Она говорила тихо и грустно. – Они используют меня. Если мама или Кимберли отказываются, все достается мне. А они не хотят, чтобы меня искалечили, и поэтому... все время уступают. Чего бы Уэзли ни захотелось.
– Ты должен украсть у него ключи, – сказала Кимберли. Ее рука сильнее сжалась вокруг моего запястья.
– Я сделаю это, – пообещал я. – Но с вами все в порядке? То есть, я знаю, что не все в порядке, но...
– Нас затрахали, – огрызнулась Конни.
– Мы в порядке, – отозвалась Билли.
– Нет, не в порядке.
– Наши раны не слишком серьезные, – пояснила Кимберли. – Только поверхностные. Скорее всего, госпитализировать нас не придется.
– А я уже считал вас мертвыми, – признался я.
– Прости, что не оправдали надежд, – пробормотала Конни.
– Но я не смог отыскать ваши тела. Я пришел вновь на то место, где мы сражались. Подумал... что вы все еще там. Но, когда мне не удалось найти ваши тела...
– Мы сдались, – прервала меня Кимберли.
– Благодаря мне, – созналась Конни. – Виновата и признаю свою вину.
– Уэзли завалил ее, – донесся из дальней клетки голос Билли. – К тому времени тебя уже вывели из строя. Тельма ударила тебя камнем по голове. Ты даже не успел ни о чем догадаться. Не успела и я опомниться, как Конни уже лежала ничком на земле.
– А я все еще висела на веревке, – продолжила Кимберли. – Когда же я поднялась наверх, Уэзли поставил ей ногу на спину. Он был настроен зарубить ее мачете. Нам пришлось сдаться.
– Я рад, что вы это сделали.
– Ты бы так не радовался, – огрызнулась Конни, – если бы тебе самому пришлось попробовать этого дерьма.
– Руперт? – позвала Билли. – А ты помнишь наш разговор, тогда, в первые дни, о мотивах поведения Уэзли? Когда мы думали, что он хочет убить всех.
– Ну да, из-за денег.
– Мы заблуждались. К деньгам это не имеет ни малейшего отношения. Ему нужны были мы, трое. У него уже давно возникла маниакальная идея выманить всех в какое-нибудь отдаленное место, убить мужчин и сделать нас своими пленницами.
– Он признался?
– Да. Он открылся мне. Мы были одни, – Тельма куда-то отошла, – и я начала его расспрашивать. Так случилось, что у него было болтливое настроение. И он был очень доволен собой. Перед этим он только что закончил... ну, как говорится, мы хорошо провели время. Так что я многое выведала. Начиная с того, что, когда он впервые встретил Тельму, мы все были вместе. Поэтому он с самого начала знал, как мы выглядели. Я, Конни и Кимберли.
– Три красотулечки, – пробормотала Конни.
Билли проигнорировала выпад дочери.
– Он рассказал мне, что ни разу в жизни не имел успеха ни у кого, кроме шавок, и такие женщины, как мы, никогда бы даже и не подумали встречаться с ним.
– Потому что он гребаный неудачник, – вставила Конни.
– И с того момента, – продолжала Билли, – в голове у него стали копошиться всяческие планы. Он начал с ухаживания за Тельмой. Она была легкой добычей.
– Такая же гребаная неудачница, – добавила Конни.
Я был почти уверен, что Кимберли выскажется в защиту своей сестры, но та молчала.
Билли продолжала дальше.
– Но Тельма и не догадывалась, что она была нужна ему лишь для того, чтобы добраться до нас остальных. Уэзли решил, что мы станем более доступны для него, если он женится на ней. Затем – приятный сюрприз – оказалось, что она такая же извращенка, как он.
– Брак, заключенный в Бедламе, – пробормотала Кимберли.
– Парочка гребаных садистов, – прошипела Конни.
– Тельма была в курсе? – поинтересовался я.
– Ну, она точно не знала, что ее любимый муженек положил глаз на всех женщин в ее родне, – ответила Билли. – Это он держал в секрете. Точно так же, как и свой генеральный план: взорвать яхту и изолировать нас на острове.
– Ему было известно об этих клетках, – заметила Кимберли.
– Да, подготовился он солидно, – пояснила Билли. – Боже правый, он еще даже не встречался по-настоящему с Тельмой, когда начал свои исследования, пытаясь отыскать самое подходящее место для своих небольших проказ. Он подумывал об уединенных домиках в горах, покинутых поселках, брошенных фабриках, складах, сараях – словом, о всех вообразимых и невообразимых местах, где ему никто бы не помешал. Где он мог бы держать нас, сколько ему хотелось, и делал бы с нами все, чтобы удовлетворить свои фантазии.
– Гребаный дегенерат, – вставила Конни. Билли проигнорировала и это замечание.
– Но очень скоро понял, что необитаемый остров подходит для этих целей просто идеально. Ты отрезан от всего мира, ты здесь полный хозяин, так что не надо прятать своих узниц. И некому услышать их крики. И трудно убежать.
– Трудно, это так, – тихо произнесла Кимберли. – Посмотри, что случилось с Дороти.
– С кем? – переспросил я.
– С их матерью, Дороти. Она попыталась сбежать. Господи, это было всего несколько ночей назад, но они догнали ее и расправились с ней.
– Да, я слышал эту историю, – пробормотал я.
– Бедные дети, – очень тихо проговорила Билли, явно не желая, чтобы Алиса и Эрин ее услышали. – Им досталось больше, чем любой из нас. Они сидят в клетках уже почти месяц. Потеряли отца и мать. И... Уэзли и Тельма делают с ними такие ужасные вещи. А они еще совсем дети.
– Детки с сиськами и...
– Перестань, Конни, – резко оборвала ее Кимберли и уже спокойнее прибавила: – Билли, продолжай и закончи рассказ о том, как Уэзли искал остров. Руперт должен это услышать.
– Ага, – не унималась Конни. – Чтобы мог записать это в свой гребаный дневник.
– Ты еще ведешь его? – поинтересовалась Кимберли.
– Закончилась бумага.
– Ай-ай-ай, какая жалость, – притворно засокрушалась Конни.
– Закончишь его после того, как спасешь нас, – сказала мне Кимберли. – И опиши в нем, как Уэзли это спланировал, почему он выбрал именно этот остров и все остальное. Это поможет доказать предумышленность его действий.
– Как будто он когда-нибудь предстанет пред судом, – язвительно заметила Конни.
– Чем бы все это ни закончилось, – возразила Кимберли, – было бы совсем неплохо, если бы Руперт подробно описал ситуацию в целом. Возможно, только в таком случае кто-нибудь когда-нибудь узнает, что здесь произошло.
– Только если я умру, – пробурчала Конни, – мне будет на это глубоко начхать.
– Билли, ты все же расскажи ему остальное.
– Ладно. Дай-ка вспомнить. – Помолчав несколько секунд, она продолжила: – Решив, что идеальным местом будет остров, Уэзли начал рассматривать возможные варианты. Вначале он подумывал об островах в Висконсине и на озере Мичиган. Ну, на реках и озерах. Он сконцентрировал внимание на Среднем Западе. Вероятно потому, что вырос в этой местности: Он родом из окрестностей Чикаго. Но стоило ему взглянуть на все это немножечко пошире, он в тот же миг понял, что идеальным местом могут стать Багамы. Живописные тропические острова с прекрасной погодой. Удобно расположенные неподалеку от побережья Флориды. Регулярные авиарейсы. Но больше всего он обрадовался, когда узнал, что там сотни необитаемых островов.
– Он выбрал вовсе не из их числа, – возразил я.
– Это потому, что прочитал о клетках. Ему случайно попалась на глаза статья в старом журнале...
– Эрин и Алиса рассказали мне об этом.
– Когда он увидел этот материал о клетках для горилл...
– То подумал, что преставился и вознесся на небеса, – закончила за нее Кимберли.
– Если ты еще не успел заметить, – съязвила Конни, – мы на небесах боженьки Уэзли.
– И обстоятельства, похоже, ему во всем благоприятствовали, – продолжала Билли. – Просто невероятно. Сначала он находит абсолютно идеальное место для осуществления своих грязных планов. Пока что только на бумаге. Затем оказывается, что мы с Эндрю собираемся отметить двадцатую годовщину нашей свадьбы. – С притворным воодушевлением, окрашенным несвойственной ей горечью, она продекламировала: – Почему бы не зафрахтовать яхту, не отправиться на Багамы и не отпраздновать это событие всей семьей?
– Мысль была действительно превосходной, – признала Кимберли.
– Превосходной-то превосходной... пока... – Она осеклась, и я услышал, как Билли заплакала.
По Эндрю, своему мужу. Так я тогда подумал. Или, может быть, она горевала обо всем сразу. Ведь она не только стала вдовой в двадцатую годовщину своей свадьбы, но ее саму и ее дочь заперли в клетках и держали, как рабов, для удовлетворения прихотей пары сумасшедших извращенцев. Могла она плакать и по другим. Мужа Кимберли тоже убили, а сама Кимберли оказалась в клетке. По близнецам тоже – Эрин и Алисе.
Все пятеро потеряли тех, кого любили. Над всеми пятью измывались Уэзли и Тельма: избивали, хлестали, как скотину, насиловали, и одному Богу известно, что делали еще.
Удивительно, что они все не рыдали белугами.
Но так и слез не хватит. Сейчас, видно, пришла очередь Билли.
Кимберли все еще держала меня за руку.
– Отпусти, – шепнул я.
Ее пальцы разжались, я освободил руку и стал нащупывать дорогу вдоль передней стенки ее клетки. Миновав открытый участок, я подошел к клетке Билли. Она все еще плакала.
– Билли? – позвал я.
– Руперт?
Прижавшись телом к клетке, я просунул в нее вытянутые руки.
– Сюда.
Билли нащупала мои руки и вошла между ними. Мы обнялись, образовав бутерброд с начинкой из металлических прутьев. Билли беззвучно рыдала. От всхлипов и оханья тело ее вздрагивало. Тогда я начал гладить ее по спине, но гладкая прежде кожа теперь топорщилась рубцами и струпьями – следами побоев. Когда я нечаянно прикоснулся к одному из них, она слегка вздрогнула.
– Прости, – шепнул я.
– Ничего, милый.
Тогда и я расплакался.
Боясь причинить боль, я перестал гладить ее по спине. Некогда я опустил руки, она сказала:
– Нет, обними меня. И не отводи руки.
Так что я снова завел их ей за спину, но очень нежно.
Ревнивые суки
– Чем это вы там занимаетесь, черт возьми? – выкрикнула Конни.
– Заткнись! – цыкнула на нее Кимберли.
– Ничего мы не делаем, – отозвался я. Что было сущей правдой. Мы только обнимались, а Билли продолжала плакать.
– Слава Богу, с тобой все в порядке, – прошептала Билли. Ее дыхание щекотало мои губы. Затем там оказались ее губы, влажные и приоткрытые – они прижались к моим. Это был поцелуй, но так меня в жизни никто не целовал. Когда мы целовались, она все еще плакала. Было немножко странновато, но жутко приятно.
До этого я упорно пытался проигнорировать то обстоятельство, что ее обнаженные груди прижимались ко мне. Не хочется замечать таких вещей, когда в твоих объятиях плачущая женщина. Но теперь, когда мы начали целоваться, вспомнить об этом мне показалось вполне естественным.
Они протиснулись между прутьями и так мягко и пружинисто касались моей груди.
Во время поцелуя я стал извиваться, чтобы потереться о них. Мы оба взмокли от пота, и наша кожа стала скользкой, словно умащенная маслом. Ее набрякшие соски скользили по моей груди, словно маленькие язычки.
Я допытался немного отодвинуться, чтобы Билли не почувствовала мою эрекцию, но она крепко держала меня, и я не смог этого сделать.
Это был необыкновенно страстный поцелуй.
Когда он закончился, Билли, похоже, больше не плакала. Но мы оба запыхались. И она не отпускала меня. Ее руки были обвиты вокруг меня так же, как перед поцелуем. Мы оставались тесно прижатыми друг к другу.
– Спасибо, милый, – шепнула она.
– Не за что.
Билли тихонько хмыкнула, но ничего не сказала.
– С тобой все в порядке? – поинтересовалась Кимберли.
– Уже гораздо лучше, – ответила Билли.
– Еще бы, – отозвалась Конни.
– Почему ты вечно ворчишь? – эта реплика пришла от Эрин и была первой, которую кто-либо из близняшек сделал с тех пор, как я отошел от их клетки. И я усмехнулся.
– Чтоб тебя в задницу! – огрызнулась Конни.
– Тебе того же и побольше. Тут уж не выдержала Алиса.
– Эрин! Тсс!
– Какая она стерва!
– Это ты дерьмоедка и шлюха! – закричала Конни.
– Дети, прекратите! – возмутилась Кимберли. – Давайте не ссориться между собой.
– Просрись! – кинула ей Конни.
Кимберли рассмеялась.
Билли, все еще находясь в моих объятиях, крикнула:
– Конни! Перестань! Что с тобой, черт побери, происходит?
– Ничего особенного. И с чего бы мне это? Моя голозадая мамуля в темноте тискается с моим парнем...
– Мы не тискаемся, – возразила Билли.
– С моим бывшим парнем. С получившим отставку размазней, гребаным неудачником и слюнтяем... Едва слышно Билли шепнула мне:
– Подойди к ней и обними.
– Да ты шутишь!
– Нет, вполне серьезно. Ступай.
– Сомневаюсь, чтобы ей это понравилось.
– Да она только этого и хочет. Иди к ней, пусть она увидит, что ты к ней неравнодушен.
– Я хочу остаться с тобой.
– Знаю.
– А ты разве не хочешь, чтобы я побыл здесь?
– Хочу, конечно. Но Конни... она так страдает. Иди к ней и будь с ней подобрее.
– Она меня ненавидит.
– Нет, это не так. Когда она думала, что ты умер... она себе места не находила.
В это было довольно трудно поверить.
– Правда?
– Да, правда. Никогда не видела ее такой удрученной. А сейчас иди, пожалуйста, к ней. – И Билли еще раз поцеловала меня. Поцелуй был легким, типа “спасибо-за-все-а-теперь-прощай”. Затем она убрала руки.
– Ладно, – нехотя согласился я, и меня чуть не вывернуло от досады и разочарования. Но просьбу Билли надо было уважить. – А можно я еще вернусь, попозже? – шепнул я, скользя руками вниз по ее спине и стараясь не нажимать на раны.
– Разумеется. Позднее. Но сначала помоги Конни.
Ниже пояса на ней ничего не было, и мои руки опустились ей на ягодицы. Билли не пыталась меня остановить.
Она лишь еще раз поцеловала меня и шепнула:
– Иди же.
Перестав ласкать ее, я вытащил руки из клетки. Отходя от нее, я довольно громко, так, чтобы все могли слышать и прекратили гадать, что происходило, произнес:
– Ну а как же Тельма? Разве она ничего не знала о планах Уэзли?
– Не имела ни малейшего представления, – ответила Билли с некоторым удивлением от внезапного возвращения к прежней теме. – Она и вправду верила, что он погиб при взрыве.
– Неужели он ей ничего не рассказал? Видимо, Билли недоумевала, почему я все еще стою у ее клетки, вместо того чтобы идти к Конни. По правде говоря, мне хотелось сделать еще что-нибудь приятное Билли, и я совсем не горел желанием встречаться лицом к лицу с ее дочерью.
Та была явно не в лучшем расположении духа.
– Его первоначальный план предусматривал и ее смерть, – сообщила Билли.
– Что?
– Сначала Уэзли намеревался убить Эндрю, Кита, тебя и Тельму. Так он мне сам сказал.
– Почему Тельму?
– А ты ее когда-нибудь видел? – выкрикнула Конни. – Ах да. Совсем забыла. Конечно же, видел. Но явно нашел ее столь привлекательной, что захотел даже побороться с нею голышом. Тебя тянет к женщинам в возрасте, правда? Тельма, моя мамуля, Кимберли. Уверена, ты не прочь побороться голышом и с...
– Перестань, – резко оборвала ее Кимберли.
– Уэзли ненавидел Тельму, – громко и решительно заявила Билли. – Ему не нравилось в ней все, но больше всего то, что она во многом была такая же, как он.
– Готов поспорить, тебе он этого не говорил, – сказал я.
– Ты прав. Это мое личное наблюдение. Но что он ненавидит ее – сказал. Назвал ее безобразной и отвратительной. И добавил, что всерьез намеревался убить ее после того, как прикончил бы всех мужчин. Потому что она ему надоела, и он не хотел, чтобы она путалась под ногами. Ему нужны были только мы. – Понизив голос, Билли прибавила: – И близнецы тоже. О них он не знал. Остров он выбрал из-за этих клеток, а близнецы стали чем-то вроде специальной премии. – Еще более тихим голосом она прошептала: – Иди к Конни. Не мешкай.
– Сейчас пойду, – шепнул я в ответ. Затем нормальным голосом спросил: – Почему же он передумал убивать Тельму?
– Потому что она спасла его задницу, – промолвила Кимберли.
– Когда мы устроили на него засаду на пляже? – переспросил я.
– Верно, – подтвердила Билли. – Все было почти так, как мы и предполагали: он был настолько серьезно ранен, что нуждался в помощи. После того как они выбрались из нашей засады, он разыграл перед ней спектакль: раскололся и исповедался. Уэзли признался ей почти во всем.
– За исключением того, что он ее ненавидит, – добавила Кимберли.
– Да, об этом он умолчал. Решил сохранить это в тайне. Утверждал, что любит ее. И сделал все это ради нее, потому что знал, как презирала она всех нас.
– За что же ей вас презирать? – изумился я.
– Хотя бы за то, что мы пытались убить ее мужа.
– Это ее сильно озлобило, – добавила Кимберли. – К тому же она просто в принципе не выносит нас.
– Потому что она ревнивая сука, – выкрикнула Конни.
– По-видимому, рядом с нами она чувствует себя уродиной. – В голосе Кимберли прозвучала нотка мрачного юмора.
– Такой ни на что неспособной и никчемной дрянью, какой она является на самом деле, – вновь отозвалась Конни.
– И она мстит нам за это, – пояснила Кимберли. – Потешается над нами на славу.
– Она хуже Уэзли, – заявила Билли.
Конни неприятно хихикнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Ты должен украсть у него ключи, – сказала Кимберли. Ее рука сильнее сжалась вокруг моего запястья.
– Я сделаю это, – пообещал я. – Но с вами все в порядке? То есть, я знаю, что не все в порядке, но...
– Нас затрахали, – огрызнулась Конни.
– Мы в порядке, – отозвалась Билли.
– Нет, не в порядке.
– Наши раны не слишком серьезные, – пояснила Кимберли. – Только поверхностные. Скорее всего, госпитализировать нас не придется.
– А я уже считал вас мертвыми, – признался я.
– Прости, что не оправдали надежд, – пробормотала Конни.
– Но я не смог отыскать ваши тела. Я пришел вновь на то место, где мы сражались. Подумал... что вы все еще там. Но, когда мне не удалось найти ваши тела...
– Мы сдались, – прервала меня Кимберли.
– Благодаря мне, – созналась Конни. – Виновата и признаю свою вину.
– Уэзли завалил ее, – донесся из дальней клетки голос Билли. – К тому времени тебя уже вывели из строя. Тельма ударила тебя камнем по голове. Ты даже не успел ни о чем догадаться. Не успела и я опомниться, как Конни уже лежала ничком на земле.
– А я все еще висела на веревке, – продолжила Кимберли. – Когда же я поднялась наверх, Уэзли поставил ей ногу на спину. Он был настроен зарубить ее мачете. Нам пришлось сдаться.
– Я рад, что вы это сделали.
– Ты бы так не радовался, – огрызнулась Конни, – если бы тебе самому пришлось попробовать этого дерьма.
– Руперт? – позвала Билли. – А ты помнишь наш разговор, тогда, в первые дни, о мотивах поведения Уэзли? Когда мы думали, что он хочет убить всех.
– Ну да, из-за денег.
– Мы заблуждались. К деньгам это не имеет ни малейшего отношения. Ему нужны были мы, трое. У него уже давно возникла маниакальная идея выманить всех в какое-нибудь отдаленное место, убить мужчин и сделать нас своими пленницами.
– Он признался?
– Да. Он открылся мне. Мы были одни, – Тельма куда-то отошла, – и я начала его расспрашивать. Так случилось, что у него было болтливое настроение. И он был очень доволен собой. Перед этим он только что закончил... ну, как говорится, мы хорошо провели время. Так что я многое выведала. Начиная с того, что, когда он впервые встретил Тельму, мы все были вместе. Поэтому он с самого начала знал, как мы выглядели. Я, Конни и Кимберли.
– Три красотулечки, – пробормотала Конни.
Билли проигнорировала выпад дочери.
– Он рассказал мне, что ни разу в жизни не имел успеха ни у кого, кроме шавок, и такие женщины, как мы, никогда бы даже и не подумали встречаться с ним.
– Потому что он гребаный неудачник, – вставила Конни.
– И с того момента, – продолжала Билли, – в голове у него стали копошиться всяческие планы. Он начал с ухаживания за Тельмой. Она была легкой добычей.
– Такая же гребаная неудачница, – добавила Конни.
Я был почти уверен, что Кимберли выскажется в защиту своей сестры, но та молчала.
Билли продолжала дальше.
– Но Тельма и не догадывалась, что она была нужна ему лишь для того, чтобы добраться до нас остальных. Уэзли решил, что мы станем более доступны для него, если он женится на ней. Затем – приятный сюрприз – оказалось, что она такая же извращенка, как он.
– Брак, заключенный в Бедламе, – пробормотала Кимберли.
– Парочка гребаных садистов, – прошипела Конни.
– Тельма была в курсе? – поинтересовался я.
– Ну, она точно не знала, что ее любимый муженек положил глаз на всех женщин в ее родне, – ответила Билли. – Это он держал в секрете. Точно так же, как и свой генеральный план: взорвать яхту и изолировать нас на острове.
– Ему было известно об этих клетках, – заметила Кимберли.
– Да, подготовился он солидно, – пояснила Билли. – Боже правый, он еще даже не встречался по-настоящему с Тельмой, когда начал свои исследования, пытаясь отыскать самое подходящее место для своих небольших проказ. Он подумывал об уединенных домиках в горах, покинутых поселках, брошенных фабриках, складах, сараях – словом, о всех вообразимых и невообразимых местах, где ему никто бы не помешал. Где он мог бы держать нас, сколько ему хотелось, и делал бы с нами все, чтобы удовлетворить свои фантазии.
– Гребаный дегенерат, – вставила Конни. Билли проигнорировала и это замечание.
– Но очень скоро понял, что необитаемый остров подходит для этих целей просто идеально. Ты отрезан от всего мира, ты здесь полный хозяин, так что не надо прятать своих узниц. И некому услышать их крики. И трудно убежать.
– Трудно, это так, – тихо произнесла Кимберли. – Посмотри, что случилось с Дороти.
– С кем? – переспросил я.
– С их матерью, Дороти. Она попыталась сбежать. Господи, это было всего несколько ночей назад, но они догнали ее и расправились с ней.
– Да, я слышал эту историю, – пробормотал я.
– Бедные дети, – очень тихо проговорила Билли, явно не желая, чтобы Алиса и Эрин ее услышали. – Им досталось больше, чем любой из нас. Они сидят в клетках уже почти месяц. Потеряли отца и мать. И... Уэзли и Тельма делают с ними такие ужасные вещи. А они еще совсем дети.
– Детки с сиськами и...
– Перестань, Конни, – резко оборвала ее Кимберли и уже спокойнее прибавила: – Билли, продолжай и закончи рассказ о том, как Уэзли искал остров. Руперт должен это услышать.
– Ага, – не унималась Конни. – Чтобы мог записать это в свой гребаный дневник.
– Ты еще ведешь его? – поинтересовалась Кимберли.
– Закончилась бумага.
– Ай-ай-ай, какая жалость, – притворно засокрушалась Конни.
– Закончишь его после того, как спасешь нас, – сказала мне Кимберли. – И опиши в нем, как Уэзли это спланировал, почему он выбрал именно этот остров и все остальное. Это поможет доказать предумышленность его действий.
– Как будто он когда-нибудь предстанет пред судом, – язвительно заметила Конни.
– Чем бы все это ни закончилось, – возразила Кимберли, – было бы совсем неплохо, если бы Руперт подробно описал ситуацию в целом. Возможно, только в таком случае кто-нибудь когда-нибудь узнает, что здесь произошло.
– Только если я умру, – пробурчала Конни, – мне будет на это глубоко начхать.
– Билли, ты все же расскажи ему остальное.
– Ладно. Дай-ка вспомнить. – Помолчав несколько секунд, она продолжила: – Решив, что идеальным местом будет остров, Уэзли начал рассматривать возможные варианты. Вначале он подумывал об островах в Висконсине и на озере Мичиган. Ну, на реках и озерах. Он сконцентрировал внимание на Среднем Западе. Вероятно потому, что вырос в этой местности: Он родом из окрестностей Чикаго. Но стоило ему взглянуть на все это немножечко пошире, он в тот же миг понял, что идеальным местом могут стать Багамы. Живописные тропические острова с прекрасной погодой. Удобно расположенные неподалеку от побережья Флориды. Регулярные авиарейсы. Но больше всего он обрадовался, когда узнал, что там сотни необитаемых островов.
– Он выбрал вовсе не из их числа, – возразил я.
– Это потому, что прочитал о клетках. Ему случайно попалась на глаза статья в старом журнале...
– Эрин и Алиса рассказали мне об этом.
– Когда он увидел этот материал о клетках для горилл...
– То подумал, что преставился и вознесся на небеса, – закончила за нее Кимберли.
– Если ты еще не успел заметить, – съязвила Конни, – мы на небесах боженьки Уэзли.
– И обстоятельства, похоже, ему во всем благоприятствовали, – продолжала Билли. – Просто невероятно. Сначала он находит абсолютно идеальное место для осуществления своих грязных планов. Пока что только на бумаге. Затем оказывается, что мы с Эндрю собираемся отметить двадцатую годовщину нашей свадьбы. – С притворным воодушевлением, окрашенным несвойственной ей горечью, она продекламировала: – Почему бы не зафрахтовать яхту, не отправиться на Багамы и не отпраздновать это событие всей семьей?
– Мысль была действительно превосходной, – признала Кимберли.
– Превосходной-то превосходной... пока... – Она осеклась, и я услышал, как Билли заплакала.
По Эндрю, своему мужу. Так я тогда подумал. Или, может быть, она горевала обо всем сразу. Ведь она не только стала вдовой в двадцатую годовщину своей свадьбы, но ее саму и ее дочь заперли в клетках и держали, как рабов, для удовлетворения прихотей пары сумасшедших извращенцев. Могла она плакать и по другим. Мужа Кимберли тоже убили, а сама Кимберли оказалась в клетке. По близнецам тоже – Эрин и Алисе.
Все пятеро потеряли тех, кого любили. Над всеми пятью измывались Уэзли и Тельма: избивали, хлестали, как скотину, насиловали, и одному Богу известно, что делали еще.
Удивительно, что они все не рыдали белугами.
Но так и слез не хватит. Сейчас, видно, пришла очередь Билли.
Кимберли все еще держала меня за руку.
– Отпусти, – шепнул я.
Ее пальцы разжались, я освободил руку и стал нащупывать дорогу вдоль передней стенки ее клетки. Миновав открытый участок, я подошел к клетке Билли. Она все еще плакала.
– Билли? – позвал я.
– Руперт?
Прижавшись телом к клетке, я просунул в нее вытянутые руки.
– Сюда.
Билли нащупала мои руки и вошла между ними. Мы обнялись, образовав бутерброд с начинкой из металлических прутьев. Билли беззвучно рыдала. От всхлипов и оханья тело ее вздрагивало. Тогда я начал гладить ее по спине, но гладкая прежде кожа теперь топорщилась рубцами и струпьями – следами побоев. Когда я нечаянно прикоснулся к одному из них, она слегка вздрогнула.
– Прости, – шепнул я.
– Ничего, милый.
Тогда и я расплакался.
Боясь причинить боль, я перестал гладить ее по спине. Некогда я опустил руки, она сказала:
– Нет, обними меня. И не отводи руки.
Так что я снова завел их ей за спину, но очень нежно.
Ревнивые суки
– Чем это вы там занимаетесь, черт возьми? – выкрикнула Конни.
– Заткнись! – цыкнула на нее Кимберли.
– Ничего мы не делаем, – отозвался я. Что было сущей правдой. Мы только обнимались, а Билли продолжала плакать.
– Слава Богу, с тобой все в порядке, – прошептала Билли. Ее дыхание щекотало мои губы. Затем там оказались ее губы, влажные и приоткрытые – они прижались к моим. Это был поцелуй, но так меня в жизни никто не целовал. Когда мы целовались, она все еще плакала. Было немножко странновато, но жутко приятно.
До этого я упорно пытался проигнорировать то обстоятельство, что ее обнаженные груди прижимались ко мне. Не хочется замечать таких вещей, когда в твоих объятиях плачущая женщина. Но теперь, когда мы начали целоваться, вспомнить об этом мне показалось вполне естественным.
Они протиснулись между прутьями и так мягко и пружинисто касались моей груди.
Во время поцелуя я стал извиваться, чтобы потереться о них. Мы оба взмокли от пота, и наша кожа стала скользкой, словно умащенная маслом. Ее набрякшие соски скользили по моей груди, словно маленькие язычки.
Я допытался немного отодвинуться, чтобы Билли не почувствовала мою эрекцию, но она крепко держала меня, и я не смог этого сделать.
Это был необыкновенно страстный поцелуй.
Когда он закончился, Билли, похоже, больше не плакала. Но мы оба запыхались. И она не отпускала меня. Ее руки были обвиты вокруг меня так же, как перед поцелуем. Мы оставались тесно прижатыми друг к другу.
– Спасибо, милый, – шепнула она.
– Не за что.
Билли тихонько хмыкнула, но ничего не сказала.
– С тобой все в порядке? – поинтересовалась Кимберли.
– Уже гораздо лучше, – ответила Билли.
– Еще бы, – отозвалась Конни.
– Почему ты вечно ворчишь? – эта реплика пришла от Эрин и была первой, которую кто-либо из близняшек сделал с тех пор, как я отошел от их клетки. И я усмехнулся.
– Чтоб тебя в задницу! – огрызнулась Конни.
– Тебе того же и побольше. Тут уж не выдержала Алиса.
– Эрин! Тсс!
– Какая она стерва!
– Это ты дерьмоедка и шлюха! – закричала Конни.
– Дети, прекратите! – возмутилась Кимберли. – Давайте не ссориться между собой.
– Просрись! – кинула ей Конни.
Кимберли рассмеялась.
Билли, все еще находясь в моих объятиях, крикнула:
– Конни! Перестань! Что с тобой, черт побери, происходит?
– Ничего особенного. И с чего бы мне это? Моя голозадая мамуля в темноте тискается с моим парнем...
– Мы не тискаемся, – возразила Билли.
– С моим бывшим парнем. С получившим отставку размазней, гребаным неудачником и слюнтяем... Едва слышно Билли шепнула мне:
– Подойди к ней и обними.
– Да ты шутишь!
– Нет, вполне серьезно. Ступай.
– Сомневаюсь, чтобы ей это понравилось.
– Да она только этого и хочет. Иди к ней, пусть она увидит, что ты к ней неравнодушен.
– Я хочу остаться с тобой.
– Знаю.
– А ты разве не хочешь, чтобы я побыл здесь?
– Хочу, конечно. Но Конни... она так страдает. Иди к ней и будь с ней подобрее.
– Она меня ненавидит.
– Нет, это не так. Когда она думала, что ты умер... она себе места не находила.
В это было довольно трудно поверить.
– Правда?
– Да, правда. Никогда не видела ее такой удрученной. А сейчас иди, пожалуйста, к ней. – И Билли еще раз поцеловала меня. Поцелуй был легким, типа “спасибо-за-все-а-теперь-прощай”. Затем она убрала руки.
– Ладно, – нехотя согласился я, и меня чуть не вывернуло от досады и разочарования. Но просьбу Билли надо было уважить. – А можно я еще вернусь, попозже? – шепнул я, скользя руками вниз по ее спине и стараясь не нажимать на раны.
– Разумеется. Позднее. Но сначала помоги Конни.
Ниже пояса на ней ничего не было, и мои руки опустились ей на ягодицы. Билли не пыталась меня остановить.
Она лишь еще раз поцеловала меня и шепнула:
– Иди же.
Перестав ласкать ее, я вытащил руки из клетки. Отходя от нее, я довольно громко, так, чтобы все могли слышать и прекратили гадать, что происходило, произнес:
– Ну а как же Тельма? Разве она ничего не знала о планах Уэзли?
– Не имела ни малейшего представления, – ответила Билли с некоторым удивлением от внезапного возвращения к прежней теме. – Она и вправду верила, что он погиб при взрыве.
– Неужели он ей ничего не рассказал? Видимо, Билли недоумевала, почему я все еще стою у ее клетки, вместо того чтобы идти к Конни. По правде говоря, мне хотелось сделать еще что-нибудь приятное Билли, и я совсем не горел желанием встречаться лицом к лицу с ее дочерью.
Та была явно не в лучшем расположении духа.
– Его первоначальный план предусматривал и ее смерть, – сообщила Билли.
– Что?
– Сначала Уэзли намеревался убить Эндрю, Кита, тебя и Тельму. Так он мне сам сказал.
– Почему Тельму?
– А ты ее когда-нибудь видел? – выкрикнула Конни. – Ах да. Совсем забыла. Конечно же, видел. Но явно нашел ее столь привлекательной, что захотел даже побороться с нею голышом. Тебя тянет к женщинам в возрасте, правда? Тельма, моя мамуля, Кимберли. Уверена, ты не прочь побороться голышом и с...
– Перестань, – резко оборвала ее Кимберли.
– Уэзли ненавидел Тельму, – громко и решительно заявила Билли. – Ему не нравилось в ней все, но больше всего то, что она во многом была такая же, как он.
– Готов поспорить, тебе он этого не говорил, – сказал я.
– Ты прав. Это мое личное наблюдение. Но что он ненавидит ее – сказал. Назвал ее безобразной и отвратительной. И добавил, что всерьез намеревался убить ее после того, как прикончил бы всех мужчин. Потому что она ему надоела, и он не хотел, чтобы она путалась под ногами. Ему нужны были только мы. – Понизив голос, Билли прибавила: – И близнецы тоже. О них он не знал. Остров он выбрал из-за этих клеток, а близнецы стали чем-то вроде специальной премии. – Еще более тихим голосом она прошептала: – Иди к Конни. Не мешкай.
– Сейчас пойду, – шепнул я в ответ. Затем нормальным голосом спросил: – Почему же он передумал убивать Тельму?
– Потому что она спасла его задницу, – промолвила Кимберли.
– Когда мы устроили на него засаду на пляже? – переспросил я.
– Верно, – подтвердила Билли. – Все было почти так, как мы и предполагали: он был настолько серьезно ранен, что нуждался в помощи. После того как они выбрались из нашей засады, он разыграл перед ней спектакль: раскололся и исповедался. Уэзли признался ей почти во всем.
– За исключением того, что он ее ненавидит, – добавила Кимберли.
– Да, об этом он умолчал. Решил сохранить это в тайне. Утверждал, что любит ее. И сделал все это ради нее, потому что знал, как презирала она всех нас.
– За что же ей вас презирать? – изумился я.
– Хотя бы за то, что мы пытались убить ее мужа.
– Это ее сильно озлобило, – добавила Кимберли. – К тому же она просто в принципе не выносит нас.
– Потому что она ревнивая сука, – выкрикнула Конни.
– По-видимому, рядом с нами она чувствует себя уродиной. – В голосе Кимберли прозвучала нотка мрачного юмора.
– Такой ни на что неспособной и никчемной дрянью, какой она является на самом деле, – вновь отозвалась Конни.
– И она мстит нам за это, – пояснила Кимберли. – Потешается над нами на славу.
– Она хуже Уэзли, – заявила Билли.
Конни неприятно хихикнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41