VadikV


82
Чак Паланик: «Фантастичн
ее вымысла»



Чак Паланик
Фантастичнее вымысла



shum29
«Фантастичнее вымысла»: Хранитель; Москва; 2007
Оригинал: Chuck Palahniuk, “Stranger Than Fiction”
Перевод: Т. С. Бушуева, А. В. Бушуев

Аннотация

Жизнь Ц увлекательнее самого
изощренного вымысла…
Жизнь Ц страшнее самого потрясающего романа «ужасов»…
Добро пожаловать в реальный мир!
В мир легендарной «культуры поколения «X».
В мир, где обитают «интеллектуалы кайф-культуры» Ц актеры, писатели, рок
-музыканты…
В мир уютного ада хосписов, блеска и нищеты бодибилдеров и маленьких тра
гедий «больших парней» Ц рестлеров.
В мир, многогранность которого превосходит самые смелые ожидания!

Чак Паланик

Фантастичнее вымысла

Факт и вымысел. Введение

Вы, наверное, уже заметили, что все мои книги посвящены одиноким людям, кот
орые ищут, к кому бы им прибиться.
В некотором роде это полная противоположность Американской Мечте, сост
оящей в том, чтобы разбогатеть и возвыситься над толпой, над всеми, кто кат
ит сейчас куда-то по фривею и, не дай бог, в автобусе. Нет-нет, Американская
Мечта Ц это большой дом где-нибудь на отшибе. Например, пентхаус, как у Го
варда Хьюза. Или замок на вершине горы, как у Уильяма Рэндольфа Херста. Эта
кое гнездышко, упрятанное подальше от посторонних глаз, куда время от вр
емени можно пригласить тех представителей плебса, которые симпатичны л
ично вам. Чтобы общаться с ними на своей территории, где жизнь течет согла
сно вашим правилам. Где вы полновластный хозяин.
Будь то ранчо где-нибудь в Монтане или подвальная квартирка, в которой им
еется с десяток тысяч DVD и скоростной доступ в Интернет, Ц особой разницы
нет. Главное, что там вы один и никто не мешает. И тогда вам становится один
око.
После того как мы немного пострадаем Ц как, например, рассказчик из «Бой
цовского клуба» или же рассказчица из «Невидимок», изолированная от мир
а благодаря собственному прекрасному лицу, Ц мы разрушаем наше милое г
нездышко и заставляем себя вернуться в окружающий мир. В некотором роде
именно так и пишутся романы. Вы составляете план и ищете материал. Какое-т
о время проводите в полном одиночестве, отгородившись от мира, строя соб
ственный прекрасный мирок, в котором вы полновластный, ну совершенно пол
новластный хозяин. Вы не берете телефонную трубку. В вашем электронном п
очтовом ящике копятся груды писем. Вы остаетесь в вымышленном мирке, пок
а не настанет момент его разрушить. После чего вы возвращаетесь к людям.

Если ваша книжка продается, причем неплохо, то вы отправляетесь в реклам
ное турне по градам и весям. Вы раздаете интервью. Вы по-настоящему общает
есь с людьми. С огромным количеством людей. Вокруг вас люди, люди, люди. Вск
оре вам становится муторно. И вас снова подмывает бежать от них куда-нибу
дь подальше, например, в…
В очередной прекрасный вымышленный мирок.
И так до бесконечности. Один. В толпе. Один. В толпе.
Вполне возможно Ц коль вы читаете эти строки, Ц что сей цикл вам хорошо
знаком. Чтение Ц не групповой вид деятельности. Тут вам не кино и не конце
рт, где собираются сотни людей. Нет, на этом конце спектра царит одиночест
во.
Каждый рассказ в книге посвящен пребыванию среди людей. Моей персоне сре
ди людей. Или же тому, что собирает людей вместе.
Для любителей возводить замки это рассказ о том, как гордо реет каменный
флаг Ц такой огромный, что под него стекаются все, кто живет той же мечтой
, что и вы.
Для любителей крушить комбайны это рассказ о том, как можно найти себе по
добных, социальную структуру, в которой для каждого найдутся правила, це
ли и роли, й тогда несложно обрести собратьев по духу, разнося вдребезги д
опотопную сельхозтехнику.
Для Мэрилина Мэнсона это рассказ о мальчишке со Среднего Запада, который
не умеет плавать и вдруг неожиданно переезжает во Флориду, где общение с
себе подобными протекает в водах Атлантики. И тем не менее мальчишка не о
ставляет попыток найти себе подобных.
В книге собраны зарисовки и эссе, которые я набросал в перерывах между ро
манами.
Мой личный жизненный цикл выглядит так: Факт. Вымысел. Факт. Вымысел.
У писательского ремесла есть один существенный недостаток Ц одиночес
тво. Сидишь и пишешь. Где-нибудь один, в мансарде. Народ считает, что в этом
и заключается разница между писателем и журналистом. Журналист, газетны
й репортер, вечно куда-то торопится, вынюхивает сенсации, встречается с л
юдьми, его вечно поджимают сроки, Он вечно в толпе и вечно куда-то спешит. Ж
изнь его полна приключений Ц всем на зависть.
Журналист пишет, чтобы открыть вам окно в большой мир. Он посредник.
Другое дело писатель. Любой, кто сочиняет повести и рассказы, Ц одиночка
, по крайней мере в глазах других. Наверное, потому, что литература соединя
ет вас с голосом всего одного человека. Возможно, потому, что чтение Ц оди
нокое занятие, вид досуга, который отгораживает нас от других людей.
Журналист, прежде чем взяться за перо, производит расследование. Романис
т предается игре воображения.
Интересно, сколько времени романист вынужден проводить в обществе друг
их людей, чтобы создать этот самый одинокий голос? Свой обособленный мир?

Мои произведения с трудом подходят под определение «вымысел».
Ведь я пишу в основном благодаря тому, что в прошлом раз в неделю встречал
ся с другими людьми. Это был своего рода мастер-класс, который проводил од
ин писатель, а именно Том Спэнбауэр, за кухонным столом вечером по четвер
гам. В то время почти все мои друзья так или иначе обитали в непосредствен
ной близости от меня Ц соседи или коллеги. Таких людей знаешь только пот
ому, что каждый день оказываешься рядом с ними.
Самая забавная из моих знакомых, Ина Геберт, как-то раз назвала коллег «во
здушной семьей».
Проблема с такими друзьями состоит в том, что они часто куда-то исчезают.
Например, их увольняют или они увольняются сами.
Лишь начав посещать писательский мастер-класс, я сделал для себя открыт
ие, что друзей может объединять общая страсть. Такая, к примеру, как написа
ние книг. Или театр. Или музыка. Или какие-то идеи. Некие общие поиски истин
ы, которые будут удерживать вас рядом с другими людьми, уважающими, как и в
ы, это непонятное, с трудом поддающееся описанию мастерство. Подобная др
ужба не зависит от того, уволили вас или, к примеру, выселили из дома. Кухон
ные посиделки вечером по четвергам стали единственным стимулом, застав
ившим меня взяться за перо в годы, когда за книгу я не получал и ломаного г
роша. Том, Сьюзи, Моника, Стивен, Билл, Кори и Рик. Мы сражались друг с другом
и превозносили друг друга. И этого было достаточно.
Моя любимая теория насчет успеха «Бойцовского клуба»: книга понравилас
ь потому, что костяк истории Ц рассказ о том, что сводит людей вместе. Люд
ям интересно узнать, какие еще существуют способы найти родственные душ
и. Вы только посмотрите на книги типа «Как сделать настоящее американско
е лоскутное одеяло», или «Божественные секреты женской дружбы», или «Клу
б любите лей удачи». Все эти книги есть не что иное, как описание структур
общения Ц смастерите лоскутное одеяло или научитесь играть в какую-ниб
удь экзотическую игру, Ц то есть все то, что сводит людей вместе и дает во
зможность поделиться собственным жизненным опытом. Все эти книги по сут
и своей рассказы, объединенные общим видом деятельности. Да, забыл сказа
ть, это преимущественно женские рассказы. В них нам почти не встретить но
вых моделей социального взаимодействия мужчин. У мужчин есть спорт. Есть
выпивка. Этим список, пожалуй, и исчерпывается.
А еще есть бойцовские клубы. Хорошо это или плохо.
Еще до того как я приступил к работе над книгой с названием «Бойцовский к
луб», я работал волонтером в одном хосписе. Моя работа состояла в том, чтоб
ы привозить людей к врачам и на встречи групп взаимной поддержки. Они соб
ирались где-нибудь в церковном подвале, сравнивали симптомы своих болез
ней и делали упражнения по системе «Нью-Эйдж». Эти встречи постоянно при
чиняли мне дискомфорт, потому что остальные считали, что я страдаю тем же
самым заболеванием, что и они. Я же был лишен возможности тактично объясн
ить людям, что я не более чем сторонний наблюдатель, этакий турист, которы
й просто ждет, когда все закончится, чтобы отвести подопечного обратно в
хоспис. И мне ничего не оставалось, как придумать собственную историю о т
ом, как один человек посещает встречи смертельно больных людей, чтобы то
лько избавиться от гнетущего чувства никчемности своей собственной жи
зни.
В некотором отношении подобные места вроде групп взаимной поддержки по
степенно начали выполнять функции, ранее свойственные организованной
религии. Раньше мы ходили в церковь, чтобы признаться в своих самых нелиц
еприятных секретах, покаяться в наших самых тяжких грехах. Рассказать на
ши истории. Быть принятыми. Обрести прощение. Заслужить искупление и зан
ово влиться в ряды себе подобных. Это был своеобразный ритуал, призванны
й помочь нам достучаться до других, снять мучившую нас тревогу, чтобы не у
далиться слишком далеко от род а люд с ко го, не стать для него окончательн
о потерянными.
В таких местах я слышал самые правдивые истории. В группах поддержки. В бо
льницах. Там, где людям больше нечего терять, они, как правило, рассказываю
т самые правдивые истории.
Работая над «Невидимками», я обычно набирал номера «секса по телефону» и
просил невидимых собеседников рассказать мне самую грязную историю в и
х жизни.
Ц Послушай, мне надо что-нибудь погрязнее, например, как брат и сестра тр
ахали друг друга. Давай расскажи мне что-нибудь в этом роде о себе.
Или:
Ц Расскажи мне что-нибудь самое грязное из области твоих фантазий, и гла
вное, чтобы с переодеванием.
Уверяю вас, после такого разговора можно записывать часами. А поскольку
слышишь только чужой голос, то это как неприличный радиоспектакль. Некот
орые люди просто из рук вон плохие актеры, зато другие способны задеть ва
с за живое.
Помнится, как-то раз один парнишка рассказывал, как его шантажировал пол
ицейский, требуя, чтобы он занимался с ним сексом. Легавый пригрозил маль
чишке тем, что донесет на его родителей за то, что те, мол, не занимаются вос
питанием сына. Страж правопорядка наградил мальчишку гонореей, а родите
ли, которых тот пытался спасти от позора, узнав о происшедшем, вышвырнули
его на улицу. Под конец истории парень даже расплакался. Если Он мне лгал,
то следует отдать ему должное Ц он сделал это великолепно. Этакий театр
одного актера. И если его рассказ не более чем вымысел, то это потрясающий
вымысел.
Потому я и воспользовался им для своей книги.
Весь наш мир состоит из людей, рассказывающих свои истории. Посмотрите н
а фондовый рынок. Посмотрите на мир моды. И любая длинная история, любой ро
ман Ц не более чем комбинация коротких рассказов.
Занимаясь поиском материала для своей четвертой книги «Удушье», я на про
тяжении шести месяцев дважды в неделю, вечером по средам и пятницам, посе
щал сеансы групповой терапии для страдающих повышенной половой возбуд
имостью.
Во многих отношениях эти сборища мало чем отличались от наших писательс
ких посиделок по четвергам, которые я посещал примерно тогда же. И там, и з
десь собирались люди, которые рассказывали свои истории. С той разницей,
что «сексоголики» были менее озабочены тем, чтобы их рассказ получился «
красив». Зато они рассказывали про секс с анонимными партнерами в туалет
ах или о проститутках, и этого было достаточно, чтобы вызвать у аудитории
ответную реакцию. Многие из этих людей выступали на подобных собраниях н
е один год, так что если слушать их регулярно, получался своеобразный мон
олог. Великолепные актеры или актрисы, играющие самих себя. Монолог, слуш
ая который, можно проследить, как постепенно подается ключевая информац
ия, как создается драматическое напряжение и слушатель постепенно забы
вает обо всем вокруг.
В период работы над «Удушьем» я как волонтер проводил время в обществе л
юдей с синдромом Альцгеймера. Моя роль заключалась в следующем: у каждог
о из моих подопечных в шкафу стояла коробка с фотографиями, и я расспраши
вал их о том, кто на них изображен, стараясь тем самым заставить работать и
х память. У медицинского персонала времени на подобные вещи просто не ос
тавалось. И опять-таки в этом случае все сводилось к рассказыванию истор
ий. Одна из побочных сюжетных линий моей книги родилась на свет благодар
я пациентам, которые день заднем рассматривали одни и те же фото и каждый
раз рассказывали про них разные истории. Например, в один день красивая п
ышногрудая женщина оказывалась женой. На следующий Ц незнакомкой, с кот
орой мой рассказчик познакомился в Мексике, когда служил на флоте. На тре
тий Ц это была коллега по работе. Больше всего поражало меня то, что всяки
й раз, чтобы объяснить мне, кто изображен на фотографии, моему собеседник
у приходилось выдумывать историю. Даже если на самом деле они не помнили,
кто на фото, мои подопечные ни за что не желали в этом сознаваться. Плохая,
белыми нитками шитая история все же лучше признания в том, что они не могу
т узнать женщину на фотографии.
Линии секса по телефону, группы взаимной поддержки тяжелобольных и им по
добные Ц это все не что иное, как школа, в которой люди учатся мастерски р
ассказывать свои истории. Рассказывать вслух. Другим людям. Причем не пр
осто искать и находить какие-то идеи, а по-настоящему перевоплощаться.
Мы все проживаем свою жизнь в соответствии с той или иной историей. Напри
мер, историей про то, что значит быть ирландцем или черным. Про то, что знач
ит трудиться до седьмого пота или ширяться героином. Быть мужчиной или ж
енщиной. И всю нашу жизнь мы ищем что-то такое Ц факты, свидетельства, Ц ч
то подтверждает нашу историю. Как писатель вы просто признаете эту часть
человеческой натуры. Каждый раз, когда создаешь новый персонаж, сначала
следует присмотреться к миру этого персонажа, присмотреться к деталям, к
оторые делают его реальность единственно верной.
Подобно адвокату, отстаивающему в зале суда невиновность подзащитного,
вы делаете все, чтобы читатель принял взгляд вашего персонажа на мир. Вы с
ловно даете читателю возможность на какое-то время вырваться за пределы
его собственного мира. Его собственной истории.
Вот так я создаю своих персонажей. Я обычно даю каждому из них образовани
е и профессию, которые так или иначе ограничивают их взгляд на мир. Так, на
пример, уборщице мир видится как вереница грязных пятен, которые следует
удалить. Манекенщица видит его как вереницу соперниц, готовых урвать се
бе причитающуюся ей долю внимания. Студент-двоечник медицинского факул
ьтета видит его как вереницу родинок или тиков, которые могут оказаться
ранними симптомами неизлечимого заболевания.
За все то время, что я занимаюсь писательской деятельностью, у нас с друзь
ями вошло в традицию проводить так называемые «вечера игр». Каждое воскр
есенье мы собираемся, чтобы во что-нибудь сыграть, например, в шарады. Слу
чается, что мы так ни во что и не играем. Главное, нам нужен повод, чтобы собр
аться вместе. Бывало, роман продвигался туго, и мне в срочном порядке треб
овались свежие идеи, чтобы дальше развивать ту или иную тему. Тогда я приб
егал к так называемому «проращиванию семян», то есть подбрасывал тему в
разговор; иногда это мог быть короткий смешной рассказ, и тогда люди начи
нали рассказывать свои версии этой истории.
Когда я писал «Уцелевшего», то нарочно заводил раз-гонор о том, как лучше
делать уборку, и люди часами снабжали меня подробностями. Для «Удушья» э
то были зашифрованные объявления службы безопасности. Для «Дневника» я
рассказывал истории о том, что мне случалось находить или, наоборот, что я
забывал внутри стен домов, которые помогал строить. Слушая мои истории, д
рузья начинали рассказывать мне свои. Примерно за час я обычно собирал м
атериал на целую книгу.
Вот как даже такое одинокое занятие, как писательский труд, становится п
оводом побыть среди людей. В свою очередь люди подбрасывают топливо для
других рассказов.
Один. В толпе. Факт. Вымысел. Замкнутый круг.
Комедия. Трагедия. Свет. Тьма. Они определяют друг друга.
И это срабатывает Ц при условии, если не слишком надолго застрять в одно
м месте.

ВСЕ ЛЮДИ ВМЕСТЕ

Сладкий праздник

Симпатичная блондинка сдвигает ковбойскую шляпу дальше на затылок.
1 2 3 4 5