Как это в прошлом, если ты до сих пор поддерживаешь с ней отношения?
- О чем ты говоришь? - сдержанно спросил он.
- Я говорю о том, что ты оплачиваешь ее пребывание в больнице, как будто ты в чем-то... в чем-то виноват! А ведь ты ни в чем не виноват!
Повисло долгое и тяжелое молчание. Верити нервно поправила прическу, не сводя полных сострадания глаз с бесстрастного лица Люка. Он недвижно стоял перед ней, упрямая прядь черных волос упала ему на лоб, и ей вдруг показалось, что разделяющая их пропасть становится все шире и шире. Вместо того чтобы стать ей ближе, вместо ожидаемого проблеска взаимопонимания он вдруг еще больше ушел в себя и стал более агрессивным и отчужденным.
- Как это я не проконсультировался с тобой несколько месяцев тому назад? - резко и насмешливо спросил он наконец. - Тогда все мои проблемы были бы разрешены в мгновение ока. Щеки у нее горели. Злой блеск его глаз даже напугал ее.
- Люк, ты несправедлив...
- Ах да, ты же ведь у нас признанный авторитет по части неискупленного чувства вины, - добавил он жестко. - Я думаю, здесь мы даже можем соревноваться!
Ну, это уж слишком, резко вдохнув, подумала она. Это становится невыносимым. Надо быть полной идиоткой, чтобы надеяться понять Люка после короткого экскурса в его прошлое под руководством Карли. Какой смысл пытаться с ним сблизиться? Ведь, в конце концов, ее это вовсе не интересует!
- Поговорим потом, - заключил он, решительно ставя точку в их разговоре. - Сейчас у меня есть дела.
И, не дожидаясь ответа, повернулся и пошел прочь.
Кипя от негодования, Верити направилась к своей "вилле", здесь прохладный ночной бриз смягчал гнетущую влажную жару.
Что это за "потом"?! - думала она в ярости. Она собирается пораньше лечь спать. Так что никаких "потом" не будет. Как бы она хотела никогда больше его не видеть!
Душ немного успокоил ее, а втерев в кожу душистый крем, она пришла в норму. Надев шелковую, цвета слоновой кости блузку и подходящую к ней по цвету юбку до середины икр, она завязала мокрые волосы в узел и, расхаживая по комнатам, стала раздумывать, что бы такое предпринять: позвонить в отель и заказать ужин или приготовить самой? В конце концов она выбрала последнее - это ей поможет отвлечься.
От сумятицы в мыслях даже разболелась голова. Холодильник у нее полон, а готовить ей всегда доставляло удовольствие и было одним из самых любимых занятий. Часто, чтобы отвлечься или привести в порядок мысли, она отправлялась на кухню. Самое время поэкспериментировать со своими покупками, затем поужинать в одиночестве и почитать купленный в аэропорту исторический роман. Сейчас ей очень нужны обычные, привычные занятия, чтобы отключиться и подзарядить батареи.
Повязав полотенце вместо фартука, она за час приготовила себе экзотический ужин и с подносом в руках отправилась на террасу.
Уже стемнело - в тропиках это всегда происходит неожиданно. Из-за черных грозовых туч небо стало тяжелым, давящим. Луны не было видно, ветер шумел в пальмовых листьях, а ночные звуки казались громче, даже монотонное стрекотание цикад было почти оглушающим. Когда она протянула руку, чтобы включить на террасе свет, из тени вдруг появилась какаято фигура, и Вериги едва не выронила поднос.
- Добрый вечер, Вериги...
Фонарь осветил Эллиота, и Вериги раздраженно вздохнула. Она не видела его со вчерашнего вечера и очень надеялась, что после ее довольно-таки прозрачных намеков он уже уехал.
- Привег, Эллиог.
- Не смотри на меня гак, - попросил он печальным, извиняющимся голосом. - Я зашел попрощаться. Завтра я улетаю. Может, поброжу еще немного по острову...
Она с облегчением улыбнулась. Но стоило ему, пошатываясь, сделать несколько шагов, как она опять тяжело вздохнула. В одной руке у него была полупустая бутылка красного вина, в другой - стакан.
- Я все понял, - добавил он нетвердо. - Я видел вас вчера утром на берегу. Вы были как в клинче.
- Извини, но тебе незачем было сюда приезжать... - Она оборвала его на полуслове, решив, что чем меньше будет говорить об этом, тем лучше.
- Да-а, жизнь... - Он неуверенно, едва не промахнувшись, поставил бутылку и стакан на поднос и с трудом сфокусировал на ней нетвердый взгляд. - Выпьешь со мной на прощанье, дорогая?
- Нет, спасибо. Да и тебе, кажется, уже хватит.
- А что остается делать, если получил от женщины, ради которой приехал на край света и которую любишь... ноль внимания? - печально пробормотал он. - Откуда мне было знать, что ты здесь крутишь любовь с каким-то латиноамериканским бабником, который играет в поло и считает себя неотразимым?
- Никакой любви я здесь ни с кем не кручу! - возмущенно ответила она. - А тебе, надо сказать, еще повезло, что тебя не хватил солнечный удар посмотри на свою кожу!
Эллиот был одет в красную спортивную рубашку с коротким рукавом и белые шорты, и на его руки и ноги больно было смотреть.
- Я в полном порядке... - с трудом ворочая языком, пробормотал Эллиот. - А когда допью эту бутылку, мне станет совсем хорошо.
- Перестань, с тебя хватит. Ты и так уже пьян. Отправляйся-ка к себе и проспись! - спокойно сказала она и попыталась выпроводить его с террасы. Это было ошибкой. Облокотившись на нее, Эллиот тяжело качнулся и прижал ее к столу, на котором стоял ее ужин и его бутылка вина. Стол накренился, и Верити пришлось собрать все свои силы, чтобы не упасть и удержать Эллиота. Но, как назло, он наступил ей на ногу. Верити вскрикнула, еще не окрепшая лодыжка подвернулась, и они полетели на пол, перевернув и стол, и все, что на нем было.
Посреди этого хаоса Верити вдруг услышала голоса, различила и голос Люка, резко отдававшего какие-то приказания на испанском языке. Вскоре он появился собственной персоной и замер, наблюдая за отвратительной сценой на террасе. Помятая и растрепанная. Вериги с трудом поднялась на ноги, а Люк без видимых усилий поднял Эллиота и завернул ему руки за спину.
- Вон отсюда! - прорычал он, едва сдерживая ярость. - Сию же минуту!
- Уберите руки... - начал было Эллиот воинственно, пытаясь освободиться от хватки Люка, но не тут-то было. С ледяным спокойствием Люк поманил пальцем несколько рослых официантов и брезгливо передал им Эллиота.
Вериги с возмущением смотрела на то, как они поволокли сопротивляющегося Эллиота в темноту.
Без кровинки в лице и опершись рукой на деревянные перила террасы, она огляделась.
Пол был усыпан осколками посуды и тем, что должно было стать ее ужином, который она так и не попробовала. А кремовый шелковый наряд ее был весь залит красным вином. Осмотрев свои шишки и ссадины и собравшись с духом, она подняла на Люка глаза. И даже вздрогнула - столько в них было ледяной ярости.
- Что, черт побери, здесь произошло?
- Прошу прощения за разбитые тарелки и стаканы, - начала она, - я заплачу...
- Я спрашиваю, что здесь произошло, Вериги?
- Ничего здесь не "произошло", - резко ответила она. - Да и какое тебе дело? Эллиот пьян, - добавила она со всем спокойствием, на какое была способна. - Ему просто нужно проспаться.
- Только не в моем отеле.
- Что ты имеешь в виду?
- Пусть твой друг Грозвенор поищет себе другой отель.
- Что? Ты хочешь сказать, что твои... твои прихвостни собираются выбросить его ночью на улицу? - возмущенно выкрикнула она. - Ты не посмеешь. Люк!
Она сделала попытку броситься на выручку Эллиоту, но Люк с такой силой схватил ее за руку, что она вся закипела от злости.
- Не посмею? - Он возмущенно пожал плечами, с явным неудовольствием разглядывая беспорядок на террасе, а затем переводя задумчивый взгляд на Верити. - Уже посмел, - медленно и холодно сказал он. - А если этот Грозвенор вернется и станет надоедать мне, я не постесняюсь прибегнуть к моим связям, чтобы вышвырнуть его с острова!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В течение нескольких секунд оба не проронили ни слова. Верити была настолько сердита, что просто боялась себя выдать. Наконец, глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, с преувеличенной медлительностью она высвободилась из рук Люка и отступила на шаг назад, чтобы выйти из поля его магнетического притяжения. Люк уже успел сменить синюю рубашку и джинсы на свободные бежевые брюки, такую же свободную белую рубашку и голубой жилет-распашонку.
- Кто тебе дал право так обращаться с моим другом? - спросила она тихо, с едва сдерживаемой яростью. - Эллиот виноват лишь в том, что немного перебрал и случайно наступил мне на ногу. Я сама могла с ним разобраться... К тому же он просто зашел попрощаться - завтра он уезжает!
- Тогда все просто: он уедет чуть раньше, - с холодным упрямством сказал Люк. - Оказывается, он целый день пил, не переставая, и мешал отдыхающим. Как владелец отеля я оставляю за собой право изгонять отсюда непрошеных гостей.
- Ага, понятно. Ты хочешь сказать, что настойчивые ухаживания Эллиота не имеют ничего общего с данной демонстрацией... мелкого деспотизма?
В уголках его губ шевельнулась насмешка.
- Что они могут иметь между собой общего? - с едва прикрытой издевкой спросил Люк, приближаясь к ней. В этот момент над головой у них раздался такой грохот, что Верити едва не подскочила. Тяжелые капли дождя застучали по навесу. - Не хочешь ли ты сказать, что я тоже за тобой бегаю, Верити?
Голос его стал таким густым, что по спине у нее забегали мурашки, но она не смогла оторвать глаз от его непроницаемого лица.
- А разве нет? - прошептала она с вызовом.
Что она говорит?!
- А тебе бы хотелось? - пробормотал он.
- Нет!
Небо вдруг разверзлось, и хлынул такой ливень, что стоять на террасе было все равно что принимать душ. Уже через несколько секунд они промокли до нитки.
Люк подтолкнул ее внутрь. Не обращая внимания на стекавшую с них ручьями воду, они остановились друг перед другом на коричневом кафеле гостиной, как два боксера перед началом очередного раунда.
- Значит, нет? - усмехнулся он с угрожающим блеском в глазах. - Ты в это уверена, Верити?
Синие глаза медленно осмотрели ее с головы до ног: пышные золотисто-ореховые волосы, сжатые губы, длинная шея и четко обрисовавшаяся грудь под промокшей, прилипшей к телу шелковой блузкой. Под этим беззастенчивым и оценивающим взглядом Верити почувствовала себя обнаженной и покраснела.
- Есть что-то необъяснимо притягательное, - глухо пробормотал он, - в женской груди под мокрой шелковой блузкой...
- Прекрати! - выкрикнула она, обхватывая себя руками. - В этом весь ты! В женщине ты видишь только сексуальное, эротическое начало... Ограниченный эгоист! Неудивительно, что после развода в твоей жизни была целая череда безмозглых секс-бомб!
- Да что ты? - неожиданно прервал он угрожающе-спокойным голосом, и она тут же раскаялась в своих словах.
Он взял ее руки, которыми она прикрывала грудь, и резко развел их в стороны. При этом на лице у него была насмешливая гримаса.
- А ты, Верити, как ты распорядилась своей жизнью после смерти Эдварда? Череда Эллиогов Грозвеноров? Людей с достатком, которые в состоянии потакать твоим прихотям, а с другой стороны, настолько слабы, что полностью зависят от твоих обещаний сексуального вознаграждения?
С побелевшим лицом она стала яростно извиваться, пытаясь вырваться от него, что только дало ему возможность насладиться видом ее гибкого тела с предательски набухшими сосками на груди. Верити была словно загипнотизирована и чувствовала свою полную незащищенность. По каким-то необъяснимым причинам злость на высокомерие Люка в одну секунду переросла в уже знакомый и так страшивший ее сумасшедший внутренний огонь. Сердясь на себя за собственную слабость, она выпалила:
- Ты ничего обо мне не знаешь, ничего, если не считать поверхностных заключений, что ты сделал в тот раз...
- Ошибаешься, - поправил он ее с мягкой насмешкой. - Эдвард много о тебе рассказывал, Верити. Он был без ума от тебя. Я, например, знаю, что ты училась в интернате, что твоими любимыми предметами были математика и экономика Англии, что ты носишь обувь шестого размера и что в музыке твои вкусы простираются от шотландских народных баллад до Отиса Реддинга. Я знаю, что ты пьешь кофе с молоком, а твои любимые блюда - это макароны, салаты и рыба; я знаю, что ты предпочитаешь из одежды и даже белья - шелковые лифчики и французские шарики для них, подчеркивающие твой темперамент...
- Ну и ну!- только и могла выдавить она из себя, до крайности раздраженная его издевательским, насмешливым тоном, безуспешно пытаясь освободиться из его рук. В пылу борьбы их бедра соприкоснулись, и ее как током ударило.
- Единственное, чего я еще не знаю, так это что ты предпочитаешь в постели, - добавил он глухо.
И тут Верити взорвалась. С неожиданной силой вырвав руку, она ударила его по лицу, а ногами стала пинать его по голеням, сожалея, что на ней нет туфель. Люк недвижно сносил ее удары, но вдруг схватил и прижал ее к себе. Другой рукой он снял заколку с мокрых волос и властно запустил в них руку.
Откинув чуть назад ее голову, он склонился над ней в поцелуе, умело опутывая ее паутиной любовной ласки. И тут, инстинктивно еще обороняясь, Верити вдруг почувствовала всю силу мужского обаяния Люка, которым он заманивал в свои сети ничего не подозревающих простушек.
Опьяненная запахом его кожи, ощущая мускулистую упругость его тела, она постепенно отказалась от сопротивления. Его поначалу грубовато-настойчивый поцелуй смягчился и стал настолько чувственным, что по всему ее телу разлилась обжигающая огненная река.
- Верити... Diosi, Верити... - простонал он, отрываясь от ее губ, и слегка дрожащим пальцем провел по ее пухлой губе. - Я хочу тебя! И ты тоже меня хочешь, я чувствую это...
Его расширенные, бездонные зрачки и мольба, прозвучавшая в голосе, окончательно сломили ее сопротивление. Люк Гарсия, знаменитый донжуан, молит ее? Она содрогнулась, и он еще крепче прижал ее к себе. На улице раздался страшный грохот, ветер яростно раскачивал пальмы и гнал по океану огромные волны. Пьянея от ответного желания, она подставила ему губы, едва держась на ногах и забыв обо всем на свете.
Не ослабляя объятий. Люк опустился на диван в глубине гостиной и тут же положил ее на мягкий коричневый бархат. Его руки нервно перебирали влажный шелк блузки и наконец сняли ее. Ощутив прикосновение его пальцев к груди, Верити едва не задохнулась... Люк прильнул к ней губами, а она судорожно гладила его влажные волосы. Впервые испытала она это потрясающее, всепоглощающее желание, волнами перекатывавшееся по ее жилам. Прикосновение его языка к доведенным до крайней степени чувствительности соскам было как удар электрического тока! Сквозь пелену чувственного дурмана она понимала, что играет с огнем, что ничего хорошего из этого не выйдет, но воля ее была парализована, и вся она была переполнена такими ощущениями и эмоциями, о существовании которых никогда и не подозревала...
Почувствовав его руки в сборках шелковой юбки, а затем на бедрах, осторожно подбиравшиеся к запретной зоне, отвечавшей на каждый безмолвный вопрос Люка, она вытянулась в струнку. Ей пришлось прикусить губу, чтобы не закричать от удовольствия, которое испытывало ее содрогавшееся с головы до ног тело от прикосновений Люка.
- Я хочу тебя, - прохрипел он нетерпеливо, вдруг поднимаясь на ноги и поднимая ее. - Но не здесь, не на этом диване, как сопливые подростки! Я ждал этого момента долгих двенадцать месяцев... Пойдем в спальню, Верити...
И он повел ее в спальню к кровати под зелено-белым покрывалом. В оцепенении, широко раскрытыми глазами она смотрела, как он закрывает ставни. И когда он обернулся, она уже была готова к отпору, придя в себя за те несколько секунд, что оказалась вне сферы его физического влияния.
Взглянув в ее глаза, Люк все понял. Освободившись от его объятий, она ужаснулась тому, что между ними произошло. Ее трясло. Стоило ему сделать шаг к ней навстречу, как она резко отступила назад и едва не упала, наткнувшись на кровать. Она быстро закуталась в шелковое покрывало, стискивая стучавшие зубы.
Люк с белым лицом и весь дрожа сделал еще один шаг. Это становилось похожим на игру в кошки-мышки.
- Вериги... - тихо, с едва заметной, разрывавшей ее сердце на части дрожью в голосе сказал он.
- Нет, Люк, не могу, не могу, и все... Не могу! - на высокой ноте выкрикнула она.
- Прекрати! - оборвал он. - Dios, Вериги! Не смотри на меня как на зверя. Я не собираюсь тебя насиловать.
Слезы невольно навернулись ей на глаза, к горлу подкатил ком. Она отвернулась и закрыла лицо руками.
- Уходи, Люк... пожалуйста, уходи!
- Ты уверена, что хочешь прогнать меня? - сердито спросил он, подходя к ней сзади. - Хочешь продолжать разыгрывать безразличие?
- Все равно из этого ничего не получится, это ведь только секс. Чисто физическая реакция, и все! - всхлипывая, пробормотала она.
Люк нежно взял ее за плечи, развернул к себе и обнял, прижав ее щекой к своей груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16