Один из ним запросто мог спрятаться в соседней клетушке — вдруг они решили подслушать, не вынашиваем ли мы план побега? Поэтому я не заговаривал на эту тему, покуда не истаял пробивавшийся сквозь вентиляционную шахту свет, а в темноте пристроился поближе к Панихиде и прошептал ей на ухо:— Боюсь, что рано или поздно нас пустят на похлебку.— Да, котла нам не миновать, — согласилась она.— Значит, надо найти способ унести ноги. Завтра ты станешь гораздо сильнее, чем сегодня, но для полного восстановления сил потребуется еще один день. Как ты думаешь, он у нас есть?— Скорее всего да, — ответила Панихида. — Сам посуди, пещера здоровенная, и за один день гномам в ней не управиться. Да и кто знает, может, она не одна. Вдруг гномам придет в голову разорить и другие пастбища коровяков? Однако в любом случае необходимо продумать все заранее, как если бы мы собирались бежать завтра. Мне кажется, коровяки пропустят нас через свои угодья, но есть ли оттуда выход на поверхность?Чтобы шептать ей на ухо, мне приходилось опираться на локоть. Это было неудобно, но говорить громче я не решался. В конце концов рука устала настолько, что я спросил Панихиду, нельзя ли положить голову ей на плечо.— Само собой, — сказала она.Я пристроился, и Панихида тут же обхватила меня своими... моими ручищами. Одна ладонь легла мне на грудь.— Эй, ты что затеваешь?.. — начал было я, но тут же умолк по той простой причине, что Панихида поцеловала меня в губы.Я отпрянул, ее... мою... короче говоря, я сбросил руку с груди и залепил Панихиде пощечину, после чего вывернулся из ее хватки.— Ты чего дерешься? — сердито проворчала Панихида. Даже в темноте я чувствовал, как напряглись ее мышцы, и мне стало малость не по себе, слишком уж неравны были наши силы. До полного выздоровления моего тела было еще далеко, но даже сейчас Панихида запросто могла сделать со мной все, что взбредет ей в голову.— Веди себя как следует, не то позову гномов.— Руками машешь, гномов позвать грозишься... Что я такого сделала?— То и сделала, чего делать не положено! Конечно, мужчины все одинаковы! Думают, что каждая женщина им доступна, стоит только... — Я проглотил последние слова, сообразив, что несу полную несусветицу.— О чем ты говоришь? — разгневанно воскликнула Панихида, но тут же сбавила тон и невесело рассмеялась:— Знаешь, а ведь это правда. Я никогда не испытывала таких ощущений. Я вся... Слушай, мужчины всегда так реагируют на женщин?— Только на красивых, — буркнул я.— Да... Пойми, до сего дня я и представить себе не могла, какие страсти одолевают мужчин. Как вам вообще удается сдерживаться?— Порой это бывает непросто, — признал я, несколько смягчившись. — Когда такая милашка, как ты, лежит рядом и дышит...Панихида снова рассмеялась:— Да-да, мне все понятно. Теперь я знаю, что ты должен был чувствовать. И эта грязь, которая завелась в твоих мозгах... Наверное, она подействовала и на мое сознание. Ладно, не обращай внимания... Ох, Джордан, да ты никак был святым.— Святых не бывает, — отозвался я уже довольно миролюбиво. — Они существуют лишь в обыкновенной мифологии. Надеюсь, ты кое-что поняла, как, впрочем, и я. Ведь раньше мне было невдомек, что значит быть женщиной.— Прошу прошения, — сказала Панихида. — Я буду держать себя в руках.— Вот и хорошо.Мы помирились, но на всякий случай я держался от Панихиды подальше. И план побега мы в эту ночь больше не обсуждали.Следующий день был похож на первый. Мы поели, разучили новую песню и пропели ее на пастбище коровяков. На сей раз к нам приблизились сразу три коровяка. Одна совсем молоденькая, почти телочка, голову ее украшали маленькие аккуратные рожки.— М-мвы мрасиво м-моете, — промычала она, когда нам пришлось сделать маленький перерыв; петь беспрерывно целый день мы, разумеется, не могли.Странное мычание привлекло мое внимание, оно показалось мне похожим на членораздельную речь. Конечно, речь эта была не слишком разборчивой, но ведь губы и язык у коров устроены совсем по-другому, чем у людей. Они приспособлены для мычания. Видимо, поэтому всякое слово начиналось у коровяки со звука "м", а некоторые звуки она просто не выговаривала. А коли так, что же она сказала? Ну конечно! «Вы красиво поете».— Спасибо, — сказал я. — А ты прекрасно выглядишь.— М-мрасивые месни, — с довольным видом промолвила она.— Красивые песни, — согласился я, покосившись назад, не заподозрят ли чего гномы. — А что, весь ваш народ умеет говорить по-человечески?Она покачала головой:— М-мнет. М-молько мя. М-мой малант.— Твой талант! — догадался я.Считалось, что магическими талантами обладают лишь люди и родственные им существа, но ведь и коровяки походили на людей — только головы другие. А будучи полулюдьми, они могли обладать и душой, и магией. События приобретали интересный оборот. Хотелось бы только знать, удастся ли нам извлечь из этого какую-нибудь пользу. Мы отчаянно нуждались в чем-то, из чего можно извлечь пользу. Пропев еще пользу — прерываться надолго было опасно, — я снова заговорил с телочкой:— Как тебя зовут?— Му-у-ла. А мтебя?Хотя она путала или вовсе не выговаривала некоторые созвучия, чем дольше мы разговаривали, тем легче становилось мне ее понимать.— Панихида, — ответил я, ощутив легкий укол совести. Стыдно обманывать это дружелюбное, простодушное существо, но другого выхода не было. Старая, добрая варварская прямота по-прежнему казалась мне предпочтительной, но за последнее время я понял, что она не всегда уместна.— Мма-ни-мхида, — старательно выговорила Мула.— Ты прекрасно говоришь, — похвалил я, и ноздри телочки раздулись от удовольствия. Я склонился к ней поближе и доверительно произнес:— Между нами, девочками, у меня есть секрет.В глазах коровяки вспыхнуло любопытство. Все девчонки обожают секреты.— Мекрет? — переспросила она, навострив покрытые шерсткой ушки.— Да. Мы пленники гневливых гномов. Ты поможешь нам сбежать?Мула растерянно наморщила нос:— Млежать?— Да не лежать, а сбежать. Поняла? Нам нужно сбежать, потому что гномы собираются сварить нас в большом горшке.— Мнолыдой мбашке?— Не в башке, а в горшке. В большом-пребольшом горшке. Мы должны убежать — завтра. Ты нам поможешь?Коровьи брови поднялись, а уши неуверенно дернулись. Мула робко покосилась в сторону здоровенного малого с бычьей головой, который явно здесь заправлял.— Завтра, — повторил я, — мы снова придем сюда. Поговорим с вашими вождями. А то ведь гномы заставят нас петь до тех пор, пока вы не останетесь без пастбищ.Ночью мы должны были окончательно договориться о совместных действиях, поэтому мне пришлось доверить свое слабое женское тело изрядно поднабравшейся силенок Панихиде.— Думаю, — прошептал я ей на ухо, — нам следует направиться прямо в гущу коровяков. Затеряемся в стаде, и гномы не решатся за нами гнаться. Ежели, конечно, главный бугай разрешит Муле нам помочь.— Так-то оно так, но можно ли им доверять? — сказала Панихида с типично мужской подозрительностью. — Ты уверен, что они едят только мох?— Во всяком случае, их рты не приспособлены для поедания мяса.— Для человеческой речи они тоже не приспособлены.— Говорит только Мула, это ее магический талант, — возразил я, хотя и сам испытывал определенное беспокойство. Мяса коровяки скорее всего не едят, но кто знает, что взбредет в их бычьи головы при виде моего... тьфу, при виде соблазнительного тела Панихиды. — В любом случае какой у нас выбор? Или бежать? или ждать, когда гномы разведут огонь под своим котлом.Возможность угодить в котел вдохновляла Панихиду не больше, чем меня, и, чуток поразмыслив, она согласилась:— Пожалуй, нам придется положиться на них. С виду эти коровяки вполне приличный народ.— Значит, решено, — сказал я и попытался отодвинуться.Но не тут-то было. Панихида держала меня крепко.— Жаль, что тогда мне пришлось тебя убить, — ни с того ни с сего сказала она.— Опять ты за свое, — сердито проворчал я, тщательно пытаясь высвободиться из стальных объятий. — Знаю я эти твои штучки.— Какие еще штучки? — воскликнула она с притворным негодованием, но тут же печально рассмеялась:— Конечно же, ты опять прав. Раньше мне и в голову не приходило, насколько мужчины и женщины отличаются друг от друга. Мне довелось испробовать множество обличий, но все они были женскими.— Но ты могла бы превратиться и в мужчину, разве нет? Может, мне попробовать...— Ничего не выйдет. Мой талант в том, чтобы менять облик, а вовсе не пол. Может, с виду тело и станет мужским, но суть все равно останется женской.С одной стороны, это казалось вполне резонным, но с другой, мы оба после обмена телами стали воспринимать определенные качества противоположного пола — она мужского, а я женского. Форма определяет содержание! Стоп, но ведь я по-прежнему думал о себе как о мужчине, да и она наверное... Или не совсем так. Боюсь, есть вопросы, на которые нет простых ответов, и половой вопрос из их числа.Я отодвинулся, и мы заснули. Кажется, после этого разговора мы стали лучше понимать друг друга. И относиться друг к другу с большим уважением.На следующее утро нас снова повели к коровякам. Большая часть стены была изрублена кайлами, пастбищных угодий осталось совсем немного. Едва мы выступили вперед, как к нам подошла Мула и с довольным видом промычала:— Мгороль мгогласен.— Король согласен, — перевел я Панихиде.— Тогда мотаем отсюда к чертовой матери, — заявила она.Просто удивительно, до чего мужчины грубы и невоздержанны на язык.Не теряя времени, мы зашагали в дальний конец пещеры, где сгрудилась большая часть стада.— Эй, вы куда? — заорал Гнуси. Размахивая киркой, он устремился было вдогонку, но два здоровенных коровяка наставили на гнома рога, что мигом поубавило ему прыти. — А мы уже котел приготовили! — гневно воскликнул Гнуси.— Сам в него и полезай, гнусная рожа! — откликнулась Панихида.Мула семенила впереди, указывая дорогу. Нам оставалось лишь следовать за ней, гадая, куда эта дорога приведет и что нас ждет в неведомых подземных глубинах. Глава 13Пустой рыцарь Уходивший вниз тоннель привел нас в большую похожую на хлев пещеру, где под присмотром солидных пышнотелых коровяк решились маленькие телятки, а старые быки степенно жевали свою жвачку. Мула провела нас прямиком к королевскому стойлу, где мы увидели могучего коровяка с величественной и благородной осанкой. Представив нас королю, Мула осталась в стойле, чтобы переводить его речи, ибо мы не понимали языка коровяков. Зато нас, судя по всему, король понимал без труда. Царственным особам принято давать хорошее образование, и порой это оказывается весьма полезным.— Приветствуем тебя, государь, — промолвила Панихида с церемонным поклоном. Поскольку в этом сообществе явно господствовали самцы, предпочтительнее было, чтобы и с нашей стороны говорил мужчина. А в роли мужчины, как бы это меня не раздражало, в настоящее время могла выступать только она. — Позволь выразить глубокую благодарность за то, что твои подданные помогли нам спастись ль гнусных, глумливых, гневливых гномов.Король ответил басовитым мычанием.— М-мэти м-мномы м-мущая моль, — перевела Мула.— Эти гномы сущая боль, — повторил я для Панихиды, ибо ее мужское ухо было совершенно невосприимчиво к оттенкам произношения. Неудивительно, что она не могла петь так красиво, как я.— Это еще мягко сказано, — заметила Панихида, — ведь они собирались сварить из нас похлебку.Король снова замычал.— Мы млюдей не медим, — перевела Мула, — мы млюбим мпесни.— Мы людей не... — начал было я, но Панихида оборвала меня с типично мужской бесцеремонностью и обратилась к королю:— Государь, мы безмерно признательны тебе и твоему народу, однако не можем остаться навсегда в вашей гостеприимной пещере, ибо у нас есть иные обязанности.— Му-у? — разочарованно промычал король.— Мы глубоко уважаем славный народ коровяков и его достойного короля, — заявила Панихида, — но и ты должен нас понять. Я сама... я сам — отпрыск королевского рода, а тебе ли не знать, что благородство обязывает?..Король вновь замычал — с сожалением, но понимающе. Он не мог не признать, что с высоким происхождением связана особая ответственность.— Может быть, мы в силах сделать для тебя и твоих подданных что-нибудь полезное? — поинтересовалась Панихида. — Нам хотелось бы отблагодарить вас за помощь.Король принялся мычать на разные лады. Мула вторила ему со своим неподражаемым акцентом. Я говорю это вовсе не в укор — она старалась, и у нее получалось совсем неплохо. Наверное, коровякам тоже казалось, что наша речь звучит чудно.— Все, что нам нужно, это хорошие пастбища, — перевел я следом за Мулой. — Самые лучшие угодья лежат в нижних пещерах, а они принадлежат рыцарям. Правда, пастись там рыцари порой разрешают, но за это нам приходится платить дань. Ужасную дань. Увы, мы окружены врагами. Над нами живут гневливые гномы, а под нами обосновались распроклятые рыцари...Мула поведала нам, что воинственные и вооруженные до зубов создания, именуемые рыцарями, допускают коровяков на некоторые нижние пастбища, но взамен требуют ежегодную жертву — лучшую телочку и лучшего молодого бычка. Несчастные коровяки вынуждены платить эту страшную подать, ведь, вздумай они отказать, рыцари лишат их доступа к своим угодьям. А поскольку верхние пастбища по большей части разорены гномами, коровякам приходится выбирать между кровавой данью и голодной смертью. Невеселый выбор.Как выяснилось, раньше все нижние пещеры безраздельно принадлежали предкам нынешних коровяков. Не ведая худа, они преспокойно паслись на сочном мху, пока в их владения не вторглись воинственные закованные в сталь всадники. Никто не знает точно, откуда они пришли, говорят, из какой-то крепости, где все было очень крепким. Быки, конечно, пытались оказать сопротивление, но их рога оказались бессильными против крепких рыцарских доспехов, а длинные копья рыцарей пронзали обнаженные тела насквозь. По правде сказать, рыцари могли перебить всех коровяков за час, однако предпочли сохранить их ради забавы. Таким образом установленная рыцарями дань представляла собой плату не только за пастбища, но и за право жить. Однако обычное убийство не представляло для рыцарей интереса, и они предоставляли жертвам возможность оказать сопротивление. Коровяки отправлялись в ужасный лабиринт, где получали мечи и должны были сразиться с победителем рыцарских турниров. Соглашение, условие которого продиктовали сами рыцари, гласило, что в случае победы предназначавшихся в жертву бойцов кровавая дань будет предана забвению, а народ коровяков получит право свободно пастись в нижних пещерах. Однако, несмотря на то что коровяки вдвоем выходили на бой против одного -единственного рыцаря, они неизбежно встречали свою погибель. Все рыцари были умелыми бойцами, а уж тот, кто побеждал на турнире, по праву считался лучшим из лучших.— Но почем вам знать, что, даже одержи ваши бойцы победу, рыцари сдержат свое слово? — спросила Панихида с присущей всем мужчинам подозрительностью.— О, они всегда держат свое слово, — заверила ее Мула, — ибо считают это делом чести. А честь для них имеет особое значение. Они считают, что рыцарь без чести — ничто. Его просто не существует. Это воинственный, суровый и бессердечный народ, но не лживый. На рыцарское слово можно положиться.Мне начинало казаться, что эти рыцари во многом походят на варваров. А коли так, можно попробовать с ними договориться.Выбраться из обиталища коровяков молено было двумя путями — или через владения гномов, или пещерами рыцарей. Ежели мы не хотим застрять среди коровяков навеки, надо выбирать. А если вдобавок мы еще и хотели отблагодарить добродушный рогатый народ, то...Панихида еще раздумывала, но у меня не было сомнений.— Надо помочь этим славным созданиям, — сказал я, — и не только потому, что путь к свободе пролегает через пещеры. И даже не только из благодарности. Мне кажется, что встреча с рыцарями обещает стать настоящим приключением.— Ничего себе приключение! — воскликнула Панихида. — Кошмар. Они ведь могут нас убить!— Лучше сложить голову в честном бою, чем быть постыдно сваренным в горшке, а потом еще и столь же постыдно съеденным. Конечно, мы можем поступить иначе. Остаться здесь и петь коровякам песни — пока не помрем с голоду вместе с ними.— Я вижу, ты по-прежнему петушишься, как заправский мужчина, — заметила Панихида. — Однако выбор у нас и впрямь невелик. Конечно, ты мог бы превратиться в мышь и удрать отсюда в одиночку, но у меня такой возможности нет. Кроме того, мне хотелось бы когда-нибудь вернуться в свое тело. Сердце кровью обливается, когда я вижу, как ты с ним обращаешься. — Панихида расправила могучие плечи и вновь обратилась к королю:— Государь, мы решили занять место тех, кто предназначен в жертву в этом году. Если нам удастся победить рыцаря, вы освободитесь от кровавой дани.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39