Что же до собственной кончины, то он просто не мог представить себе лучшей смерти, чем смерть в объятиях любимой.
Глава 11
МЕТРИЯ
Глоха бережно держала уснувшего Велко в объятиях, чувствуя себя виноватой и перед ним, и перед остальными. Ведь это по ее глупости и опрометчивости друзья оказались в тягостном плену. Трент проделал с ней долгий путь, защищая и оберегая ее всеми силами, а в результате оказался за решеткой. Косто последовал за ними в надежде обрести половинку души, помогал ей, чем мог и тоже стал пленником. Но хуже всего получилось с Велко: великану от них ничего не было нужно, он помогал им совершенно бескорыстно, позабыв даже о возможности собственного спасения. И надо же — оказывается, по великанским меркам его можно считать ее ровесником. Он слишком молод, чтобы умереть!
От этих раздумий ее оторвал топот на лестнице. Перед решеткой появилась освещенная лампой (уже стемнело) физиономия Велено.
— Ну как, готова пойти к алтарю? — осведомился он.
— Никогда! — ответила она решительно, но тихо, чтобы не беспокоить спящего. Бедный великан и без того натерпелся: девушка была рада возможности оказать ему хоть такую услугу.
— Зря время тянешь, все равно согласишься, — заявил нимфоманьяк. — Я подожду.
— А если не соглашусь?
— Ты смертная. Испустишь дух, вот и все.
— Ты не посмеешь! — воскликнула она, и Велко беспокойно шелохнулся. Глоха тут же принялась снова его укачивать.
— Будь уверена, еще как осмелюсь, — рассмеялся похититель. — Но до этого, скорее всего, не дойдет. Чем больше тебе будет хотеться есть и пить, тем более разумным ты будешь находить мое предложение. Кстати, подумай и о твоих друзьях. Они ведь тоже смертные: справедливо ли обрекать их на мучения из-за твоего упрямства?
Сердечко Глохи сжалось: гадкий нимфоманьяк говорил правду. Она и сама задумывалась о том, какое право имела обрекать на смерть Трента и Косто. Велко тот, положим, уже мысленно простился с жизнью, но как быть с другими? Почему они должны платить за ее упрямство и глупость столь ужасную цену?
Однако мысль о замужестве со столь грубым, вульгарным, невоспитанным нимфоманьяком, вдвое превосходящим ее ростом и даже отдаленно не походившим на мужчину ее мечты, казалась ничуть не менее ужасной. Конечно, крылатой гоблинше трудно представить своим мужем человека, но если уж выходить за кого-нибудь из этого племени, то этот кто-нибудь мог бы походить на Трента.
Впрочем, Глоха понимала, что при всей привлекательности подобной идеи осуществимость ее более чем сомнительна.
Но как же ей поступить? Ни брак с Велено, ни голодная смерть отнюдь не казались подходящим выходом: ей оставалось лишь надеяться, что Метрия приведет помощь. Тогда и она, и ее друзья избавятся от гадкого нимфоманьяка и покинут этот гадкий замок.
Велено немного подождал, но ответа не последовало, и он затопал по лестнице вниз. Похититель не сомневался в том, что время на его стороне. И вполне возможно, — хотя об этом не хотелось даже и думать, — был прав. Если только Метрия не…
В каморке заклубился дым.
— Ну вот я и вернулась, — объявила демонесса.
— А помощь привела?
— Не совсем. Но я им положила.
— Что ты им?
— Удружила, услужила, приложила, наложила…
— Доложила?
— Неважно!
Глоха умерила пыл, чтобы не тревожить Велко.
— Итак, ты доложила обстановку. Но кому «им»?
— Всем подряд. Твоим гоблинам, гарпиям, крылатым кентаврам, великанам…
— Великанам?
— Ну да. Этот малый, — она кивнула на мирно посапывавшего в объятиях Глохи эльфа, — он ведь великан.
— Хорошо придумано, — приободрилась Глоха. — Если невидимые великаны придут сюда, они попросту снимут с замка крышу, и я окажусь на свободе. Молодчина, Метрия!
— Спасибо! — пролепетала демонесса, слегка порозовев и потупив очи.
Глоха, изумленная подобной скромностью, потеряла нить размышлений. Впрочем, нить упала неподалеку, так что девушка смогла ее подобрать.
— Так, значит, помощь к нам прибудет? Ты сообщила, где нас искать?
— Ну конечно, я всем все сообщила. Даже сказала огру Загремелу, что Танди задержится с возвращением: ты-то ему так этого и не передала. Все прибудут сюда примерно послезавтра.
— Послезавтра! — воскликнула Глоха, но тут же принялась снова укачивать Велко. — Но до послезавтра мы тут все помрем от голода и жажды! — закончила она уже шепотом.
— Умрете от чего?
— Неважно! Важно то, что Велко ни за что не протянуть так долго без еды. Нам нужно срочно что-нибудь сделать.
— Ну например?
Глоха подавила вздох.
— Например, выйти замуж за Велено.
— Ты хочешь, чтобы я за него вышла?
— Нет. Он хочет жениться на мне, и мне, видно, деваться некуда. Как это ни противно, придется соглашаться. Другого выходя я не нахожу.
Однако демонесса, похоже, полагала иначе. Вся эта история с замужеством ее заинтересовала.
— А что, если все-таки за него выйду я?
— Невозможно. Ты ведь демонесса и любить неспособна. А его чары не рассеются, пока кто-нибудь его не полюбит.
— А разве ты можешь его полюбить?
Сердечко Глохи снова сжалось.
— Да, тут ты, наверное, права. Полюбить я, конечно, способна, но никак не Велено. Он мне противен, а значит, я для него все равно что демонесса. Даже если соглашусь на замужество, его чар это не разрушит, и все будет напрасно. Получается, что для него я все равно что демонесса.
Поняв это, девушка испытала некоторое облегчение.
— А если я выйду за него замуж и притворюсь, будто полюбила? — спросила Метрия. — Одурачу его. Думаешь, это сойдет?
Вопрос показался Глохе трудным.
— Боюсь… — проговорила она после некоторого размышления, — тебе его не одурачить.
— Чтоб ты знала, — искренне вознегодовала Метрия, — я кого угодно одурачу, стоит мне только захотеть. Кого угодно, кроме Балломута.
— А это кто такой?
— У, это демон, профессор УНИВЕРМАГа. Он страшно умный, а насчет всех остальных думает, будто у них в голове один дым. Чаще всего он прав, но из-за того, что вечно выставляет всех дураками, именно его-то и хочется обдурить куда больше, чем кого-либо иного. Но куда там. Я было попробовала прикинуться бедной сироткой, но он меня мигом раскусил. А ведь как старалась, как старалась…
Метрия растаяла в дыму, и на ее месте возникла одетая в лохмотья, изможденная малютка с огромными, полными слез глазами.
— Купите спички! — жалобно заголосила она. — Выручите несчастную сиротку! Бедную, несчастную сиротку, которой не хватает на пропитание!
— Здорово! — от всего сердца восхитилась Глоха. — Сиротка что надо, я бы ни за что не отличила от настоящей.
Личико бедной малютки опечалилось еще пуще.
— Вот видишь, а он мигом вывел меня на чистую воду. Не демон, а кошмар какой-то…
— Это вы о ком? — спросил проснувшийся Велко. Малышка в лохмотьях подняла на него заплаканные глаза.
— Я несчастная маленькая сиротка, добывающая скудное пропитание, торгуя спичками. Всем меня приближают…
— Что с тобой делают?
— Принижают, ублажают, обнажают…
— Может, обижают?
— Неважно! — фыркнула демонесса.
— Привет, Метрия, — сказал Велко со слабым смешком. Сиротка обратилась в дым.
— Кто меня выдал? — осведомилась демонесса, вернув свой обычный обольстительный облик.
— Никто, я случайно догадался, — ответил Велко. Метрия смерила его недоверчивым взглядом, но спорить не стала.
Глоха предпочла вернуться к вопросу, затрагивавшемуся ранее.
— Мне кажется, Велено ты бы смогла провести, — промолвила она. — Только вот этично ли это?
— Кому какое дело до этики, если это сработает? — пожала плечами Метрия.
— Провести Велено? Вы о чем? — спросил Велко.
— Он хочет жениться на женщине, которая его полюбит, — пояснила Глоха. — Метрия может выйти на него замуж и притвориться влюбленной.
— Зачем?
— Ради нашего освобождения.
— Но зачем это ей? — снова спросил он.
— Да затем, — пояснила Метрия, — что такое самопожертвование будет способствовать постижению мною истинной греховности…
— Чего?
— Условности, верховности…
— Может быть, духовности?
— Неважно! — буркнула Метрия.
— Мне кажется, я понимаю, — промолвил Велко. — Метрия считает, что если она сумеет убедить Велено в своей любви, то он освободит нас и нимф, а ее поступок по своей человечности будет близок к человеческому. А это, в свою очередь, приблизит ее к постижению любви. Так?
— Примерно, — ответила демонесса. — Но все, само собой, будет обставлено строгими условиями: или он отпускает своих пленников, или никакого траха.
Что означает последнее слово, Глоха не поняла, однако решила не уточнять: ей почему-то показалось, что лучше этого не делать.
— Звучит более чем заманчиво, — признала она, — но, как мне кажется, мы не можем пойти на это из соображений морали и нравственности.
— Объяснит мне кто-нибудь, почему меня должны интересовать столь странные соображения? — спросила Метрия.
— Дело в том, что такого рода соображения весьма волнуют людей, способных испытывать настоящие чувства.
— Неужто обязательно тыкать мне в нос мою бесчувственность? — досадливо проворчала демонесса.
— Просто чувства — это такая деликатная сфера, — несколько сбивчиво откликнулась Глоха, — что тем, кто их не испытывает, бывает трудно объяснить, что к чему.
— Давайте уточним: этому вашему Велено наличие души ничуть не мешает хватать всех подряд в плен, вызывать с кем ни попадя аистов, морить людей голодом, принуждать девиц к замужеству и вообще делать, что ему вздумается. При этом он считается способным испытывать чувства, надеется обрести любовь, и вообще с ним все в порядке. Но вот одурачить его ради освобождения ни в чем не повинных пленников — это, оказывается, нехорошо. Должна заметить, что эти ваши мораль и нравственность весьма своеобразны.
— Ну… Если смотреть с такой позиции… — растерянно пролепетала сбитая с толку Глоха.
— Велено совершенно безнравственный тип, — пришел ей на выручку Велко. — Но из этого не следует, что и нам надо брать с него пример. Мы предпочитаем руководствоваться не худшими, а лучшими образцами.
— Вот именно! — обрадовано подхватила Глоха.
— Прекрасно, давайте перейдем к практической стороне дела. Предположим, я честно признаюсь ему, что являюсь демонессой и полюбить его по-настоящему не смогу, но вот выйти за него и притвориться влюбленной так, чтобы он избавился от своего магического облизательства…
— От чего?
— Привязательства, отвязательства, завязательства…
— Обязательства?
— Неважно. Речь о другом. Он чего-то хочет, я тоже чего-то хочу. Почему бы нам не заключить сделку? Что тут безнравственного?
— Ну… если условия оговорены заранее, правильно поняты и точно выполняются, то ничего дурного в такой сделке нет, — не мог не признать Велко.
— Но, Метрия, неужели ты готова пойти на это лишь ради возможности почувствовать, что совершаешь благородный поступок? — спросила удивленная Глоха.
— А почему бы и нет? Вы, смертные, испытываете странные и интересные чувства, которые мне не всегда понятны. Любовь, например, увлекает вас до крайности. Мне очень хочется испытать нечто подобное, хотя бы из любопытства.
— Но ведь из того, что ты совершишь хороший, даже очень хороший поступок ради нас, еще не следует, что тебе доведется познать любовь, — сказала Глоха.
— Но ведь и обратного не следует, верно? — отозвалась Метрия, пожав плечами.
Глоха невольно задумалась о том, что для нее самой все обстоит не в пример сложнее. Ей приходится делать ужасный выбор, и если Метрия хочет избавить ее от страшного испытания…
— Наверное, попробовать можно, — сказал Велко. — До сих пор ты вела себя правдиво и все доводила до конца.
— Это самое простое, особенно когда дело касается мужчин, — рассмеялась она. — Любая демонесса может любого мужчину довести до… этого самого.
— Так уж и любого. Я бы так не сказал, — возразил Велко.
— Да ну? А вот когда ты подпрыгивал у меня на груди, тебе это, как мне показалось, нравилось. А нынче ты с тем же рвением прижимаешься к груди Глохи: похоже, это тебе нравится еще больше.
Глоха и Велко оторопели. Девушка изо всех сил старалась не покраснеть, Велко поспешно спрыгнул с ее колен.
— Ты ведь правдивый малый, великан. Если я неправа, так и скажи. В конце концов, мне ничего не стоит обернуться крылатой гоблиншей.
Велко растерянно молчал, но тут ему на выручку пришла Глоха.
— Женщина может сделать мужчину счастливым, — сказала она, — но если женщина не настоящая, то и счастье не будет до конца настоящим.
— Вот тут ты, по-моему, не совсем права, — усмехнулась Метрия. — Если человек считает, что имеет дело с настоящей женщиной, то он и счастлив по-настоящему. Могу продемонстрировать…
— Не надо, мы тебе верим! — торопливо заявила Глоха. — Пожалуй, то, о чем ты говорила, и вправду вполне в твоих силах. Но мы хотели бы быть уверенными в том, действительно ли ты скажешь Велено правду. Чтобы знать, что не участвуем ни в чем безнравственном.
— Никаких затруднений. Я могу выложить ему все прямо здесь, при вас.
— Это будет по-честному, — признали, переглянувшись, Велко и Глоха.
— Договорились. Как только этот тип снова заявится сюда со своими требованиями, я предложу ему сделку.
Глоха и сама не могла бы толком охарактеризовать чувства, которые испытывала по этому поводу. Если такого рода затея не безнравственна, и если она сработает…
Демонесса растворилась, оставив пленников наедине. Велко подыскал местечко и пристроился у стенки.
— Тебе вовсе необязательно сидеть там, — промолвила Глоха.
— А вот и обязательно. Хватит того, что ты уже попала из-за меня в затруднительное положение.
— Тут нет никакой твоей вины. Я взяла тебя на руки, потому что ты был слаб.
— Это не имеет значения. Я намерен делать все от меня зависящее, чтобы избавить тебя от любых возможных неприятностей.
И тут в ее головке стала формироваться смутная догадка.
— Я тебе нравлюсь, не правда ли? — спросила она.
— Это тоже не имеет значения, — уклонился от прямого ответа Велко. — Любой на моем месте повел бы себя так же.
— Вовсе не любой. Потому что мне кажется… — она заколебалась, покраснела, но все-таки собралась с духом и закончила фразу: — Мне кажется, что ты меня любишь.
— Это правда! — подтвердил Велко, просияв. — Чистая правда. Но это ни в коей мере не должно тебя волновать, ибо я не хочу причинять тебе ни малейшего беспокойства…
— Да ты все это уже говорил. По правде сказать, я отношусь к тебе с большой симпатией, и если бы ты не…
— Не был великаном, — печально закончил он за нее.
— Нет, — возразила Глоха, начинавшая понимать кое-что из сказанного Трентом насчет поисков самой себя, — если бы ты не умирал. Я думаю, что я могла бы полюбить тебя, как ты меня, стать тебе другом, как ты стал другом мне. Но даже если я выйду из этого замка, ты от своей судьбы не уйдешь. Тебе-то, увы, не стать снова веселым здоровым великаном, живущим счастливой и радостной семейной жизнью.
— Прости, — промолвил Велко, обдумав ее слова. — Я не подумал об этом, а совершенно напрасно. Ты права, смертельно больному не следует обзаводиться новыми привязанностями и друзьями, потому как это не только бессмысленно, но и жестоко. Как раз по отношению к этим друзьям. Признаюсь, я настолько истосковался по общению, что просто не задумался над тем, имею ли на него право. А в результате оказал вам всем дурную услугу.
— Логика твоя мне ясна, — откликнулась Глоха после некоторого раздумья, — но чувства не позволяют мне ее принять. Что бы ни случилось, я никогда не пожалею о своем знакомстве с тобой или с волшебником Трентом. Все это время я занималась бессмысленными поисками крылатого гоблина, тогда как мне нужно было повнимательнее оглядываться по сторонам и искать настоящих хороших друзей, вроде тебя.
— Во мне нет ничего такого уж хорошего. Я самый обыкновенный во всем, кроме, может быть, великанского тела. А сейчас не имею и его.
— Это я обыкновенная. То есть, если судить по внешности, крыльям там и всему такому, я единственная в своем роде, но внутренне я — обычная девушка. Хорошо еще, что это путешествие научило меня судить о других не только по внешности.
Оба умолкли. Глохе очень хотелось верить, что Трент с Косто не пали духом: она не могла не винить себя во всех их неприятностях. Ну что ее понесло за тем проклятым попкорном? Мало того, что сама влипла, так навлекла беду и на друзей. И теперь приходится возлагать все надежды на демонессу, которая и помогает-то им исключительно в силу своего демонического любопытства.
С лестницы донесся топот, и она вздрогнула. Неужто Велено? Так скоро? Впрочем, возможно, не так уж и скоро: в темноте трудно судить о времени. Возможно, в промежутках между разговорами она тоже дремала.
На сей раз Велено появился с уставленным едой подносом.
— Ну как, готова ты выйти за меня замуж? — спросил он.
— Нет, — отвечала Глоха. — Но, может быть, кто-то и согласится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Глава 11
МЕТРИЯ
Глоха бережно держала уснувшего Велко в объятиях, чувствуя себя виноватой и перед ним, и перед остальными. Ведь это по ее глупости и опрометчивости друзья оказались в тягостном плену. Трент проделал с ней долгий путь, защищая и оберегая ее всеми силами, а в результате оказался за решеткой. Косто последовал за ними в надежде обрести половинку души, помогал ей, чем мог и тоже стал пленником. Но хуже всего получилось с Велко: великану от них ничего не было нужно, он помогал им совершенно бескорыстно, позабыв даже о возможности собственного спасения. И надо же — оказывается, по великанским меркам его можно считать ее ровесником. Он слишком молод, чтобы умереть!
От этих раздумий ее оторвал топот на лестнице. Перед решеткой появилась освещенная лампой (уже стемнело) физиономия Велено.
— Ну как, готова пойти к алтарю? — осведомился он.
— Никогда! — ответила она решительно, но тихо, чтобы не беспокоить спящего. Бедный великан и без того натерпелся: девушка была рада возможности оказать ему хоть такую услугу.
— Зря время тянешь, все равно согласишься, — заявил нимфоманьяк. — Я подожду.
— А если не соглашусь?
— Ты смертная. Испустишь дух, вот и все.
— Ты не посмеешь! — воскликнула она, и Велко беспокойно шелохнулся. Глоха тут же принялась снова его укачивать.
— Будь уверена, еще как осмелюсь, — рассмеялся похититель. — Но до этого, скорее всего, не дойдет. Чем больше тебе будет хотеться есть и пить, тем более разумным ты будешь находить мое предложение. Кстати, подумай и о твоих друзьях. Они ведь тоже смертные: справедливо ли обрекать их на мучения из-за твоего упрямства?
Сердечко Глохи сжалось: гадкий нимфоманьяк говорил правду. Она и сама задумывалась о том, какое право имела обрекать на смерть Трента и Косто. Велко тот, положим, уже мысленно простился с жизнью, но как быть с другими? Почему они должны платить за ее упрямство и глупость столь ужасную цену?
Однако мысль о замужестве со столь грубым, вульгарным, невоспитанным нимфоманьяком, вдвое превосходящим ее ростом и даже отдаленно не походившим на мужчину ее мечты, казалась ничуть не менее ужасной. Конечно, крылатой гоблинше трудно представить своим мужем человека, но если уж выходить за кого-нибудь из этого племени, то этот кто-нибудь мог бы походить на Трента.
Впрочем, Глоха понимала, что при всей привлекательности подобной идеи осуществимость ее более чем сомнительна.
Но как же ей поступить? Ни брак с Велено, ни голодная смерть отнюдь не казались подходящим выходом: ей оставалось лишь надеяться, что Метрия приведет помощь. Тогда и она, и ее друзья избавятся от гадкого нимфоманьяка и покинут этот гадкий замок.
Велено немного подождал, но ответа не последовало, и он затопал по лестнице вниз. Похититель не сомневался в том, что время на его стороне. И вполне возможно, — хотя об этом не хотелось даже и думать, — был прав. Если только Метрия не…
В каморке заклубился дым.
— Ну вот я и вернулась, — объявила демонесса.
— А помощь привела?
— Не совсем. Но я им положила.
— Что ты им?
— Удружила, услужила, приложила, наложила…
— Доложила?
— Неважно!
Глоха умерила пыл, чтобы не тревожить Велко.
— Итак, ты доложила обстановку. Но кому «им»?
— Всем подряд. Твоим гоблинам, гарпиям, крылатым кентаврам, великанам…
— Великанам?
— Ну да. Этот малый, — она кивнула на мирно посапывавшего в объятиях Глохи эльфа, — он ведь великан.
— Хорошо придумано, — приободрилась Глоха. — Если невидимые великаны придут сюда, они попросту снимут с замка крышу, и я окажусь на свободе. Молодчина, Метрия!
— Спасибо! — пролепетала демонесса, слегка порозовев и потупив очи.
Глоха, изумленная подобной скромностью, потеряла нить размышлений. Впрочем, нить упала неподалеку, так что девушка смогла ее подобрать.
— Так, значит, помощь к нам прибудет? Ты сообщила, где нас искать?
— Ну конечно, я всем все сообщила. Даже сказала огру Загремелу, что Танди задержится с возвращением: ты-то ему так этого и не передала. Все прибудут сюда примерно послезавтра.
— Послезавтра! — воскликнула Глоха, но тут же принялась снова укачивать Велко. — Но до послезавтра мы тут все помрем от голода и жажды! — закончила она уже шепотом.
— Умрете от чего?
— Неважно! Важно то, что Велко ни за что не протянуть так долго без еды. Нам нужно срочно что-нибудь сделать.
— Ну например?
Глоха подавила вздох.
— Например, выйти замуж за Велено.
— Ты хочешь, чтобы я за него вышла?
— Нет. Он хочет жениться на мне, и мне, видно, деваться некуда. Как это ни противно, придется соглашаться. Другого выходя я не нахожу.
Однако демонесса, похоже, полагала иначе. Вся эта история с замужеством ее заинтересовала.
— А что, если все-таки за него выйду я?
— Невозможно. Ты ведь демонесса и любить неспособна. А его чары не рассеются, пока кто-нибудь его не полюбит.
— А разве ты можешь его полюбить?
Сердечко Глохи снова сжалось.
— Да, тут ты, наверное, права. Полюбить я, конечно, способна, но никак не Велено. Он мне противен, а значит, я для него все равно что демонесса. Даже если соглашусь на замужество, его чар это не разрушит, и все будет напрасно. Получается, что для него я все равно что демонесса.
Поняв это, девушка испытала некоторое облегчение.
— А если я выйду за него замуж и притворюсь, будто полюбила? — спросила Метрия. — Одурачу его. Думаешь, это сойдет?
Вопрос показался Глохе трудным.
— Боюсь… — проговорила она после некоторого размышления, — тебе его не одурачить.
— Чтоб ты знала, — искренне вознегодовала Метрия, — я кого угодно одурачу, стоит мне только захотеть. Кого угодно, кроме Балломута.
— А это кто такой?
— У, это демон, профессор УНИВЕРМАГа. Он страшно умный, а насчет всех остальных думает, будто у них в голове один дым. Чаще всего он прав, но из-за того, что вечно выставляет всех дураками, именно его-то и хочется обдурить куда больше, чем кого-либо иного. Но куда там. Я было попробовала прикинуться бедной сироткой, но он меня мигом раскусил. А ведь как старалась, как старалась…
Метрия растаяла в дыму, и на ее месте возникла одетая в лохмотья, изможденная малютка с огромными, полными слез глазами.
— Купите спички! — жалобно заголосила она. — Выручите несчастную сиротку! Бедную, несчастную сиротку, которой не хватает на пропитание!
— Здорово! — от всего сердца восхитилась Глоха. — Сиротка что надо, я бы ни за что не отличила от настоящей.
Личико бедной малютки опечалилось еще пуще.
— Вот видишь, а он мигом вывел меня на чистую воду. Не демон, а кошмар какой-то…
— Это вы о ком? — спросил проснувшийся Велко. Малышка в лохмотьях подняла на него заплаканные глаза.
— Я несчастная маленькая сиротка, добывающая скудное пропитание, торгуя спичками. Всем меня приближают…
— Что с тобой делают?
— Принижают, ублажают, обнажают…
— Может, обижают?
— Неважно! — фыркнула демонесса.
— Привет, Метрия, — сказал Велко со слабым смешком. Сиротка обратилась в дым.
— Кто меня выдал? — осведомилась демонесса, вернув свой обычный обольстительный облик.
— Никто, я случайно догадался, — ответил Велко. Метрия смерила его недоверчивым взглядом, но спорить не стала.
Глоха предпочла вернуться к вопросу, затрагивавшемуся ранее.
— Мне кажется, Велено ты бы смогла провести, — промолвила она. — Только вот этично ли это?
— Кому какое дело до этики, если это сработает? — пожала плечами Метрия.
— Провести Велено? Вы о чем? — спросил Велко.
— Он хочет жениться на женщине, которая его полюбит, — пояснила Глоха. — Метрия может выйти на него замуж и притвориться влюбленной.
— Зачем?
— Ради нашего освобождения.
— Но зачем это ей? — снова спросил он.
— Да затем, — пояснила Метрия, — что такое самопожертвование будет способствовать постижению мною истинной греховности…
— Чего?
— Условности, верховности…
— Может быть, духовности?
— Неважно! — буркнула Метрия.
— Мне кажется, я понимаю, — промолвил Велко. — Метрия считает, что если она сумеет убедить Велено в своей любви, то он освободит нас и нимф, а ее поступок по своей человечности будет близок к человеческому. А это, в свою очередь, приблизит ее к постижению любви. Так?
— Примерно, — ответила демонесса. — Но все, само собой, будет обставлено строгими условиями: или он отпускает своих пленников, или никакого траха.
Что означает последнее слово, Глоха не поняла, однако решила не уточнять: ей почему-то показалось, что лучше этого не делать.
— Звучит более чем заманчиво, — признала она, — но, как мне кажется, мы не можем пойти на это из соображений морали и нравственности.
— Объяснит мне кто-нибудь, почему меня должны интересовать столь странные соображения? — спросила Метрия.
— Дело в том, что такого рода соображения весьма волнуют людей, способных испытывать настоящие чувства.
— Неужто обязательно тыкать мне в нос мою бесчувственность? — досадливо проворчала демонесса.
— Просто чувства — это такая деликатная сфера, — несколько сбивчиво откликнулась Глоха, — что тем, кто их не испытывает, бывает трудно объяснить, что к чему.
— Давайте уточним: этому вашему Велено наличие души ничуть не мешает хватать всех подряд в плен, вызывать с кем ни попадя аистов, морить людей голодом, принуждать девиц к замужеству и вообще делать, что ему вздумается. При этом он считается способным испытывать чувства, надеется обрести любовь, и вообще с ним все в порядке. Но вот одурачить его ради освобождения ни в чем не повинных пленников — это, оказывается, нехорошо. Должна заметить, что эти ваши мораль и нравственность весьма своеобразны.
— Ну… Если смотреть с такой позиции… — растерянно пролепетала сбитая с толку Глоха.
— Велено совершенно безнравственный тип, — пришел ей на выручку Велко. — Но из этого не следует, что и нам надо брать с него пример. Мы предпочитаем руководствоваться не худшими, а лучшими образцами.
— Вот именно! — обрадовано подхватила Глоха.
— Прекрасно, давайте перейдем к практической стороне дела. Предположим, я честно признаюсь ему, что являюсь демонессой и полюбить его по-настоящему не смогу, но вот выйти за него и притвориться влюбленной так, чтобы он избавился от своего магического облизательства…
— От чего?
— Привязательства, отвязательства, завязательства…
— Обязательства?
— Неважно. Речь о другом. Он чего-то хочет, я тоже чего-то хочу. Почему бы нам не заключить сделку? Что тут безнравственного?
— Ну… если условия оговорены заранее, правильно поняты и точно выполняются, то ничего дурного в такой сделке нет, — не мог не признать Велко.
— Но, Метрия, неужели ты готова пойти на это лишь ради возможности почувствовать, что совершаешь благородный поступок? — спросила удивленная Глоха.
— А почему бы и нет? Вы, смертные, испытываете странные и интересные чувства, которые мне не всегда понятны. Любовь, например, увлекает вас до крайности. Мне очень хочется испытать нечто подобное, хотя бы из любопытства.
— Но ведь из того, что ты совершишь хороший, даже очень хороший поступок ради нас, еще не следует, что тебе доведется познать любовь, — сказала Глоха.
— Но ведь и обратного не следует, верно? — отозвалась Метрия, пожав плечами.
Глоха невольно задумалась о том, что для нее самой все обстоит не в пример сложнее. Ей приходится делать ужасный выбор, и если Метрия хочет избавить ее от страшного испытания…
— Наверное, попробовать можно, — сказал Велко. — До сих пор ты вела себя правдиво и все доводила до конца.
— Это самое простое, особенно когда дело касается мужчин, — рассмеялась она. — Любая демонесса может любого мужчину довести до… этого самого.
— Так уж и любого. Я бы так не сказал, — возразил Велко.
— Да ну? А вот когда ты подпрыгивал у меня на груди, тебе это, как мне показалось, нравилось. А нынче ты с тем же рвением прижимаешься к груди Глохи: похоже, это тебе нравится еще больше.
Глоха и Велко оторопели. Девушка изо всех сил старалась не покраснеть, Велко поспешно спрыгнул с ее колен.
— Ты ведь правдивый малый, великан. Если я неправа, так и скажи. В конце концов, мне ничего не стоит обернуться крылатой гоблиншей.
Велко растерянно молчал, но тут ему на выручку пришла Глоха.
— Женщина может сделать мужчину счастливым, — сказала она, — но если женщина не настоящая, то и счастье не будет до конца настоящим.
— Вот тут ты, по-моему, не совсем права, — усмехнулась Метрия. — Если человек считает, что имеет дело с настоящей женщиной, то он и счастлив по-настоящему. Могу продемонстрировать…
— Не надо, мы тебе верим! — торопливо заявила Глоха. — Пожалуй, то, о чем ты говорила, и вправду вполне в твоих силах. Но мы хотели бы быть уверенными в том, действительно ли ты скажешь Велено правду. Чтобы знать, что не участвуем ни в чем безнравственном.
— Никаких затруднений. Я могу выложить ему все прямо здесь, при вас.
— Это будет по-честному, — признали, переглянувшись, Велко и Глоха.
— Договорились. Как только этот тип снова заявится сюда со своими требованиями, я предложу ему сделку.
Глоха и сама не могла бы толком охарактеризовать чувства, которые испытывала по этому поводу. Если такого рода затея не безнравственна, и если она сработает…
Демонесса растворилась, оставив пленников наедине. Велко подыскал местечко и пристроился у стенки.
— Тебе вовсе необязательно сидеть там, — промолвила Глоха.
— А вот и обязательно. Хватит того, что ты уже попала из-за меня в затруднительное положение.
— Тут нет никакой твоей вины. Я взяла тебя на руки, потому что ты был слаб.
— Это не имеет значения. Я намерен делать все от меня зависящее, чтобы избавить тебя от любых возможных неприятностей.
И тут в ее головке стала формироваться смутная догадка.
— Я тебе нравлюсь, не правда ли? — спросила она.
— Это тоже не имеет значения, — уклонился от прямого ответа Велко. — Любой на моем месте повел бы себя так же.
— Вовсе не любой. Потому что мне кажется… — она заколебалась, покраснела, но все-таки собралась с духом и закончила фразу: — Мне кажется, что ты меня любишь.
— Это правда! — подтвердил Велко, просияв. — Чистая правда. Но это ни в коей мере не должно тебя волновать, ибо я не хочу причинять тебе ни малейшего беспокойства…
— Да ты все это уже говорил. По правде сказать, я отношусь к тебе с большой симпатией, и если бы ты не…
— Не был великаном, — печально закончил он за нее.
— Нет, — возразила Глоха, начинавшая понимать кое-что из сказанного Трентом насчет поисков самой себя, — если бы ты не умирал. Я думаю, что я могла бы полюбить тебя, как ты меня, стать тебе другом, как ты стал другом мне. Но даже если я выйду из этого замка, ты от своей судьбы не уйдешь. Тебе-то, увы, не стать снова веселым здоровым великаном, живущим счастливой и радостной семейной жизнью.
— Прости, — промолвил Велко, обдумав ее слова. — Я не подумал об этом, а совершенно напрасно. Ты права, смертельно больному не следует обзаводиться новыми привязанностями и друзьями, потому как это не только бессмысленно, но и жестоко. Как раз по отношению к этим друзьям. Признаюсь, я настолько истосковался по общению, что просто не задумался над тем, имею ли на него право. А в результате оказал вам всем дурную услугу.
— Логика твоя мне ясна, — откликнулась Глоха после некоторого раздумья, — но чувства не позволяют мне ее принять. Что бы ни случилось, я никогда не пожалею о своем знакомстве с тобой или с волшебником Трентом. Все это время я занималась бессмысленными поисками крылатого гоблина, тогда как мне нужно было повнимательнее оглядываться по сторонам и искать настоящих хороших друзей, вроде тебя.
— Во мне нет ничего такого уж хорошего. Я самый обыкновенный во всем, кроме, может быть, великанского тела. А сейчас не имею и его.
— Это я обыкновенная. То есть, если судить по внешности, крыльям там и всему такому, я единственная в своем роде, но внутренне я — обычная девушка. Хорошо еще, что это путешествие научило меня судить о других не только по внешности.
Оба умолкли. Глохе очень хотелось верить, что Трент с Косто не пали духом: она не могла не винить себя во всех их неприятностях. Ну что ее понесло за тем проклятым попкорном? Мало того, что сама влипла, так навлекла беду и на друзей. И теперь приходится возлагать все надежды на демонессу, которая и помогает-то им исключительно в силу своего демонического любопытства.
С лестницы донесся топот, и она вздрогнула. Неужто Велено? Так скоро? Впрочем, возможно, не так уж и скоро: в темноте трудно судить о времени. Возможно, в промежутках между разговорами она тоже дремала.
На сей раз Велено появился с уставленным едой подносом.
— Ну как, готова ты выйти за меня замуж? — спросил он.
— Нет, — отвечала Глоха. — Но, может быть, кто-то и согласится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43