Глаза были большие, голубые и доверчивые. Более красивого ребенка Гариону не доводилось видеть.
– Что тебя задержало, Белгарат? – спросил сидевший за столом человек, не удосуживаясь повернуться. Голос у него был тихий, невыразительный. С легким щелчком затворив ларец, он продолжил:
– Я уже начал о тебе тревожиться.
– Мелкие препятствия, Ктачик, – ответил Белгарат. – Надеюсь, мы не заставили слишком долго себя ждать?
– Ничего, я не скучал в это время без дела. Заходите. Заходите все. – Ктачик обернулся и посмотрел на них. Волосы его и борода, желтовато-белые, были очень, очень длинны. Глубоко посаженные глаза ярко сверкали на морщинистом лице. Жестокость и надменность стерли с него все человеческое, а всепоглощающий эгоизм навеки искривил губы усмешкой презрения ко всему живущему, кроме себя. Глаза его остановились на тете Пол. – Полгара, – приветствовал он её издевательским кивком. – Прелестна, как всегда. Ты пришла, чтобы наконец покориться воле моего повелителя? – Он злобно глянул исподлобья.
– Нет, Ктачик, – холодно ответила она – Я пришла восстановить справедливость
– Справедливость? – Он презрительно рассмеялся. – Её нет, Полгара. Сильные делают что хотят, слабые покоряются. Так учил меня мой повелитель.
– А его изуродованное лицо не научило тебя другому?
Черты верховного жреца на мгновение омрачились, но он стряхнул мимолетное сомнение.
– Я предложил бы вам сесть и подкрепиться, – продолжал он тем же невыразительным голосом, – но боюсь, вы надолго не задержитесь. – Он оглядел всех остальных. – Что-то вас стало меньше, Белгарат, – заметил он. – Я надеюсь, вы никого не потеряли в пути?
– Все живы-здоровы, – заверил Белгарат, – и, я уверен, ценят твою заботу.
– Все? – протянул Ктачик. – Я вижу Находчивого Вора, и Человека с Двумя Жизнями, и Слепца, но не вижу остальных Где Устрашающий Медведь и где Рыцарь-Защитник? Где Повелитель Коней и где Лучник? А дамы? Они где – Королева Мира и Матерь Истребленного Народа?
– Все живы-здоровы, Ктачик, – ответил Белгарат. – Все.
– Удивительно. Я был почти уверен, что одного-двоих вы к этому времени потеряли. Восхищаюсь твоей целеустремленностью, старина, – столько времени сохранять пророчество, которое рассыпалось бы, умри не вовремя хоть один из их предков. – На мгновение взгляд его сделался отрешенным. – А-а, – сказал он. – Вижу. Ты оставил их охранять вход. Это совершенно излишне, Белгарат. Я велел, чтобы нас не тревожили.
Взгляд верховного жреца остановился на лице Гариона.
– Белгарион, – сказал он почти любезно. Несмотря на пение, звучащее в каждой его жилке, Гарион похолодел, когда исполненный злой воли разум верховного жреца коснулся его сознания. – Ты моложе, чем я думал.
Гарион посмотрел на Ктачика вызывающе, собирая силы на случай неожиданного удара.
– Хочешь помериться со мной силами, Белгарион? – Ктачик даже развеселился. – Ты сжег Чемдара, но он был дурак. Со мной тебе будет потруднее. Скажи, мальчик, это доставило тебе удовольствие?
– Нет, – ответил Гарион, по-прежнему оставаясь наготове.
– Со временем ты научишься получать от этого наслаждение. – Ктачик злобно усмехнулся. – Видеть, как враг корчится в твоей мысленной хватке, – одно из самых приятных проявлений нашего могущества. – Он опять обратил взор на Белгарата. – Значит, ты наконец пришел меня уничтожить? – спросил он с издевкой.
– Если на то пошло, да. Уже давно пора, Ктачик.
– Вот как? Мы очень похожи, Белгарат. Я ведь ждал этой встречи почти столько же, сколько и ты. Да, мы очень похожи. При других обстоятельствах мы могли бы стать друзьями.
– Сомневаюсь. Я человек простой, и многие из твоих увеселений, на мой вкус, слишком изощренные.
– Да уж не надо, пожалуйста. Ты не хуже меня знаешь, что для нас нет никаких запретов.
– Возможно, но в выборе друзей я щепетилен.
– Ты становишься утомительным, Белгарат. Вели остальным зайти. – Ктачик язвительно поднял одну бровь. – Разве ты не хочешь, чтобы они видели, как ты меня уничтожишь? Подумай, как лестно будет тебе их восхищение.
– Им хорошо там, где они сейчас, – ответил Белгарат.
– Не занудствуй. Ведь ты не откажешь мне в возможности засвидетельствовать свое почтение Королеве Мира? – Голос Ктачика звучал насмешливо. – Прежде чем ты меня убьешь, я желал бы узреть её беспредельные совершенства.
– Не думаю, чтобы она стремилась тебя увидеть, Ктачик. Впрочем, я передам ей твои заверения.
– Я настаиваю, Белгарат. Это маленькая просьба легко удовлетворима. Если ты её не позовешь, позову я. Глаза Белгарата сузились, и вдруг он улыбнулся.
– Вот оно что, – сказал он. – А я то все гадал, почему ты нас так легко впустил.
– Теперь уже неважно, что ты это понял, – почти промурлыкал Ктачик. – Ты совершил свою последнюю ошибку, старина. Твое пророчество умрет здесь и сейчас, Белгарат, и ты вместе с ним. – Глаза верховного жреца торжествующе блеснули, и Гарион почувствовал, как злая воля Ктачика распространяется по башне, обыскивая её .
Белгарат обменялся быстрым взглядом с тетей Пол и легонько подмигнул.
Вдруг глаза Ктачика расширились – мозг его обшарил нижние этажи мрачной башни и обнаружил, что они пусты.
– Где она?! – дико завопил он.
– Принцесса не смогла прийти с нами, – любезно сообщил Белгарат. – Однако она шлет свои извинения.
– Ты лжешь, Белгарат! Ты не осмелился бы оставить её без присмотра. Нет места в мире, где она была бы в безопасности.
– Даже в пещерах Алголанда? Ктачик побелел.
– Алголанда? – выговорил он, задыхаясь.
– Бедный старый Ктачик, – сказал Белгарат, в притворном сожалении качая головой. – Боюсь, ты здорово промахнулся. Задумано было неплохо, но как же тебе не пришло в голову проверить, что принцесса действительно с нами, прежде чем подпустить меня так близко?
– Любой другой сгодится точно так же, – сказал Ктачик, яростно сверкая глазами.
– Нет, – возразил Белгарат. – Все остальные неприступны. Уязвима только Се'Недра, а она в Пролге, под зашитой самого Ала. Если хочешь, попробуй найти её там, но я тебе не советую.
– Проклятие тебе, Белгарат!
– Почему бы тебе не отдать мне Око, Ктачик? – спросил Белгарат. – Ты знаешь, я смогу его у тебя отнять. Ктачик с усилием взял себя в руки.
– Давай не будем торопиться, Белгарат, – сказал он после недолгого молчания. – Что мы выиграем, если уничтожим друг друга? Крэг Яска у нас. Мы можем править миром.
– Мне не нужна половина мира, Ктачик.
– Ты хочешь весь? – По лицу Ктачика пробежала понимающая усмешка. – Я тоже хотел весь – сначала, но теперь удовлетворюсь половиной.
– Он мне вообще не нужен. Ктачик растерялся.
– Что же тебе нужно, Белгарат?
– Око, – неумолимо отвечал Белгарат. – Отдай его мне, Ктачик.
– Почему бы нам не объединиться и с помощью Ока не уничтожить Зидара?
– Зачем?
– Ты ненавидишь его так же, как и я. Он предал твоего повелителя. Он украл у него Крэг Яску.
– Он предал сам себя, Ктачик, и, я думаю, порой его это мучит. Впрочем, он ловко придумал, как украсть Око. – Белгарат задумчиво посмотрел на маленького мальчика, который стоял перед столом, не спуская больших глаз с железного ларца. – Хотел бы я знать, где он нашел дитя, – пробормотал он. – Невинность и чистота, конечно, не одно и то же, но они очень близки. Вероятно, Зидару стоило больших усилий воспитать совершенную невинность. Подумай обо всех порывах, которые ему приходилось подавлять.
– Вот почему я позволил ему это сделать, – сказал Ктачик.
Маленький белокурый мальчик, видимо, понимая, что говорят о нем, доверчивыми глазами смотрел на двух стариков.
– Все дело в том, что Крэг Яска – Око – у меня, – сказал Ктачик, откидываясь на стуле и кладя руку на ларец. – Если ты попробуешь его взять, я буду с тобой сражаться. Никто из нас не знает, чем это обернется. Зачем рисковать?
– Какой тебе от него прок? Даже если оно покорится тебе, что потом? Ты оживишь Торака и отдашь Око ему?
– Возможный вариант. Но Торак уже пять столетий спит, и мир прекрасно обходится без него. Я не представляю, зачем сейчас его тревожить.
– То есть ты хочешь владеть Оком сам.
Ктачик пожал плечами.
– Кто-то должен им владеть. Почему бы не я?
Он по-прежнему сидел откинувшись и казался совершенно спокоен. Он не шевельнулся, никакое чувство не отразилось на его лице, когда он ударил.
Это было не прикосновение, не волна, но удар, и сопровождался он не хорошо знакомым рокотом в мозгу, но громовым раскатом. Гарион понял, что такой удар, будь он направлен на него, стер бы его в порошок. Но удар был направлен не на него, а на Белгарата. На какое-то ужасное мгновение Гарион увидел своего деда окутанным тенью, и тень эта казалась темнее ночи. Тут тень разлетелась, словно тонкий хрустальный кубок, рассыпалась осколками тьмы. Нахмурясь, Белгарат все еще стоял перед своим старинным врагом.
– Это все, на что ты способен? – спросил он и ударил сам.
Лучезарный голубой свет окутал гролима, сомкнулся вокруг, казалось, сминая его своим напором. Стул, на котором Ктачик сидел, разлетелся в щепки, словно по нему с размаху ударили чем-то тяжелым. Ктачик упал вместе со стулом, обеими руками отпихивая от себя голубое сияние. Он вскочил на ноги и выбросил волну огня. В этот жуткий миг Гарион вспомнил Эшарака, когда тот горел в лесу Дриад, но Белгарат отбросил пламя и, невзирая на давнишнее свое утверждение, что Воля и Слово не нуждаются в жестах, воздел руку и запустил в Ктачика молнией.
Чародей и колдун стояли лицом к лицу посреди комнаты, окруженные вспышками света, волнами пламени и тьмы. Рассудок Гариона оглох от постоянных взрывов чистой энергии. Он чувствовал, что битва видна лишь отчасти и наносятся удары, которых он не то что различить – вообразить не может. Казалось, сам воздух в комнате трещал и шипел, странные образы возникали и исчезали, вспыхивая на грани видимости, – огромные лица, гигантские руки и что-то, для чего у Гариона не имелось даже названия. Башня дрожала, пока два ужасных старика с треском рвали ткань реальности, выхватывая из небытия орудия, рожденные воображением и бредом.
Безотчетно Гарион начал собирать волю, концентрируя свое сознание. Он должен это прекратить. Удары краем задевали его, как и других. Уже ни о чем не думая, Ктачик и Белгарат, сжигаемые взаимной ненавистью, высвобождали силы, способные убить их всех.
– Гарион! Не вмешивайся. – Голос тети Пол был так резок, что юноша сначала не поверил, что это говорит она. – Они уже на грани, и, если ты подбросишь туда еще чуть-чуть, ты уничтожишь обоих. – Она замахала руками остальным. – Отойдите. Отойдите все. Воздух вокруг них кипит.
В страхе все отступили к дальней стене.
Чародей и колдун стояли всего в нескольких футах один от другого. Глаза их сверкали, энергия волнами прокатывалась взад и вперед. Воздух шипел, одежда на стариках дымилась.
И тут Гарион заметил мальчика. Ребенок смотрел спокойным, ничего не понимающим взором. Он не вздрагивал и не ежился от жуткого зрелища и оглушительного шума Гарион напружинился, чтобы прыгнуть вперед, схватить мальчика и оттащить в безопасное место, но тот как раз повернулся к столу. Встав на цыпочки, он откинул крышку и сунул руку в ларец, который перед тем созерцал Ктачик. Оттуда он вынул круглый серый полированный камень. Гарион тут же ощутил в себе прежнее колеблющееся свечение, столь сильное, что оно охватило его целиком; уши наполнились оглушительным пением.
Он услышал, как ахнула тетя Пол.
Держа серый камень обеими руками, как мяч, мальчик пошел прямиком к Гариону. Глаза его лучились доверием. Полированный камень отражал вспышки жуткого сражения посреди комнаты, но и сам светился. Из глубины его шло ровное лазурное сияние, и сияние это делалось сильнее по мере того, как мальчик приближался к Гариону. Ребенок остановился и поднял руки, протягивая юноше камень. Он улыбнулся и произнес одно слово:
– Миссия.
Мгновенный образ наполнил рассудок Гариона, образ жуткого страха. Он понял, что заглянул прямо в сознание Ктачика. Это была картинка из мозга колдуна: Гарион держит в руке светящийся камень – и картина эта ужаснула гролима Юноша ощутил разбегающиеся по комнате волны страха. Очень медленно он потянулся правой рукой к камню, который протягивал ему ребенок. Родинку на его ладони влекло к камню, в голове гремел многоголосый хор. Протянув руку, он ощутил внезапный животный страх Ктачика.
Голос гролима перешел в вопль
– Не будь! – выкрикнул он в остервенении, направляя всю свою силу на камень в детских руках.
На ужасный миг в башне воцарилась мертвая тишина. Даже на осунувшемся от страшного боя лице Белгарата проступило недоумение, словно он не поверил своим ушам.
Голубое свечение в камне на мгновение померкло и тут же вспыхнуло снова.
Ктачик, страшный, всклокоченный, стоял, широко разинув рот и выпучив от ужаса глаза.
– Я не то хотел сказать! – взвыл он. – Я не… Я…
Но в круглую комнату уже вступила некая более мощная сила. Она не излучала света, она не давила на мозг Гариона. Напротив, она втягивала, всасывала, сгущаясь вокруг обезумевшего от страха Ктачика.
Верховный жрец гролимов бессмысленно вопил. Потом он, казалось, распух, съежился, снова распух. По лицу его пошли трещины, как если бы он вдруг обратился в камень и камень этот разрушался под действием сжимающей его силы. За этими ужасными трещинами Гарион увидел не плоть, кровь и кости, но ослепительную энергию. Ктачик светился все ярче и ярче. Он умоляюще воздел руки.
– Помогите! – взвыл он. Потом издал протяжное, отчаянно:
– НЕТ! – И тут с оглушительным треском последователь Торака превратился в ничто.
Чудовищный взрыв отбросил Гариона к стене. Не думая, юноша подхватил мальчика, которого швырнуло на него, как тряпичную куклу. Круглый камень ударился о стену и со звоном отскочил. Гарион потянулся его поймать, но тетя Пол схватила его за руку.
– Нет! – сказала она. – Не трогай. Это Око. Рука Гариона замерла.
Маленький мальчик вырвался из его рук и побежал за катящимся камнем. Он победно засмеялся, догнав его, и сказал:
– Миссия.
– Что случилось? – пробормотал Силк, вставая и тряся головой.
– Ктачик себя уничтожил, – ответила тетя Пол. – Он пытался рассоздать Око. Матерь Богов не дозволяет рассоздавать. – Она быстро посмотрела на Гариона. – Помоги мне поднять деда.
Белгарат оказался рядом с колдуном, когда взрыв уничтожил Ктачика. Его отбросило через всю комнату: он лежал оглушенный, глаза остекленели, волосы и борода были опалены.
– Встань, отец, – склоняясь над ним, настойчиво сказала тетя Пол.
Башня вдруг содрогнулась, базальтовая скала, с которой она свисала, закачалась. Из-под земли донесся глухой рокот. Известка и щебень посыпались со стен и с потолка – это дрожала земля, растревоженная самоуничтожением Ктачика.
Внизу хлопнула дверь, и Гарион услышал громкие шаги.
– Где вы? – закричал Бэйрек.
– Здесь! – откликнулся Силк.
Бэйрек и Мендореллен взбежали по лестнице.
– Выбирайтесь отсюда! – заорал Бэйрек. – Башня отрывается от скалы. Храм рушится, и там, где башня соединяется со скалой, щель в два фута шириной.
– Отец! – резко сказала тетя Пол. – Ты должен встать!
Белгарат смотрел на неё непонимающе.
– Подними его, – бросила она Бэйреку. Послышался душераздирающий треск – это башня начала отрываться от скалы.
– Сюда! – звонко сказал Релг. Он указывал на заднюю стену башни, где рушились и трещали камни. – Можешь ты её убрать? За ней пещера.
Тетя Пол быстро взглянула, сфокусировала на стене взгляд и указала пальцем.
– Взорвись! – приказала она.
Каменная стена рухнула в пещеру, словно поваленный ураганом плетень.
– Сейчас оторвется! – пронзительно завопил Силк. Он указал на увеличивающуюся трещину между башней и сплошной скалой.
– Прыгайте! – закричал Бэйрек. – Скорее!
Силк перепрыгнул через трещину и повернулся, чтобы поймать Релга, который слепо последовал за ним. Дерник и Мендореллен, подхватив тетю Пол, тоже перепрыгнули через разверзающуюся все шире и шире пропасть.
– Прыгай, – приказал Гариону Бэйрек. Таща все еще бессознательного Белгарата, огромный чирек шагнул к трещине.
– Дитя! – Голос в мозгу Гариона не был ни сухим, ни безразличным, как прежде. – Спаси дитя, или все, что произошло, окажется бессмысленным!
Гарион ахнул, внезапно вспомнив про мальчика. Он повернулся и побежал обратно в медленно оседающую башню. Схватив мальчика на руки, он бросился к дыре, которую проделала в стене тетя Пол.
Бэйрек прыгнул и на какое-то ужасное мгновение закачался на самом краю. Уже на бегу Гарион начал собирать силу. Прыгнув, он со всей мочи мысленно оттолкнулся сзади. Сжимая в объятиях мальчика, он буквально перелетел через пропасть и ткнулся прямо в широкую спину Бэйрека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30