Мсье Куриц чуть не загнулся от зависти при виде
монет с усатыми, бородатыми и лысыми профилями богатырей Ресефесер - за
один такой рубль в те времена можно было полтора года жить на Гаити,
пара-тройка серебряных "лысеньких" стоили целое состояние, а сегодня они
попросту _б_е_с_ц_е_н_н_ы_; Егор же Лукич Коломиец, напоминавший вождя
Тсинуммока своей раскоряченной походкой и железными клешнистыми руками,
вроде гаечных ключей, при виде коровы уронил резиновую дубинку, ласково
потрогал краснокнижное животное за вымя, и инстинктивная слеза какого-то
древнего первобытного воспоминания скользнула по небритой щеке фараона.
- Коровушка-буренушка... - только и смог сказать Егор Лукич.
Примирение состоялось, свадьба отпраздновалась. Жаль, одесский
прапращур не дожил до этого дня. Мишелев прадед наконец-то вставил полный
рот золотых зубов, дед вдруг возлюбил красный цвет и стал спокойно
переходить дорогу (Егор Моисеич его не только не трогал, а наоборот - брал
под козырек и останавливал движение, потому что ежемесячно получал от
Эсфири Борисовны копейку на водку), отец наконец-то выкупил боковую, но
доходную, ветку метрополитена "Кабул - Ташкент", а Эсфирь Борисовна
перестала бояться буренку и научилась ее доить. Семья Сидоровых купила
кусок земли на месте детской песочницы, разбила юрту и стала жить в ней
припеваючи на персидских коврах; а также впервые приобрела в Туле, что под
Тель-Авивом, недвижимое имущество - ружейный тульский заводик всего-то за
пять лысеньких.
Шлиманы-Сидоровы становились своими людьми в деловом мире, хранили
коллекционные рубли в Центральной Швейцарской Сберегательной Кассе, водили
знакомства с Ротшильдами и Рокфеллерами и даже бывали приглашаемы на приемы
к Царю Иудейскому Кагору 4-му, этому просвещенному конституционную монарху
из династии рабби Ндранатов Кагоров; запросто открывали дверь ногой к 42-му
Президенту Великого Израиля Ицхаку Ивановичу (из сербо-хорватов) - и никто
в высшем свете не спрашивал у Мишеля и Маши какого-то аттестата зрелости.
К этому же времени относится повышенный интерес Мишеля к поискам
Москвы, столицы зеркальной Ресефесер. Как видно, наконец-то сработал
инстинкт, взыграли гены и возникла потребность в каком-то внутреннем
аттестате зрелости. Мишель ходил с лопатой по руинам великой империи, все
здесь криком кричало о том, что зеркальная страна лежит у него под ногами.
Аборигены, особенно дети, тащили в обмен на жвачку и презервативы всякие
мелкие находки - настольные алебастровые бюстики вождей с козлиными
бородками и почтовые лакированные картонки с изображением трехтрубного
старинного корабля "Аврора". Каменные бабы с веслами и гранитные мужики в
шинелях, стоявшие на курганах или лежавшие лицом в грязи, красные вымпела,
похвальные граммоты, щербатая посуда с надписью "Общепит" в туземных юртах
и землянках, остовы первобытных тракторов и комбайнов "Нива", занесенные
пылью в пустынях Казахстана, трансконтинентальная заржавевшая железная
дорога, поднявшаяся в кронах векового леса над дремучей тайгой от Уральских
гор до Тихого океана - все указывало на присутствие здесь древней
цивилизации.
Отступать было некуда - где-то здесь в земле лежала Москва.
Но когда Мишель заводил с аборигенами осторожные разговоры о столице
зеркальной империи: "Ребята, не Москва ль за нами?", те пугались и как в
рот воды набирали (а вождь Тсинуммок набирал в рот воды в прямом смысле,
отбегая к ближайшему колодцу или речушке), пожимали плечами, отрицательно
мотали головами, разводили руками и, вообще, всем своим видом изображали
полнейшее непонимание и напускное равнодушие. Они явно что-то знали.
Но слава троянского героя и однофамильца не давала покоя Мишелю. Ведь
что сделал в свое время Генрих Шлиман-первый? Он плюнул на все и попросту
осуществил свою заветную детскую мечту, рассчитался с судьбой за
неустроенные детство и юность - пришел, увидел, откопал.
Вот и все. Просто? Еще бы! Но мало кто может похвастаться тем, что в
детстве мечтал стать, например, пожарником и стал им.
Гонимый неумолимой индейкой, Мишель отправился по стопам своего
знаменитого предшественника. Как Генрих Шлиман выделил фактологическую
квинтэссенцию из гомеровской "Иллиады", так и Мишель начал плясать от печки
- обратил пристальное внимание на беспорные факты в эпосе Ресефесер.
Не в пример гипотетической курицевой Атлантиде, Зеркальная Страна
когда-то существовала, и ее местонахождение неплохо известно из хроник,
летописей и анналов, - это для археолога самое главное.
"Конечно, легенда о выходе древнеросского богатыря Юрия Гагарина в
космос - чистейшей воды вымысел, вроде мифа о вечном построении коммунизма
в одной и той же, отдельно взятой стране, - рассуждал Шлиман. - Если
сравнить эту легенду с легендой о древнегреческом Икаре - наблюдается чуть
ли не прямое заимствование. Хорошо известно, что первым в космос вышел
германский тевтон Герман фон Титов - впрочем, арийская версия космического
приоритета тоже недостаточно аргументирована археологией, хотя, бесспорно,
в основе подобных легенд лежат подлинные факты; несомненно, что-то в
космосе в те времена происходило, и росы, возможно, приложили руку к
освоению космического пространства. Зато очень красивая легенда о том, что
какая-то вечно живая кухарка Нинель какой-то период управляла росским
государством, абсолютно не имеет с действительностью ничего общего, как и
аналогий в других эпосах".
"Возможно, иносказание? - раздумывал Мишель. - Аллегория, вроде
пушкинских "ткачихи с поварихой с сватьей бабой Бобарихой"? Какая кухарка?
Имя - Нинель, допустим. Отчество, фамилия?.. Возраст или, хотя бы, в каких
годах до нашей эры правила громаднейшей из империй? Хоть какое-нибудь
скульптурное изображение... Нич-чего неизвестно! Конечно, можно представить
прекрасную кухарку, этакую серую кардинальшу Нефертити из простолюдинок,
вершившую судьбу страны в постели очередного дряхлеющего генсека, но
археологию, как и всякую подлинную науку, все-таки интересуют материальные
памятники и достойные доверия письменные свидетельства; все остальное -
сплошные помехи и шум от шумеров-шмумеров".
Первым делом Шлиман прильнул к истокам, обратился к самому первому
достоверному известию о легендарной стране.
Известие Бертинских анналов 839 года являлось главным аргументом в
пользу норманистской концепции происхождения росской государственности.
Известию-839 до Шлимана была посвящена обширная литература в вольных
переводах на многих языках мира с конструированием самых разнообразных
историко-гипотетических построений, но только Шлиман дал достаточно
неожиданную и обоснованную ПСИХОЛОГИЧЕСКУЮ трактовку Известия.
Как известно, в Бертинских анналах сообщается, что германский
император Людовик Благочестивый принимал 18 мая 839 года в южнонемецком
городе Ингельгейме послов императора Византии Теофила. Вместе с этими
послами Теофил отправил к германскому императору...
(Начало цитаты из Бертинских анналов,
первое известие о стране Рос):
"...неких [людей], которые говорили, что их [то есть, их народ],
называют Рос [Rhos], и которых, как они говорили, царь [rex] их, по имени
Хакан [Chacanus], отправил к нему [Теофилу] ради дружбы. В упомянутом
письме [Теофил] сообщал, что люди эти весьма оригинальны [originalis] и
просил, чтобы император Людовик милостиво дал им [послам] возможность
воротиться [в их сторону] и охрану по всей своей империи, так как пути,
которыми они [послы] прибыли к нему [Теофилу] в Константинополь, шли среди
варваров, весьма бесчеловечных и диких племен, а он [Теофил] не желал бы,
чтобы они [послы], возвращаясь по ним [путям], опять подвергались
опасности. Тщательно расследовав причину их [послов] прибытия, германский
император узнал, что они принадлежат к шведскому народу [eos gentis esse
sueonum]; и считая их скорее разведчиками по тому царству [Византии] и
нашему [Германии], чем искателями дружбы, он [Людовик] решил задержать их
[послов] у себя, чтобы можно было достоверно выяснить, с добрыми ли
намерениями они пришли туда или нет. И он [Людовик] поспешил сообщить ему
[Теофилу] через помянутых послов и письмом также и о том, что он [Людовик]
их [послов] из любви к нему [Теофилу] охотно принял; и если они окажутся
людьми вполне благожелательными, а также представится возможность им
[послам] безопасно вернуться на родину, то они будут отправлены [туда] с
охраной; в противном случае они будут возвращены к его [Теофила] особе с
тем, чтобы он сам решил, что с таковыми [послами] надлежит сделать".
Составитель анналов (летописец) Пруденций [Proudencio],
придворный священник императора Людовика.
Вот такая цитата.
Как отмечали солидные ученые, само Известие-839, содержащееся во
вполне достоверном источнике, не вызывает сомнений (императорский двор
середины 9-го века в небольшом германском городке Ингельгейме был, по всей
вероятности, невелик, и летописец (анналист, хронолог) Пруденций явно видел
послов государства Рос собственными глазами. Главное же значение известия
Бертинских анналов в том, что оно дает наиболее ранние сведения о
существовании Рос, указывает первую точную дату (839 год) в истории этого
государства и позволяет установить его географическое местоположение на
картах Восточной Европы.
Но Шлиман в поисках Москвы копал глубже и... великолепно ошибся!
Не будем описывать весь ход его остроумных рассуждений, для Шлимана
особый интерес представляла психологическая подоплека бертинского известия.
То, что государство Рос располагалось где-то посередине великого пути из
"варягов в греки", младенцу понятно - ни севернее, ни восточнее, ни южнее
располагаться оно никак не могло (север и восток были слишком далеки от
геополитических интересов Византии того времени, чтобы с такой помпой
принимать тамошних послов, да еще втягивать в эту помпу германского
императора; а на юге ближайшие соседи Византии хорошо известны - турки,
булгары, хазарский каганат).
Далее:
"Титул царя росов, "хакан", нисколько не происходит от хазарского
титула "каган", - решил Мишель, - а, безусловно, от древнеросского "пахан"
- просто летописец Пруденций на слух ошибся. Тот же Пруденций не только
воочию видел весьма "оригинальных" [original] послов Рос, но и общался с
ними - более того, красивый и четкий каллиграфический почерк Бертинских
анналов (за что, собственно, и держали Пруденция в должности летописца)
именно в этом небольшом известии, написанном в тепленькое утро 19 мая 839
года сразу после официального приема послов Рос, превращается в курицелапую
похмельную борозду с кляксами - можно лишь представить с какого великого
бодуна записывал это известие каллиграф Пруденций! Что он там накарякал?..
Ни черта не понять - не только почерк, но и обычно ясный, точный и
лаконичный стиль Бертинских анналов именно в этом известии превращается в
косноязычное мычанье с обилием исправлений, пояснений и местоимений "их,
тех, это, того, это самое, как его..."
Можно лишь представить первое появление росов в Европе, вспомнив
попойку Шлимана в шведской королевской академии: глубокая ингельгеймская
ночь, пир в императорском дворце в честь прибытия послов, Людовик
Благочестивый уже под столом, летописец Пруденций лыка не вяжет и несет
всякий вздор; двое росов (швед, он хоть и Рюрик, но уже перешел в росскую
веру) глушат все подряд и уже начинают выяснять между собой отношения:
"Ты кто такой?"
"А ты кто такой?"
В самом деле: кто же они такие? Почему поначалу приняты германским
императором за норманских шпионов, а потом вдруг сделались лепшими
друзьями?
Дело в том, что один из них, переводчик, - безусловно, швед (варяг,
скандинав, норман, чудь, "искатель счастья и чинов, заброшен к нам по воле
рока"), а второй (вот она, первая достоверно зафиксированная летописцем
Пруденцием росская историческая фигура!) - а второй, собственно, и есть
кореной рос, Великий Посол новой державы. Но германский император не
разбирается в национальных тонкостях, для него все шведы, что китайцы, на
одно лицо, императору подозрительна путаница самоназваний - почему эти
чудные шведские викинги из скандинавских норманов называются Рос? Они сами
так себя называют, или кто их так называет?.. Странно: почему не пошли из
Византии домой, в какую-то свою Москву [Mousikowius], которую так любят и
называют раем земным, а обходят ее стороной, делая крюк через пол-Европы?
Где имение и где наводнение, где Москва и где Ингельгейм!.. Первая мысль
при встрече: "Шпионы!" Первая мысль на следующее утро: "Рассолу!" В свою
очередь, росский Посол, естественно, ни бельмеса не смыслит ни в греческом,
ни в немецком, ни в международной латыни (только и вызубрил по-английски:
"na Rusi veselie piti"), он впервые выехал зарубеж, весь политес за него
решает швед, но и норман не тянет уже, кишка слаба у викинга, спит
скандинав, уронив голову в серебряное блюдо из императорского сервиза.
"Чудик ты... рюрик ты... - пьяно бормочет Посол, но в блюдо еще не
падает, посольскую марку держит. - Что росу польза, то немцу смерть".
Остается лишь предположить, что московский Пахан, снабдив Посла
инструкциями и подарками для Теофила, и сунув кулак под нос: "Гляди мне!",
отправил его в Византию прощупать "что там да как с проливами" еще в конце
апреля или в начале мая прошлого (838-го) года, когда вскрылся ото льда
Борисфен-Славутич, и можно лишь представить, как московский Посол с
переводчиком и с телохранителями, медленно плывя вниз по течению из варягов
в греки ("среди племен варварских и бесчеловечных"), останавливаясь
буквально у каждого столба на греко-варяжском пути и в каждом жидовском
трактире, в жутких пьянках с драками и христосованьем присоединяя к Роси
деревлян, берендеев, кривичей, вятичей и берковичей, обещая им рай земной в
объятьях Москвы, и подминая под себя каких-то совсем еще диких абреков,
чучмеков, половцев, печенегов и архаровцев, добрались наконец вдвоем
(телохранители конечно спились по дороге) к началу зимы до Константинополя
- полупьяные, оборванные, без посольских грамот и без паханских личных
подарков императору Теофилу, но первым делом с наглостью неимоверной прибив
гвоздями свой щит на вратах Цареграда (то есть, тут же по-наглому
переименовали чужую столицу - мол, так и было!), покорили императора
Теофила своими честными голубыми глазами, естественным младенческим
поведением и полной неспособностью вспомнить откуда они пришли.
"Ну, послал Бог соседей!" - пришибленно подумал византийский
император.
Потом Теофил за пьянками-банками и душеспасительными беседами о рае
земном в стране Рос уже ни о чем не думал до самой весны, а в женский день
8-е марта 839 года, продрав глаза, наконец увидел, что коровы не доены,
дети не кормлены, жены не .....ы, понял, что так дальше жить нельзя,
написал рекомендательную записку и сплавил дорогих гостей, которые забыли
дорогу домой (врали конечно, просто не хотели возвращаться домой под топор
московского Пахана, "который слезам не верил") к германскому императору,
который в свою очередь, выйдя из запоя, отфутболил росских послов искать
свою Москву к французскому королю.
Таким образом, Шлиман предположил, что земной рай куда послы хотели,
но никак не могли вернуться, находился где-то между Германией и Византией в
среднем течении Борисфена (послы называли свою главную реку то Днепром, то
Славутичем), в этом естественноисторическом фокусе Восточноевропейской
равнины.
Шлиман взялся за свое первое Дело, но оказалось, что первым делом
нужно было получить лицензию на археологические раскопки.
Его окружали враги, цивилизованные враги! Легче поладить с голодными
дикарями (попросту накормить их), чем с цивилизованными мсье курицами - они
всегда сыты, но жрут тебя просто из гастрономического интереса. Шлимана не
принимали всерьез. Снабжали протухшими консервами и разбавленным мочой
бензином. Его лопате не разрешали копать. Особенно доел Мишеля очередной
мсье куриц из посольства в автономном Симферополе - прекрасный, отлично
сохранившийся образец посольского чиновника-бюрократа по имени Отвал-башки:
плотный, холеный еврей из крымских татар, без живота, свежий, отдохнувший,
загоревший, только что из Ялты, в золоченой оправе, с лысиной, с усиками -
ах, как он был хорош!
- Что вы там собираетесь копать - Атлантиду?.. - допытывался
Отвал-башки. - Что-что?.. Рай на земле?.. Москву? Какую Москву? А
разрешение на Москву у вас есть? Надо уплатить налог на археологические
раскопки.
1 2 3 4 5
монет с усатыми, бородатыми и лысыми профилями богатырей Ресефесер - за
один такой рубль в те времена можно было полтора года жить на Гаити,
пара-тройка серебряных "лысеньких" стоили целое состояние, а сегодня они
попросту _б_е_с_ц_е_н_н_ы_; Егор же Лукич Коломиец, напоминавший вождя
Тсинуммока своей раскоряченной походкой и железными клешнистыми руками,
вроде гаечных ключей, при виде коровы уронил резиновую дубинку, ласково
потрогал краснокнижное животное за вымя, и инстинктивная слеза какого-то
древнего первобытного воспоминания скользнула по небритой щеке фараона.
- Коровушка-буренушка... - только и смог сказать Егор Лукич.
Примирение состоялось, свадьба отпраздновалась. Жаль, одесский
прапращур не дожил до этого дня. Мишелев прадед наконец-то вставил полный
рот золотых зубов, дед вдруг возлюбил красный цвет и стал спокойно
переходить дорогу (Егор Моисеич его не только не трогал, а наоборот - брал
под козырек и останавливал движение, потому что ежемесячно получал от
Эсфири Борисовны копейку на водку), отец наконец-то выкупил боковую, но
доходную, ветку метрополитена "Кабул - Ташкент", а Эсфирь Борисовна
перестала бояться буренку и научилась ее доить. Семья Сидоровых купила
кусок земли на месте детской песочницы, разбила юрту и стала жить в ней
припеваючи на персидских коврах; а также впервые приобрела в Туле, что под
Тель-Авивом, недвижимое имущество - ружейный тульский заводик всего-то за
пять лысеньких.
Шлиманы-Сидоровы становились своими людьми в деловом мире, хранили
коллекционные рубли в Центральной Швейцарской Сберегательной Кассе, водили
знакомства с Ротшильдами и Рокфеллерами и даже бывали приглашаемы на приемы
к Царю Иудейскому Кагору 4-му, этому просвещенному конституционную монарху
из династии рабби Ндранатов Кагоров; запросто открывали дверь ногой к 42-му
Президенту Великого Израиля Ицхаку Ивановичу (из сербо-хорватов) - и никто
в высшем свете не спрашивал у Мишеля и Маши какого-то аттестата зрелости.
К этому же времени относится повышенный интерес Мишеля к поискам
Москвы, столицы зеркальной Ресефесер. Как видно, наконец-то сработал
инстинкт, взыграли гены и возникла потребность в каком-то внутреннем
аттестате зрелости. Мишель ходил с лопатой по руинам великой империи, все
здесь криком кричало о том, что зеркальная страна лежит у него под ногами.
Аборигены, особенно дети, тащили в обмен на жвачку и презервативы всякие
мелкие находки - настольные алебастровые бюстики вождей с козлиными
бородками и почтовые лакированные картонки с изображением трехтрубного
старинного корабля "Аврора". Каменные бабы с веслами и гранитные мужики в
шинелях, стоявшие на курганах или лежавшие лицом в грязи, красные вымпела,
похвальные граммоты, щербатая посуда с надписью "Общепит" в туземных юртах
и землянках, остовы первобытных тракторов и комбайнов "Нива", занесенные
пылью в пустынях Казахстана, трансконтинентальная заржавевшая железная
дорога, поднявшаяся в кронах векового леса над дремучей тайгой от Уральских
гор до Тихого океана - все указывало на присутствие здесь древней
цивилизации.
Отступать было некуда - где-то здесь в земле лежала Москва.
Но когда Мишель заводил с аборигенами осторожные разговоры о столице
зеркальной империи: "Ребята, не Москва ль за нами?", те пугались и как в
рот воды набирали (а вождь Тсинуммок набирал в рот воды в прямом смысле,
отбегая к ближайшему колодцу или речушке), пожимали плечами, отрицательно
мотали головами, разводили руками и, вообще, всем своим видом изображали
полнейшее непонимание и напускное равнодушие. Они явно что-то знали.
Но слава троянского героя и однофамильца не давала покоя Мишелю. Ведь
что сделал в свое время Генрих Шлиман-первый? Он плюнул на все и попросту
осуществил свою заветную детскую мечту, рассчитался с судьбой за
неустроенные детство и юность - пришел, увидел, откопал.
Вот и все. Просто? Еще бы! Но мало кто может похвастаться тем, что в
детстве мечтал стать, например, пожарником и стал им.
Гонимый неумолимой индейкой, Мишель отправился по стопам своего
знаменитого предшественника. Как Генрих Шлиман выделил фактологическую
квинтэссенцию из гомеровской "Иллиады", так и Мишель начал плясать от печки
- обратил пристальное внимание на беспорные факты в эпосе Ресефесер.
Не в пример гипотетической курицевой Атлантиде, Зеркальная Страна
когда-то существовала, и ее местонахождение неплохо известно из хроник,
летописей и анналов, - это для археолога самое главное.
"Конечно, легенда о выходе древнеросского богатыря Юрия Гагарина в
космос - чистейшей воды вымысел, вроде мифа о вечном построении коммунизма
в одной и той же, отдельно взятой стране, - рассуждал Шлиман. - Если
сравнить эту легенду с легендой о древнегреческом Икаре - наблюдается чуть
ли не прямое заимствование. Хорошо известно, что первым в космос вышел
германский тевтон Герман фон Титов - впрочем, арийская версия космического
приоритета тоже недостаточно аргументирована археологией, хотя, бесспорно,
в основе подобных легенд лежат подлинные факты; несомненно, что-то в
космосе в те времена происходило, и росы, возможно, приложили руку к
освоению космического пространства. Зато очень красивая легенда о том, что
какая-то вечно живая кухарка Нинель какой-то период управляла росским
государством, абсолютно не имеет с действительностью ничего общего, как и
аналогий в других эпосах".
"Возможно, иносказание? - раздумывал Мишель. - Аллегория, вроде
пушкинских "ткачихи с поварихой с сватьей бабой Бобарихой"? Какая кухарка?
Имя - Нинель, допустим. Отчество, фамилия?.. Возраст или, хотя бы, в каких
годах до нашей эры правила громаднейшей из империй? Хоть какое-нибудь
скульптурное изображение... Нич-чего неизвестно! Конечно, можно представить
прекрасную кухарку, этакую серую кардинальшу Нефертити из простолюдинок,
вершившую судьбу страны в постели очередного дряхлеющего генсека, но
археологию, как и всякую подлинную науку, все-таки интересуют материальные
памятники и достойные доверия письменные свидетельства; все остальное -
сплошные помехи и шум от шумеров-шмумеров".
Первым делом Шлиман прильнул к истокам, обратился к самому первому
достоверному известию о легендарной стране.
Известие Бертинских анналов 839 года являлось главным аргументом в
пользу норманистской концепции происхождения росской государственности.
Известию-839 до Шлимана была посвящена обширная литература в вольных
переводах на многих языках мира с конструированием самых разнообразных
историко-гипотетических построений, но только Шлиман дал достаточно
неожиданную и обоснованную ПСИХОЛОГИЧЕСКУЮ трактовку Известия.
Как известно, в Бертинских анналах сообщается, что германский
император Людовик Благочестивый принимал 18 мая 839 года в южнонемецком
городе Ингельгейме послов императора Византии Теофила. Вместе с этими
послами Теофил отправил к германскому императору...
(Начало цитаты из Бертинских анналов,
первое известие о стране Рос):
"...неких [людей], которые говорили, что их [то есть, их народ],
называют Рос [Rhos], и которых, как они говорили, царь [rex] их, по имени
Хакан [Chacanus], отправил к нему [Теофилу] ради дружбы. В упомянутом
письме [Теофил] сообщал, что люди эти весьма оригинальны [originalis] и
просил, чтобы император Людовик милостиво дал им [послам] возможность
воротиться [в их сторону] и охрану по всей своей империи, так как пути,
которыми они [послы] прибыли к нему [Теофилу] в Константинополь, шли среди
варваров, весьма бесчеловечных и диких племен, а он [Теофил] не желал бы,
чтобы они [послы], возвращаясь по ним [путям], опять подвергались
опасности. Тщательно расследовав причину их [послов] прибытия, германский
император узнал, что они принадлежат к шведскому народу [eos gentis esse
sueonum]; и считая их скорее разведчиками по тому царству [Византии] и
нашему [Германии], чем искателями дружбы, он [Людовик] решил задержать их
[послов] у себя, чтобы можно было достоверно выяснить, с добрыми ли
намерениями они пришли туда или нет. И он [Людовик] поспешил сообщить ему
[Теофилу] через помянутых послов и письмом также и о том, что он [Людовик]
их [послов] из любви к нему [Теофилу] охотно принял; и если они окажутся
людьми вполне благожелательными, а также представится возможность им
[послам] безопасно вернуться на родину, то они будут отправлены [туда] с
охраной; в противном случае они будут возвращены к его [Теофила] особе с
тем, чтобы он сам решил, что с таковыми [послами] надлежит сделать".
Составитель анналов (летописец) Пруденций [Proudencio],
придворный священник императора Людовика.
Вот такая цитата.
Как отмечали солидные ученые, само Известие-839, содержащееся во
вполне достоверном источнике, не вызывает сомнений (императорский двор
середины 9-го века в небольшом германском городке Ингельгейме был, по всей
вероятности, невелик, и летописец (анналист, хронолог) Пруденций явно видел
послов государства Рос собственными глазами. Главное же значение известия
Бертинских анналов в том, что оно дает наиболее ранние сведения о
существовании Рос, указывает первую точную дату (839 год) в истории этого
государства и позволяет установить его географическое местоположение на
картах Восточной Европы.
Но Шлиман в поисках Москвы копал глубже и... великолепно ошибся!
Не будем описывать весь ход его остроумных рассуждений, для Шлимана
особый интерес представляла психологическая подоплека бертинского известия.
То, что государство Рос располагалось где-то посередине великого пути из
"варягов в греки", младенцу понятно - ни севернее, ни восточнее, ни южнее
располагаться оно никак не могло (север и восток были слишком далеки от
геополитических интересов Византии того времени, чтобы с такой помпой
принимать тамошних послов, да еще втягивать в эту помпу германского
императора; а на юге ближайшие соседи Византии хорошо известны - турки,
булгары, хазарский каганат).
Далее:
"Титул царя росов, "хакан", нисколько не происходит от хазарского
титула "каган", - решил Мишель, - а, безусловно, от древнеросского "пахан"
- просто летописец Пруденций на слух ошибся. Тот же Пруденций не только
воочию видел весьма "оригинальных" [original] послов Рос, но и общался с
ними - более того, красивый и четкий каллиграфический почерк Бертинских
анналов (за что, собственно, и держали Пруденция в должности летописца)
именно в этом небольшом известии, написанном в тепленькое утро 19 мая 839
года сразу после официального приема послов Рос, превращается в курицелапую
похмельную борозду с кляксами - можно лишь представить с какого великого
бодуна записывал это известие каллиграф Пруденций! Что он там накарякал?..
Ни черта не понять - не только почерк, но и обычно ясный, точный и
лаконичный стиль Бертинских анналов именно в этом известии превращается в
косноязычное мычанье с обилием исправлений, пояснений и местоимений "их,
тех, это, того, это самое, как его..."
Можно лишь представить первое появление росов в Европе, вспомнив
попойку Шлимана в шведской королевской академии: глубокая ингельгеймская
ночь, пир в императорском дворце в честь прибытия послов, Людовик
Благочестивый уже под столом, летописец Пруденций лыка не вяжет и несет
всякий вздор; двое росов (швед, он хоть и Рюрик, но уже перешел в росскую
веру) глушат все подряд и уже начинают выяснять между собой отношения:
"Ты кто такой?"
"А ты кто такой?"
В самом деле: кто же они такие? Почему поначалу приняты германским
императором за норманских шпионов, а потом вдруг сделались лепшими
друзьями?
Дело в том, что один из них, переводчик, - безусловно, швед (варяг,
скандинав, норман, чудь, "искатель счастья и чинов, заброшен к нам по воле
рока"), а второй (вот она, первая достоверно зафиксированная летописцем
Пруденцием росская историческая фигура!) - а второй, собственно, и есть
кореной рос, Великий Посол новой державы. Но германский император не
разбирается в национальных тонкостях, для него все шведы, что китайцы, на
одно лицо, императору подозрительна путаница самоназваний - почему эти
чудные шведские викинги из скандинавских норманов называются Рос? Они сами
так себя называют, или кто их так называет?.. Странно: почему не пошли из
Византии домой, в какую-то свою Москву [Mousikowius], которую так любят и
называют раем земным, а обходят ее стороной, делая крюк через пол-Европы?
Где имение и где наводнение, где Москва и где Ингельгейм!.. Первая мысль
при встрече: "Шпионы!" Первая мысль на следующее утро: "Рассолу!" В свою
очередь, росский Посол, естественно, ни бельмеса не смыслит ни в греческом,
ни в немецком, ни в международной латыни (только и вызубрил по-английски:
"na Rusi veselie piti"), он впервые выехал зарубеж, весь политес за него
решает швед, но и норман не тянет уже, кишка слаба у викинга, спит
скандинав, уронив голову в серебряное блюдо из императорского сервиза.
"Чудик ты... рюрик ты... - пьяно бормочет Посол, но в блюдо еще не
падает, посольскую марку держит. - Что росу польза, то немцу смерть".
Остается лишь предположить, что московский Пахан, снабдив Посла
инструкциями и подарками для Теофила, и сунув кулак под нос: "Гляди мне!",
отправил его в Византию прощупать "что там да как с проливами" еще в конце
апреля или в начале мая прошлого (838-го) года, когда вскрылся ото льда
Борисфен-Славутич, и можно лишь представить, как московский Посол с
переводчиком и с телохранителями, медленно плывя вниз по течению из варягов
в греки ("среди племен варварских и бесчеловечных"), останавливаясь
буквально у каждого столба на греко-варяжском пути и в каждом жидовском
трактире, в жутких пьянках с драками и христосованьем присоединяя к Роси
деревлян, берендеев, кривичей, вятичей и берковичей, обещая им рай земной в
объятьях Москвы, и подминая под себя каких-то совсем еще диких абреков,
чучмеков, половцев, печенегов и архаровцев, добрались наконец вдвоем
(телохранители конечно спились по дороге) к началу зимы до Константинополя
- полупьяные, оборванные, без посольских грамот и без паханских личных
подарков императору Теофилу, но первым делом с наглостью неимоверной прибив
гвоздями свой щит на вратах Цареграда (то есть, тут же по-наглому
переименовали чужую столицу - мол, так и было!), покорили императора
Теофила своими честными голубыми глазами, естественным младенческим
поведением и полной неспособностью вспомнить откуда они пришли.
"Ну, послал Бог соседей!" - пришибленно подумал византийский
император.
Потом Теофил за пьянками-банками и душеспасительными беседами о рае
земном в стране Рос уже ни о чем не думал до самой весны, а в женский день
8-е марта 839 года, продрав глаза, наконец увидел, что коровы не доены,
дети не кормлены, жены не .....ы, понял, что так дальше жить нельзя,
написал рекомендательную записку и сплавил дорогих гостей, которые забыли
дорогу домой (врали конечно, просто не хотели возвращаться домой под топор
московского Пахана, "который слезам не верил") к германскому императору,
который в свою очередь, выйдя из запоя, отфутболил росских послов искать
свою Москву к французскому королю.
Таким образом, Шлиман предположил, что земной рай куда послы хотели,
но никак не могли вернуться, находился где-то между Германией и Византией в
среднем течении Борисфена (послы называли свою главную реку то Днепром, то
Славутичем), в этом естественноисторическом фокусе Восточноевропейской
равнины.
Шлиман взялся за свое первое Дело, но оказалось, что первым делом
нужно было получить лицензию на археологические раскопки.
Его окружали враги, цивилизованные враги! Легче поладить с голодными
дикарями (попросту накормить их), чем с цивилизованными мсье курицами - они
всегда сыты, но жрут тебя просто из гастрономического интереса. Шлимана не
принимали всерьез. Снабжали протухшими консервами и разбавленным мочой
бензином. Его лопате не разрешали копать. Особенно доел Мишеля очередной
мсье куриц из посольства в автономном Симферополе - прекрасный, отлично
сохранившийся образец посольского чиновника-бюрократа по имени Отвал-башки:
плотный, холеный еврей из крымских татар, без живота, свежий, отдохнувший,
загоревший, только что из Ялты, в золоченой оправе, с лысиной, с усиками -
ах, как он был хорош!
- Что вы там собираетесь копать - Атлантиду?.. - допытывался
Отвал-башки. - Что-что?.. Рай на земле?.. Москву? Какую Москву? А
разрешение на Москву у вас есть? Надо уплатить налог на археологические
раскопки.
1 2 3 4 5