Я не собираюсь навязывать вам свое общество. Покойной ночи.
(Снова направляется к очагу за своей курткой.)
Джудит (становится у него на дороге). Нет, нет, не уходите! Пожалуйста, не уходите.
Ричард (грубо). Почему? Вы ведь сами хотите, чтоб я ушел.
Джудит. Да, но … (В отчаянии ломает руки.) О, если я вам скажу правду, вы потом все время будете меня мучить.
Ричард (возмущенно). Мучить? Кто дал вам право так говорить? И после этого вы воображаете, что я тут останусь?
Джудит. Я хочу, чтоб вы остались, но только (с неожиданной злостью, точно рассерженный ребенок) вовсе не потому, что мне это приятно.
Ричард. Вот как!
Джудит. Да, и уж лучше уходите. Только не вздумайте перетолковывать мои чувства. Я вас ненавижу и боюсь; и мой муж это знает. Если он вас не застанет здесь, когда вернется, он подумает, что я его не послушалась и прогнала вас.
Ричард (с иронией). Тогда как на самом деле вы были так милы и любезны и оказали мне столь радушный прием, что я захотел уйти просто из упрямства. Так?
Джудит, почувствовав вдруг, что силы у нее иссякли, падает на стул и разражается слезами.
Перестаньте, перестаньте, сейчас же перестаньте. Не надо. (Прижимает руку к груди, как будто у него там рана.) Он меня поразил в самое сердце, выказав себя настоящим мужчиной. Теперь вы хотите еще растравить боль, выказав себя настоящей женщиной? Разве он не внушил вам, что вы, как и он сам, выше моих насмешек?
Она перестает плакать и, постепенно успокаиваясь, смотрит на него с боязливым любопытством.
Ну вот, теперь все в порядке. (Участливо.) Вам уже лучше, верно? (Подбодряющим жестом кладет ей руку на плечо.)
Она тотчас же встает, приняв холодный и надменный вид, и смотрит на него с вызовом.
(Мгновенно к нему возвращается прежний язвительный тон.) А-а, ну так-то лучше. Вы опять стали сами собой, и Ричард тоже. Что ж, сядем пить чай, как мирная, добропорядочная парочка, и будем дожидаться возвращения вашего мужа.
Джудит (ей немного совестно). Да, конечно. Я… мне очень жаль, что я так глупо вела себя. (Наклоняется к очагу за блюдом с гренками.)
Ричард. А мне очень жаль – из-за вас, – что я таков, как я есть. Позвольте… (Берет у нее из рук блюдо и несет к столу.)
Джудит (идет за ним с чайником). Пожалуйста, садитесь.
Он садится за стол со стороны шкафа; там стоит прибор-тарелка и нож. Второй прибор поставлен рядом, но Джудит садится напротив, со стороны очага, и пододвигает к себе поднос.
Вам с сахаром?
Ричард. Нет, но молока побольше. Позвольте положить вам гренки. (Кладет гренки на тарелку, стоящую перед соседним стулом, и потом передает ей вместе с ножом. Это сразу показывает, как хорошо он понял, что она умышленно села подальше от него, изменив своему обычному месту.)
Джудит (смысл его поступка ей ясен). Благодарю вас. (Передает ему чашку чаю.) И себе тоже, пожалуйста.
Ричард. Благодарю вас. (Кладет один ломтик на свою тарелку; она тем временем наливает себе чаю.)
Джудит (замечая, что он ни к чему не притрагивается). Вам не нравится? Почему вы ничего не едите и не пьете?
Ричард. А вы почему?
Джудит (нервно). Я вообще не люблю чай. Вы на меня не обращайте внимания.
Ричард (задумчиво оглядываясь по сторонам). Я все думаю… Чудно как-то. Я чувствую, как хорошо и покойно в этом доме. Я, кажется, никогда в жизни не отдыхал душой так, как сейчас; и все-таки я твердо знаю, что не мог бы здесь жить. Вероятно, домашний уют вообще не по мне. Но это очень хорошо; в этом есть что-то почти святое. (С минуту сидит в раздумье, потом вдруг тихо смеется.)
Джудит (встрепенувшись). Чему вы?
Ричард. Мне пришло в голову, что если б сюда заглянул сейчас кто-нибудь чужой, он принял бы нас за мужа и жену.
Джудит (обиженно). Вы намекаете на то, что по возрасту вы мне больше подходите, чем мой муж?
Ричард (изумленный таким неожиданным истолкованием). У меня и в мыслях ничего подобного не было! (Снова впадая в язвительной тон.)
Оказывается, домашние радости имеют свою оборотную сторону.
Джудит (сердито). Во всяком случае, лучше иметь мужем человека, которого все уважают, чем… чем…
Ричард. Чем Ученика дьявола. Вы правы. Но я думаю, что это ваша любовь помогает ему быть хорошим человеком; точно так же, как ваша ненависть помогает мне быть плохим.
Джудит. Мой муж так добр к вам. Он простил вам все ваши оскорбления и думает о том, как бы спасти вас. Неужели же вы не можете простить ему, что он гораздо лучше вас? Как вы смеете его унижать, ставя себя на его место?
Ричард. Я?
Джудит. Да, вы. Вы сказали, что если бы кто-нибудь заглянул сюда, нас приняли бы за мужа и… (Смолкает в испуге.)
В окно видно, как к дому подходит взвод солдат.
Английские солдаты! Господи, что им…
Ричард (прислушиваясь). Шш-ш!
Голос (за дверью). Стой! Четверым встать здесь. Двое – вперед, за мной!
Джудит привстает, вслушиваясь и расширенными глазами глядя на Ричарда, который берет чашку и самым прозаическим образом принимается пить чай как раз в ту минуту, когда на двери, резко звякнув, взлетает щеколда и в комнату входит английский сержант в сопровождении двух рядовых, которые останавливаются у порога. Сержант быстрым шагом подходит к столу.
Сержант. Прошу извинить за беспокойство, мэм, – служба! Антони Андерсон, именем короля Георга вы арестованы как мятежник.
Джудит (делая движение в сторону Ричарда). Но это не…
Он вскидывает на нее быстрый взгляд, не меняя выражения лица. Она закрывает рот рукой, которую подняла, чтобы указать на него, и стоит так, в безмолвном ужасе глядя на все, что перед ней происходит.
Сержант. Ну, пастор, надевайте сюртук и пойдем.
Ричард. Да, я иду. (Встает и делает шаг по направлению к своей куртке, но тут же спохватывается и, стоя спиной к сержанту, не поворачивая головы, медленно обводит глазами комнату, пока не замечает черный сюртук Андерсона, висящий на шкафу. С полным спокойствием подходит к шкафу, снимает сюртук и облачается в него. При мысли о том, что он выступает в роли пастора, ему становится смешно; он смотрит на свою руку в черном рукаве и лукаво улыбается Джудит, но ее побелевшее лицо говорит ему, что она мучительно старается осознать не юмор положения, а весь его ужас. Он поворачивается к сержанту, который в это время подошел к нему, пряча за спиной пару наручников, и говорит почти весело.) Вам когда-нибудь уже приходилось арестовывать человека в таком платье, сержант?
Сержант (с инстинктивным уважением отчасти к черному сюртуку, отчасти к безупречному тону и поведению Ричарда.) Да пожалуй что нет, сэр. Разве только армейского капеллана. (Показывает наручники.) Прошу извинить, сэр, но служба…
Ричард. Все понятно, сержант. Я здесь не вижу ничего зазорного. Благодарю за вашу деликатность. (Протягивает руки.)
Сержант (оставляя его жест без внимания). Джентльмен джентльмена понимает, сэр. Не хотите ли сказать перед уходом словечко вашей хозяйке?
Ричард (улыбаясь). Ну, мы ведь еще увидимся до того, как… э-э… (Он хотел сказать: «До того, как меня повесят».)
Сержант (громко, с преувеличенной веселостью). Конечно, конечно. Даме не о чем беспокоиться. Но все-таки… (Понизив голос так, чтобы слышал только Ричард.) Другого случая не будет, сэр.
С минуту они многозначительно смотрят друг на друга. Потом Ричард шумно переводит дух и поворачивается к Джудит.
Ричард (отчетливо и с ударением). Моя дорогая…
Джудит поднимает к нему жалкое, бледное лицо и хочет ответить, но не может, хочет подойти ближе, но не решается выпустить из рук край стола, за который ухватилась, ища опоры.
Этот бравый джентльмен настолько любезен, что дает нам возможность проститься.
Сержант деликатно отходит к своим людям, охраняющим дверь.
Щадя тебя, он хотел скрыть истину, но лучше тебе знать все. Ты меня слушаешь?
Она утвердительно кивает головой.
Ты понимаешь, что я иду на смерть?
Она кивает головой в знак того, что понимает.
Помни, ты должна обязательно разыскать нашего друга, который только что был здесь. Ты понимаешь?
Она кивает головой.
Ты должна сделать так, чтобы опасность не коснулась его. Ни за что на свете не рассказывай ему о том, что меня ждет; а если он все-таки узнает, скажи, что он не может меня спасти: они повесят его, но не помилуют и меня. И скажи ему, что я верен своей религии, как он верен своей, и что он может положиться на меня до конца. (Поворачивается и хочет идти, но встречает взгляд сержанта, в котором как будто мелькнуло подозрение. Секунду он соображает, потом поворачивается снова к Джудит, и тень проказливой улыбки появляется на его сосредоточенном, серьезном лице.) А теперь, моя радость, боюсь, сержант не поверит, что ты в самом деле добрая и любящая жена, если ты не поцелуешь меня на прощанье. (Подходит ближе к ней и раскрывает объятия. Она отпускает стол и почти валится к Ричарду на грудь.)
Джудит (слова душат ее). Я должна… это убийство…
Ричард. Нет, только поцелуй. (Тихо, ей.) Ради него…
Джудит. Я не могу. Вы…
Ричард (прижимает ее к себе в порыве жалости к ее мучениям). Бедная девочка!
Джудит с внезапной решимостью обхватывает его руками, целует и, выскользнув из его объятий, падает на пол в глубоком обмороке, как будто поцелуй убил ее.
Ричард (торопливо подходит к сержанту). Идем, сержант, скорей, пока она не очнулась. Давайте наручники. (Протягивает руки.)
Сержант (пряча наручники в карман). Не нужно, сэр, я вам доверяю. Вы настоящий человек. Вам бы солдатом быть, сэр. В середину, прошу вас.
Солдаты становятся один впереди, другой позади Ричарда. Сержант распахивает дверь.
Ричард (оглядываясь в последний раз). Прощай, жена! Прощай, родной дом! Приглушим барабаны и – вперед!
Сержант делает головному знак трогаться. Все четверо гуськом быстро выходят из комнаты.
Когда Андерсон возвращается от миссис Даджен, он, к удивлению своему, находит комнату как будто пустой и погруженной почти в полную темноту, если не считать отсветов от очага, – одна свеча догорела, а другая вот-вот догорит.
Андерсон. Что же это такое?… (Зовет.) Джудит, Джудит! (Прислушивается – ответа нет.) Гм! (Идет к шкафу, достает из ящика свечу, зажигает ее от едва теплящегося огонька той, что стоит на столе, и при свете ее с удивлением оглядывает нетронутую еду. Потом вставляет свечу в подсвечник, снимает шляпу и озадаченно почесывает затылок. Этот жест заставляет его нагнуть голову, и тут он замечает Джудит – с закрытыми глазами, неподвижно распростертую на полу. Он бросается к ней, становится на колени, приподнимает ей голову.) Джудит!
Джудит (просыпаясь; обморок ее перешел в сон. как следствие усталости после перенесенного волнения). Да? Ты звал? Что случилось?
Андерсон. Я только что вошел и вижу – ты лежишь на полу, свечи догорели, чай в чашках совсем холодный… Что здесь произошло?
Джудит (мысли ее еще блуждают). Не знаю. Я что, спала? Вероятно… (Растерянно умолкает.)
Андерсон (со стоном). Да простит мне бог, что я оставил тебя одну с этим негодяем.
Джудит сразу все вспоминает. С жалобным криком она хватается за мужа и вместе с ним встает на ноги.
(Ласково обнимает ее.) Бедная моя голубка!
Джудит (в исступлении прижимаясь к. нему). Что мне делать! О боже мой, что мне делать!
Андерсон. Ничего, успокойся, моя дорогая, моя любимая. Это я виноват. Успокойся, теперь тебе нечего бояться… и ты ведь невредима, правда? (Отпускает ее, чтобы посмотреть, в силах ли она стоять без поддержки.) Ну вот, ну вот, все хорошо. Только бы ты была невредима, остальное все неважно.
Джудит. Да, да, да! Я невредима.
Андерсон. Хвала господу! Ну, а теперь успокойся. (Подводит ее к креслу с резной спинкой, усаживает и сам садится рядом.) Сядь, отдохни, ты мне все завтра расскажешь (видя ее отчаяние и неправильно истолковывая его) или не расскажешь совсем, если это тебе тяжело. Ну, ну! (Весело.) Я вот тебе свежего чаю заварю, это тебя сразу подкрепит. (Идет к столу и выливает чай из чайника в полоскательницу.)
Джудит (напряженным, неестественным голосом). Тони!
Андерсон. Что, дорогая?
Джудит. Ты не думаешь, что это все нам только снится?
Андерсон ( оглядывается на нее с тревогой, но продолжает весело и сосредоточенно хлопотать над чайником). Может быть, голубка, может быть. Но пусть уж тогда тебе заодно приснится чашка чаю.
Джудит. Перестань, перестань шутить. Ты не знаешь… (Закрывает лицо судорожно сцепленными руками.)
Андерсон (выдержка изменяет ему, он оставляет чайник и подходит к ней). Дорогая моя, что случилось? Я не могу больше, ты должна мне сказать. Это все моя вина; безумие было довериться ему.
Джудит. Нет, не говори так. Ты не должен так говорить. Он… нет, нет! Не могу! Тони, не говори со мной. Возьми мою руку, обе возьми.
Он берет ее руки недоумевая.
Заставь меня думать о тебе, а не о нем. Опасность грозит, страшная опасность. Она грозит тебе, а я не могу заставить себя думать об этом, не могу, не могу! У меня все время он на уме. Его надо спасти… Нет, это тебя надо спасти… Тебя, тебя, тебя. (Вскакивает, как будто намереваясь что-то делать, куда-то идти.) О господи, помоги мне!
Андерсон (не поднимаясь с места, мягко, но решительно удерживает ее руки в своих). Спокойней, спокойней, голубка… Ты точно не в себе.
Джудит. Может быть… Что мне делать? Что мне делать? ( Вырывая у него руки.) Я должна спасти его. (Бросается к двери.)
Андерсон, увидя это, поспешно встает. Но дверь в эту минуту стремительно распахивается и в комнату, задыхаясь, вбегает Эсси. Это неожиданное появление настолько неприятно Джудит, что сразу приводит ее в себя.
(Резко и неприветливо она спрашивает.) Что тебе нужно?
Эсси. Мне сказали, чтоб я шла к вам.
Андерсон. Кто сказал?
Эсси (вытаращив на него глаза, как будто его присутствие кажется ей удивительным). Вы тут?
Джудит. Разумеется. Что еще за глупости!
Андерсон. Не надо так сурово, дорогая моя. Ты ее испугаешь. (Становясь между ними.) Поди сюда, Эсси.
Эсси подходит к нему.
Кто тебя прислал?
Эсси. Дик. Он мне это передал через солдата. Чтоб я сейчас же шла сюда и делала то, что велит миссис Андерсон.
Андерсон (осененный догадкой). Солдат? О, теперь я все понял. Они арестовали Ричарда.
Джудит заламывает руки в отчаянии.
Эсси. Нет. Я спрашивала солдата. Никто Дика не трогал. Но солдат сказал, что взяли вас.
Андерсон. Меня? ( Озадаченный , поворачивается к Джудит, ища у нее объяснения.)
Джудит (вкрадчиво). Да, да, милый, я все понимаю. (Эсси.) Спасибо тебе, Эсси, что пришла, но ты мне пока не нужна. Можешь идти домой.
Эсси (подозрительно) . А вы верно знаете, что с Диком ничего не случилось? Может, он нарочно велел сказать, что это священника взяли? (С тревогой.) Миссис Андерсон, как вы думаете, может это быть?
Андерсон. Если это так, Джудит, скажи ей правду. Все равно она узнает от первого встречного на улице.
Джудит отворачивается и закрывает рукой глаза.
Эсси (жалобно). Ой, что же ему теперь будет? Что ему теперь будет? Они его повесят?
Джудит конвульсивно вздрагивает и бросается на стул – тот, на котором сидел у стола Ричард.
Андерсон (треплет Эсси по плечу, стараясь ее утешить). Не думаю. Не думаю. Может быть, если ты наберешься мужества и терпения, мы как-нибудь найдем способ помочь ему.
Эсси. Да, да, помочь ему… Да, да, да… Я буду умницей.
Андерсон. Джудит, я сейчас же иду к нему.
Джудит (вскакивая). Нет, нет! Ты должен уехать… уехать куда-нибудь далеко, где тебе не грозит опасность.
Андерсон. Ха!
Джудит (страстно). Ты хочешь убить меня? Ты думаешь, я могу так жить – день за днем цепенеть от страха при каждом стуке в дверь, при каждом шорохе шагов, ночь за ночью проводить без сна, прислушиваясь в смертельном ужасе – вот они идут за тобой?!
Андерсон. А ты думаешь, легче будет сознавать, что я бросил свой пост и убежал при первом признаке опасности?
Джудит (в отчаянии). Ты не уедешь. Я знаю. Ты останешься здесь… а я сойду с ума.
Андерсон. Дорогая моя, твой долг…
Джудит (исступленно). А, что мне долг!
Андерсон (потрясенный). Джудит!
Джудит. Я исполню свой долг. Я верна своему долгу. Долг велит мне сделать так, чтобы ты уехал, спасти тебя, а его предоставить его собственной судьбе.
У Эсси вырывается крик отчаяния; она бессильно валится на стул у очага и тихо плачет
А чувство подсказывает мне то же, что вот ей, – спасти его во что бы то ни стало, хоть для него самого гораздо лучше было бы умереть! Гораздо возвышеннее! Но я знаю: ты поступишь по-своему, как и он. Я бессильна. (Тяжело опускается в кресло с резной спинкой.) Я ведь только женщина. Я могу лишь одно – сидеть тут и мучиться. Но ты скажи ему, что я пыталась тебя спасти, что я все делала для того, чтобы тебя спасти.
Андерсон. Дорогая моя, боюсь, что он гораздо больше беспокоится о собственном спасении, нежели о моем.
Джудит. Замолчи! Или я возненавижу тебя.
Андерсон. Ну, ну, ну! Мне надо уходить, а как я тебя оставлю в таком состоянии?
1 2 3 4 5 6 7 8 9
(Снова направляется к очагу за своей курткой.)
Джудит (становится у него на дороге). Нет, нет, не уходите! Пожалуйста, не уходите.
Ричард (грубо). Почему? Вы ведь сами хотите, чтоб я ушел.
Джудит. Да, но … (В отчаянии ломает руки.) О, если я вам скажу правду, вы потом все время будете меня мучить.
Ричард (возмущенно). Мучить? Кто дал вам право так говорить? И после этого вы воображаете, что я тут останусь?
Джудит. Я хочу, чтоб вы остались, но только (с неожиданной злостью, точно рассерженный ребенок) вовсе не потому, что мне это приятно.
Ричард. Вот как!
Джудит. Да, и уж лучше уходите. Только не вздумайте перетолковывать мои чувства. Я вас ненавижу и боюсь; и мой муж это знает. Если он вас не застанет здесь, когда вернется, он подумает, что я его не послушалась и прогнала вас.
Ричард (с иронией). Тогда как на самом деле вы были так милы и любезны и оказали мне столь радушный прием, что я захотел уйти просто из упрямства. Так?
Джудит, почувствовав вдруг, что силы у нее иссякли, падает на стул и разражается слезами.
Перестаньте, перестаньте, сейчас же перестаньте. Не надо. (Прижимает руку к груди, как будто у него там рана.) Он меня поразил в самое сердце, выказав себя настоящим мужчиной. Теперь вы хотите еще растравить боль, выказав себя настоящей женщиной? Разве он не внушил вам, что вы, как и он сам, выше моих насмешек?
Она перестает плакать и, постепенно успокаиваясь, смотрит на него с боязливым любопытством.
Ну вот, теперь все в порядке. (Участливо.) Вам уже лучше, верно? (Подбодряющим жестом кладет ей руку на плечо.)
Она тотчас же встает, приняв холодный и надменный вид, и смотрит на него с вызовом.
(Мгновенно к нему возвращается прежний язвительный тон.) А-а, ну так-то лучше. Вы опять стали сами собой, и Ричард тоже. Что ж, сядем пить чай, как мирная, добропорядочная парочка, и будем дожидаться возвращения вашего мужа.
Джудит (ей немного совестно). Да, конечно. Я… мне очень жаль, что я так глупо вела себя. (Наклоняется к очагу за блюдом с гренками.)
Ричард. А мне очень жаль – из-за вас, – что я таков, как я есть. Позвольте… (Берет у нее из рук блюдо и несет к столу.)
Джудит (идет за ним с чайником). Пожалуйста, садитесь.
Он садится за стол со стороны шкафа; там стоит прибор-тарелка и нож. Второй прибор поставлен рядом, но Джудит садится напротив, со стороны очага, и пододвигает к себе поднос.
Вам с сахаром?
Ричард. Нет, но молока побольше. Позвольте положить вам гренки. (Кладет гренки на тарелку, стоящую перед соседним стулом, и потом передает ей вместе с ножом. Это сразу показывает, как хорошо он понял, что она умышленно села подальше от него, изменив своему обычному месту.)
Джудит (смысл его поступка ей ясен). Благодарю вас. (Передает ему чашку чаю.) И себе тоже, пожалуйста.
Ричард. Благодарю вас. (Кладет один ломтик на свою тарелку; она тем временем наливает себе чаю.)
Джудит (замечая, что он ни к чему не притрагивается). Вам не нравится? Почему вы ничего не едите и не пьете?
Ричард. А вы почему?
Джудит (нервно). Я вообще не люблю чай. Вы на меня не обращайте внимания.
Ричард (задумчиво оглядываясь по сторонам). Я все думаю… Чудно как-то. Я чувствую, как хорошо и покойно в этом доме. Я, кажется, никогда в жизни не отдыхал душой так, как сейчас; и все-таки я твердо знаю, что не мог бы здесь жить. Вероятно, домашний уют вообще не по мне. Но это очень хорошо; в этом есть что-то почти святое. (С минуту сидит в раздумье, потом вдруг тихо смеется.)
Джудит (встрепенувшись). Чему вы?
Ричард. Мне пришло в голову, что если б сюда заглянул сейчас кто-нибудь чужой, он принял бы нас за мужа и жену.
Джудит (обиженно). Вы намекаете на то, что по возрасту вы мне больше подходите, чем мой муж?
Ричард (изумленный таким неожиданным истолкованием). У меня и в мыслях ничего подобного не было! (Снова впадая в язвительной тон.)
Оказывается, домашние радости имеют свою оборотную сторону.
Джудит (сердито). Во всяком случае, лучше иметь мужем человека, которого все уважают, чем… чем…
Ричард. Чем Ученика дьявола. Вы правы. Но я думаю, что это ваша любовь помогает ему быть хорошим человеком; точно так же, как ваша ненависть помогает мне быть плохим.
Джудит. Мой муж так добр к вам. Он простил вам все ваши оскорбления и думает о том, как бы спасти вас. Неужели же вы не можете простить ему, что он гораздо лучше вас? Как вы смеете его унижать, ставя себя на его место?
Ричард. Я?
Джудит. Да, вы. Вы сказали, что если бы кто-нибудь заглянул сюда, нас приняли бы за мужа и… (Смолкает в испуге.)
В окно видно, как к дому подходит взвод солдат.
Английские солдаты! Господи, что им…
Ричард (прислушиваясь). Шш-ш!
Голос (за дверью). Стой! Четверым встать здесь. Двое – вперед, за мной!
Джудит привстает, вслушиваясь и расширенными глазами глядя на Ричарда, который берет чашку и самым прозаическим образом принимается пить чай как раз в ту минуту, когда на двери, резко звякнув, взлетает щеколда и в комнату входит английский сержант в сопровождении двух рядовых, которые останавливаются у порога. Сержант быстрым шагом подходит к столу.
Сержант. Прошу извинить за беспокойство, мэм, – служба! Антони Андерсон, именем короля Георга вы арестованы как мятежник.
Джудит (делая движение в сторону Ричарда). Но это не…
Он вскидывает на нее быстрый взгляд, не меняя выражения лица. Она закрывает рот рукой, которую подняла, чтобы указать на него, и стоит так, в безмолвном ужасе глядя на все, что перед ней происходит.
Сержант. Ну, пастор, надевайте сюртук и пойдем.
Ричард. Да, я иду. (Встает и делает шаг по направлению к своей куртке, но тут же спохватывается и, стоя спиной к сержанту, не поворачивая головы, медленно обводит глазами комнату, пока не замечает черный сюртук Андерсона, висящий на шкафу. С полным спокойствием подходит к шкафу, снимает сюртук и облачается в него. При мысли о том, что он выступает в роли пастора, ему становится смешно; он смотрит на свою руку в черном рукаве и лукаво улыбается Джудит, но ее побелевшее лицо говорит ему, что она мучительно старается осознать не юмор положения, а весь его ужас. Он поворачивается к сержанту, который в это время подошел к нему, пряча за спиной пару наручников, и говорит почти весело.) Вам когда-нибудь уже приходилось арестовывать человека в таком платье, сержант?
Сержант (с инстинктивным уважением отчасти к черному сюртуку, отчасти к безупречному тону и поведению Ричарда.) Да пожалуй что нет, сэр. Разве только армейского капеллана. (Показывает наручники.) Прошу извинить, сэр, но служба…
Ричард. Все понятно, сержант. Я здесь не вижу ничего зазорного. Благодарю за вашу деликатность. (Протягивает руки.)
Сержант (оставляя его жест без внимания). Джентльмен джентльмена понимает, сэр. Не хотите ли сказать перед уходом словечко вашей хозяйке?
Ричард (улыбаясь). Ну, мы ведь еще увидимся до того, как… э-э… (Он хотел сказать: «До того, как меня повесят».)
Сержант (громко, с преувеличенной веселостью). Конечно, конечно. Даме не о чем беспокоиться. Но все-таки… (Понизив голос так, чтобы слышал только Ричард.) Другого случая не будет, сэр.
С минуту они многозначительно смотрят друг на друга. Потом Ричард шумно переводит дух и поворачивается к Джудит.
Ричард (отчетливо и с ударением). Моя дорогая…
Джудит поднимает к нему жалкое, бледное лицо и хочет ответить, но не может, хочет подойти ближе, но не решается выпустить из рук край стола, за который ухватилась, ища опоры.
Этот бравый джентльмен настолько любезен, что дает нам возможность проститься.
Сержант деликатно отходит к своим людям, охраняющим дверь.
Щадя тебя, он хотел скрыть истину, но лучше тебе знать все. Ты меня слушаешь?
Она утвердительно кивает головой.
Ты понимаешь, что я иду на смерть?
Она кивает головой в знак того, что понимает.
Помни, ты должна обязательно разыскать нашего друга, который только что был здесь. Ты понимаешь?
Она кивает головой.
Ты должна сделать так, чтобы опасность не коснулась его. Ни за что на свете не рассказывай ему о том, что меня ждет; а если он все-таки узнает, скажи, что он не может меня спасти: они повесят его, но не помилуют и меня. И скажи ему, что я верен своей религии, как он верен своей, и что он может положиться на меня до конца. (Поворачивается и хочет идти, но встречает взгляд сержанта, в котором как будто мелькнуло подозрение. Секунду он соображает, потом поворачивается снова к Джудит, и тень проказливой улыбки появляется на его сосредоточенном, серьезном лице.) А теперь, моя радость, боюсь, сержант не поверит, что ты в самом деле добрая и любящая жена, если ты не поцелуешь меня на прощанье. (Подходит ближе к ней и раскрывает объятия. Она отпускает стол и почти валится к Ричарду на грудь.)
Джудит (слова душат ее). Я должна… это убийство…
Ричард. Нет, только поцелуй. (Тихо, ей.) Ради него…
Джудит. Я не могу. Вы…
Ричард (прижимает ее к себе в порыве жалости к ее мучениям). Бедная девочка!
Джудит с внезапной решимостью обхватывает его руками, целует и, выскользнув из его объятий, падает на пол в глубоком обмороке, как будто поцелуй убил ее.
Ричард (торопливо подходит к сержанту). Идем, сержант, скорей, пока она не очнулась. Давайте наручники. (Протягивает руки.)
Сержант (пряча наручники в карман). Не нужно, сэр, я вам доверяю. Вы настоящий человек. Вам бы солдатом быть, сэр. В середину, прошу вас.
Солдаты становятся один впереди, другой позади Ричарда. Сержант распахивает дверь.
Ричард (оглядываясь в последний раз). Прощай, жена! Прощай, родной дом! Приглушим барабаны и – вперед!
Сержант делает головному знак трогаться. Все четверо гуськом быстро выходят из комнаты.
Когда Андерсон возвращается от миссис Даджен, он, к удивлению своему, находит комнату как будто пустой и погруженной почти в полную темноту, если не считать отсветов от очага, – одна свеча догорела, а другая вот-вот догорит.
Андерсон. Что же это такое?… (Зовет.) Джудит, Джудит! (Прислушивается – ответа нет.) Гм! (Идет к шкафу, достает из ящика свечу, зажигает ее от едва теплящегося огонька той, что стоит на столе, и при свете ее с удивлением оглядывает нетронутую еду. Потом вставляет свечу в подсвечник, снимает шляпу и озадаченно почесывает затылок. Этот жест заставляет его нагнуть голову, и тут он замечает Джудит – с закрытыми глазами, неподвижно распростертую на полу. Он бросается к ней, становится на колени, приподнимает ей голову.) Джудит!
Джудит (просыпаясь; обморок ее перешел в сон. как следствие усталости после перенесенного волнения). Да? Ты звал? Что случилось?
Андерсон. Я только что вошел и вижу – ты лежишь на полу, свечи догорели, чай в чашках совсем холодный… Что здесь произошло?
Джудит (мысли ее еще блуждают). Не знаю. Я что, спала? Вероятно… (Растерянно умолкает.)
Андерсон (со стоном). Да простит мне бог, что я оставил тебя одну с этим негодяем.
Джудит сразу все вспоминает. С жалобным криком она хватается за мужа и вместе с ним встает на ноги.
(Ласково обнимает ее.) Бедная моя голубка!
Джудит (в исступлении прижимаясь к. нему). Что мне делать! О боже мой, что мне делать!
Андерсон. Ничего, успокойся, моя дорогая, моя любимая. Это я виноват. Успокойся, теперь тебе нечего бояться… и ты ведь невредима, правда? (Отпускает ее, чтобы посмотреть, в силах ли она стоять без поддержки.) Ну вот, ну вот, все хорошо. Только бы ты была невредима, остальное все неважно.
Джудит. Да, да, да! Я невредима.
Андерсон. Хвала господу! Ну, а теперь успокойся. (Подводит ее к креслу с резной спинкой, усаживает и сам садится рядом.) Сядь, отдохни, ты мне все завтра расскажешь (видя ее отчаяние и неправильно истолковывая его) или не расскажешь совсем, если это тебе тяжело. Ну, ну! (Весело.) Я вот тебе свежего чаю заварю, это тебя сразу подкрепит. (Идет к столу и выливает чай из чайника в полоскательницу.)
Джудит (напряженным, неестественным голосом). Тони!
Андерсон. Что, дорогая?
Джудит. Ты не думаешь, что это все нам только снится?
Андерсон ( оглядывается на нее с тревогой, но продолжает весело и сосредоточенно хлопотать над чайником). Может быть, голубка, может быть. Но пусть уж тогда тебе заодно приснится чашка чаю.
Джудит. Перестань, перестань шутить. Ты не знаешь… (Закрывает лицо судорожно сцепленными руками.)
Андерсон (выдержка изменяет ему, он оставляет чайник и подходит к ней). Дорогая моя, что случилось? Я не могу больше, ты должна мне сказать. Это все моя вина; безумие было довериться ему.
Джудит. Нет, не говори так. Ты не должен так говорить. Он… нет, нет! Не могу! Тони, не говори со мной. Возьми мою руку, обе возьми.
Он берет ее руки недоумевая.
Заставь меня думать о тебе, а не о нем. Опасность грозит, страшная опасность. Она грозит тебе, а я не могу заставить себя думать об этом, не могу, не могу! У меня все время он на уме. Его надо спасти… Нет, это тебя надо спасти… Тебя, тебя, тебя. (Вскакивает, как будто намереваясь что-то делать, куда-то идти.) О господи, помоги мне!
Андерсон (не поднимаясь с места, мягко, но решительно удерживает ее руки в своих). Спокойней, спокойней, голубка… Ты точно не в себе.
Джудит. Может быть… Что мне делать? Что мне делать? ( Вырывая у него руки.) Я должна спасти его. (Бросается к двери.)
Андерсон, увидя это, поспешно встает. Но дверь в эту минуту стремительно распахивается и в комнату, задыхаясь, вбегает Эсси. Это неожиданное появление настолько неприятно Джудит, что сразу приводит ее в себя.
(Резко и неприветливо она спрашивает.) Что тебе нужно?
Эсси. Мне сказали, чтоб я шла к вам.
Андерсон. Кто сказал?
Эсси (вытаращив на него глаза, как будто его присутствие кажется ей удивительным). Вы тут?
Джудит. Разумеется. Что еще за глупости!
Андерсон. Не надо так сурово, дорогая моя. Ты ее испугаешь. (Становясь между ними.) Поди сюда, Эсси.
Эсси подходит к нему.
Кто тебя прислал?
Эсси. Дик. Он мне это передал через солдата. Чтоб я сейчас же шла сюда и делала то, что велит миссис Андерсон.
Андерсон (осененный догадкой). Солдат? О, теперь я все понял. Они арестовали Ричарда.
Джудит заламывает руки в отчаянии.
Эсси. Нет. Я спрашивала солдата. Никто Дика не трогал. Но солдат сказал, что взяли вас.
Андерсон. Меня? ( Озадаченный , поворачивается к Джудит, ища у нее объяснения.)
Джудит (вкрадчиво). Да, да, милый, я все понимаю. (Эсси.) Спасибо тебе, Эсси, что пришла, но ты мне пока не нужна. Можешь идти домой.
Эсси (подозрительно) . А вы верно знаете, что с Диком ничего не случилось? Может, он нарочно велел сказать, что это священника взяли? (С тревогой.) Миссис Андерсон, как вы думаете, может это быть?
Андерсон. Если это так, Джудит, скажи ей правду. Все равно она узнает от первого встречного на улице.
Джудит отворачивается и закрывает рукой глаза.
Эсси (жалобно). Ой, что же ему теперь будет? Что ему теперь будет? Они его повесят?
Джудит конвульсивно вздрагивает и бросается на стул – тот, на котором сидел у стола Ричард.
Андерсон (треплет Эсси по плечу, стараясь ее утешить). Не думаю. Не думаю. Может быть, если ты наберешься мужества и терпения, мы как-нибудь найдем способ помочь ему.
Эсси. Да, да, помочь ему… Да, да, да… Я буду умницей.
Андерсон. Джудит, я сейчас же иду к нему.
Джудит (вскакивая). Нет, нет! Ты должен уехать… уехать куда-нибудь далеко, где тебе не грозит опасность.
Андерсон. Ха!
Джудит (страстно). Ты хочешь убить меня? Ты думаешь, я могу так жить – день за днем цепенеть от страха при каждом стуке в дверь, при каждом шорохе шагов, ночь за ночью проводить без сна, прислушиваясь в смертельном ужасе – вот они идут за тобой?!
Андерсон. А ты думаешь, легче будет сознавать, что я бросил свой пост и убежал при первом признаке опасности?
Джудит (в отчаянии). Ты не уедешь. Я знаю. Ты останешься здесь… а я сойду с ума.
Андерсон. Дорогая моя, твой долг…
Джудит (исступленно). А, что мне долг!
Андерсон (потрясенный). Джудит!
Джудит. Я исполню свой долг. Я верна своему долгу. Долг велит мне сделать так, чтобы ты уехал, спасти тебя, а его предоставить его собственной судьбе.
У Эсси вырывается крик отчаяния; она бессильно валится на стул у очага и тихо плачет
А чувство подсказывает мне то же, что вот ей, – спасти его во что бы то ни стало, хоть для него самого гораздо лучше было бы умереть! Гораздо возвышеннее! Но я знаю: ты поступишь по-своему, как и он. Я бессильна. (Тяжело опускается в кресло с резной спинкой.) Я ведь только женщина. Я могу лишь одно – сидеть тут и мучиться. Но ты скажи ему, что я пыталась тебя спасти, что я все делала для того, чтобы тебя спасти.
Андерсон. Дорогая моя, боюсь, что он гораздо больше беспокоится о собственном спасении, нежели о моем.
Джудит. Замолчи! Или я возненавижу тебя.
Андерсон. Ну, ну, ну! Мне надо уходить, а как я тебя оставлю в таком состоянии?
1 2 3 4 5 6 7 8 9