Гас Венабл все туже затягивал узел.
— Если суд не возражает, я хотел бы пригласить в качестве свидетеля Альму Роджерс.
Когда свидетельница заняла свое место и приняла присягу, Венабл приступил к допросу.
— Миссис Роджерс, где вы работаете?
— Мисс Роджерс.
— О, прошу прощения.
— Я работаю в туристическом агентстве «Корнит».
— Ваше агентство продает туры в различные страны, заказывает гостиницы и оказывает другие услуги клиентам?
— Да, сэр.
— Я хочу, чтобы вы посмотрели на обвиняемую. Вы ее раньше видели?
— О, да. Она заходила в наше агентство два или три года назад.
— И что она хотела?
— Она сказала, что ее интересует поездка в Лондон, Париж и, по-моему, в Венецию.
— Ее интересовали шоп-туры?
— О нет. Она сказала, что хочет все по первому классу — самолет, гостиницу. И еще она интересовалась чартерной яхтой.
По залу пробежал шум. Гас Венабл подошел, к своему столу и взял с него какие-то папки.
— Вот эти проспекты полиция обнаружила в квартире доктора Тэйлор. Это реклама туристических поездок в Лондон, Париж и Венецию, здесь указаны дорогие отели, авиарейсы, а также имеется стоимость проката чартерных яхт.
По залу снова пробежал шум. Обвинитель раскрыл один из проспектов.
— Вот список некоторых чартерных яхт. — Он громко прочитал:
— «Кристина О» — двадцать шесть тысяч долларов в неделю плюс расходы по обслуживанию яхты… «Резолют Тайм» — двадцать четыре тысячи пятьсот долларов в неделю… «Лаки Дрим» — двадцать семь тысяч триста долларов в неделю. — Гас поднял голову от проспекта. — Возле «Лаки Дрим» стоит галочка. Пейдж Тэйлор уже выбрала яхту стоимостью двадцать семь тысяч триста долларов в неделю. Но еще не подобрала жертву. Эти проспекты мы пометим как «вещественное доказательство А». — Венабл повернулся к Алану Пенну и улыбнулся. Алан Пенн посмотрел на Пейдж. Она опустила голову и уставилась на стол, лицо ее было бледным. — У меня все, свидетель ваш.
Пенн встал и напрягся, стараясь думать быстрее.
— Как сейчас идут дела в туристическом бизнесе, мисс Роджерс?
— Простите?
— Я спросил, как идут дела. «Корниш» — крупное туристическое агентство?
— Довольно крупное, да.
— Наверное, к вам приходит много людей, интересующихся путешествиями?
— Ода.
— Скажем, человек пять-шесть в день?
— О нет! — В голосе свидетельницы промелькнуло возмущение. — Мы обслуживаем в день примерно человек пятьдесят.
— Пятьдесят человек в день? — Пенн дал понять, что это произвело на него впечатление. — А случай, о котором мы говорим, произошел два или три года назад. Если умножить пятьдесят на девятьсот дней, то это будет сорок пять тысяч человек.
— Пожалуй, так.
— Но из всех этих людей вы запомнили именно доктора Тэйлор. Почему?
— Понимаете, она и две ее подруги так загорелись идеей поездки в Европу. Меня это прямо умилило. Они вели себя, как школьницы. Да, я помню это очень отчетливо, главным образом потому, что они не выглядели людьми, которые могут позволить себе взять напрокат яхту.
— Я понял. Наверное, каждый, кто приходит к вам и берет проспекты, отправляется в путешествие?
— Конечно же нет. Но…
— Ведь на самом деле доктор Тэйлор не купила у вас тур, так ведь?
— Нет. У нас не покупала. Она…
— И ни у кого другого тоже не покупала. Она просто попросила посмотреть проспекты.
— Да. Она…
— А это вовсе не одно и то же, что поездка в Париж или Лондон, правильно?
— Да, но…
— Благодарю вас. У меня больше нет вопросов.
***
Венабл повернулся к судье Янг.
— Я бы хотел пригласить в качестве свидетеля доктора Бенджамина Уоллиса…
— Доктор Уоллис, вы руководите окружной больницей «Эмбаркадеро»?
— Да.
— Значит, вы, естественно, знакомы с доктором Тэйлор и ее работой?
— Да, знаком.
— Удивились ли вы, узнав, что доктора Тэйлор обвинили в убийстве? Пенн вскочил со стула.
— Протестую, ваша честь. Ответ доктора Уоллиса к делу не относится.
— Если бы я мог объяснить, — вмешался Венабл. — Он не покажется таким уж неуместным, если вы позволите мне…
— Ладно, посмотрим, куда вы клоните, — разрешила судья Янг. — Но никакого пустословия, мистер Венабл.
— Позвольте мне поставить вопрос по-другому, — продолжил Венабл. — Доктор Уоллис, каждый врач дает клятву Гиппократа, не так ли?
— Да.
— И там есть такие слова, — Гас прочитал по бумажке, которую держал в руке:
— «…буду воздерживаться от любых нечистоплотных поступков».
— Да.
— Совершала ли доктор Тэйлор в прошлом действия, которые убедили вас, что она способна нарушить клятву Гиппократа?
— Протестую.
— Протест отклонен.
— Да, совершала.
— Поясните, пожалуйста, что это было.
— В нашей больнице находился пациент, который, по мнению доктора Тэйлор, нуждался в переливании крови. Но его семья не дала на это разрешения.
— И что же произошло?
— Несмотря на несогласие семьи, доктор Тэйлор все же сделала ему переливание крови.
— Это законно?
— Совершенно незаконно. Этого нельзя делать без постановления суда.
— Так как же поступила доктор Тэйлор?
— Она получила постановление суда позже, пометив его задним числом.
— Значит, она совершила противозаконное действие, а чтобы скрыть это, подделала больничные документы?
— Совершенно верно.
Алан Пенн бросил на Пейдж взгляд, полный ярости. «Что еще, черт побери, она от меня утаила?» — подумал он.
Если публика, наблюдавшая в этот момент за Пейдж, надеялась увидеть на ее лице
эмоции, которые выдали бы ее, то ее ждало разочарование.
«Холодная как лед», — подумал старшина присяжных.
***
Гас Венабл повернулся к судье.
— Ваша честь, как вы знаете, я надеялся в качестве свидетеля вызвать доктора Лоуренса Баркера. Но, к несчастью, он еще не оправился от приступа и не может присутствовать на суде. Я намерен допросить нескольких человек из персонала больницы, которые работали с доктором Баркером.
И снова Пенн вскочил со своего места.
— Протестую! Не вижу в этом необходимости. Доктор Баркер не присутствует на заседании и не намерен присутствовать. Если…
Венабл оборвал адвоката:
— Ваша честь, уверяю вас, что мои вопросы будут иметь самое прямое отношение к показаниям, которые мы только что услышали. Имеют они также отношение и к компетентности обвиняемой, как врача.
— Ладно, посмотрим, — скептически заметила судья Янг. — Но это зал суда, а не река, и я не потерплю, чтобы здесь ловили рыбку в мутной воде. Можете вызывать своих свидетелей.
— Благодарю вас. — Венабл повернулся к судебному приставу. — Я хочу пригласить в качестве свидетеля доктора Мэтью Петерсона.
Место для дачи свидетельских показаний занял элегантного вида мужчина лет шестидесяти с небольшим. Его привели к присяге, а затем Гас Венабл приступил к допросу.
— Доктор Петерсон, вы давно работаете в окружной больнице «Эмбаркадеро»?
— Восемь лет.
— Какова ваша специализация?
— Я кардиохирург.
— За время своей работы в больнице «Эмбаркадеро» приходилось ли вам когда-нибудь оперировать вместе с доктором Лоуренсом Баркером?
— Да, конечно. Много раз.
— Каково ваше мнение о нем?
— Такое же, как и у всех. Не считая, пожалуй, де Бекки и Кули, он лучший кардиохирург в мире.
— Вы присутствовали в операционной в то утра, когда доктор Тэйлор оперировала пациента по имени… — Венабл заглянул в свои записи, -…Ланс Келли?
На этот вопрос свидетель ответил уже другим тоном:
— Да, я там был.
— Не расскажете ли вы нам, что произошло в то утро? Доктор Петерсон заговорил с явной неохотой.
— Ну, дела у нас пошли плохо, мы стали терять пациента…
— Когда вы говорите «терять пациента»…
— У него остановилось сердце. Мы пытались вернуть его к жизни и…
— Послали за доктором Баркером?
— Да.
— И он пришел в операционную, когда операция еще продолжалась?
— Он пришел ближе к концу. Но уже было поздно что-либо делать. Мы оказались бессильны вернуть пациента к жизни.
— Ив этот момент доктор Баркер что-то сказал доктору Тэйлор?
— Да.
— А что именно сказал доктор Баркер? Свидетель замолчал, и в середине затянувшейся паузы за окном вдруг прогремел гром, словно глас Божий. А через несколько секунд хлынул ливень, капли его забарабанили по крыше здания суда.
— Доктор Баркер сказал: «Вы убили его». Публика зашумела. Судья Янг стукнула по столу молотком.
— Прекратите! Вы что, пещерные люди? Еще одна такая выходка, и все окажетесь на улице под дождем.
Гас Венабл подождал, пока умолк шум, и, когда наступила тишина, продолжил:
— Вы уверены, что именно эти слова сказал доктор Баркер доктору Тэйлор? «Вы убили его»?
— Да.
— И вы подтверждаете, что мнение доктора Баркера, как врача, ценится очень высоко?
— О да.
— Благодарю вас. У меня все, доктор. — Венабл повернулся к Алану Пенну. — Свидетель ваш.
Пени поднялся и подошел к свидетельскому месту.
— Доктор Петерсон, я никогда не присутствовал при операции, но могу себе представить, что в операционной царит огромное напряжение, особенно когда это такая серьезная операция, как операция на сердце.
— Да, напряжение очень велико.
— Сколько человек находится в такие моменты в операционной? Трое или четверо?
— О нет. Человек шесть, а то и более.
— Действительно так?
— Да. Обычно два хирурга, один из них ассистирует, иногда два анестезиолога, операционная сестра и как минимум одна сестра, следящая за работой оборудования.
— Я понял. Значит, в операционной должно быть довольно шумно. Врачи дают указания, ну и тому подобное.
— Да.
— И, насколько мне известно, во время операции звучит музыка, это уже стало общей практикой.
— Это так.
— Когда доктор Баркер вошел в операционную и увидел, что пациент умирает, всех, наверное, охватило еще большее волнение.
— Понимаете, все были очень заняты, стараясь спасти пациента.
— И здорово шумели?
— Да, шума было много.
— И тем не менее, несмотря на волнение, шум и музыку, вы смогли услышать, как доктор Баркер сказал доктору Тэйлор, что она убила пациента. В такой обстановке вы вполне могли ошибиться, не так ли?
— Нет, сэр, я не мог ошибиться.
— Почему вы так уверены? Доктор Петерсон вздохнул.
— Потому что я стоял прямо возле доктора Баркера, когда он сказал это.
— У меня больше нет вопросов, — уныло произнес адвокат.
Дело разваливалось, и Алан Пенн ничего не мог с этим поделать. А дальше, пожалуй, будет еще хуже.
***
Свидетельское место заняла Дениз Берри.
— Вы работаете медсестрой в окружной больнице «Эмбаркадеро»?
— Да.
— Как долго вы там работаете?
— Пять лет.
— За время работы вам приходилось слышать какие-нибудь разговоры между доктором Тэйлор и доктором Баркером?
— Конечно. Много раз.
— Вы можете повторить нам какие-нибудь из этих разговоров?
Сестра Берри посмотрела на доктора Тэйлор и замялась.
— Понимаете, доктор Баркер мог быть очень резким…
— Я не об этом спросил вас, сестра Берри. Я попросил вас вспомнить, что доктор Баркер говорил доктору Тэйлор, какие-нибудь примечательные высказывания.
Свидетельница долго молчала, потом заговорила:
— Как-то раз он сказал, что она некомпетентна, и… Играя на публику. Гас Венабл изобразил удивление.
— Вы слышали, как доктор Баркер обвинил доктора Тэйлор в некомпетентности?
— Да, сэр. Но он всегда…
— А какие еще его высказывания в адрес доктора Тэйлор вы слышали?
Сестре Берри очень не хотелось отвечать.
— Я не помню, на самом деле не помню.
— Мисс Берри, вы поклялись говорить правду.
— Ну, однажды я слышала, как он сказал… — Конец фразы она пробурчала очень невнятно.
— Мы не услышали. Повторите, пожалуйста. Вы слышали, как он сказал что?
— Он сказал…, что не доверит доктору Тэйлор оперировать свою собаку. Публика разом ахнула.
— Но я уверена, что он имел в виду лишь…
— Думаю, мы все поняли, что доктор Баркер имел в виду.
Взгляды присутствующих были устремлены на Пейдж Тэйлор.
***
Представитель обвинения, похоже, даже перевыполнил свою задачу. И все же за Аланом Пенном закрепилась репутация волшебника. Теперь настала его очередь выдвигать доводы защиты. Что же у него припрятано?
***
Алан Пенн обратился к Пейдж Тэйлор. Это был момент, которого ждали все.
— Джон Кронин был вашим пациентом, доктор Тэйлор?
— Да, он был моим пациентом.
— Как вы относились к нему?
— Он мне нравился. Он знал, что тяжело болен, но держался очень мужественно. Перенес операцию по поводу опухоли на сердце.
— Эту операцию на сердце делали вы?
— Да.
— И что вы обнаружили в ходе операции?
— Когда мы вскрыли грудную клетку, то обнаружили меланому, перешедшую в метастазы.
— Другими словами, раковую опухоль, поразившую тело?
— Да. Метастазы поразили лимфатические узлы.
— Это значит, что никакой надежды у него не было? Никакие решительные меры не спасли бы его?
— Никакие.
— Джон Кронин был подключен к системе жизнеобеспечения?
— Совершенно верно.
— Доктор Тэйлор, вы сознательно ввели смертельную дозу инсулина, оборвавшую жизнь Джона Кронина?
— Сознательно.
Зал возбужденно загудел.
«Она действительно хладнокровная убийца, — подумал Гас Венабл. — Говорит об этом так, как будто дала ему чашку чая».
— Не расскажете ли жюри присяжных, почему вы оборвали жизнь Джона Кронина?
— Потому что он попросил меня об этом. Он меня умолял. Послал за мной среди ночи. Он испытывал ужасную боль. Лекарства, которые мы давали ему, уже не помогали. — Голос Пейдж звучал твердо. — Он сказал, что не хочет больше страдать. Его смерть была вопросом всего нескольких дней. Он умолял меня помочь ему уйти из жизни.
— Доктор, вы неохотно пошли на это? Испытывали чувство вины?
Пейдж Тэйлор покачала головой.
— Нет. Если бы вы видели…, просто не имело смысла позволять ему и дальше страдать.
— Как вы ввели инсулин?
— Я ввела его внутривенно.
— А это вызвало у него дополнительную боль?
— Нет. Он просто задремал и уснул.
Теперь уже Гас Венабл вскочил со своего места.
— Протестую! Защита пытается представить, что он умер во сне! Я…
Судья Янг стукнула по столу молотком.
— Мистер Венабл, вы нарушаете порядок. У вас будет возможность подвергнуть свидетельницу перекрестному допросу. Сядьте.
Обвинитель посмотрел на присяжных, покачал головой и сел.
— Доктор Тэйлор, когда вы вводили инсулин Джону Кронину, вы знали о том, что он включил вас в завещание и оставил вам миллион долларов?
— Нет. Я была поражена, когда узнала об этом. «Да у нее нос должен был бы вытянуться», — подумал Гас Венабл.
— Вы никогда не заговаривали с ним о деньгах или подарках, ничего не просили у Джона Кронина? На щеках Пейдж проступил легкий румянец.
— Никогда.
— Но вы были с ним в дружеских отношениях?
— Да. Когда пациент так тяжело болен, взаимоотношения между врачом и пациентом меняются. Мы обсуждали проблемы его бизнеса, семейные проблемы.
— И у вас не было причины чего-то ожидать от него?
— Нет.
— Он оставил вам деньги потому, что проникся к вам уважением и доверием. Благодарю вас, доктор Тэйлор. — Пенн повернулся к Гасу Венаблу. — У меня больше нет вопросов.
Когда Пенн вернулся к своему столу, Пейдж Тэйлор бросила взгляд на задний ряд зала суда. Там сидел Джейсон Куртис и взглядом пытался ее подбодрить. Рядом с ним была Хони, а сидевший возле нее незнакомец занимал кресло, в котором должна была бы сидеть Кэт. «Если бы она была жива, — подумала Пейдж. — Но Кэт мертва. Я и ее убила».
Гас Венабл поднялся со стула и медленно побрел к свидетельскому месту. Он оглядел ряды, где расположились представители прессы. Все места в этих рядах были заняты, репортеры лихорадочно строчили в своих блокнотах. «Сейчас я подброшу вам материал для ваших статей», — ухмыльнулся Венабл.
Он встал перед обвиняемой и долго внимательно изучал ее. Затем спросил, вроде бы между прочим:
— Доктор Тэйлор…, был ли Джон Кронин первым пациентом, убитым вами в окружной больнице «Эмбаркадеро»?
Разгневанный Алан Пенн вскочил со своего места.
— Ваша честь, я!…
Но судья Янг уже стукнула молотком по столу.
— Протест принят! Объявляю перерыв на пятнадцать минут. — Она обратилась к Венаблу и Пенну:
— Вас обоих попрошу ко мне в кабинет.
***
Когда представители обвинения и защиты зашли в кабинет судьи Янг, она повернулась к Гасу Венаблу.
— Вы ведь учились в юридическом колледже, не так ли. Гас?
— Извините, ваша честь. Я…
— Вы что, видите здесь натянутый тент?
— Простите?
Слова судьи падали, словно удары хлыста.
— Ну так вот, мой зал судебных заседаний не балаган. И я не намерена позволять вам превращать его в балаган. Как вы осмелились задать такой провокационный вопрос?
— Приношу свои извинения, ваша честь. Я поставлю вопрос по-другому, и…
— Более того, вы пересмотрите свое отношение к делу! — буквально рявкнула судья Янг. — И, предупреждаю вас, еще одна подобная выходка, и я объявлю о не правильном ведении дела представителем обвинения.
— Понял, ваша честь.
1 2 3 4 5