Но путь к этим вратам Темного Круга перекрывало самое чудовищное и невероятное существо, какое только доводилось видеть за свою жизнь сэру Годфри Пинкхэму.Оно было ростом в десять футов. Поначалу сэр Годфри решил, что это всего лишь некий монстр, охраняющий Темный Круг от незваных пришельцев.Но когда существо выпрямилось в полный рост, расправило щупальца, взревело и уставилось на рыцарей глазами, налитыми кровью и ненавистью, Годфри понял, что перед ним гигантская отрубленная рука.— Одинов вырвиглаз! — выругался лорд Пугар. — Больно уж буквальный, блин, символ!Сэр Мяллори радостно гикнул и занес копье для броска.— Первое препятствие на пути священного похода! — вскричал он и, пришпорив лошадь, понесся навстречу монстру. — С нами Бог! — Эхо разнесло по ущелью грохот копыт.Два огромных пальца с неожиданным проворством перехватили копье на лету и отшвырнули его в сторону. Чудовищная ладонь накрыла незадачливого рыцаря, жадная пасть разверзлась в ее центре. Не прошло и секунды, как монстр довольно рыгнул, поглотив сэра Мяллори вместе с лошадью.— Ой, подкачала у нас тактика, — заметила голова Пугара. — Ой, подкачала! Глава 16 Хотя проделывать это приходилось практически каждое утро, Ян Фартинг до смерти не любил вставать на рассвете и выбираться из уютной постели. Примерно полчаса после пробуждения ему обычно казалось, что его опоили каким-то зловредным зельем, лишающим жизнь всякой надежды и радости. Хоть плачь, хоть стой, хоть падай…Поэтому Ян с удовольствием хватался за всякую возможность отсрочить момент подъема (а сегодня такая возможность была, поскольку отец с матерью наверняка еще спали после вчерашней скромной, но праздничной пирушки).Завернувшись в одеяла и вцепившись в свою тощую подушку, Ян размышлял о том, что переживает сейчас подлинное райское блаженство. «Будь я поэтом, — думал он, — наверняка посвятил бы этому состоянию сонный сонет. Я воспел бы скитания по берегам Леты, дремотные и сладостные объятия медлительного потока, тишайший ветерок моего дыхания, мелодичные переливы благословенной рапсодии сопения. Как приятно просто спать и ничего не делать, как чудесно, что этот абсолютный покой очищает сердце от всех мучительных воспоминаний…»Но тут в счастливую полудрему Яна грубо вторглись какие-то резкие посторонние звуки. Издалека послышался гневный возглас и треск ломающегося дерева.Ян повернулся на другой бок и плотнее натянул шерстяное одеяло на голову, чтобы не слышать всего этого безобразия. Если кому-то вздумалось колотить в какую-то дверь, это не должно помешать его блаженству.Но неумолимая рука выдернула его из царства грез.— Эй, Ян! — донесся до него отцовский голос. — Что ты наделал?— Наделал?! О чем ты, пап?Выудив ответ на свой вопрос не столько из слов приемыша, сколько из его голоса, мистер Фартинг указал заскорузлым пальцем куда-то в сторону входной двери.— Там собралась целая толпа народу. Они хотят с тобой потолковать. На твоем месте я бы перекинулся с ними парой слов из окна нашей спальни. Суровые ребята. Что случилось? Ты что, вчера им всем башмаки испоганил?Ян выбрался из-под одеял и, пошатываясь, побрел вверх по лестнице в спальню родителей. Мать уже проснулась.— Что там за шум? — спросила она.— Какие-то люди пришли поговорить с Яном, — ответил Соме Фартинг. — Так что же все-таки стряслось, сынок? — Сапожник почесал голову так яростно, что перхоть ливнем посыпалась из волос. — Ты что, выдурил у них лишние монеты?Ян покачал головой, не разжимая губ.Мистер Фартинг перевесился через подоконник и крикнул вниз:— Эй, вы там! Кой черт сюда вас принес?Ян осторожно подкрался к окну, чтобы взглянуть на столпотворение. На полутемной улице собралось не менее дюжины человек. В руках у них были факелы, а на лицах — зловещее выражение. Впереди стоял живодер Хэнк с перекошенной от ужаса и гнева физиономией.— Ты его от нас не прячь, Фартинг! Мы его все равно выцарапаем! Он — настоящий колдун, мерзостный чародей, лопни его глаза! Вчера весь город видел, как он самому Черному Властителю голову отрезал — не хухры-мухры! А сегодня с самого утра земля трясется, небо растрескалось, черная тьма накрыла наш бедный Грогшир! Погибаем, без вины виноватые!— Да! — признал Сомс Фартинг, втянув носом прогорклый воздух и окинув взглядом клочки тумана, ползущие к дому из переулков. — Похоже, что-то неладно.Ян вздрогнул. Он попытался отступить от окна, но ноги не послушались.Такое обычно бывало перед припадком.— Ты ему про собаку скажи, Хэнк! — выкрикнул какой-то тип с болезненно-желтоватым лицом. — Скажи ему про беднягу Мрака!«Мрак? — удивился про себя Ян. — Но ведь Мрака убил тот норх!»— Сегодня утром, — сказал живодер, — ко мне в калитку стал кто-то царапаться. Я открыл и увидел только половину моего бедного песика…«О Боже!» — только и смог подумать Ян.— …одержимую каким-то злым духом! И дух мне говорит, что всю эту жуть на наш город накликал Ян Фартинг — вот кто! Отдай его нам, сапожник! Пускай он наведет порядок в городе, или мы сожжем его! Я всегда чуял, чем от твоего дурачка воняет. Соме Фартинг! Черная магия, вот! А теперь нам, порядочным людям, приходится расплачиваться за то, что ты приютил в своем доме это чудовище!— Чушь и бред! — откликнулась на это Матильда Фартинг. — Они всегда недолюбливали бедного Яна. Сомс! — вполголоса добавила она, чтобы снаружи никто не услышал. — Задержи их разговором. Поспорь с ними. Главное, чтобы двери не полезли ломать. — Она схватила Яна за руку и потащила его из спальни. — Пойдем, мой мальчик. Тебе нельзя дома оставаться.— Погоди-ка минутку, Хэнк, — сказал мистер Фартинг, сменив удивление на гнев и решимость. — В свое время ты был мастак придумывать сказки, но теперь превзошел даже самого себя!Миссис Фартинг тем временем прикрыла за собой дверь и торопливо повела Яна по узкому коридору к лестнице, выходящей на крышу.— Давай, Ян, вылезай на крышу и бегом к конюшням. Семь бед — один ответ.Укради чью захочешь лошадь и беги из Грогшира куда глаза глядят.Ян кивнул. Он лазил по этой лестнице на крышу много раз, но в основном забавы ради. Где находятся конюшни, он знал. Но ведь он никогда еще не ездил верхом на лошади, тем более на краденой. При мысли о том, что ему предстоит, он онемел от ужаса.— Пошевеливайся, Ян. Еще не хватало, чтобы мой сын попал в лапы таким болванам!— Я люблю тебя, мамочка, — замирающим голосом пробормотал Ян, когда руки его уже нащупывали перекладины лестницы.— Заткнись и убирайся, иначе я заставлю тебя прихватить с собой холодной овсянки на дорогу! — со слезами в голосе прошептала Матильда. — Дуй, Ян!Ян поднялся по лестнице и распахнул крышку люка, ведущего на крышу. Порыв холодного ветра помог ему окончательно проснуться, и тут Ян в очередной раз замер от изумления.Все вокруг было совсем не таким, как раньше!Темное небо, расчерченное непрестанными вспышками молний, казалось, висело вверх тормашками; между грозовыми облаками виднелись звезды вперемешку с горами и прочими обрывками ландшафта. Прямо над головой у Яна красовалась изнанка какого-то иного уровня земли, покрытая лесом, с такого расстояния похожим на ковер мха. Смотреть на это слишком долго было небезопасно для рассудка, поэтому Ян опустил глаза.Но Грогшир был не многим лучше. В этом полумраке, с клочьями туч и едва различимыми переменами в структуре самого воздуха, он напоминал какую-то злобную пародию на привычный средневековый город. Так могло бы выглядеть какое-нибудь невеселое местечко в пригороде ада. Гигантский замок в центре города, и прежде-то не казавшийся особо симпатичным, теперь походил на изваяние из черного льда, греха и порока.Все изменилось, запахи стали другими, вкус воздуха — тоже.Новый порыв ветра всколыхнул одежду. «Темный Круг! — внезапно сообразил Ян. — Так пахло только в Темном Круге! Значит, катаклизм, перемешавший землю и небо, каким-то образом спустил магию с цепи, и теперь она хлынула на Грогшир, меняя все вокруг до неузнаваемости».А те люди на улице думали, что во всем виноват Ян Фартинг. Неудивительно, что они хотят добраться до него!— Ян! — донесся снизу приглушенный оклик матери. — Что там у тебя еще не слава Богу?— Все! — прохныкал Ян.Мать просунула в люк ручку метлы и подтолкнула его.— Убирайся! Быстро, пока не поздно!Она была права, но Ян медлил, не в силах рассудить, что лучше — смерть или этот безумный, в одночасье ставший чужим и пугающим мир. Но с другой стороны, еще вопрос, будет ли смерть похожа на сон, на уютное дремотное забытье. «Если со смертью мне повезет, как в жизни везло, — тогда совсем труба», — рассудил Ян. Так что смерти следовало бояться больше, чем всяких дурацких выкрутасов неба и земли.Ян осторожно добрался до края крыши и перепрыгнул на соседнюю, схватившись за дымоход. Медленно, опасливо он продвигался по корявой смоленой дранке и зыбкой соломе кровель к месту, где находились общинные конюшни Грогшира.Еще издали он услышал встревоженное ржание лошадей, почуявших в городе что-то необычное. «Может, фиг с ней, с лошадью, — подумал Ян, — лучше спрячусь где-нибудь в укромном местечке, и пускай Хиллари обо мне заботится».Но он тут же вспомнил, что Хиллари теперь обижена на него. Возможно, она не захочет больше иметь дела с этим жалким полутрупом. Да и толпа скоро разрастется и начнет прочесывать грогширские трущобы. Нет, надо оказаться от них как можно подальше. Мама права. Побег — его единственный шанс на спасение, и вся его надежда — конюшни.Проникнуть через крышу конюшен внутрь было невозможно, поэтому Ян спрыгнул на землю и заглянул в окно. К счастью, конюхов внутри не оказалось; в полумраке виднелись только силуэты лошадей.Ян открыл окно, неуклюже перевалился через подоконник и плюхнулся на кучу сена. Поспешно поднявшись и отряхнув солому с одежды, он двинулся к ближайшему стойлу. Там стояла гнедая кобыла с роскошной рыжей гривой; прежде Ян уже встречал ее на улицах. Это животное чем-то привлекало его. Если уж красть, то красть то, что нравится.Кобыла тоже, по-видимому, узнала Яна, припомнив лакомые кусочки, которыми тот иногда угощал ее. Ян всегда испытывал к животным большую приязнь, и теперь ему впору было благодарить себя за это полезное свойство.Хотя Яну в жизни не приходилось собственноручно седлать и взнуздывать лошадей, он видел, как другие делают это, и помнил последовательность. Кобыла терпеливо ждала, пока Ян прилаживал ей на спину седло в тусклом свете, слабо сочившемся с улицы через окно.Ян открыл дверь. С восточной стороны, где стоял его дом, донеслись приближающиеся голоса. Надо было поспешить.Из— за невысокого роста Яну было трудно взобраться на лошадь. Он подтащил к кобыле лесенку. Но и оказавшись в седле, он чувствовал себя крайне неуверенно: ему казалось, что в любой момент он может свалиться. Все наездники, которых Ян прежде видел, на посторонний взгляд не испытывали никаких затруднений в верховой езде… но для Яна это было не так-то просто!Он пригнулся и вцепился лошади в гриву, пытаясь направить ее на запад, прочь от голосов толпы и от границы Темного Круга.— Давай, дружище, — дрожащим голосом прошептал он в ухо лошади. — Поторопись, только не сбрось меня ненароком.Лошадь громко фыркнула, закатила глаза и поднялась на дыбы, едва не уронив Яна на землю. А в следующую секунду она уже мчалась галопом к востоку, навстречу толпе!— Нет! — заорал Ян. — Не-е-е-ет!Он изо всех сил натянул поводья, но безрезультатно: лошадь, по-видимому, твердо решила доставить Яна прямо в лапы его врагов. Перед внутренним взором бедняги пронеслись чудовищные видения своей печальной и скорой на расправу судьбы, и он застонал от гнева и досады.Кобыла во весь опор неслась по темной улице, прямо туда, где горели факелы.— Вот он! — крикнул кто-то.— Вот этот мерзкий колдун!— Хватай его!— Смерть колдуну!— На костер его!Эти милые возгласы сопровождались жаром огня от факелов и зрелищем протянутых рук и злобно искаженных лиц. Волна чужой ненависти захлестнула Яна.Это было чистой воды безумие. Яну казалось, что его вот-вот сорвут с седла и потащат на костер или растерзают прямо на месте. Лошадь рвалась вперед, сквозь толпу, расшвыривая в стороны разъяренных горожан. Ян тихо захныкал.«Неужели это конец? — пронеслось у него в голове. — Неужели эти люди, с трудом терпевшие всю жизнь мое существование, наконец решились дать волю своей злобе?»Лишь отчаяние и ужас заставляли Яна по-прежнему цепляться за лошадь. Ведь иначе он просто свалился бы под ноги толпе, добровольно принеся себя в жертву…Да, жертва… Интересно, прекратится ли все это, если он пожертвует собой?При этой мысли паника в его душе на мгновение улеглась, и в ушах Яна Фартинга внезапно зазвучала прекрасная мелодия, навевающая безмятежное спокойствие……А в следующий момент лошадь каким-то чудом прорвалась мимо жадно протянутых рук, прибавила скорость и помчалась по улице, прочь от пылающих факелов, к окраине Грогшира.— На коней! — крикнул кто-то.— Нельзя его упускать! — раздался другой вопль. — Не пускайте его в Круг!Тогда вообще кранты!Круг! Ну да, конечно! Лошадь неслась галопом прямо к границе Темного Круга!Вернее, к тому месту, которое было Темным Кругом до наступления всех этих странных и чудовищных перемен.— Нет! — завопил Ян Фартинг своей кобыле, снова натягивая поводья. Ветер свистел у него в ушах. — Ты не туда скачешь! Там еще опаснее!— Прости меня, Ян Фартинг, — ответила лошадь, — но там ты сейчас нужнее. Глава 17 Июньские напевы рун! — прошептал камешек на ухо Аландре. — Увидишь много новых лун!Алебастр, цепко держащийся за седло, приподнял голову и пригладил лапами усы.— Ну и что они говорят? — поинтересовался он. Норх, пребывавший в последнее время в сквернейшем настроении, придержал лошадь королевы, со свирепым подозрением и недоверием вглядываясь в изменившийся ландшафт.— Недолго длится мой напев, — продолжала руна, — об участи прекрасных дев.Аландра взглянула на кота.— Это Болванка, руна Путаницы. Они мне ее всегда подсовывают, когда хотят подумать. Впрочем, им есть о чем поразмыслить, и винить их не стоит. — Аландра пожала плечами. — Во всяком случае, эта маленькая негодница забавна.Они ехали уже целый час, и, несмотря на красочное утро и перемены, произошедшие в окружающем мире, отношения между членами отряда возвращались в привычную колею.— Верните ее на место и возьмите другую, — посоветовал кот. — Может, они уже что-нибудь надумали. Я дал им всю известную мне информацию о Кроули Нилреме. Сказать по правде, я жалею, что не обращал должного внимания на занятия этого чародея.— Вся эта белиберда с игрой довольно занимательна, — отозвалась Аландра, — но, честно говоря, мне трудно вообразить себя какой-то там фишкой на гигантской игральной доске. Роль жертвы магических манипуляций мне как-то не импонирует…Аландра снова передернула плечами. — Ну да ладно. Судя по твоим словам, я по крайней мере очень значительная фишка.— Ключ, — напомнил ей Алебастр. — Хотя кто его разберет, что это значит. С моей точки зрения вы — вполне нормальная примадонна… я имею в виду, привлекательная и смышленая юная леди, — пояснил Алебастр, поймав себя на анахронизме.— Ох, Алебастр, но я заслуживаю куда большего! — жалобно воскликнула Аландра. — Я ведь совершенно своеобычная, удивительная личность! Я красивая!Разве ты не считаешь меня красавицей. Алебастр?— О, конечно, считаю, госпожа. Кроме того, вы беспредельно скромны.— Да, я всегда так думала. И еще я очень добрая. Мой отец часто так говорил. Ох, Алебастр, как я скучаю по папочке! Он был самый замечательный на свете человек! Второго такого уже не будет! Вообще-то мужики — грязные свиньи, но отец был другим. Ни один мужчина не добьется моей любви, если хотя бы не попытается сравниться с достоинствами моего отца! Знаешь, котик, эти самые мужские особи не многим лучше того уродливого дурака, который напугал Крекера и помешал мне бежать! Мрак!— Хм-м-м… Госпожа, позвольте указать вам, что в настоящий момент в Ткани Бытия происходят очередные перемены, — заметил Алебастр. — Даю усы на отсечение. Ведь вам известно, что я сыграл не последнюю роль в этой катастрофе.— Что-то я никак не могу до конца поверить во все эти россказни насчет игры, — сказала Аландра. — Впрочем, Алебастр, если тебе угодно видеть вещи в таком свете, я не возражаю.— Каждому — свое, госпожа, — уклончиво ответил кот. — Вы не попробуете еще раз обратиться к рунам?— О да, как же я могла забыть?!Аландра вернула испещренную трещинами Болванку к ее подругам и несколько раз встряхнула мешочек, чтобы руны как следует перемешались.Из мешочка послышались сдавленные возгласы.— Заткнитесь! — велела Аландра. — Ну, что вы там надумали? — Она запустила пальцы в мешочек и достала руну.— Ну, что там? — нетерпеливо спросил Алебастр, пытаясь заглянуть в ее ладонь.Аландра была потрясена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20