– Четверть года! В двенадцать раз дольше, чем думал. За это время Урта, должно быть, счел меня покойником или предателем; Ясон, влекомый желанием, презирающим смерть, уже совсем близко.Чем занимается Медея, можно было только гадать.Меня тошнило, ныло сердце. Я бросился к реке, отделявшей Страну Призраков от царства Урты. Невольно пришел на ум Одиссей, герой войны с троянцами, которого задержала на пути домой красавица Калипсо, убаюкавшая обманчивым чувством покоя и безопасности, скрывшая течение времени.Как мог я допустить такое? Как мог я, из первых рук слышавший горестную историю этого храбреца, забыть его совет – всегда вооружаться против коварства и хитрости, когда враг улыбается и сулит мир?И где, – этот вопрос преследовал меня, рыча подобно Кункавалю, – где кончилась правда и начался обман? Ее обещание Ясону? Страсть ко мне? Наша возвращенная близость? Правда или ложь? Уверен, я кричал вслух на бегу, обращаясь к малому духу Арго, ожидавшему меня под прибрежными ивами.Медея!Я уже не любил ее, я был в ужасе. Она съела меня, сжевала, смеясь, и выплюнула в тенистую реку глупца, соблазненного влечением и воспоминаниями.Попадись она тогда мне на глаза, копье Урты, брошенное моей рукой, прошило бы ей грудь и ушло бы дальше в долину.Я почти бежал к Извилистой, к Нантосвельте, призывая на ходу малую тень Арго. Задул, пронизывая облака, колючий ветер. В воздухе висел дождь, в небе кружили темные птичьи стаи.Ее голос шепнул мне:– Не приближайся к реке. У реки опасность. Не приближайся. Новая ложь? Я бежал вперед, продираясь сквозь пригнувшийся под ударами ветра лес. Снова ее шепот:– Осторожней. Опасность ближе, чем ты думаешь. Приходилось верить, что это не обман, что настойчивое предостережение исходит от друга. Я замедлил шаг, крадучись приблизился к лужайке, где прежде играли дети. Она заросла высокой травой. На дальней стороне, за узкой расщелиной, ведущей к реке, звучали голоса. Я отступил под прикрытие нависающей скалы. Голоса стали громче и вдруг смолкли. Те, кто приближался, заметили открытое место и замолчали.И тут же из расщелины показались трое, проворно рассыпались по сторонам, пригнулись, скрылись в траве.– Вот то место, – произнес женский голос с чужим выговором. – Место, которое я видела во сне. Но оно покинуто. Здесь много лет никого не было.– Не верится что-то, – проворчал в ответ мужчина. – Рубобост, приведи остальных.Еще пятеро выскользнули на открытое пространство, пригнулись. Блеснули на солнце клинки и накладки на продолговатых щитах. Среди них была та мрачная троица, которую я уже видел, когда Арго подходил к побережью Альбы.Темноволосый длинноногий и большерукий Рубобост возвышался над травой, его жесткий взгляд метался по сторонам в поисках опасности. Я не думал, что обычный смертный может проникнуть в Иной Мир, так что либо я ошибался, либо Рубобост все же принадлежал к другому миру, был мифом, как я давно заподозрил.– То самое место, – повторила девушка.Я чувствовал, как она ощупывала поляну: подозревала что-то, чуяла опасность, но не умела определить, откуда она исходит.Ах, Ниив! Как многому ей еще предстоит научиться, хоть она и использует свой волшебный дар в полной мере и даже весьма неумеренно.Я скрыл себя от нее в тот же миг, как узнал – под плащом с капюшоном, с выкрашенными черной краской волосами, с лицом, скрытым под маской грязи. Ей меня не обнаружить, а мне почти не стоило труда отвести ее взгляд.Ясон, смертный, которого коснулись боги, – дело иное. Он не высматривал меня, однако его взгляд проникал сквозь простые преграды, хотя человек часто не умел распознать того, что видит. Он был воин, наемник и коварнее самого хитрого колдовства, если только не пытаться думать над тем, что делает. Для него я был открыт, хотя, чтобы понять это, ему требовалось время.– Здесь ничего нет. Одна трава да воспоминания, – прошептала Ясону Ниив.– Ты уверена? – переспросил предусмотрительный воин.– Я слышу эхо набега, слышу крики и горе; все это было очень давно.Аргонавты медленно поднимались на ноги: щиты еще наготове, мечи за спинами, готовые к мгновенному удару. Они двинулись в мою сторону, молча растянувшись в цепь. Ниив, кажется, любовалась небом над головой. Ясона больше привлекала укрывшая меня скала. Рубобост хмуро поглядывал по сторонам, встревоженный чем-то, скрытым даже от меня.Они поднялись над травой внезапно, как потревоженная стая птиц: с десяток воинов, все конные, кони бьют копытами воздух, вырываясь из укрытия. Ниив метнулась обратно к расщелине. Рубобост бросился вперед, встал бок о бок с Ясоном. Духи уже неслись на добычу.Медные шлемы с высокими гребнями, под ними пустые лица. Руки у всех обнажены до плеч, грудь и спина прикрыты кожаными доспехами, поверх свисают до талии яркие накидки, голени прикрыты поножами из полосок кожи. И у всех тонкие пики с широкими наконечниками.Греки!Железо о железо, железо о кожу – звон и глухие удары стычки, шумной и кровавой. В рядах духов прокричал что-то женский голос. Один из всадников – предводитель, судя по блеску золота на шлеме, – объехал Ясона, рубанул на скаку коротким мечом с листовидным клинком. Мрачный воин, полный решимости добраться до головы Ясона. Я расслышал, как он бормочет:– Не тот! Ты не тот! Или тот? Нет! Ты не он!Странная была схватка.Ясон двигался как во сне, лицо застыло. Он без труда отбивал хлесткие, рубящие удары, но даже не пытался достать незащищенные ноги всадника или коня, не использовал щит как оружие, не наступал, только поворачивался на месте, мгновенно угадывая, откуда обрушится новый удар, и отводя его. Всадник же промедлил только однажды, оглянулся в мою сторону и снова вернулся к захватившему его бою.Двое из людей Ясона уже упали, двое из мрачной троицы, но оба успели доползти до расщелины, прежде чем потерять сознание. Потом Рубобост ухватил за передние ноги одного из коней, опрокинул его, примяв всадника, и взмахнул над головой громоздкой тушей, распугав ближайших к нему врагов. В том числе и противника Ясона, который и без того уже отступал в страхе, выставив перед собой острие меча. Его конь неловко пятился, путался в длинной траве, а наездник шипел, как испуганный кот. Слов не разобрать, но в них слышится страх и ярость. Что-то он увидел такое, что вывело его из себя.Подвиг могучего дака дал отряду Ясона время оттянуться к расщелине. Рубобост метнулся за ними, прикрываясь вскинутым над головой щитом. Три дротика с глухим стуком ударили в обшитое кожей дерево.Так же внезапно, как нападали, всадники, кроме предводителя, потянулись прочь по поляне, выстроились в колонну и галопом ускакали в глубину страны, к ее горной твердыне. Двое из их числа остались молча лежать в траве.Оставшийся всадник медленно подъезжал к моему укрытию. Его тело блестело от пота. Натрудился, стараясь достать Ясона. На подбородке кровь: прокусил себе губу. Темные холодные глаза испытующе смотрят на меня из-под золоченого греческого шлема. Всадник пытается заглянуть под навес скалы.На левом нащечнике я заметил изображение корабля, на правом – овна. А надо лбом явно лик Медузы.– Это мое место, – прошептал на древнем греческом молодой всадник. – Ты занял мое место. Это «Место, чтобы звать отца».В его словах не было чувства. Проговорив их, он вдруг развернул коня и, не взглянув больше на меня, умчался через поляну вслед за отрядом. Я поднял взгляд и впервые заметил на скале над собой корабль, фаллос, пса и несколько человечков, изображенных тонкими черточками на сером камне. Но это было не то место, что показывал мне Кимон, когда я пришел сюда за царственными детьми. Быть может, оно принадлежало Мунде?У меня не осталось сил на раздумья. Слишком ошеломлен я был зрелищем жестокой атаки на Ясона, и еще не отошел озноб, охвативший меня, когда я узнал этот пронзительный, хищный женский голос. Голос Медеи, конечно. Где она скрывалась, я не разглядел. Возможно, была среди всадников. Пыталась прекратить поиски Ясона в самом начале, но нарвалась на великана-дака, этого нового Геракла аргонавтов. Он поставил на силу против колдовства, и поле боя осталось за ним.Я говорил уже: ничейная земля – странное место, равно чуждое для духов и для смертных. Здесь нет ни правителя, ни верной тропы для путника. Неведомая земля.Время шло. Я оставался под скалой, собираясь с мыслями.Когда стемнело, на поляну крадучись возвратился Рубобост. Факел, однако, он держал высоко над головой, бесстрашно объявляя о своем присутствии. Он подобрал двух раненых аргонавтов: схватил их, открывших живые глаза, но безмолвных, за руки и уволок к реке. Ниив задержалась, храбро вышла на поляну. Глаза блестят, как у рыси.– Я знаю, ты здесь, – шепнула она. – Чую тебя. Я знала, что найду тебя здесь. Почему ты не показываешься, Мерлин? Тебе ведь хочется.Я не двинулся с места. В расщелине бормотал ветер, сквозняк гладил мне кожу призрачными пальцами.– Я знала, что ты станешь следить за мной, – тихо продолжала она. – Я все время чувствовала твой взгляд: сперва глазами вороны, потом чайки. Думаешь, я не заметила? Я тоже следила за тобой, Мерлин: сперва глазами лебедя, потом тени, помнишь? Не пытайся отрицать! – воскликнула она со смешком. – Мы с тобой никогда не потеряем друг друга из виду!Я так хочу тебя. Ты не представляешь, как хочу. Я бы не сделала тебе ничего дурного. Вместе мы были бы такими сильными. Я пойду с тобой по Тропе. Дело не в заклятиях и волшебстве – мне не нужна твоя магия. Только сердце! Я прощаю тебе то, что ты делал с Медеей.Отпустив на прощание это двусмысленное замечание, она повернулась и побрела следом за гаснущим факелом дака. Неужели она выследила меня даже здесь, под чарами Медеи? Или она имела в виду давние дела? Куда сунула свой нос эта девчонка?Вскоре после этой неприятной встречи я осторожно выбрался из-под скалы и вошел в расщелину. Когда впереди блеснула извилистая Нантосвельта, я увидел у берега чистый, прекрасный Арго, противящийся мощному течению. Парус был свернут, но мачта стояла. Чудные краски гербов и ликов прежней команды играли на бортах как талисманы удачи.Вокруг пылающего на берегу костра теснились люди в плащах. Рубобост стоял на страже: под ногами пирамидка дротиков, в руках большой топор, взгляд неустанно обшаривает берег и расщелину, из которой я выглядывал. Я не рассмотрел ни Ниив, ни Ясона. Миеликки, богиня корабля, скалилась на корме. Ледяные черты подсвечены пламенем, руки протянуты вперед, словно она рвется на свободу из деревянного идола.Дальний берег, порог царства Урты, скрывался в ночи и тумане. Мне нужно было добраться туда. А для этого нужен был Арго.Я отвлек бдительного Рубобоста прозвучавшим совсем рядом с ним мяуканьем кошки и пробрался мимо корабля к заросшей тростником бухточке, где должна была поджидать лодочка. Она и ждала, шепнула при моем появлении: «Забирайся скорей». Я упал в отсыревшие меха на ее дне, и она, покачнувшись, отошла от берега. Я с изумлением заметил склонившуюся надо мной фигуру, неузнаваемую в темноте. Лодка тенью совы скользнула к дальнему берегу и выплеснула меня на отмель. Потом она развернулась кормой вперед, и жесткое лицо Госпожи Леса уставилось на меня сквозь серый сумрак. Ледяное дыхание Похйолы, северной страны, остудило кожу. Раскосые грозные глаза блеснули на ее лице, но тонкие губы раздвинулись в знакомой улыбке. Миеликки, богиня северных лесов, была ко мне весьма благосклонна.– Ну, Мерлин, пора нам расстаться. Я рада, что ты нашел дорогу назад, рада, что ты снова на ногах после Дельф и той жаркой неприятной страны.Ах, Греция! Как мне недоставало ее жары, ее ароматов, ее сухого ветра! Но для этой красавицы снежных пустынь, владычицы ледяных березовых рощ, солнечный климат представлялся проклятием. Я сочувствовал ей и благодарил покровительницу острокилего Арго.Она послала мне насмешливый, лукавый поцелуй и добавила:– Ниив тебя не отпустит.– Знаю. Буду настороже.Она сказала:– Я – ее защитница. Делай что хочешь, чтобы сбежать от нее. Делай что хочешь, чтобы разубедить ее. Но если ты попытаешься ее обидеть…Как наглядное пояснение к невысказанной угрозе из воды высунулся гигантский войтази, щелкнул зубами перед моим носом и снова погрузился в пучину.– Я не стану ее обижать, – пообещал я Миеликки. – Но на коварство отвечу коварством. И не встану на пути ее смерти.– В ней – твоя жизнь, – напомнила богиня. – Я до сих пор чувствую запах любви в хижине, где ты наполнял и распалял ее прародительницу за много поколений до того, как навестил Похйолу. Я до сих пор помню запах твоего дыхания, когда ты пытался утопить ту женщину просто ради того, чтобы опомниться; я чувствую вкус соли в твоих слезах, когда ты смотрел на рождение ребенка, праматери твоей малютки Ниив. Твои чары, как соль, растворенная в воде, остались в ней, так что помни: все, что ты причинишь ей, ты причинишь самому себе!Лодочка ускользала вдаль, и черты Миеликки, улыбавшейся с кормы, стали юными, тонкими и прекрасными. Я крикнул вслед ей:– Она хочет содрать волшебство с моих костей.– Так отъедайся хорошенько, – засмеялась богиня.– Она изгложет меня, как шакал, дай ей только полслучая. Я ей не поддамся, что бы ты ни говорила.– Вас ждет долгая борьба, – донесся ко мне шепот богини, – и тот, кто состарится первым, проиграет. Глава 15В ОСАДЕ Лодочка, моя верная спутница, пересекла реку и слилась с Арго: дерево с деревом, прошлое с настоящим. Мне грустно было расставаться с ней, но я знал, что Арго радуется ее возвращению. Ясон мрачно склонялся над кормой, глядя через Нантосвельту. Глаза осколками кремня блестели, высматривая тень человека, взгляд которого он почти ощущал на себе. Потом он отдал приказ, и Арго оттолкнули от берега. Нантосвельта подхватила корабль и перенесла ближе к берегу жизни и живущих: поднялись и опустились весла, мой старый друг Рубобост, взявшись за кормило, задавал ритм, а на носу, свернувшись по-кошачьи, притулилась маленькая хрупкая фигурка Ниив – кошка, притаившаяся в засаде и выжидающая мига для прыжка.Арго прошел вдоль берега, скрылся из виду, а мне пришлось заняться более насущной задачей: как добраться в Тауровинду, опередив Ясона и его команду наемников.Я не принял в расчет Миеликки. Она, должно быть, задержала их продвижение по реке. Быть может, я, как и она, неподвластный времени, казался ей ближе Ясона, занятого собой и своими чувствами, жестокого и сметавшего все на своем пути. Как бы то ни было, несколько дней бега по долинам, заросшим лесом, через узкие теснины, отделявшие Тауровинду от Страны Призраков, – и я наконец увидел высокий холм, огни костров, знамена и тотемные столбы, поднимающиеся над стеной и башнями. Урта по-прежнему был хозяином крепости.Однако крепости осажденной.В пути меня обогнала колонна воинов, в которых я узнал Нерожденных: могучие кони и плащи простых цветов – зеленые и красные. Мертвые предпочитали более сложный рисунок. Мечи скрыты в выложенных золотом ножнах, и у каждого в руках одно копье с толстым древком, а не связка дротиков, с которыми так ловко управлялись Урта и его предшественники.Щиты их имели форму узкого овала, почти без украшений, и висели у седла, а не на спине воина. Я уже достаточно изучил Страну Призраков, чтобы опознать отряд будущих вождей здешних мест.Я притаился, пропуская их, хотя не предчувствовал исходящей от них опасности.Следом отряд Мертвых, блистающих яркими цветами, бренчащих бронзовыми кольцами на предплечьях, в ушах и на щиколотках, прошагал мимо меня, а за ним летели вороны, предвкушающие добычу. Этот отряд, жестокий и грубый, казалось, пребывал в мире скрытых значений. Они сознавали мое присутствие, хотя и не видели меня, скользящего через лес клочком тумана на холодном ветру. Они показались и тут же скрылись, но я много дней видел их след – след крови.И Мертвые и Нерожденные смешались в осаждающем войске, перекрывшем все пути и тропы, кроме той, что вела к Нантосвельте: вьющейся тропы, по которой уносили плетеные лодки с телами умерших.По этой тропе я мог вернуться к Урте. По ней же явится в Тауровинду Ясон, когда Арго наконец доберется к простому деревянному причалу.Воины из ивы и орешника, воины из тиса и дуба окружили холм пятью рядами: иные были вырезаны со всем тщанием, но в большинстве – лишь скрещенные ветки с растянутой на них человеческой кожей. Мрачные костлявые идолы, мимо которых не посмел бы пробраться к крепости ни один грабитель.В высокой траве тенями скользили Мертвые. Я обогнул их по дороге к реке. В поле их были сотни, хотя почти все спали, свернувшись в комок. Каждый ветерок, каждое движение воздуха здесь означало проходящий мимо призрак. Пахло тлением. Уголком глаза я заметил то блик металла, то цветные перья на шлеме. Высокие кони и низкорослые лошадки бродили в полусвете полубытия. Отворив истинный взгляд, я услышал смех и шум военных учений, треск костров и собачий лай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34