И все-таки проклятый чайник исхитрился снова оказаться пустым. Он подпрыгивал на плите, а вода находилась на подносе плиты и на полу. Причину я отгадала сразу.
– Лопнул, зараза, черти бы его взяли…
– Можешь ему этого не желать, это уже случилось, – успокоила меня Баська, которая опять прибежала за мной. – Ну что? Идти в ванную за вторым чайником?
– Иди. Его тоже нужно будет прокипятить, потому что я давно им не пользовалась.
Водрузив на плиту чуть ли не пять литров воды, я решила, что теперь можно долго не волноваться, и вернулась в комнату, оставив лужи на произвол судьбы. Павел перестал трясти кости и бросил на каре. И получил его сразу же!
– Ну, знаете, это уже невыносимо! – выкрикнула Баська. – Даже когда он проигрывает, то все равно выигрывает! Как он это делает?
– Он уже почти списал горку, – с удивлением сказал Тадеуш, записывая Павлу 72 очка. – Если бы у него не было на горе минусов, мы могли бы уже лезть под стол и плакать.
– Если бросишь еще и покера с первого броска, я тебе в своем доме ни куска еды не дам.
Изо рта буду вытаскивать…
– У меня две пятерки, – сообщила Ева. – Сколько оград?
– Одиннадцать.
– Считайте… Первая.., вторая… Зараза!
На второй ограде ей пришли еще две пятерки. Покер. Именно сейчас, на каре!
– Похоже, что с покером я могу заранее попрощаться, – мрачно сказала она.
– Извини, пожалуйста, – сказал Тадеуш. – Я ошибся, посчитал Павла вместо тебя, это у него одиннадцать. У тебя было только шесть оград. Осталось еще четыре.
– Ты меня чрезвычайно обрадовал!
– Да тихо вы! – воскликнула Баська. – У меня две пятерки. А палок сколько?.. Только точно, без ошибок!
– Одиннадцать.
– Ты уверен, что не Павла опять считаешь?
– Уверен. И не себя…
– Ну хорошо. Уже третья пятерочка… Еще один нормальный бросок. Есть!
Разумеется, у меня вышло хуже всего, одна пятерка. Меня это рассердило, я собрала все кости. Одна шестерка. Ни одной…
– Сколько у меня оград? Уже вижу, шесть.
Черт бы их побрал. Считайте!
Со второй оградой пришла четвертая шестерка, четыре ограды сохранились мне на покер.
Тадеуш искоса глянул на Павла.
– Чем дольше трясти, тем лучше будет результат…
– Только, пожалуйста, не до завтра, – попросила Ева спустя некоторое время.
– У кого результат, а у кого нет, – заметил Павел, увидев, к чему привели шуточки Тадеуша. – Хотя… Единичек как муравьев.
– Карета из единичек, – сказал Тадеуш. – Трижды четыре – двенадцать. Записываю!
– Боже милостивый, сколько же у него этих оград?!
– Восемнадцать, – посчитал Тадеуш. – У меня нехорошее предчувствие. Рекорд при покере был двадцать семь.
– И вышел?
– Нет. Тот тип выбросил его двадцать восьмым броском, который уже не считался. Не помню, кто это был.
– Какой-нибудь бедный неудачник, – высказался Павел и бросил.
Вздохнул, отодвинул в сторону одну шестерку и стал бросать дальше. За нормальные броски он набрал три.
– Ну а теперь эти семнадцать оград…
– Первая.., вторая.., третья… – начали мы. – А вот и четвертая шестерка!
На седьмом дополнительном броске пришла и пятая семерка.
– Я же говорила, что у тебя слишком много этих оград! – упрекнула его Баська.
Ева выбросила сразу же три шестерки. Когда она перешла к оградам, шестерок было уже четыре.
– Первая… – начал хор. – Вторая.., третья… Есть!
– Нужно установить какую-нибудь премию за сохранившиеся ограды, – пробормотал Павел.
– Мы над этим подумаем, – пообещала Баська. – Что тут у меня? Две пятерки… Ладно, не будем требовать многого.
При пятом дополнительном броске она сменила пятерки на шестерки и заработала покер на десятом. Я знала, что у меня нет шансов, однако порядочный азартный игрок никогда не сдается.
К собственному удивлению, я добилась успеха последней оградой.
– Кто-то в конце концов должен провалиться, – вздохнул Тадеуш. – Видимо, это буду я.
Он ошибся в своем предвидении: потратил на покер всего пять дополнительных бросков из своих восемнадцати. Шестерки шли как бешеные. С огромным интересом мы ожидали окончательного подсчета очков.
В середине арифметических действий я вдруг увидела какие-то странные полоски дыма, тянущиеся из передней, и почувствовала странный запах. Вроде бы знакомый, и все-таки чужой.
Прежде чем я успела высказаться по этому поводу, что-то сверкнуло, грохнуло и погас свет. Внезапная темнота была встречена всеобщим стоном.
– Ничего, ничего, у меня есть свечи, – поспешно сказала я. – Мне как раз показалось, будто что-то коптится. Только спокойствие… У кого-нибудь есть под рукой зажигалка или спички?
Павел щелкнул зажигалкой. При ее свете я нашла на книжной полке подсвечник со свечой, всего один раз схватив при этом Тадеуша за голову. При свете одной свечи я нашла вторую.
– В кухне над раковиной стоят еще четыре, в том числе две толстые, – объявила я. – Кто хочет, пусть принесет. Я поищу здесь, помнится, они лежали под атласами.
Хоть я и догадалась, что не использовавшийся годами чайник выкинул какой-то номер, а пробки выбило, но как для того, чтобы выключить плиту, так и для замены пробок мне нужен был свет. Кроме того, я вовсе не была уверена, что авария не захватила что-нибудь еще, и на всякий случай предпочла вооружиться вспомогательными средствами.
В кухню отправилась Баська, вытащив из-за стола и Павла, что имело смысл, поскольку он был значительно выше ее. Однако вначале у него были трудности с вылезанием в темноте, ему мешали ноги Тадеуша, поэтому Баська успела заметить в кухне табуретку и влезть на нее. Табуретка эта отличалась тем, что стоило взгромоздиться на нее, как две ее ноги внезапно вырастали вверх, а горизонтальная плоскость одной стороной опускалась вниз. Баська об этом понятия не имела, поэтому резкое изменение уровня почвы под ногами оказалось для нее полной неожиданностью. Пытаясь за что-нибудь ухватиться, она выпустила свечу и вцепилась в ручку пыхтящего на плите чайника. После чего рухнула вниз, Павел поймал Баську только потому, что она свалилась прямо на него, чайник же беспрепятственно полетел дальше, и пять литров горячей воды вылилось им на ноги.
Послышался грохот. Швырнув Еве целую пачку свечей, я помчалась в кухню, осветив наводнение и Баську с Павлом, сплетенных под буфетом, с которого сыпалась огромная кипа корреспонденции и разных других бумаг. Осознав, что кое-какие бумаги могут мне пригодиться, а вода вряд ли пойдет им на пользу, я со страшным воплем бросилась на помощь макулатуре. Мой крик донесся до Евы и Тадеуша, они подскочили, при этом Тадеуш умудрился сбросить на пол торчавшие из полки телефонные книжки за последние тридцать лет, блокноты обрушились на полочку под лампой и расколошматили ее вдребезги. Ева же споткнулась о кресло и шлепнулась в него со всего размаху. Кресло, будто только этого и дожидалось, с готовностью заскользило по лакированному полу к окну. Его движение остановила лишь батарея, замаскированная толстым слоем зелени в виде свисающего сверху аспарагуса. Каким-то чудом аспарагус умудрился не свалиться, и то хорошо: горшок, в котором он обитал, был столь чудовищных размеров, что запросто мог укокошить Еву.
Наконец все как-то утихомирилось, и, размахивая свечой, я полезла посмотреть, что там стряслось с проводкой. Как выяснилось, угадала я правильно: вылетели пробки. А виноват был электрообогреватель, что-то там у него внутри закоптилось, вот и произошло короткое замыкание.
Пошуровав в шкафчике со счетчиком, я устранила проблему со светом. Правда, обогреватель пришлось выключить.
– Что, свечи больше не нужны? – спросила Ева, выдергивая из волос ветки аспарагуса. – Зараза, здорово колется…
– Ваши вещи уже сухие, – сообщила Баська. – Зато наша обувь мокрая. Хорошо еще, что вода была не очень горячая. Так кто в конце концов выиграл?
Тадеуш закончил расчеты, отпихивая ногами стопки телефонных книжек.
– Павел. На четыре очка! У него 682, а у меня 678. Карета меня сгубила, нужно было бросать на более крупные…
Он встал, вышел в прихожую в одних носках, явно намереваясь отправиться в ванную, и немедленно наступил на стекла, заметенные в угол и прикрытые щеткой. В суматохе щетку кто-то толкнул, она зацепила осколки и усеяла ими пол. Не отличаясь навыками индийского йога, Тадеуш попытался резко отпрыгнуть в сторону, как-то странно споткнулся и упал на испорченный обогреватель, все еще маячивший в дверях во вторую комнату. Будучи на колесиках, обогреватель прокатился через все помещение не хуже, чем кресло с Евой, и врезался в столик у балкона, заставленный цветочными горшками. Один из горшков с жутким грохотом полетел на пол. К счастью, у меня тогда еще не было телевизора, иначе все могло бы кончиться гораздо хуже.
Правда, Тадеуш не слишком изрезал себе ноги, поскольку очень ловко наступил на плоские стекляшки от книжного шкафа, избежав смертоносных стаканных осколков.
* * *
И после всего этого станет ли кто-нибудь удивляться, что именно эту игру я запомнила во всех подробностях?..
Думаю, что она пригодится в качестве инструктажа, если бы кто-то захотел поиграть в кости.
* * *
И вторая. (Модификация. Это я напоминаю потому, что из-за всех предыдущих страниц любой человек мог забыть, о чем тут вообще идет речь.).
Так вот, эта игра в модифицированном виде может выглядеть гораздо острее, а играется она следующим образом.
В распоряжении каждого игрока есть только один бросок, и никакими «оградами» он себе голову не забивает. Если первый игрок не использует свою попытку, кидает следующий. Если у второго выйдет какая-то комбинация – при этом выигрывают комбинации как минимум двух шестерок, – он может продолжать бросать. Если промахнется, все пропадает, однако он может записать себе набранные очки в любой момент, но, записав очки, заканчивает бросать и передает кости следующему. Две пары считаются вдвойне, а все остальные комбинации – втройне. Третий бросок считается еще раз вдвойне; например, кто-то третьим броском выбросил три пятерки, то есть пятнадцать, умножить на три, это уже 45, и еще вдвойне – в сумме 90. Это весьма соблазнительно, каждый старается добраться до этого третьего броска, а его еще мучает и четвертый, потому что, естественно, после третьего вдвойне считается все, и тут, как говорится, «жадность фраера сгубила». Иногда ему везет, но чаще все, что он насобирал первыми двумя бросками, пропадает.
Игра идет до какого-то заранее установленного предела, наиболее практично играть до 2000 очков. Кто наберет их первым, тот выигрывает у всех столько, сколько очков им не хватает до двух тысяч. Играть можно по гроту, по злотому или по сто долларов, если в игре участвуют сумасшедшие либо миллионеры, и это уже чистый, ничем не замутненный азарт.
* * *
В кости можно играть также в «семь-одиннадцать». Это игра между игроком и банкиром, что-то вроде карточного «очка», для нее используются две кости, а выигрывает тот, кто первым этими двумя костями выбросит число 7 или 11 – 3 и 4, или 2 и 5, или 5 и 6, или что-то еще, что дает в сумме 7 или 11. Игра ведется на ставку, объявленную игроком, и он либо теряет эту ставку, либо получает ее вдвойне. Банкир один, а игроков вокруг него может сидеть сколько угодно, играют по очереди, причем в домашней компании банкир меняется, им может, и даже должен, поочередно быть каждый, ибо практика показывает, что в основном банкир выигрывает больше всех.
Не следует играть с людьми скупыми и трусливыми, а также с супругами, имеющими разные пристрастия: муж – скряга, а жена – азартный игрок или наоборот, и после первой же игры можно попасть в суд в качестве свидетеля в деле о разводе или об убийстве, совершенном в состоянии аффекта.
Кроме того, кости совершенно явно демонстрируют тайные свойства игроков. Выбросить пять шестерок за одним замахом – это вещь редкая и не каждому удается. Так вот, я лично знала одного такого типа, который эти пять шестерок выбрасывал раз за разом без каких-либо особых усилий, причем кости принадлежали мне и абсолютно точно не были фальсифицированы, что доводило до отчаяния и бешенства всех остальных игроков.
И что же оказалось? Выяснилось, что вышеуказанный тип был давним и закоренелым «голубым».
Кости, видимо, знали об этом с самого начала.
Поэтому играть с гомосексуалистами я тоже не советую.
Ну и еще одно, чего нельзя обойти. А именно…
Бридж
Нет лучшей проверки характера, чем бридж, причем проверка не грозит никакими опасностями. Сравниться с бриджем может только какая-нибудь экстремальная ситуация, в которой человеческий характер проявляется во всей красе: под градом рвущихся снарядов или же у самой вершины Эвереста. Однако, в отличие от бриджа, там человек может запросто лишиться жизни, не говоря уж о таких мелких проблемах, как тяготы военной жизни, борьба со стихиями или вояж в труднодоступный Тибет. Сыграть в бридж значительно проще.
Бридж – это некоторым образом коллективная игра, во всяком случае партнерская. Думаю, нет смысла рассказывать здесь об основах игры в бридж, несколько человек сделали это значительно лучше меня, но дело в том, что эти преподаватели оставили без внимания сопутствующие обстоятельства. Казалось бы, благородная игра, почти такая же, как шахматы, спортивная и вроде бы весьма далекая от азарта, а сколько страстей она может пробуждать – о-го-го! Достаточно только один раз услышать, как жена обращается к своему мужу: «Ты – придурок!!! И это я еще ласково говорю!!!» – причем, следует отметить, это говорит женщина тихая, уступчивая, культурная и прекрасно воспитанная, – чтобы понять, что тут мы имеем дело с эмоциями крупного масштаба.
Во время бриджа с огромной легкостью и чуть ли не с первого же мгновения выявляются следующие человеческие черты:
склочность
хамство
деспотизм
сдержанность
эгоцентризм и собственничество
мегаломания
жадность и скупость
полная глупость
легкомыслие
любовь к риску
трусость
блестящий ум
зловредность
упрямство
склонность к мазохизму
склонность к вранью
благородство и великодушие
общая культура и такт
христианское милосердие
беспощадность и полное пренебрежение к остальным людям
добросердечие
жестокость
хорошее и плохое воспитание
мужество
и, собственно говоря, весь остальной характер.
Поэтому, если кто-то хочет быстро узнать человека, пусть сыграет с ним в бридж.
Бридж сразу, при первой же торговле, определит, считается ли человек со своим партнером, учитывает ли его информацию, информирует ли его в свою очередь сам и совместно с ним принимает решение об игре или же, напротив, плюет на него, пренебрегает им, информацию примет, но свою не покажет, а может быть, наоборот, не обращает на нее внимания, проталкивает свое, сам принимает решение, возможно не правильное и лишенное смысла, возможно также, что и правильное, бывает по-разному. Но принимает он его сам, один. После чего, увидев карты партнера, его же еще и обложит.
В ходе игры благородная и сдержанная личность молчит как рыба, вне зависимости от того, какой идиотизм им удалось сторговать. Личность же с прямо противоположными чертами науськивает, скандалит, подсказывает, смертельно мешая разыгрывающему, а бывает, что и силой вырывает у него из рук карты и саму игру, разрушая всю его концепцию. А иногда подглядывает в карты соперников и предлагает ходы, что вообще уже переходит всяческие границы, и с такими никто играть не садится.
А после игры все эти черты проявляются еще Ярче, потому что есть возможность высвободить свои эмоции: хамские выкрики или успокаивающие слова; сваливание вины друг на друга или честное признание ошибок; полное осуждения молчание или слова горячей похвалы; упреки, претензии и злобная ругань или великодушное преуменьшение неудачи; бросание карт и опрокидывание стульев или философское спокойствие; бешеное скрипение зубами или радостный смех…
Правда, радостно улыбаться при виде проигрыша может только идиот, но ведь вполне может статься, что у идиота доброе сердце и благие намерения и ему хочется поднять вам настроение.
Во всяком случае, у нас есть шанс по достоинству оценить доброе сердце идиота и, если потребуется, взять у него взаймы…
Позже мы замечаем и разные другие вещи.
Когда нужно получить робера, то есть выиграть всю игру, один с диким упорством борется до конца, не обращая внимания на потери, другой тут же разочаровывается и поддается, третий рационально считает очки и старательно раздумывает, что для него более выгодно, четвертый упрямо прет вперед, не слушая голос рассудка, пятый совершает глупость за глупостью назло партнеру, а заодно и себе, шестой достигает вершин коварства и вероломства… Из всех вылезает их подлинный характер даже лучше, чем по пьянке.
Кроме того, в течение всей игры выявляется отношение нашего постоянного партнера по жизни лично к нам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
– Лопнул, зараза, черти бы его взяли…
– Можешь ему этого не желать, это уже случилось, – успокоила меня Баська, которая опять прибежала за мной. – Ну что? Идти в ванную за вторым чайником?
– Иди. Его тоже нужно будет прокипятить, потому что я давно им не пользовалась.
Водрузив на плиту чуть ли не пять литров воды, я решила, что теперь можно долго не волноваться, и вернулась в комнату, оставив лужи на произвол судьбы. Павел перестал трясти кости и бросил на каре. И получил его сразу же!
– Ну, знаете, это уже невыносимо! – выкрикнула Баська. – Даже когда он проигрывает, то все равно выигрывает! Как он это делает?
– Он уже почти списал горку, – с удивлением сказал Тадеуш, записывая Павлу 72 очка. – Если бы у него не было на горе минусов, мы могли бы уже лезть под стол и плакать.
– Если бросишь еще и покера с первого броска, я тебе в своем доме ни куска еды не дам.
Изо рта буду вытаскивать…
– У меня две пятерки, – сообщила Ева. – Сколько оград?
– Одиннадцать.
– Считайте… Первая.., вторая… Зараза!
На второй ограде ей пришли еще две пятерки. Покер. Именно сейчас, на каре!
– Похоже, что с покером я могу заранее попрощаться, – мрачно сказала она.
– Извини, пожалуйста, – сказал Тадеуш. – Я ошибся, посчитал Павла вместо тебя, это у него одиннадцать. У тебя было только шесть оград. Осталось еще четыре.
– Ты меня чрезвычайно обрадовал!
– Да тихо вы! – воскликнула Баська. – У меня две пятерки. А палок сколько?.. Только точно, без ошибок!
– Одиннадцать.
– Ты уверен, что не Павла опять считаешь?
– Уверен. И не себя…
– Ну хорошо. Уже третья пятерочка… Еще один нормальный бросок. Есть!
Разумеется, у меня вышло хуже всего, одна пятерка. Меня это рассердило, я собрала все кости. Одна шестерка. Ни одной…
– Сколько у меня оград? Уже вижу, шесть.
Черт бы их побрал. Считайте!
Со второй оградой пришла четвертая шестерка, четыре ограды сохранились мне на покер.
Тадеуш искоса глянул на Павла.
– Чем дольше трясти, тем лучше будет результат…
– Только, пожалуйста, не до завтра, – попросила Ева спустя некоторое время.
– У кого результат, а у кого нет, – заметил Павел, увидев, к чему привели шуточки Тадеуша. – Хотя… Единичек как муравьев.
– Карета из единичек, – сказал Тадеуш. – Трижды четыре – двенадцать. Записываю!
– Боже милостивый, сколько же у него этих оград?!
– Восемнадцать, – посчитал Тадеуш. – У меня нехорошее предчувствие. Рекорд при покере был двадцать семь.
– И вышел?
– Нет. Тот тип выбросил его двадцать восьмым броском, который уже не считался. Не помню, кто это был.
– Какой-нибудь бедный неудачник, – высказался Павел и бросил.
Вздохнул, отодвинул в сторону одну шестерку и стал бросать дальше. За нормальные броски он набрал три.
– Ну а теперь эти семнадцать оград…
– Первая.., вторая.., третья… – начали мы. – А вот и четвертая шестерка!
На седьмом дополнительном броске пришла и пятая семерка.
– Я же говорила, что у тебя слишком много этих оград! – упрекнула его Баська.
Ева выбросила сразу же три шестерки. Когда она перешла к оградам, шестерок было уже четыре.
– Первая… – начал хор. – Вторая.., третья… Есть!
– Нужно установить какую-нибудь премию за сохранившиеся ограды, – пробормотал Павел.
– Мы над этим подумаем, – пообещала Баська. – Что тут у меня? Две пятерки… Ладно, не будем требовать многого.
При пятом дополнительном броске она сменила пятерки на шестерки и заработала покер на десятом. Я знала, что у меня нет шансов, однако порядочный азартный игрок никогда не сдается.
К собственному удивлению, я добилась успеха последней оградой.
– Кто-то в конце концов должен провалиться, – вздохнул Тадеуш. – Видимо, это буду я.
Он ошибся в своем предвидении: потратил на покер всего пять дополнительных бросков из своих восемнадцати. Шестерки шли как бешеные. С огромным интересом мы ожидали окончательного подсчета очков.
В середине арифметических действий я вдруг увидела какие-то странные полоски дыма, тянущиеся из передней, и почувствовала странный запах. Вроде бы знакомый, и все-таки чужой.
Прежде чем я успела высказаться по этому поводу, что-то сверкнуло, грохнуло и погас свет. Внезапная темнота была встречена всеобщим стоном.
– Ничего, ничего, у меня есть свечи, – поспешно сказала я. – Мне как раз показалось, будто что-то коптится. Только спокойствие… У кого-нибудь есть под рукой зажигалка или спички?
Павел щелкнул зажигалкой. При ее свете я нашла на книжной полке подсвечник со свечой, всего один раз схватив при этом Тадеуша за голову. При свете одной свечи я нашла вторую.
– В кухне над раковиной стоят еще четыре, в том числе две толстые, – объявила я. – Кто хочет, пусть принесет. Я поищу здесь, помнится, они лежали под атласами.
Хоть я и догадалась, что не использовавшийся годами чайник выкинул какой-то номер, а пробки выбило, но как для того, чтобы выключить плиту, так и для замены пробок мне нужен был свет. Кроме того, я вовсе не была уверена, что авария не захватила что-нибудь еще, и на всякий случай предпочла вооружиться вспомогательными средствами.
В кухню отправилась Баська, вытащив из-за стола и Павла, что имело смысл, поскольку он был значительно выше ее. Однако вначале у него были трудности с вылезанием в темноте, ему мешали ноги Тадеуша, поэтому Баська успела заметить в кухне табуретку и влезть на нее. Табуретка эта отличалась тем, что стоило взгромоздиться на нее, как две ее ноги внезапно вырастали вверх, а горизонтальная плоскость одной стороной опускалась вниз. Баська об этом понятия не имела, поэтому резкое изменение уровня почвы под ногами оказалось для нее полной неожиданностью. Пытаясь за что-нибудь ухватиться, она выпустила свечу и вцепилась в ручку пыхтящего на плите чайника. После чего рухнула вниз, Павел поймал Баську только потому, что она свалилась прямо на него, чайник же беспрепятственно полетел дальше, и пять литров горячей воды вылилось им на ноги.
Послышался грохот. Швырнув Еве целую пачку свечей, я помчалась в кухню, осветив наводнение и Баську с Павлом, сплетенных под буфетом, с которого сыпалась огромная кипа корреспонденции и разных других бумаг. Осознав, что кое-какие бумаги могут мне пригодиться, а вода вряд ли пойдет им на пользу, я со страшным воплем бросилась на помощь макулатуре. Мой крик донесся до Евы и Тадеуша, они подскочили, при этом Тадеуш умудрился сбросить на пол торчавшие из полки телефонные книжки за последние тридцать лет, блокноты обрушились на полочку под лампой и расколошматили ее вдребезги. Ева же споткнулась о кресло и шлепнулась в него со всего размаху. Кресло, будто только этого и дожидалось, с готовностью заскользило по лакированному полу к окну. Его движение остановила лишь батарея, замаскированная толстым слоем зелени в виде свисающего сверху аспарагуса. Каким-то чудом аспарагус умудрился не свалиться, и то хорошо: горшок, в котором он обитал, был столь чудовищных размеров, что запросто мог укокошить Еву.
Наконец все как-то утихомирилось, и, размахивая свечой, я полезла посмотреть, что там стряслось с проводкой. Как выяснилось, угадала я правильно: вылетели пробки. А виноват был электрообогреватель, что-то там у него внутри закоптилось, вот и произошло короткое замыкание.
Пошуровав в шкафчике со счетчиком, я устранила проблему со светом. Правда, обогреватель пришлось выключить.
– Что, свечи больше не нужны? – спросила Ева, выдергивая из волос ветки аспарагуса. – Зараза, здорово колется…
– Ваши вещи уже сухие, – сообщила Баська. – Зато наша обувь мокрая. Хорошо еще, что вода была не очень горячая. Так кто в конце концов выиграл?
Тадеуш закончил расчеты, отпихивая ногами стопки телефонных книжек.
– Павел. На четыре очка! У него 682, а у меня 678. Карета меня сгубила, нужно было бросать на более крупные…
Он встал, вышел в прихожую в одних носках, явно намереваясь отправиться в ванную, и немедленно наступил на стекла, заметенные в угол и прикрытые щеткой. В суматохе щетку кто-то толкнул, она зацепила осколки и усеяла ими пол. Не отличаясь навыками индийского йога, Тадеуш попытался резко отпрыгнуть в сторону, как-то странно споткнулся и упал на испорченный обогреватель, все еще маячивший в дверях во вторую комнату. Будучи на колесиках, обогреватель прокатился через все помещение не хуже, чем кресло с Евой, и врезался в столик у балкона, заставленный цветочными горшками. Один из горшков с жутким грохотом полетел на пол. К счастью, у меня тогда еще не было телевизора, иначе все могло бы кончиться гораздо хуже.
Правда, Тадеуш не слишком изрезал себе ноги, поскольку очень ловко наступил на плоские стекляшки от книжного шкафа, избежав смертоносных стаканных осколков.
* * *
И после всего этого станет ли кто-нибудь удивляться, что именно эту игру я запомнила во всех подробностях?..
Думаю, что она пригодится в качестве инструктажа, если бы кто-то захотел поиграть в кости.
* * *
И вторая. (Модификация. Это я напоминаю потому, что из-за всех предыдущих страниц любой человек мог забыть, о чем тут вообще идет речь.).
Так вот, эта игра в модифицированном виде может выглядеть гораздо острее, а играется она следующим образом.
В распоряжении каждого игрока есть только один бросок, и никакими «оградами» он себе голову не забивает. Если первый игрок не использует свою попытку, кидает следующий. Если у второго выйдет какая-то комбинация – при этом выигрывают комбинации как минимум двух шестерок, – он может продолжать бросать. Если промахнется, все пропадает, однако он может записать себе набранные очки в любой момент, но, записав очки, заканчивает бросать и передает кости следующему. Две пары считаются вдвойне, а все остальные комбинации – втройне. Третий бросок считается еще раз вдвойне; например, кто-то третьим броском выбросил три пятерки, то есть пятнадцать, умножить на три, это уже 45, и еще вдвойне – в сумме 90. Это весьма соблазнительно, каждый старается добраться до этого третьего броска, а его еще мучает и четвертый, потому что, естественно, после третьего вдвойне считается все, и тут, как говорится, «жадность фраера сгубила». Иногда ему везет, но чаще все, что он насобирал первыми двумя бросками, пропадает.
Игра идет до какого-то заранее установленного предела, наиболее практично играть до 2000 очков. Кто наберет их первым, тот выигрывает у всех столько, сколько очков им не хватает до двух тысяч. Играть можно по гроту, по злотому или по сто долларов, если в игре участвуют сумасшедшие либо миллионеры, и это уже чистый, ничем не замутненный азарт.
* * *
В кости можно играть также в «семь-одиннадцать». Это игра между игроком и банкиром, что-то вроде карточного «очка», для нее используются две кости, а выигрывает тот, кто первым этими двумя костями выбросит число 7 или 11 – 3 и 4, или 2 и 5, или 5 и 6, или что-то еще, что дает в сумме 7 или 11. Игра ведется на ставку, объявленную игроком, и он либо теряет эту ставку, либо получает ее вдвойне. Банкир один, а игроков вокруг него может сидеть сколько угодно, играют по очереди, причем в домашней компании банкир меняется, им может, и даже должен, поочередно быть каждый, ибо практика показывает, что в основном банкир выигрывает больше всех.
Не следует играть с людьми скупыми и трусливыми, а также с супругами, имеющими разные пристрастия: муж – скряга, а жена – азартный игрок или наоборот, и после первой же игры можно попасть в суд в качестве свидетеля в деле о разводе или об убийстве, совершенном в состоянии аффекта.
Кроме того, кости совершенно явно демонстрируют тайные свойства игроков. Выбросить пять шестерок за одним замахом – это вещь редкая и не каждому удается. Так вот, я лично знала одного такого типа, который эти пять шестерок выбрасывал раз за разом без каких-либо особых усилий, причем кости принадлежали мне и абсолютно точно не были фальсифицированы, что доводило до отчаяния и бешенства всех остальных игроков.
И что же оказалось? Выяснилось, что вышеуказанный тип был давним и закоренелым «голубым».
Кости, видимо, знали об этом с самого начала.
Поэтому играть с гомосексуалистами я тоже не советую.
Ну и еще одно, чего нельзя обойти. А именно…
Бридж
Нет лучшей проверки характера, чем бридж, причем проверка не грозит никакими опасностями. Сравниться с бриджем может только какая-нибудь экстремальная ситуация, в которой человеческий характер проявляется во всей красе: под градом рвущихся снарядов или же у самой вершины Эвереста. Однако, в отличие от бриджа, там человек может запросто лишиться жизни, не говоря уж о таких мелких проблемах, как тяготы военной жизни, борьба со стихиями или вояж в труднодоступный Тибет. Сыграть в бридж значительно проще.
Бридж – это некоторым образом коллективная игра, во всяком случае партнерская. Думаю, нет смысла рассказывать здесь об основах игры в бридж, несколько человек сделали это значительно лучше меня, но дело в том, что эти преподаватели оставили без внимания сопутствующие обстоятельства. Казалось бы, благородная игра, почти такая же, как шахматы, спортивная и вроде бы весьма далекая от азарта, а сколько страстей она может пробуждать – о-го-го! Достаточно только один раз услышать, как жена обращается к своему мужу: «Ты – придурок!!! И это я еще ласково говорю!!!» – причем, следует отметить, это говорит женщина тихая, уступчивая, культурная и прекрасно воспитанная, – чтобы понять, что тут мы имеем дело с эмоциями крупного масштаба.
Во время бриджа с огромной легкостью и чуть ли не с первого же мгновения выявляются следующие человеческие черты:
склочность
хамство
деспотизм
сдержанность
эгоцентризм и собственничество
мегаломания
жадность и скупость
полная глупость
легкомыслие
любовь к риску
трусость
блестящий ум
зловредность
упрямство
склонность к мазохизму
склонность к вранью
благородство и великодушие
общая культура и такт
христианское милосердие
беспощадность и полное пренебрежение к остальным людям
добросердечие
жестокость
хорошее и плохое воспитание
мужество
и, собственно говоря, весь остальной характер.
Поэтому, если кто-то хочет быстро узнать человека, пусть сыграет с ним в бридж.
Бридж сразу, при первой же торговле, определит, считается ли человек со своим партнером, учитывает ли его информацию, информирует ли его в свою очередь сам и совместно с ним принимает решение об игре или же, напротив, плюет на него, пренебрегает им, информацию примет, но свою не покажет, а может быть, наоборот, не обращает на нее внимания, проталкивает свое, сам принимает решение, возможно не правильное и лишенное смысла, возможно также, что и правильное, бывает по-разному. Но принимает он его сам, один. После чего, увидев карты партнера, его же еще и обложит.
В ходе игры благородная и сдержанная личность молчит как рыба, вне зависимости от того, какой идиотизм им удалось сторговать. Личность же с прямо противоположными чертами науськивает, скандалит, подсказывает, смертельно мешая разыгрывающему, а бывает, что и силой вырывает у него из рук карты и саму игру, разрушая всю его концепцию. А иногда подглядывает в карты соперников и предлагает ходы, что вообще уже переходит всяческие границы, и с такими никто играть не садится.
А после игры все эти черты проявляются еще Ярче, потому что есть возможность высвободить свои эмоции: хамские выкрики или успокаивающие слова; сваливание вины друг на друга или честное признание ошибок; полное осуждения молчание или слова горячей похвалы; упреки, претензии и злобная ругань или великодушное преуменьшение неудачи; бросание карт и опрокидывание стульев или философское спокойствие; бешеное скрипение зубами или радостный смех…
Правда, радостно улыбаться при виде проигрыша может только идиот, но ведь вполне может статься, что у идиота доброе сердце и благие намерения и ему хочется поднять вам настроение.
Во всяком случае, у нас есть шанс по достоинству оценить доброе сердце идиота и, если потребуется, взять у него взаймы…
Позже мы замечаем и разные другие вещи.
Когда нужно получить робера, то есть выиграть всю игру, один с диким упорством борется до конца, не обращая внимания на потери, другой тут же разочаровывается и поддается, третий рационально считает очки и старательно раздумывает, что для него более выгодно, четвертый упрямо прет вперед, не слушая голос рассудка, пятый совершает глупость за глупостью назло партнеру, а заодно и себе, шестой достигает вершин коварства и вероломства… Из всех вылезает их подлинный характер даже лучше, чем по пьянке.
Кроме того, в течение всей игры выявляется отношение нашего постоянного партнера по жизни лично к нам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15