ТАРФИК. Ку ты выше чем средний дуб
чем я который суть глуп
на скале живу орлом
хожу в небо напролом
все театр для меня
а театр как земля
чтобы люди там ходили
настоящими ногами
пели, дули, говорили,
представляли перед нами
девы с косами до пупа
выли песни, а скопцы
вяло, кисло, скучно, тупо
девок ловят за концы
арлекин пузырь хохлатый
босиком несется за
по степям скакающей хатой
на горе бежит коза
Ку, видишь там сидит артист
на высоком стуле он
во лбу тлеет аметист
изо рта струится Дон
упадая с плеч долой
до колен висит попона
он жеребчит молодой
напоминает мне дракона
Ку, что он делает?
Ку, что он думает?
Ку, зачем его суставы
неподвижны как бесята
голос трубный и гнусавый
руки тощие висят.
Я хочу понять улабу
залду шкуру дынуть бе
перевернуть еф бабу
во всем покорствовать тебе.
КУ. Тарфик, ты
немедля должен
стать проклятым.
Два в тебе
существа.
* * *
Запутался в системах черных знаков
И помощи не вижу. Мир шатается.
ЧАСОВОЙ. Теперь я окончательно запутался.
Не нужен ум и быстрая смекалка?
Я в мыслях щепки нахожу,
а в голове застряла палка,
отсохли ноги на посту,
из рук винтовка падает...
Пройдешь с трудом одну версту,
и мир тебя не разует.
Я погиб и опустился,
бородой совсем оброс,
в кучу снега превратился, -
победил меня мороз.
БАРБАРА. Часовой!
ЧАСОВОЙ. Гу-гу!
БАРБАРА. Часовой!
ЧАСОВОЙ. Гу-гу!
БАРБАРА. Часовой!
ЧАСОВОЙ. Гу-гу!
БАРБАРА. Я замерзаю!
ЧАСОВОЙ. Обожди, помогу!
Обожди мою подсобу.
БАРБАРА. Что же ты медлишь?
ЧАСОВОЙ. Я из будки вылезаю.
БАРБАРА. Ах, спаси мою особу!
ЧАСОВОЙ. Двигай пальцы на ногах,
чтоб они не побелели.
Где ты?
БАРБАРА. Гибну!
ЧАСОВОЙ. Гибнешь?
БАРБАРА. Ах!
ЧАСОВОЙ. Тут погибнешь в самом деле!
БАРБАРА. Уж и руки, словно плеть...
ЧАСОВОЙ. Тут недолго околеть.
Эка стужа навернула!
Так и дует и садит!
Из-за каждой снежной горки
зимних бурь встают подпорки,
ходят с треском облака,
птица в тоненьком кафтане
гибнет, крылышки сложив...
Если я покуда жив,
то шинель меня спасала
да кусок свинного сала.*
БАРБАРА. Отмерзают руки-ноги,
снежный ком вползает в грудь.
Помогите, люди-боги,
помогите как нибудь!
ЧАСОВОЙ. Ну чего тебе, злодейка?
Эка баба закорюка!
Ну и время! Вот скамейка.
Посижу - да покурю-ка.
1933 год.
АРХИТЕКТОР
КАБЛУКОВ. Мария!
МАРИЯ. Кто зовет меня?
Я восемь лет не слышала ни звука,
и вдруг в моих ушах
зашевелилась тайная пружина.
Я слышу грохот ломовой телеги
и стук приклада о каблук при смене караула.
Я слышу разговор двух плотников.
Вот, - говорит один, - махорка.
Другой, подумав, отвечает: суп и пшенная каша.
Я слышу, на Неве трещит моторка.
Я слышу, ветром хлопает о стену крыша.
Я слышу чей-то тихий шепот: Маша! Маша!
Я восемь лет жила, не слыша.
Но кто зовет меня?
КАБЛУКОВ. Мария!
Вы слышите меня, Мария?
Не пожалейте ваших ног,
сойдите вниз, откройте двери.
Я весь, Мария, изнемог.
Скорей, скорей откройте двери!
А в темноте все люди звери.
МАРИЯ. Я не могу сама решиться.
Мой повелитель - архитектор.
Его спросите,
может быть, он вам позволит.
КАБЛУКОВ. О непонятная покорность!
Ужель не слышите волненья,
громов могучих близкий бой,
домов от страха столкновенье,
и крик толпы, и страшный вой,
и плач, и стон, и тихое моленье,
и краткий выстрел над Невой?
МАРИЯ. Напрасна ваша бурная речь.
Мое ли дело - конь и меч?
Куда идти мне с этого места?
Я буду тут -
ведь я невеста.
КАБЛУКОВ. Обязанности брачных уз
имеют свой особый вкус.
Но кто, хоть капельку не трус,
покинув личные заботы,
и в миг призвав на помощь муз,
бежит в поля большой охоты.
МАРИЯ. Смотрите!
Архитектор целится вам в грудь!
КАБЛУКОВ. Убийца!
твой черед не за горами.
(а р х и т е к т о р с т р е л я е т)
МАРИЯ. Ах!
Дым раздвинул воздух сизыми шарами!
АРХИТЕКТОР. Очищен путь:
восходит ясный день,
и дом закончен, каменный владыка.
Соблюдена гармония высот и тяжести.
Любуйся и ликуй!
Гранита твердый лоб,
изъеденный времени писанием,
уперся в стен преграду.
Над легкими рядами окон
вверху, воздушных бурь подруга,
раскинулась над нами крыша.
Флаг в воздухе стреляет.
Хвала и слава архитектору!
И архитектор - это я.
1935 год. Весна.
НИКОЛАЙ II. Да, удивительно, как создан мир!
Все мертвое спешит исчезнуть,
а все живое день и ночь
себя старается увековечить.
И будь то роза, рыба или человек -
везде, везде любовь царица!
О Стасов! Ты старик,
и борода твоя серебрянного цвета,
перо дрожит в твоей руке,
твой голос утерял былую силу,
твоя нога на поворотах стала шлепать,
и многих блюд желудок твой
уж больше не приемлет,
но все по-прежнему стучит в волненьи сердце,
и все по-прежнему шалит в тебе коварный бес.
АЛЕКСАНДРА ФЕДОРОВНА.
Сюда идут Адам Адамыч с Воробьевым.
Поправь прическу и одерни свой шлафрок.
ВОРОБЬЕВ и АДАМ АДАМЫЧ (в х о д я).
Здравствуйте!
Здравствуйте!
Здравствуйте!
Здравствуйте!
НИКОЛАЙ II. Здравствуйте!
Здравствуйте!
Здравствуйте!
Здравствуйте!
ВОРОБЬЕВ. Оставив личные заботы
и суету бесчисленной родни,
сойдемся лучше для работы
и посвятим работе наши дни.
1933 год, 7 октября.
У б е г а е т. И з ш к а п а в ы г л я д ы в а е т с т у-
д е н т.
СТУДЕНТ. Ах, Верочка! Как я люблю тебя!
О п я т ь п р я ч е т с я в ш к а п. В х о д я т В е -
р о ч к а и А н т о н А н т о н о в и ч.
АНТОН АНТОНОВИЧ. Мне приятно видеть Вас.
Вы прелестны, Вера. Да-с.
Я ценитель красоты.
Перейдемте с "Вы" на "Ты".
ВЕРОЧКА. Без вина, Антон Антоныч,
говорите мне на "Вы"
и целуйте только руки,
не касаясь головы.
АНТОН АНТОНОВИЧ. Вера! Верочка! Голубка!
Не отталкивай меня.
ВЕРОЧКА. Это что у Вас?
АНТОН АНТОНОВИЧ. Что? Трубка!
ВЕРОЧКА. Отойдите от меня!
АНТОН АНТОНОВИЧ. Я ужасно задыхаюсь.
Вера! Верочка! Кись-кись!
ВЕРОЧКА. Отойдите! Я кусаюсь!
АНТОН АНТОНОВИЧ. Ну, не надо! Не сердись!
ВЕРОЧКА. Вы купили шоколад?
АНТОН АНТОНОВИЧ. Извините. Виноват.
Идя к Вам, любовный пыл
охватил меня. Забыл
все на свете, только Вас
представлял себе как раз
и в разных позах и видах,
и в рубашке и без...
ВЕРОЧКА. Ах!
АНТОН АНТОНОВИЧ. Без рубашки ваши груди...
ВЕРОЧКА. Караул! Спасите! Люди!
СТУДЕНТ (в ы с к а к и в а я и з ш к а п а).
Стой, мерзавец! Пусти руку! Не волнуйтесь, Верочка. Пойдемте
со мной в шкап.
ВЕРОЧКА. Пустите меня. Кто вы такой?
СТУДЕНТ. Я студент.
ВЕРОЧКА. Что вам от меня нужно? Почему вы оказались в шкапу?
АНТОН АНТОНОВИЧ. Что вам угодно?
ВЕРОЧКА. Почему вы вмешиваетесь не в свое дело?
АНТОН АНТОНОВИЧ. Врываетесь в частную жизнь?
ВЕРОЧКА. Да кто вы такой, в самом деле?
СТУДЕНТ. Я студент.
ВЕРОЧКА. А как вы сюда попали?
СТУДЕНТ. Я пришел к Петру Нилычу Факирову.
ВЕРОЧКА. Ну?
СТУДЕНТ. Петр Нилыч любит, чтобы его слушали, когда он что-
нибудь говорит. Он сажает меня в шкап, а сам ходит и говорит,
будто в комнате никого нет.
ВЕРОЧКА. Значит, пока мы были тут, вы тоже тут были?
СТУДЕНТ. Да.
БАЛ
ХОР. Танцуйте, танцуйте!
ГОСТИ. Танцуем, танцуем!
ХОР. Танцуйте фигуру.
ГОСТИ. Танцуем фигуру.
ХОР. Откройте, откройте,
откройте, откройте.
Закройте, закройте,
закройте, закройте.
ГОСТИ. Мы весело топчемся.
БАРОНЕССА ПИРОГОВА.
Мне стало душно.
СОЛДАТ ФЕРЗЕВ. Хотите на веранду охлаладить горячее тело?
БАРОНЕССА ПИРОГОВА.
Вы правы: я немножко вспотела.
Пусть ветер мне подует в рукава.
СОЛДАТ ФЕРЗЕВ. Смотрите: ночка какова!
DER GOLDBERG. Кто хочет что-нибудь особенного -
то я спою не хуже Собинова.
ХОЗЯИН. Иван Антоныч, принесите плеть.
Сейчас Der Goldberg будет петь.
DER GOLDBERG (п о е т).
Любовь, любовь
царит всечасно...
Больше петь не буду. Зачем
он меня при каждом слове ударяет плеткой?
МАРИЯ. Ой, смотрите, кто это к нам
ползет на четвереньках?
ХОЗЯИН. Это Мотыльков.
МОТЫЛЬКОВ. Да, это я. Мою природу
постиг удар. Я стал скотом.
Дозвольте мне воззвать к народу.
ХОЗЯИН. Ах, не сейчас. Потом, потом.
МОТЫЛЬКОВ. Тогда я просто удаляюсь.*
ХОЗЯИН. А вдруг останетесь, боюсь.
МОТЫЛЬКОВ. Как неуместен этот страх.
Уйду и с туфель сдуну прах.
ХОЗЯИН. Смотрите, он ползет обратно.
ЖАК. Мария, будьте аккуратны.
МАРИЯ. Я вам запачкала пиджак.
ЖАК. Ну не беда!
МАРИЯ. Мой милый Жак.
ЖАК. Я предан вам за вашу ласку.
МАРИЯ. Ах, сядьте тут и расскажите сказку.
ЖАК. Был гром, и небо темнобуро.
Вдруг выстрел - хлоп! из Порт-Артура.
На пароходе суета:
матросы лезут в лодку,
а лодка офицерами по горло занята.
Матросы пьют в испуге дико водку,
кто рубит мачту, кто без крика тонет,
кто с переломанной ногой лежит и стонет.
Уже вода раскрыла двери,
а люди просто озверели.
ГРЕХОПАДЕНИЕ
ИЛИ ПОЗНАНИЕ ДОБРА И ЗЛА.
ДИДАСКАЛИЯ*.
А л л е я к р а с и в о п о д с т р и ж е н н ы х д е -
р е в ь е в и з о б р а ж а е т р а й с к и й с а д.
П о с р е д и н е Д р е в о Ж и з н и и Д р е в о
П о з н а н и я Д о б р а и З л а. С з а д и н а -
п р а в о ц е р к о в ь.
FIGURA (у к а з ы в а я р у к о й н а Д р е в о, г о в о-
р и т). Вот это Древо Познания Добра и Зла. От других деревь-
ев ешьте плоды, а от этого дерева плодов не ешьте. (У х о -
д и т в ц е р к о в ь.)
АДАМ (у к а з ы в а я р у к о й н а д е р е в о). Вот это
Древо Познания Добра и Зла. От других деревьев мы будем есть
плоды, а от этого дерева мы плодов есть не будем. Ты, Ева,
обожди меня, а я пойду соберу малину. (У х о д и т).
ЕВА. Вот это Древо Познания Добра и Зла. Адам запретил мне есть
плоды с этого дерева. А интересно, какого они вкуса?
И з - з а д е р е в а п о я в л я е т с я м а с т е р
Л е о н а р д о.
МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Ева! Вот я пришел к тебе.
ЕВА. А скажи мне, мастер Леонардо, зачем?
МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Ты такая красивая, белотелая, полногрудая, я
хлопочу о твоей пользе.
ЕВА. Дай-то Бог.
МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Ты знаешь, Ева, я люблю тебя.
ЕВА. А я знаю, что это такое?
МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Неужто не знаешь?
ЕВА. Откуда мне знать?
МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Ты меня удивляешь.
ЕВА. Ой, посмотри, как смешно фазан на фазаниху верхом сел!
МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Вот это и есть то самое.
ЕВА. Что то самое?
МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Любовь.
ЕВА. Тогда это очень смешно. Ты что, тоже хочешь на меня верхом
сесть?
МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Да, хочу. Но только ты ничего не говори Адаму.
ЕВА. Нет, не скажу.
МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Ты, я вижу, молодец.
ЕВА. Да, я бойкая баба.
МАСТЕР ЛЕОНАРДО. А ты меня любишь?
ЕВА. Да, я не прочь, чтобы ты меня покатал по саду на себе
верхом.
МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Садись ко мне на плечи.
Е в а с а д и т с я в е р х о м н а м а с т е р а
Л е о н а р д о, и о н с к а ч е т с н е й п о
с а д у.
В х о д и т А д а м с к а р т у з о м, п о л н ы м
м а л и н ы, в р у к а х.
АДАМ. Ева? Где ты? Хочешь малины? Ева? Куда же она ушла? Пойду
ее искать. (У х о д и т.)
П о я в л я е т с я Е в а в е р х о м н а м а с т е -
р е Л е о н а р д о.
ЗМЕЙ (с и д я щ и й н а Д р е в е П о з н а н и я Д о б -
р а и З л а). Она врет. Ты не верь. Это яблоко с этого
дерева.
АДАМ. Брось яблоко, обманщица.
ЕВА. Нет, ты очень глуп. Надо попробовать, каково оно на вкус.
АДАМ. Ева, смотри.
ЕВА. И смотреть тут нечего!
АДАМ. Ну, как знаешь.
Е в а о т к у с ы в а е т о т я б л о к а к у с о к.
З м е й о т р а д о с т и х л о п а е т в л а д о -
ш и.
ЕВА. Ах, как вкусно! Только что же это такое? Ты все время исче-
заешь и появляешься вновь. Ой! Всё исчезает и откуда-то появ-
ляется все опять. Ох, как это интересно! Ай! Я голая! Адам,
подойди ко мне ближе, я хочу сесть на тебя верхом.
АДАМ. Что такое?
ЕВА. На, ешь тоже яблоко!
АДАМ. Я боюсь.
ЕВА. Ешь! Ешь!
А д а м с ъ е д а е т к у с о к я б л о к а и с р а-
з у п р и к р ы в а е т с я к а р т у з о м.
АДАМ. Мне стыдно.
И з ц е р к в и в ы х о д и т F i g u r a.
FIGURA. Ты, человек, и ты, человечица, вы съели запрещенный
плод. А потому, вон из моего сада!
F i g u r a у х о д и т о б р а т н о в ц е р к о в ь.
АДАМ. Куда же нам идти?
ЕВА. Никуда не пойдем.
П о я в л я е т с я а н г е л с о г н е н н ы м м е -
ч о м в р у к а х и г о н и т и х и з р а я.
АНГЕЛ. Пошли вон! Пошли вон! Пошли вон!
МАСТЕР ЛЕОНАРДО (п о я в л я я с ь и з - з а к у с т о в).
Пошли. Пошли. Пошли. Пошли. (М а ш е т р у к а м и.) Да-
вайте занавес.
З а н а в е с
1934 год, 27 сентября.
И З М Е Р Е Н И Е В Е Щ Е Й .
ЛЕПОЛЯНОВ. За вами есть один грешок
вы под пол прячете вершок
его лелеете как цветок
в случае опаснсти дуете в свисток.
ДРУЗЬЯ. Нам вершок дороже глаза
наша мера он отсчета
он в пространстве наша база,
мы бойцы прямых фигур.
К мерам жидкости сыпучей
прилагаем эталон
сыпем слез на землю кучи,
измеряем лоб соседа,
(он же служит нам тетеркой)
рассматривая форму следа
мы трогаем всей пятеркой.
Любопытствуя больного
тела жар - температуру,
мы вершок ему приносим
из бульона варим куру.
ЛЕПОЛЯНОВ. Но физики считают вершок
устаревшей мерой.
Значительно удобней
измерять предметы саблей.
Хорошо также измерять шагами.
ПРОФЕССОР ГУРИНДУРИН.
Вы не правы Леполянов.
Я сам представитель науки
и знаю лучше тебя положение дел.
Шагами измеряют пашни,
а саблей тело человеческое,
но вещи измеряют вилкой.
ДРУЗЬЯ. Мы дети науки
но любим вершок.
ЛЯПОЛЯНОВ. Смерть отсталым измереньям!
Смерть науки старожилам!
Ветер круглым островам!
Дюжий метр пополам!
ПЛОТНИК. Ну нет,
(ВИНТЕР) простите.
Я знаю косую сажень.
И на ваши выдумки мне плевать!
Плевать, говорю, на вашу тетю науку.
Потому как сажень
есть косая инструмент,
и способна прилагаться
где угодно хорошо;
при постройке, скажем, дома
сажень веса кирпичей
штукатурка, да солома,
да тяжелый молоток.
ПРОФЕССОР ГУРИНДУРИН.
Вот мы
глядя в потолок
рассуждаем над масштабом
разных планов естества
переходящего из энергии
в основную материю,
под которой разумеем
даже газ.
ДРУЗЬЯ. Наша мера нами скрыта.
Нам вершок дороже глаз.
ЛЯПОЛЯНОВ. В самых маленьких частичках
в элементах,
в ангелочках,
в центре тел,
в летящих ядрах,
в натяженьи,
в оболочках,
в ямах душевной скуки,
в пузырях логической науки -
измеряются предметы
клином, клювом и клыком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21