Петр Нилыч, сегодня в три часа
обед у Хвалищевского,
вы будете?
Да, отвечаю, буду.
И книгу в сторону кидаю,
и одеваю лучшую пару,
и свою келью покидаю,
и стол, и кресло, и гитару.
И бреюсь, одеваю лучший галстук,
и выхожу к трамвайной остановке.
А вот вчера я покупал себе зубную щетку
и встретил в магазине Ольгу Павловну,
ужасную трещотку.
И 1.5 часа выслушивал рассказ
о комнатных перегородках,
о том, что муж ее без брюк
и ходит в парусиновых обмотках,
о Верочке в зеленых трусиках
и о Матвее с дьявольской улыбкой
в черных усиках.
А я всю жизнь, минуту каждую
премудрость жду, коплю и жаждую,
то в числа вглядываюсь острым взглядом,
то буквы расставляю друг за другом рядом,
то в соль подбалтываю соду,
то баламучу вилкой воду,
то электричество пытаюсь разглядеть
под микроскопом,
то повторяю все эксперименты скопом.
Я сам дошел до биквадратных уравнений
и, сидя в комнате, познал весенний бег олений,
я сам, своею собственной рукой,
поймал молекулу.
Вот я какой!
Д о с т а е т и з ш к а п а с л о ж н у ю м а ш и н у.
А эту сложную машину
я сделал сам из ячменя.
Кто разберет мою машину?
Кто мудростью опередит меня?
З а д у м ы в а е т с я.
Проект "Земля разнообразна"
я в Академию носил.
Но было пасмурно и грязно,
и дождик мелкий моросил.
И мой проект постигла неудача:
он на дожде насквозь промок,
его прочесть была великая задача,
и в Академии его никто прочесть не мог,
пойду сегодня к Хвалищевскому,
он приобрел себе орган.
Послушаем Себатиана Баха
и выпьем чай с вареною морошкой.
Где трость моя?
И где папаха?
Нашел.
Теперь пойдем, свернув табак собачьей ножкой.
У х о д и т. Н а с ц е н у в ы б е г а е т В е р о ч к а.
ВЕРОЧКА. Все хочу,
все хочу
и ежедневно забываю
купить баночку толмачу.
В магазинах не бываю.
Мое хозяйство -
это нож
прямо в сердце.
Жизнь - ложь.
Лучше лечь и умереть.
(З в о н о к.)
Надо двери отпереть.
ВЕРОЧКА. И все слышали?
СТУДЕНТ. Да.
В е р о ч к а з а к р ы в а е т л и ц о р у к а м и.
АНТОН АНТОНОВИЧ. Это форменное безобразие.
Укрыться негде, всюду соглядатаи.
Моя любовь, достигшая вершины,
не помещается в сердечные кувшины.
Я не имею больше власти
таить в себе любовные страсти.
Я в парк от мира удаляюсь.
Среди травы один валяюсь
и там любви, как ангел, внемлю,
и, как кабан, кусаю землю.
Потом во мне взрывается река,
и я походкой старика
спешу в назначенное место,
где ждет меня моя невеста.
Моя походка стала каменной,
и руки сделались моложе.
А сердце прыгает, а взор стал пламенный.
Я весь дрожу.
О Боже! Боже!
ВЕРОЧКА. Ах, оставьте, в ваши годы
стыдно к девочкам ходить,
ваши речи, точно воды,
их не могут возбудить.
Вы беззубы, это плохо.
Плешь на четверть головы.
Вы - старик, и даже вздоха
удержать не в силах вы.
СТУДЕНТ. Я в этот дом хожу четыре года
и каждый день смотрю на Верочку из шкапа.
Я физик, изучил механику,
свободное скольжение тел
и притяжение масс.
А тут бывал я исключительно для Вас.*
(1933 - 1934 ?)
Волну прижав к своей груди,
тонул матрос и говорил:"Приди, приди", -
не то волне, не то кому-то
и бил ногами воду круто.
Его сосет уже пучина,
холодная вода ласкает,
но все вперед плывет мужчина
и милую волну из рук не выпускает.
"Приди, приди", - кому-то кличет,
кому-то яростно лопочет,
кому-то ласково лепечет,
зовет кого-то и хохочет.
ХОЗЯИН. Вот эта дверь ведет во двор.
ИВАН АНТОНОВИЧ. О чем ведете разговор?
ХОЗЯИН. Так, ни о том и ни о сем.
ИВАН АНТОНОВИЧ. Давайте карты принесем.
МОТЫЛЬКОВ. Тогда остаться я не прочь.
ХОЗЯИН. Ну ты мне мысли не морочь.
Сказал - уходишь. И вали!
СОЛДАТ ФЕРЗЕВ (в б е г а я).
Стреляй! Держи! Руби! Коли!
ХОЗЯИН. Что тут за крик? Что за тревога?
Кто тут скандалист,
того нога не преступит моего порога.
СОЛДАТ ФЕРЗЕВ (у к а з ы в а я н а б а р о н е с с у П и -
р о г о в у). Она ко мне вот так прильнула,
потом она меня кольнула,
потом она меня лягнула,
она меня солдата обманула.
(1933)
ЕВА (с п р ы г и в а е т н а з е м л ю). Ну спасибо. Очень
хорошо.
МАСТЕР ЛЕОНАРДО. А теперь попробуй вот это яблоко.
ЕВА. Ой, что ты! С этого дерева нельзя есть плодов.
МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Послушай, Ева. Я давно уже узнал все тайны рая.
Кое-что я скажу тебе...
ЕВА. Ну говори, а я послушаю.
МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Будешь меня слушать?
ЕВА. Да, и ни в чем тебя не огорчу.
МАСТЕР ЛЕОНАРДО. И не выдашь меня?
ЕВА. Нет, поверь мне.
МАСТЕР ЛЕОНАРДО. А вдруг все откроется?
ЕВА. Не через меня.
МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Ну хорошо, я верю тебе. Ты была в хорошей шко-
ле. Я видел Адама, он очень глуп.
ЕВА. Он грубоват немного.
МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Он ничего не знает. Он мало путешествовал и
ничего не видел. Его одурачили. А он одурачивает тебя.
ЕВА. Каким образом?
МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Он запрещает тебе есть плоды с этого дерева. А
ведь это самые вкусные плоды. И когда ты съешь этот плод, ты
сразу поймешь, что хорошо, и что плохо. Ты сразу узнаешь
очень много и будешь умнее самого Бога.
ЕВА. Возможно ли это?
МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Да, уж я тебе говорю, что это возможно.
ЕВА. Ну право я не знаю что мне делать.
МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Ешь это яблоко! Ешь, ешь!
П о я в л я е т с я А д а м с к а р т у з о м в р у-
к а х.
АДАМ. Ах, вот где ты. Ева? А это кто?
М а с т е р Л е о н а р д о п р я ч е т с я з а к у с-
т ы.
АДАМ. Это кто был?
ЕВА. Это был мой друг - мастер Леонардо.
АДАМ. А что ему нужно?
ЕВА. Он посадил меня верхом себе на шею и бегал со мной по саду.
Я страшно смеялась.
АДАМ. А больше вы ничего не делали?
ЕВА. Нет.
АДАМ. А что у тебя в руках?
ЕВА. Это яблоко.
АДАМ. С какого дерева?
ЕВА. Вот с того.
АДАМ. Нет, врешь, с этого.
ЕВА. Нет с того.
АДАМ. Врешь, поди?
ЕВА. Честное слово, не вру.
АДАМ. Ну хорошо, я тебе верю.
ОН И МЕЛЬНИЦА
ОН. Простите, где дорога в Клонки?
МЕЛЬНИЦА. Не знаю.
Шум воды отбил мне память.
ОН. Я вижу путь железной конки.
Где остановка?
МЕЛЬНИЦА. Под липой.
Там даже мой отец сломал себе ногу.
ОН. Вот ловко!
МЕЛЬНИЦА. Ей Богу!
ОН. А ныне ваш отец здоров?
МЕЛЬНИЦА. О да, он учит азбуке коров.
ОН. Зачем же тварь
учить значкам?
Кто твари мудрости заря?
МЕЛЬНИЦА. Букварь.
ОН. Зря, зря.
МЕЛЬНИЦА. Поднесите к очкам
мотылька.
Вы близоруки?
ОН. Очень.
Вижу среди тысячи предметов...
МЕЛЬНИЦА. Извините, среди сколька?
ОН. Среди тысячи предметов
только очень крупные штуки.
МЕЛЬНИЦА. В мотыльке
и даже в мухе
есть различные коробочки,
расположенные в ухе.
На затылке - пробочки.
Поглядите.
ОН. Погодите.
Запотели зрачки.
МЕЛЬНИЦА. А что это торчит из ваших сапог?
ОН. Стручки.
МЕЛЬНИЦА. Трите глаза слева направо.
ОН. Фу ты! Треснула оправа!
МЕЛЬНИЦА. Я замечу вам: глаз не для
развлечений наших дан.
ОН. Разрешите вас в бедро поцеловать не медля.
МЕЛЬНИЦА. Ах, отстаньте, хулиган!
ОН. Вы жестоки. Что мне делать?
Я ослеп.
Дорогу в Клонки
не найду.
МЕЛЬНИЦА. И конки
здесь не ходят на беду.
ОН. Вы обманщица.
Вы недотрога.
И впредь моя нога
не преступит вашего порога.
В с ё.
26 - 28 декабря 1930 года.
ПРОФЕССОР ГУРИНДУРИН.
Вы не правы, Ляполянов.
Где же вы слыхали бредни,
чтобы стул измерить клином,
чтобы стол измерить клювом,
чтобы ключ измерить лирой,
чтобы дом запутать клятвой.
Мы несем в науке метр.
Вы несете только саблю.
ЛЯПОЛЯНОВ. Я теперь считаю так:
меры нет.
Вместо меры только мысли,
заключенные в предмет.
Все предметы оживают,
бытие собой украшают.
ДРУЗЬЯ. О,
мы поняли!
Но все же
оставляем Вершок.
ЛЯПОЛЯНОВ. Вы костецы.
ПРОФЕССОР ГУРИНДУРИН.
Неучи и глупцы.
ПЛОТНИК. Я порываю с вами дружбу.
(ВИНТЕР)
В с ё.
17 - 21 октября 1929 года.
МЕСТЬ
ПИСАТЕЛИ. Мы руки сложили,
закрыли глаза,
мы воздух глотаем,
над нами гроза,
и птица орел,
и животное лев,
и волны морёл...
Мы стоим, обомлев.
АПОСТОЛЫ. Воистину, бе -
начало богов,
но мне и тебе
не уйти от оков.
Скажите, писатели:
эф или ка?
ПИСАТЕЛИ. Небесная мудрость
от нас далека.
АПОСТОЛЫ. Ласки век,
маски рек,
баски бег,
человек.
Это ров,
это мров,
это нров
наших пастбищ и коров.
Это лынь,
это млынь,
это клынь,
это полынь.
ПИСАТЕЛИ. Посмотрите, посмотрите, -
поле светлое лежит.
Посмотрите, посмотрите, -
дева по полю бежит.
Посмотрите, посмотрите, -
дева, ангел и змея!
АПОСТОЛЫ. Огонь,
воздух,
вода,
земля.
ФАУСТ. А вот и я.
ПИСАТЕЛИ. Мы, не медля, отступаем,
отступаем. Наши дамы
отступают. И мы сами отступаем,
но не ведаем, куда мы...
ФАУСТ. Какая пошлость!
Вот в поле дева.
Пойду к ней.
Она влево.
Дева, стой!
Она вправо.
Ну какая она глупая, право!
ПИСАТЕЛИ. А вы деву поманите, -
погоди-ка, погоди-ка.
Кого надо - прогоните, -
уходи-ка, уходи-ка!
ФАУСТ. Мне свыше власть дана:
я сил небесных витязь.
А вы, писатели,
растворитесь!
ПИСАТЕЛИ. Мы боимся, мы трясемся,
мы трясемся, мы несемся,
мы несемся и трясемся,
но вдруг ошибемся?
ФАУСТ. Я, поглядев на вас, нахмурил брови,
и вы почуяли мое кипенье крови.
Смотрите, сукины писатели,
не пришлось бы вам плясать ли
к раскаленной плите!
МАРГАРИТА. Над высокими домами,
между звезд и между трав,
ходят ангелы над нами,
морды сонные задрав.
Выше, стройны и велики,
воскресая из воды,
лишь архангелы - владыки
садят Божии сады.
Там, у Божьего причала
(их понять не в силах мы)
бродят светлые Начала,
бестелесны и немы.
АПОСТОЛЫ. Выше спут Господни Власти,
выше спут Господни Силы,
выше спут одни Господства...
Радуйтеся, православные
языка люди
и звонари гор!
Хепи дадим дуб Власти,
хепи камень подарим Сим,
хепи Господству поднесем время
и ласковое дерево - родным тю.
БОГ. Куф. Куф. Куф.
Престол гелинеф.
Херуф небо и земля.
Сараф славы твоея.
ФАУСТ. Я стою
вдали, вблизи,
лоб в огне,
живот в грязи.
Летом жир,
зимою хлод.
Льется время,
лепит Арон,
стонут братья
с трех сторон.
Летом жир,
зимою хлод,
в полдень чирки.
Кур. Кир. Кар.
Вон любовь
бежит, груба,
ходит бровь,
дрожит губа.
Летом жир,
зимою хлод,
в полдень чирки.
Кур. Кир. Кар.
Я пропал
среди наук.
Я - комар,
а ты - паук.
Летом жир,
зимою хлод,
в полдень чирки.
Кур. Кир. Кар.
Дайте ж нам
голов кору,
ноги суньте
нам в нору.
Летом жир,
зимою хлод,
в полдень чирки.
Кур. Кир. Кар.
Маргаритов
слышен бег,
стройных гор
и гибких рек.
Летом жир,
зимою хлод,
в полдень чирки.
Кур. Кир. Кар.
АПОСТОЛЫ. Мы подъемлем брань веков,
ландыш битвы, рать быков.
ФАУСТ. Рюмку, старую подругу
нашей молодости, вдруг
я пущу гулять по кругу,
обойти тринадцать рук.
Пусть ко мне вернется, дура,
в белых перьях и верхом
АДАМ И ЕВА
Водевиль в четырех частях
Цена 30 рублей
Часть первая
АНТОН ИСААКОВИЧ. Не хочу больше быть Антоном,а хочу быть Адамом.
А ты, Наташа, будь Евой.
НАТАЛИЯ БОРИСОВНА (сидя на кордонке с халвой). Да ты что: с ума
сошел?
АНТОН ИСААКОВИЧ. Ничего я с ума не сошел! Я буду Адам, а ты бу-
дешь Ева!
НАТАЛИЯ БОРИСОВНА (смотря налево и направо). Ничего не понимаю!
АНТОН ИСААКОВИЧ. Это очень просто! Мы встанем на письменный
стол, и, когда кто-нибудь будет входить к нам, мы будем кла-
няться и говорить: "Разрешите представиться - Адам и Ева".
НАТАЛИЯ БОРИСОВНА. Ты сошел с ума! Ты сошел с ума!
АНТОН ИСААКОВИЧ (залезая на письменный стол и таща за руку Ната-
лию Борисовну). Ну вот, будем тут стоять и кланяться пришед-
шим.
НАТАЛИЯ БОРИСОВНА (залезая на письменный стол). Почему? Почему?
АНТОН ИСААКОВИЧ. Ну вот, слышишь два звонка! Это к нам. Приго-
товься.
В д в е р ь с т у ч а т.
Войдите!
В х о д и т В е й с б р е м.
АНТОН ИСААКОВИЧ и НАТАЛИЯ БОРИСОВНА (кланяясь). Разрешите пред-
ставиться: Адам и Ева!
В е й с б р е м п а д а е т к а к п о р а ж е н н ы й
г р о м о м.
З а н а в е с
Часть вторая
По улице скачут люди на трех ногах. Из Москвы дует фиолето-
вый ветер.
З а н а в е с
Часть третья
Адам Исаакович и Ева Борисовна летают над городом Ленинградом.
Народ стоит на коленях и просит о пощаде. Адам Исаакович и Ева
Борисовна добродушно смеются.
З а н а в е с
Часть четвертая и последняя
Адам и Ева сидят на березе и поют.
З а н а в е с
23 февраля 1935 года.

V
ПРОИЗВЕДЕНИЯ РАЗНЫХ ЛЕТ
СКУПОСТЬ
Люди спят:
урлы - мурлы.
Над людьми
парят орлы.
Люди спят,
и ночь пуста.
Сторож ходит вкруг куста
Сторож он
не то, что ты,
сон блудливый,
как мечты.
Сон ленивый, как перелет,
руки длинные, как переплет.
Друг за другом люди спят:
все укрылися до пят.
Мы давно покоя рыщем.
Дым стоит над их жилищем.
Голубь-турман вьет гнездо.
Подъезжал к крыльцу ездок.
Пыхот слышался машин.
Дева падала в кувшин.
Ноги падали в овраг.
Леший бегал -
Людий враг.
Плыл орел.
Ночь мерцала -
путник брел.
Люди спали -
я не спал:
деньги я пересыпал.
Я считал свое богатство.
Это было святотатство.
Я все ночьку сторожил!
Я так деньгами дорожил.
Все.
1926 год.

* * *
Жил-был в доме тридцать три единицы,
человек, страдающий болью в пояснице.
Только стоит ему съесть лук или укроп
валится он моментально, как сноп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21