После убийства мне придется отступать сквозь новые ряды щупачей и нетелепатов. Вы будете в арьергарде. Останетесь на поле боя уже после убийства и установите, кого и почему подозревает полиция. Если я узнаю, что подозрение направлено на меня, я сумею отвести его. Если же я узнаю, что заподозрен другой человек, я смогу очернить его еще больше. Станьте моей разведкой, и я смело вступлю в войну и выиграло ее. Разве это неправда? Прощупайте меня.После долгой паузы Тэйт сказал:— Правда. Мы сумеем это сделать.— Так вы беретесь мне помочь?Тэйт помолчал, колеблясь, и наконец решительно ответил:— Да. Берусь.Рич с облегчением вздохнул:— Прекрасно. А теперь я познакомлю вас со своим планом действий. Добраться до де Куртнэ мне поможет некая старинная игра под названием «Сардинки». Я воспользуюсь возможностью, которую предоставит мне эта игра, и убью де Куртнэ. Я уже придумал, как именно убить его, чтоб замести следы. Я пущу в ход старинный револьвер, но стрелять буду не пулей.— Стойте, — вдруг воскликнул Тэйт. — Как вы не понимаете, что все эти ваши замыслы с легкостью прочтет первый попавшийся щупач. Я могу вас прикрывать, только когда я рядом. Но я не буду постоянно возле вас.— Можно подставить временный мыслеблок. Я зайцу в Музыкальный тупик к одной девице, сочиняющей песенки, что-нибудь ей навру, и она поможет вше.— Что ж, пожалуй, — согласился Тэйт, быстро прощупав его. — Но вот что меня беспокоит. Де Куртнэ, возможно, будут охранять. Вы станете стрелять и по охране?— Нет. Надеялось, до этого не дойдет. Некто Джордан, физиолог, работающий для моей компании, недавно изобрел слепящие капсулы. Мы собирались их использовать во время столкновений с забастовщиками. Я испробую их на охране де Куртнэ.— Ясно.— Вы будете работать на меня все время, постоянно все разведывать и разузнавать, но одну вещь необходимо выяснить прежде всего остального. Приезжая в наш город, де Куртнэ обычно останавливается у Марии Бомон.— У Золоченой Мумии?— Да. Узнайте, собирается ли он и в этот раз быть ее гостем. Тогда все решится.— Это нетрудно. Я сумею раскопать и где он остановится, и что намерен делать. Линкольн Пауэл устраивает у себя сегодня вечеринку. Врач Крэя де Куртнэ, наверно, тоже будет там. Он уже неделю гостит на Земле. С него я и начну разведку.— А вы не боитесь Пауэла?Тэйт надменно улыбнулся.— Если бы я его боялся, я бы не рискнул принять ваше предложение. Не заблуждайтесь на мой счет, мистер Рич. Я ведь не Джерри Черч.— Кто?— Не нужно делать таких удивленных глаз. Джерри Черч, эспер второго класса. Его выставили из Лиги десять лет тому назад, после того как вы однажды пригласили его на пикник.— Черт бы вас взял! Нащупали?— Что-то нащупал, а кое-что знал раньше.— Ничего, это не повторится на сей раз. Черч во сравнению с вами слабак. Вам не потребуется к нынешнему вечеру что-нибудь для антуража? Женщины? Костюм? Драгоценности? Деньги? Вам стоит только позвонить в «Монарх».— Ничего не нужно, но очень благодарен вам.— Таков уж я — преступник, но… широкая дупла. — Рич встал, улыбнулся и двинулся к выходу, не попрощавшись с Тэйтом за руку.— Мистер Рич! — окликнул тот, когда гость был уже возле двери.Рич обернулся.— Крики по ночам не прекратятся. Человек Без Лица — это не символ убийства.«Что? О господи! Значит, опять кошмары? Чтоб ты сдох, чертов щупач! Как ты узнал? Как ты…»— Не будьте дураком. Вы что, шутки хотели шутить с эспером первой ступени?«Кто с тобой шутит, сволочь? Что ты знаешь о кошмарах?»— А вот этого-то я вам не скажу. Я очень сомневаюсь, мистер Рич, что кто-то, кроме «первоступенного», сумеет просветить вас… К тому же… после беседы со мной вы вряд ли осмелитесь с кем-то еще консультироваться.— Как вас понять? Вы не поможете мне?— Нет, мистер Рич. — Тэйт злорадно улыбнулся. — Нужно же и мне чем-то пополнить свой арсенал. Равновесие сил — залог того, что стороны будут действовать на паритетных началах. Взаимная зависимость обеспечит верность общим интересам. Таков уж я — преступник, но… щупач.
Как все эсперы высшей ступени, Линкольн Пауэл жил в собственном особняке. Это была не роскошь, а скорей необходимость. Ток мыслей, слишком слабый для того, чтобы проникать через казненную и кирпичную кладку, все же пробивался сквозь пластиковые стены квартир. Жизнь в многоквартирном доме, где на тебя обрушиваются мысли и чувства множества людей, сущий ад для эспера.Префект полиции Пауэл мог позволить себе небольшой особнячок на Гудзон Рэмп с видом на Норт Ривер. В доме было всего четыре комнаты: кабинет и спальня наверху, а внизу — гостиная и кухня. Слуг у Пауэла не было. Как почти все эсперы высшей ступени, он должен был подолгу находиться в одиночестве и предпочитал вести хозяйство сам. Сейчас он готовил на кухне угощение для предстоящей вечеринки и, следя за приборами на кухонном пульте, насвистывал какой-то жалобный и замысловатый мотив.Пауэлу было уже под сорок; высокий, тонкий, он двигался медленно и небрежно. Большой рот, всегда, казалось бы, готовый растянуться в улыбке, сейчас был скорбно сжат. Пауэл распекал себя за глупый и ребяческий поступок, один из многих, на которые нет-нет да и толкал его самый тяжкий его порок.Главное свойство эсперов — непосредственность реакции. Любая перемена обстоятельств вызывает у них немедленный отклик. Слабостью Пауэла было чрезмерно развитое чувство юмора, принимавшее порой весьма причудливые формы под влиянием какого-нибудь толчка со стороны. Пауэл говорил, что в таких случаях в пего вселяется Нечестивый Эйб. Что на него находило, он и сам не знал. Кто-нибудь задавал Линкольну Пауэлу самый невинный вопрос, и Нечестивый Эйб внезапно вступал в дело. С чистосердечным и серьезным видом Пауэл плел неслыханные небылицы, созданные в один миг его разбушевавшейся фантазией. Побороть себя он был не в силах.Не далее как сегодня полицейский комиссар Крэб, справляясь о каком-то заурядном деле шантажиста, произнес одну фамилию неправильно, и это вдохновило Пауэла на сочинение необычайно драматической истории. Там шла речь о вымышленном преступлении, о дерзком рейде, совершенном полицией в полночь, во время которого проявил чудеса героизма несуществующий лейтенант Копеник. Сейчас Пауэл узнал, что комиссар намерен наградить Копеника медалью.— Нечестивый Эйб, ты замучил меня, — сокрушенно жаловался Пауэл.Прозвенел дверной звонок. Пауэл удивленно взглянул на часы (для гостей было еще не время) и поставил в положение «Открыто» чувствительный элемент замка. Замок откликался на телепатический сигнал, как камертон на соответствующую частоту. Парадная дверь отворилась.Сразу же возник знакомый сенсорный импульс: снег/мята/тюльпаны/тафта.«Мери Нойес! Пришла помочь холостяку подготовиться к приему гостей? Как мило!»«Я надеялась, что нужна тебе, Линк».«Каждому хозяину нужна хозяйка. Мэри, с чем мне приготовить канапэ?»«Я как раз недавно изобрела одну штуку. Взять острую приправу и пережарить».Она зашла на кухню, в зрительном восприятии маленькая, а в мысленном— высокая, осанистая. Темноволосая смугляночка внешне, а в душе холодная, морозно-гордая, как монахиня в белоснежной одежде. Но ведь не то реально, что мы видим. Внешность обманчива.«Жаль, что я не в состоянии измениться внутренне».«Ты хочешь измениться, моя радость? (Спешу поцеловать тебя такою, как ты есть.)»«(И всегда лишь мысленно.) Очень бы хотела, но увы. Мне до смерти надоел вкус мяты, который ты ощущаешь при каждой нашей встрече».«В следующий раз добавлю льда и бренди. Хорошо смешать и voila — отличный ерш. Мэри-коктейль».«Я люблю тебя».— Я тоже люблю тебя, Мэри.«Спасибо, Линк». — Но эти слова он сказал. Он всегда их говорит. Говорит, а не думает. Мэри быстро отвернулась. Прощупав ее слезы, он опечалился.«Мари, ты снова?»«Не снова, а всегда. Всегда». — Из глубины ее сознания рвалось, как крик: «Линкольн, я люблю тебя. Люблю тебя. Образ моего отца. Символ надежности, теплоты, нежной защиты. Не отвергай меня всегда… всегда… и навсегда…»— Мэри, послушай…«Линк, зачем же говорить? К чему слова? Невыносимо, когда между нами стоят слова».«Ты мой друг, Мэри. Навсегда. Я разделю с тобой все свои горести. Все радости».«Но не любовь».«Нет, не любовь, моя голубка. Не надо так терзать себя. Все, кроме любви».«Но у меня — пусть бог меня помилует — хватит любви и для двоих».«Пусть бог помилует обоих нас, но для двоих нужно, чтобы любили двое».«Все эсперы должны жениться до сорока лет. Этого требует устав. Ты знаешь, Линк».«Знаю».«Мы дружны. Женись на мне, Линкольн. Дай мне год, я больше не прошу. Один короткий год, чтобы любить тебя. Я не стану тебя удерживать. Я отпущу тебя. Тебе не придется меня ненавидеть. Милый, как мало я прошу… как мало у тебя прошу».Зазвенел звонок. Пауэл растерянно взглянул на Мэри.— Гости, — пробормотал он и поставил чувствительный элемент звонка в положение «Открыто». В ту же секунду Мэри направила более мощный импульс: «Закрыто». Сигналы сложились, дверь осталась закрытой.«Сперва ответь мне, Линкольн».«Я не могу ответить так, как тебе хочется».Опять звонок.Он крепко взял ее за плечи и, не отпуская, очень пристально посмотрел ей в глаза.«Ты вторая. Загляни в меня как можно глубже. Что у меня в мыслях? Что на сердце? Каков мой ответ?»Он снял все блоки. Образы, чувства, мысли с грохотом ринулись и закружили ее в жарком и грозном водовороте… Она и боялась, и замирала в радостном ожидании, но…— Снег. Мята. Тюльпаны. Тафта, — произнесла она устало. — Идите встречать гостей, мистер Пауэл. Я приготовлю вам канапэ. «Это единственное, на что я пригодна».Пауэл поцеловал ее, потом прошел через гостиную и отпер парадную дверь. Тотчас же в дом ворвался сверкающий, искрометный невидимый поток, а вслед за тем вошли и гости. Началась вечеринка эсперов.Право Совершенно Эллери верно Вам Тэйт вряд ли Канапэ? я врач Мы долго Охотно де Куртнэ взяли предстоит Он с собой работать приедет Галена для в ближайшее у него «Монарха» время сегодня В любой торжественный день Сдал экзамены Лига в Лигу может и получил выдвинуть объявить 2-ю ступень вас их на пост методы президента, шпионажа если вы неэтичными не возражаете, Пауэл«Экинс! Червил! Тэйт! Помилосердствуйте! Да вы взгляните только, что мы тут наплели».Телепатическая болтовня умолкла. Прошло мгновение, затем, собравшись с мыслями, гости весело расхохотались.«Точно так мы лопотали когда-то в детском саду. Пожалейте беднягу хозяина. От этой мешанины можно помешаться. Должна же быть какая-то система, я уж не говорю о красоте».«Предложите схему, Линк».«Что бы вы хотели?»«Математическая кривая? Музыка? Плетенка? Архитектурный проект?»«Все, что угодно. Все, что вам угодно. Только чтобы свербило мозги».Простите, Линкольн Мы исправим все Сейчас Тэйт ожидали повсюду но Алана развелось Я Сивера так много Не выбирают у нас в президенты неженатых вправе числе эсперов сообщать прочих что Вам яс но что наша затея провалится что он весь делает вряд ли евгенический де Куртнэ тогда при думает новый план прийтиНовый взрыв хохота приветствовал слово «прийти», которое по недосмотру Мэри Нойес проскочило за край плетенки. Еще раз прозвенел звонок, и в комнату вошел адвокат-2 интерпланетного суда совести. Он привел девушку, застенчивую, тихую, на редкость привлекательную внешне. Телепатически она была наивна и поверхностна. Типичная третьяшка.«Приветствую, друзья. Приветствую. Слезная просьба извинить за опоздание. Причина — флердоранж, обручальные кольца… весь этот ассоциативный ряд… Только что сделал предложение».— И боюсь, что оно принято, — сказала девушка с улыбкой.«Не вслух!» — оборвал адвокат. — «Тут не галдят, лак на сборище третьеступенников. Я же предупреждал тебя».— Я забыла, — опять невольно вырвалось у девушки, и по гостиной заметались горячие волны испуга и смущения. Но тут к бедняжке подошел Линкольн Пауэл и ласково взял ее за руку. Рука дрожала.«Не обращайте на него внимания, дорогая. Это всего лишь второступенный сноб. Я хозяин этого дома. Линкольн Пауэл. Шерлок Холмс на жалованье. Если жених вас колотит, я помогу ему раскаяться. Сейчас я познакомлю вас с вашими соущербниками». — Он повел ее по гостиной. — «Это вот Гас Тэйт, он знахарь-шарлатан. Рядом с ним Сэм и Салли Экинс. Сэм тоже шаманит, а Салли микропедиатр-два. Они только что прилетели с Венеры. Гостят у нас…»— Здрав… «ой, то есть здравствуйте».«Толстяк, сидящий на полу, Уолли Червил, архитектор-два. Блондиночка, которую он держит на коленях, его супруга, Джун. Она редактор-два. Их сын, Гален, разговаривает с Эллери Уэстом. Галли — студент политехник-три».Молодой Гален Червил с негодованием стал объяснять, что получил — как раз сегодня получил — вторую ступень, что он может хоть год обходиться без слов. Пауэл прервал его и на уровне, недоступном восприятию девушки, растолковал, по какой причине допустил он эту вполне сознательную ошибку.— О! — воскликнул Гален. — Братья и сестры третьячки, нашего полку прибыло. Это отрадно. Я совсем было струхнул тут в одиночестве, среди глуби иных щупачей.— Да что вы! Мне сперва тоже стало страшновато, а теперь как будто ничего.«А вот наша хозяйка Мэри Нойес».«Добрый вечер. Канапэ?»«Спасибо. Какие они у вас красивые, миссис Пауэл!»«Что, если нам поиграть?» — быстро вмешался Пауэл. — «Кто хочет играть в шарады?»В темной нише, прильнув к двери, ведущей из сада в дом, прятался Джерри Черт и жадно слушал. Джерри Черч, продрогший и окоченевший, молчаливый и жаждущий Джерри Черч. Обида, ненависть, уязвленная гордость и жажда терзали его. Бывший эспер-2 умирал от жажды, утолить которую ему мешала мертвая хватка остракизма. Сквозь тонкую кленовую филенку просачивались одна за другой телепатемы: переливчатый и переменчивый пестрый узор. И Джерри Черч, который уже десять лет томился на голодной словесной диете, жаждал всей душой общения со своими, с навсегда потерянным для него миром эсперов.«Я вспомнил о де Куртнэ, так как недавно наткнулся на подобный случай».Это Огастес Тэйт подъезжает к Экинсу.«В самом деле? Очень любопытно. Нужно бы сравнить истории болезней. Кстати, я ведь прибыл на Землю только из-за де Куртнэ, досадно, что он… м-м… недоступен».Экинс явно не договаривает, а Тэйт, похоже, хочет до чего-то докопаться. Может быть, это и не так, подумал Черч, но только слишком уж напоминает дуэль их изящная манера скрещивать блоки и контрблоки.«Послушайте, щупач. По-моему, вы довольно по-хамски ведете себя с этой бедной девочкой».— Поглядите-на вы на него, — пробурчал Черч. — Достопочтенный Пауэл, Его Прохиндейство, тот, что выставил меня из Лиги, читает проповеди адвокату.«С бедной девочкой? С кретинкой, было бы верней сказать, Господи! Бывают же такие нескладехи!»«Вы несправедливы к ней. Ведь у нее всего лишь третья ступень».«Мне от нее тошно».«И вы считаете… порядочным жениться на девушке, которая внушает вам такие чувства?»«Вы сентиментальный осел, Пауэл. Сами знаете: нам можно жениться только на щупачках. А эта хоть хорошенькая».Посреди гостиной играли в шарады. Мэри Нойес тщательно маскировала образ старинным стихотворением.Что бы это могло быть? Какая-то планета и сосна. Марс и сосна? Э, нет. Марс и ель. Ну конечно, Марсель, не так уж трудно.«Как вам кажется, Эллери, Пауэл подходящая кандидатура?»Это уж Червил с всегдашней елейной улыбкой и с поповским брюхом.«На пост президента?»«Да».«Пауэл дьявольски толковый малый. Романтик и в то же время очень толковый. Лучшего президента не найти, если бы он был женат».«Вы же сами сказали, что он романтик. Хочет жениться по любви».«Вы, глубинные, кажется, все женитесь по любви? Слава богу, у меня только вторая ступень».Тут в кухне с грохотом разлетелся стакан, и святоша Пауэл, не теряя времени, уже принялся обрабатывать мозгляка Гаса Тэйта.«Не беспокойтесь, Гас, я уберу. Я его нарочно сбросил, чтобы прикрыть вас. Вы излучаете тревогу, как новая звезда».«Вы что, с ума сошли?»«Нет, это вы сегодня не в своем уме. Что там у вас такое с Беном Ричем?»Мозглячок, как видно, был настороже. Его духовная броня буквально на глазах затвердела.«Бен Рич? Я о нем и не думаю».«Думаете, да еще как. Он весь вечер не выходит у вас из головы. Трудно было не заметить».«Вы перепутали, Пауэл. Наверно, вы наткнулись не на мои телепатемы».Образ хохочущей лошади.«Пауэл, клянусь вам…»«Гас, вы столковались с Ричем?»«Нет».Но блоки так и грохнули.«Послушайтесь доброго совета, Гас. Рич втянет вас в неприятности. Будьте благоразумны. Помните Джерри Черча? Рич погубил его. Остерегайтесь и вы».С непринужденным видом Тэйт направился в гостиную. Пауэл остался в кухне: спокойно, не спеша убрал осколки. На ступеньке за дверью, съежившись, лежал замерзший Черч, и ненависть бурлила в его сердце. Юный Червил выкаблучивал перед девушкой адвоката: пел любовную балладу и визуально ее пародировал. Студенческие штучки. Дамы оживленно сплетничали синусоидами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Как все эсперы высшей ступени, Линкольн Пауэл жил в собственном особняке. Это была не роскошь, а скорей необходимость. Ток мыслей, слишком слабый для того, чтобы проникать через казненную и кирпичную кладку, все же пробивался сквозь пластиковые стены квартир. Жизнь в многоквартирном доме, где на тебя обрушиваются мысли и чувства множества людей, сущий ад для эспера.Префект полиции Пауэл мог позволить себе небольшой особнячок на Гудзон Рэмп с видом на Норт Ривер. В доме было всего четыре комнаты: кабинет и спальня наверху, а внизу — гостиная и кухня. Слуг у Пауэла не было. Как почти все эсперы высшей ступени, он должен был подолгу находиться в одиночестве и предпочитал вести хозяйство сам. Сейчас он готовил на кухне угощение для предстоящей вечеринки и, следя за приборами на кухонном пульте, насвистывал какой-то жалобный и замысловатый мотив.Пауэлу было уже под сорок; высокий, тонкий, он двигался медленно и небрежно. Большой рот, всегда, казалось бы, готовый растянуться в улыбке, сейчас был скорбно сжат. Пауэл распекал себя за глупый и ребяческий поступок, один из многих, на которые нет-нет да и толкал его самый тяжкий его порок.Главное свойство эсперов — непосредственность реакции. Любая перемена обстоятельств вызывает у них немедленный отклик. Слабостью Пауэла было чрезмерно развитое чувство юмора, принимавшее порой весьма причудливые формы под влиянием какого-нибудь толчка со стороны. Пауэл говорил, что в таких случаях в пего вселяется Нечестивый Эйб. Что на него находило, он и сам не знал. Кто-нибудь задавал Линкольну Пауэлу самый невинный вопрос, и Нечестивый Эйб внезапно вступал в дело. С чистосердечным и серьезным видом Пауэл плел неслыханные небылицы, созданные в один миг его разбушевавшейся фантазией. Побороть себя он был не в силах.Не далее как сегодня полицейский комиссар Крэб, справляясь о каком-то заурядном деле шантажиста, произнес одну фамилию неправильно, и это вдохновило Пауэла на сочинение необычайно драматической истории. Там шла речь о вымышленном преступлении, о дерзком рейде, совершенном полицией в полночь, во время которого проявил чудеса героизма несуществующий лейтенант Копеник. Сейчас Пауэл узнал, что комиссар намерен наградить Копеника медалью.— Нечестивый Эйб, ты замучил меня, — сокрушенно жаловался Пауэл.Прозвенел дверной звонок. Пауэл удивленно взглянул на часы (для гостей было еще не время) и поставил в положение «Открыто» чувствительный элемент замка. Замок откликался на телепатический сигнал, как камертон на соответствующую частоту. Парадная дверь отворилась.Сразу же возник знакомый сенсорный импульс: снег/мята/тюльпаны/тафта.«Мери Нойес! Пришла помочь холостяку подготовиться к приему гостей? Как мило!»«Я надеялась, что нужна тебе, Линк».«Каждому хозяину нужна хозяйка. Мэри, с чем мне приготовить канапэ?»«Я как раз недавно изобрела одну штуку. Взять острую приправу и пережарить».Она зашла на кухню, в зрительном восприятии маленькая, а в мысленном— высокая, осанистая. Темноволосая смугляночка внешне, а в душе холодная, морозно-гордая, как монахиня в белоснежной одежде. Но ведь не то реально, что мы видим. Внешность обманчива.«Жаль, что я не в состоянии измениться внутренне».«Ты хочешь измениться, моя радость? (Спешу поцеловать тебя такою, как ты есть.)»«(И всегда лишь мысленно.) Очень бы хотела, но увы. Мне до смерти надоел вкус мяты, который ты ощущаешь при каждой нашей встрече».«В следующий раз добавлю льда и бренди. Хорошо смешать и voila — отличный ерш. Мэри-коктейль».«Я люблю тебя».— Я тоже люблю тебя, Мэри.«Спасибо, Линк». — Но эти слова он сказал. Он всегда их говорит. Говорит, а не думает. Мэри быстро отвернулась. Прощупав ее слезы, он опечалился.«Мари, ты снова?»«Не снова, а всегда. Всегда». — Из глубины ее сознания рвалось, как крик: «Линкольн, я люблю тебя. Люблю тебя. Образ моего отца. Символ надежности, теплоты, нежной защиты. Не отвергай меня всегда… всегда… и навсегда…»— Мэри, послушай…«Линк, зачем же говорить? К чему слова? Невыносимо, когда между нами стоят слова».«Ты мой друг, Мэри. Навсегда. Я разделю с тобой все свои горести. Все радости».«Но не любовь».«Нет, не любовь, моя голубка. Не надо так терзать себя. Все, кроме любви».«Но у меня — пусть бог меня помилует — хватит любви и для двоих».«Пусть бог помилует обоих нас, но для двоих нужно, чтобы любили двое».«Все эсперы должны жениться до сорока лет. Этого требует устав. Ты знаешь, Линк».«Знаю».«Мы дружны. Женись на мне, Линкольн. Дай мне год, я больше не прошу. Один короткий год, чтобы любить тебя. Я не стану тебя удерживать. Я отпущу тебя. Тебе не придется меня ненавидеть. Милый, как мало я прошу… как мало у тебя прошу».Зазвенел звонок. Пауэл растерянно взглянул на Мэри.— Гости, — пробормотал он и поставил чувствительный элемент звонка в положение «Открыто». В ту же секунду Мэри направила более мощный импульс: «Закрыто». Сигналы сложились, дверь осталась закрытой.«Сперва ответь мне, Линкольн».«Я не могу ответить так, как тебе хочется».Опять звонок.Он крепко взял ее за плечи и, не отпуская, очень пристально посмотрел ей в глаза.«Ты вторая. Загляни в меня как можно глубже. Что у меня в мыслях? Что на сердце? Каков мой ответ?»Он снял все блоки. Образы, чувства, мысли с грохотом ринулись и закружили ее в жарком и грозном водовороте… Она и боялась, и замирала в радостном ожидании, но…— Снег. Мята. Тюльпаны. Тафта, — произнесла она устало. — Идите встречать гостей, мистер Пауэл. Я приготовлю вам канапэ. «Это единственное, на что я пригодна».Пауэл поцеловал ее, потом прошел через гостиную и отпер парадную дверь. Тотчас же в дом ворвался сверкающий, искрометный невидимый поток, а вслед за тем вошли и гости. Началась вечеринка эсперов.Право Совершенно Эллери верно Вам Тэйт вряд ли Канапэ? я врач Мы долго Охотно де Куртнэ взяли предстоит Он с собой работать приедет Галена для в ближайшее у него «Монарха» время сегодня В любой торжественный день Сдал экзамены Лига в Лигу может и получил выдвинуть объявить 2-ю ступень вас их на пост методы президента, шпионажа если вы неэтичными не возражаете, Пауэл«Экинс! Червил! Тэйт! Помилосердствуйте! Да вы взгляните только, что мы тут наплели».Телепатическая болтовня умолкла. Прошло мгновение, затем, собравшись с мыслями, гости весело расхохотались.«Точно так мы лопотали когда-то в детском саду. Пожалейте беднягу хозяина. От этой мешанины можно помешаться. Должна же быть какая-то система, я уж не говорю о красоте».«Предложите схему, Линк».«Что бы вы хотели?»«Математическая кривая? Музыка? Плетенка? Архитектурный проект?»«Все, что угодно. Все, что вам угодно. Только чтобы свербило мозги».Простите, Линкольн Мы исправим все Сейчас Тэйт ожидали повсюду но Алана развелось Я Сивера так много Не выбирают у нас в президенты неженатых вправе числе эсперов сообщать прочих что Вам яс но что наша затея провалится что он весь делает вряд ли евгенический де Куртнэ тогда при думает новый план прийтиНовый взрыв хохота приветствовал слово «прийти», которое по недосмотру Мэри Нойес проскочило за край плетенки. Еще раз прозвенел звонок, и в комнату вошел адвокат-2 интерпланетного суда совести. Он привел девушку, застенчивую, тихую, на редкость привлекательную внешне. Телепатически она была наивна и поверхностна. Типичная третьяшка.«Приветствую, друзья. Приветствую. Слезная просьба извинить за опоздание. Причина — флердоранж, обручальные кольца… весь этот ассоциативный ряд… Только что сделал предложение».— И боюсь, что оно принято, — сказала девушка с улыбкой.«Не вслух!» — оборвал адвокат. — «Тут не галдят, лак на сборище третьеступенников. Я же предупреждал тебя».— Я забыла, — опять невольно вырвалось у девушки, и по гостиной заметались горячие волны испуга и смущения. Но тут к бедняжке подошел Линкольн Пауэл и ласково взял ее за руку. Рука дрожала.«Не обращайте на него внимания, дорогая. Это всего лишь второступенный сноб. Я хозяин этого дома. Линкольн Пауэл. Шерлок Холмс на жалованье. Если жених вас колотит, я помогу ему раскаяться. Сейчас я познакомлю вас с вашими соущербниками». — Он повел ее по гостиной. — «Это вот Гас Тэйт, он знахарь-шарлатан. Рядом с ним Сэм и Салли Экинс. Сэм тоже шаманит, а Салли микропедиатр-два. Они только что прилетели с Венеры. Гостят у нас…»— Здрав… «ой, то есть здравствуйте».«Толстяк, сидящий на полу, Уолли Червил, архитектор-два. Блондиночка, которую он держит на коленях, его супруга, Джун. Она редактор-два. Их сын, Гален, разговаривает с Эллери Уэстом. Галли — студент политехник-три».Молодой Гален Червил с негодованием стал объяснять, что получил — как раз сегодня получил — вторую ступень, что он может хоть год обходиться без слов. Пауэл прервал его и на уровне, недоступном восприятию девушки, растолковал, по какой причине допустил он эту вполне сознательную ошибку.— О! — воскликнул Гален. — Братья и сестры третьячки, нашего полку прибыло. Это отрадно. Я совсем было струхнул тут в одиночестве, среди глуби иных щупачей.— Да что вы! Мне сперва тоже стало страшновато, а теперь как будто ничего.«А вот наша хозяйка Мэри Нойес».«Добрый вечер. Канапэ?»«Спасибо. Какие они у вас красивые, миссис Пауэл!»«Что, если нам поиграть?» — быстро вмешался Пауэл. — «Кто хочет играть в шарады?»В темной нише, прильнув к двери, ведущей из сада в дом, прятался Джерри Черт и жадно слушал. Джерри Черч, продрогший и окоченевший, молчаливый и жаждущий Джерри Черч. Обида, ненависть, уязвленная гордость и жажда терзали его. Бывший эспер-2 умирал от жажды, утолить которую ему мешала мертвая хватка остракизма. Сквозь тонкую кленовую филенку просачивались одна за другой телепатемы: переливчатый и переменчивый пестрый узор. И Джерри Черч, который уже десять лет томился на голодной словесной диете, жаждал всей душой общения со своими, с навсегда потерянным для него миром эсперов.«Я вспомнил о де Куртнэ, так как недавно наткнулся на подобный случай».Это Огастес Тэйт подъезжает к Экинсу.«В самом деле? Очень любопытно. Нужно бы сравнить истории болезней. Кстати, я ведь прибыл на Землю только из-за де Куртнэ, досадно, что он… м-м… недоступен».Экинс явно не договаривает, а Тэйт, похоже, хочет до чего-то докопаться. Может быть, это и не так, подумал Черч, но только слишком уж напоминает дуэль их изящная манера скрещивать блоки и контрблоки.«Послушайте, щупач. По-моему, вы довольно по-хамски ведете себя с этой бедной девочкой».— Поглядите-на вы на него, — пробурчал Черч. — Достопочтенный Пауэл, Его Прохиндейство, тот, что выставил меня из Лиги, читает проповеди адвокату.«С бедной девочкой? С кретинкой, было бы верней сказать, Господи! Бывают же такие нескладехи!»«Вы несправедливы к ней. Ведь у нее всего лишь третья ступень».«Мне от нее тошно».«И вы считаете… порядочным жениться на девушке, которая внушает вам такие чувства?»«Вы сентиментальный осел, Пауэл. Сами знаете: нам можно жениться только на щупачках. А эта хоть хорошенькая».Посреди гостиной играли в шарады. Мэри Нойес тщательно маскировала образ старинным стихотворением.Что бы это могло быть? Какая-то планета и сосна. Марс и сосна? Э, нет. Марс и ель. Ну конечно, Марсель, не так уж трудно.«Как вам кажется, Эллери, Пауэл подходящая кандидатура?»Это уж Червил с всегдашней елейной улыбкой и с поповским брюхом.«На пост президента?»«Да».«Пауэл дьявольски толковый малый. Романтик и в то же время очень толковый. Лучшего президента не найти, если бы он был женат».«Вы же сами сказали, что он романтик. Хочет жениться по любви».«Вы, глубинные, кажется, все женитесь по любви? Слава богу, у меня только вторая ступень».Тут в кухне с грохотом разлетелся стакан, и святоша Пауэл, не теряя времени, уже принялся обрабатывать мозгляка Гаса Тэйта.«Не беспокойтесь, Гас, я уберу. Я его нарочно сбросил, чтобы прикрыть вас. Вы излучаете тревогу, как новая звезда».«Вы что, с ума сошли?»«Нет, это вы сегодня не в своем уме. Что там у вас такое с Беном Ричем?»Мозглячок, как видно, был настороже. Его духовная броня буквально на глазах затвердела.«Бен Рич? Я о нем и не думаю».«Думаете, да еще как. Он весь вечер не выходит у вас из головы. Трудно было не заметить».«Вы перепутали, Пауэл. Наверно, вы наткнулись не на мои телепатемы».Образ хохочущей лошади.«Пауэл, клянусь вам…»«Гас, вы столковались с Ричем?»«Нет».Но блоки так и грохнули.«Послушайтесь доброго совета, Гас. Рич втянет вас в неприятности. Будьте благоразумны. Помните Джерри Черча? Рич погубил его. Остерегайтесь и вы».С непринужденным видом Тэйт направился в гостиную. Пауэл остался в кухне: спокойно, не спеша убрал осколки. На ступеньке за дверью, съежившись, лежал замерзший Черч, и ненависть бурлила в его сердце. Юный Червил выкаблучивал перед девушкой адвоката: пел любовную балладу и визуально ее пародировал. Студенческие штучки. Дамы оживленно сплетничали синусоидами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25