Куда ни посмотришь - везде снег. Даже на сосульках. Снег падает и на ручей, и скоро все смолкнет.
Писарь. Пойду спать.
Пелегрин. Спите.
Писарь. А вы почему не идете спать?
Пелегрин. Жду.
Писарь. Нашу госпожу?
Пелегрин. Не мешайте ей спать, не будите ее.
Писарь уходит.
(Стоит у окна) Мне кажется, я не проживу долго... Через несколько часов наступит рассвет.
АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ
На Санта-Крусе
Педро. Санта Крус... Агавы, пальмы, мечети, мачты, море. По временам шум из порта, обрывки песен неизвестно откуда... А вот и кабак Санта Круса, такой, каким он мог быть семнадцать лет назад. Все так же пахнет рыбой. Внизу, у мола, где наш корабль бросил якорь, на зеленой, как бутылка, воде плавают арбузные корки и, должно быть, переливающиеся всеми цветами радуги пятна мазута. Ну и так далее. И тогда, я думаю, был такой же день белый, как мел, а тени черные, как тушь. Сверху - кусок неба, разумеется, безоблачного. Названий птиц я не знаю. Иногда среди немолчного пения бряцание цепей... Вот как будто и все - Санта Крус, каким он остается в памяти. Да, еще негр!
Появляется негр, торговец устрицами.
Негр. Эй, эй! Эй, эй!
Педро. Он простецкий малый и этим мне нравится.
Негр. Что я вижу!
Педро. Хотя он и негодяй. Это он украл серебряный амулет, когда Пелегрин затеял с ним перепалку. Почему Пелегрин это сделал? Посмотрим...
Негр. Почему ты закован?
Педро. Потому.
Негр. Я хотел сказать - свежие устрицы, мой господин! Как же ты будешь есть устрицы, если ты закован? С тобой бизнес не сделаешь, говорят, ты поэт! (Ухмыляется, потом уходит).
Педро. Люблю его за простоватьсть. Он верит в Господа Бога, как мы его научили. Нужно поступать справедливо. Но что такое справедливость? Возможен такой случай, когда справедливость исключена. как тогда, в нашей истории, как вообще часто бывает между мужчиной и женщиной. Что бы они ни делали, Эльвира и Пелегрин, все принесет им страдания. Чем они заслужили подобную участь? Тем, что любят друг друга, мужчина и женщина, которых Бог создал друг для друга, чтобы дать им вину друг перед другом. Так устроен мир Господа, которого мы называем "праведным Богом", ибо он смилуется над нами - после всего...
Появляются Эльвира и Пелегрин.
Пелегрин. Здесь тень.
Эльвира. Не могу больше.
Пелегрин. Не понимаю, почему ты плачешь? И дня не проходит без слез. Да кто тебе сказал, что тебя хотят оставить? Кто тебя хочет оставить, скажи?
Эльвира. Ты.
Пелегрин. Как ты можешь так говорить?
Эльвира. Ты оставишь меня, если отправишься дальше.
Пелегрин. Никуда я не отправлюсь - без тебя!
Эльвира. Пелегрин! Я никуда больше не поеду.
Педро. (сидит на авансцене). Это старая песня. Они любили друг друга - это правда, и они расстались друг с другом - тоже правда. Бессмыслица. Этому можно верить или не верить, но это правда. Наступает час, когда выхода нет.
Эльвира садится.
Пелегрин (стоит перед ней) И теперь ты, верно, думаешь, что я подлец? Что вот я отведу тебя в этот кабак и исчезну, подниму якорь и оставлю тебя здесь? Среди матросов и негров? Ты думаешь? Что я такой же, как все, вор и разбойник, для которого ты стакан вина, не больше, выпил и бросил, разбив вдребезги... (Педро) Где наши люди, Педро? Пусть поторопятся. Пусть крикнут нам, как только корабль будет готов.
Педро. Я скажу тогда.
Пелегрин. Почему ты закован? Опять?
Педро. Глупая шутка. Я рассказываю им историю, они видят, что она правдива, и освобождают меня. Но тем временем история равивается дальше, изменяется, я говорю им об этом, но они еще не видят этого и не верят мне и снова надевают на меня кандалы.
Пелегрин. Что это за история?
Педро. О, это старая история, друг мой...
Пелегрин. У нас нет времени для историй. Пусть мне крикнут, когда корабль будет готов.
Педро остается в прежней позе.
Нам нужно двигаться дальше. Черт бы взял этот Санта Крус! Все тринадцать дней, пока мы здесь, я каждую минуту дрожу от страха, что они узнают, откуда этот корабль, узнают, что герб замазан. Что тогда? Я не хочу болтаться на виселице, Эльвира. Я сделал это ради нашей любви. Ты сама знаешь. Нам нужно двигаться дальше. Ну вот, ты опять плачешь.
Эльвира. Все дело в том, Пелегрин, что ты даже не понимаешь, почему так не может продолжаться, почему это невозможно для женщины, для меня.
Пелегрин. Что не может продолжаться?
Эльвира. Такая жизнь не для меня. Я не могу больше. То был высокий сон, соблазнивший меня...
Пелегрин. Сон...
Эльвира. Я чувствую, что просыпаюсь, и я не могу больше.
Пелегрин. Сон... Понимаю. А действительность - это замок, обещанный тебе другим, аристократом. Ты покинула его. Во сне. Теперь ты вспомнила об обещанном замке. И это действительность. Понимаю.
Эльвира. Как ужасно ты можешь говорить!
Пелегрин. Черт возьми, что же мне остается делать? Скажи, что?
Эльвира. Я уже много раз говорила тебе.
Пелегрин. Что?
Эльвира. Я хочу, чтобы ты остался со мной.
Пелегрин. Как будто я хочу чего-то другого...
Эльвира. Навсегда. Понимаешь? Я хочу, чтобы у нас была твердая точка опоры, чтобы нам можно было сказать, что вот здесь мы дома. И только. Когда-нибудь, Пелегрин, у нас будет ребенок.
Пелегрин. Да.
Эльвира. Понимаешь, что это значит?
Пелегрин. Ребенок?
Эльвира. Понимаешь?
Пелегрин. Пусть рождается, коли ему охота. Пусть увидит, как велик мир, как странен человек! Что ж еще...
Эльвира. Я хочу, чтобы мы поженились, Пелегрин.
Пелегрин. Поженились...(Освобождается от нее) Я боялся этого слова. Давно уже. И вот теперь, когда наше корыто залатано и перед нами снова открыты моря, теперь, когда уже распущены паруса, теперь ты говоришь мне об этом.
Эльвира. Не я умоляла тебя отправиться со мной, Пелегрин.
Пелегрин. Но жениться!
Эльвира. Я хочу лишь того, чего всякая женщина вправе желать от своего возлюбленного...
Пелегрин. Сеть, из которой не выберешься.
Эльвира. Пусть так, если у тебя нет других слов для этого.
Пелегрин. Назови это гробом, если тебе так больше нравится. Брак - это гроб любви... Для него нужна самая малость - чтобы мужчина обрезал себе крылья, те зачатки крыльев, которые у него есть. Большего вам не нужно.
Эльвира. Мужчина всегда думает только о себе.
Пелегрин. А ты?
Эльвира. Я думаю о ребенке.
Пелегрин. Вечно этот ребенок.
Эльвира. Не думай, что ребенок - это меньше, чем мы. Жизнь, которая перед ним, длиннее нашей.
Пелегрин. Что ж, мне хоронить себя из-за ребенка, покончить с собой, чтобы он мог жить? (Принужденно смеется) Эльвира! Я прекрасно представляю себе, какая жизнь нас ждет там, где мы можем сказать: вот здесь мы дома. Я, например, копаю уголь, чтобы мы могли жить или чтобы мы могли думать, что живем. Или торгую рыбьим жиром. Почему бы и нет! Буду прилично зарабатывать и даже тешить тщеславие - во всей округе нет рыбьего жира, который не приносил бы мне дохода. С Божьей помощью я даже усовершенствую его производство. Ради тебя! Я не буду знать ни сна, ни отдыха, работать изо дня в день, из недели в неделю, из года в год, чтобы мы могли жить - устойчиво, прочно. Зачем мы живем? Как зачем - того хотят рыбий жир, долг, устойчивость, жена, дети, слуги, горничная, кухарка, крестьяне, господь Бог, отечество... (Очень серьезно) Эльвира, я не способен на это.
Эльвира. Это жертва, я знаю.
Пелегрин. Никому не удастся то, чего он не хочет... и даже ты не можешь этого желать - я буду сидеть дома, подле тебя, но моя тоска будет против тебя! Можешь ли ты стремиться к этому?
Эльвира. Не я, Пелегрин...
Пелегрин. А кто же? Кто может вмешиваться в любовь?
Эльвира. Ребенок.
Пелегрин. Я не могу женится, Эльвира. Не могу.
Педро (сидя на авансцене) Якорь поднят, они говорят. Поднимается легкий вест. (Остается в прежней позе)
Эльвира. Я остаюсь, Пелегрин.
Пелегрин. Эльвира!
Эльвира. Ты оставишь меня, если отправишься дальше.
Пелегрин. Разве не прекрасно то, что было до сих пор между нами? Безбрежные ночи под открытым небом, наши ночи, Эльвира, серебряный шорох волн, мерцание лунной дорожки и все то, чего никто не может назвать, и потом рассвет, солнце, лазурь, паруса, внезапная тишина после бури, свирепая пена за бортом - наш день, наш безбрежный день... Разве ты раскаиваешься в том, что было?
Эльвира. Я не раскаиваюсь, Пелегрин.
Пелегрин. Разве это не было прекрасно?
Эльвира. Было - до тех пор, пока я была девушкой... Жизнь странная вещь, Пелегрин, она совершается неустанно и отдалаяет от нас счастье, которое мы еще держим в руках. Я больше не девушка.
Пелегрин. Умоляю тебя...
Эльвира. Никому не удастся то, чего он не хочет. Как ты был прав!
Пелегрин. Поедем!
Эльвира. Видишь, Пелегрин, я тоже не могу.
Он молчит.
Останься со мной, Пелегрин. Что такое Гавайские острова? Пустой звук, слово.
Пелегрин. Ты тоже не можешь...
Эльвира. И что тебе там делать, любимый? Что тебе в них, в этих островах, затерянных где-то в Тихом океане, что тебя гонит туда? Один страх, и только. Откажись от них.
Пелегрин. Ты не едешь с нами...
Эльвира. Останься со мной, Пелегрин!
Пелегрин. И я не могу остаться. И все крепко связано одно с другим - мы любим и не можем расстаться, не предав любви, не взяв на себя вину, а если мы останемся вместе, один из нас погибнет, потому что никому не удастся то, чего он не хочет, и в этом - наша вина друг перед другом...(Бросается на колени) Что делать нам, Господи, что делать мужчине и женщине, которых Бог создал друг для друга, чтобы они любили друг друга, - что им делать, чтобы избежать бессмысленного конца?!
Вновь появляется негр, протягивает корзину
Пелегрину.
Негр. Свежие устрицы, господа, не желаете свежих устриц?
Пелегрин. Убирайся к дьяволу!
Негр. Совершенно свежие. Господа могут попробовать, если не верят...
Пелегрин. Тебе сказано - убирайся!
Негр. Ни одной мертвой, клянусь честью, попробуйте сами, господа, посмотрите, как они копошатся...
Пелегрин. Убирайся к дьяволу, говорю. Они адски воняют.
Негр. Как они воняют?
Пелегрин. Адски!
Негр. Да только что...
Пелегрин. Говорю тебе в последний раз - убирайся, откуда пришел!
Негр. Могу сказать, откуда я пришел. Только что я услужил приезжему аристократу, благороднейшему господину; он вот только сейчас прибыл, а уже съел двадцать устриц, сплошь мертвых, клянусь честью, а тут у меня бравые животинки, совершенно свежие.
Пелегрин. А я говорю, они воняют! (Вдруг схватывается с негром) Они воняют, воняют...
Негр. На помощь! Спасите! На помощь!
Собирается толпа.
Зеваки. Что случилось?
- Что происходит?
- Они дерутся!
- Кончили!
- Нет еще!
- Поздно...
Негр. Он хотел задушить меня. Я позову полицию, он должен заплатить мне за все! Я позову полицию.
Пелегрин. Пойдем, Эльвира. Пойдем.
Эльвира и Пелегрин уходят. Негр поднимается,
зеваки пробуют устрицы, разбросанные по мостовой.
Постепенно все расходятся, остается один Педро.
Появляется барон, в куртке, которую носил в
молодости. Он оглядывается кругом и замечает
Педро, лежащего на авансцене.
Педро. Совершенно верно, ваша милость! Это порт Санта Крус. Ваша милость только что прибыли, как видно?
Барон. Бойкая тут жизнь.
Педро. Много шума из ничего.
Барон. Люблю бойкую жизнь. (Снимает куртку) Ты прорицатель?
Педро. В некотором смысле.
Барон. Я так и думал.
Педро. У вас острый ум, ваша милость, он не изменяет вам даже в минуту тайного смятения - вы увидели, что я закован, и сразу поняли, что я прорицаю истину.
Барон. (вежливо смеется, потом вдруг осекается) В минуту тайного смятения? Что это значит?
Педро. Кто может знать это лучше вас.
Барон. Что?
Педро. Ваша милость собираются уезжать.
Барон. Это угадал бы любой ребенок, увидев человека с поклажей да еще в порту Санта Крус. Для этого не нужно быть прорицателем. Что еще?
Педро. Да, что еще...
Барон. Мне это странно.
Педро. Вы знаете, что вас покинула женщина... Быть может, то было много лет назад, быть может, в прошлую ночь. Это не имеет значения. Женщину, которую вы любите, увез другой. Может быть, это случится еще не раз, и вы снова и снова будете стоять на этом месте, перед вами - открытое море, корабли, мачты, другая жизнь. Вот вы и стоите с бьющимся сердцем, в минуту тайного смятения. Что еще?
Барон. Да, что еще?
Педро. Вы аристократ.
Барон. Ну и что же?
Педро. Вы, например, не можете мстить женщине, объятой горем, вы не можете быть таким эгоистом, как хотели бы. Вы не можете поступать так, как другой, которому вы всю жизнь завидуете.
Барон. Почему не могу?
Педро. Потому что никто не мог бы вести жизнь иную, чем та, которую он ведет... Вот истина, которую я вам открою: если через много лет вы вновь приедете на Санта Крус и вновь захотите отправиться путешествовать, все будет точно так же, как и сегодня. Вы аристократ, вы не можете иначе.
Барон. (некоторое время неподвижен, потом пытается улыбнуться) И сколько стоит эта истина?
Педро. Много слез и бессонных ночей - ничего больше...
Решительно, быстро возвращается возбужденный
Пелегрин.
Пелегрин. Педро...
Барон. Желаю здравствовать.
Пелегрин. И вам того же... Мы выходим, Педро, сейчас же.
Барон. Могу я полюбопытствовать - куда?
Пелегрин. На Гавайские острова. (Педро) Мы выходим, я говорю. Этот негр с его дурацкими устрицами позвал полицию. За устрицы я готов уплатить, но с полицией нам лучше не встречаться. У нас замазан герб, нам нужно двигаться дальше.
Педро. Понимаю.
Пелегрин. Нам нужно двигаться дальше, я не могу жениться, я не хочу болтаться на виселице! (Барону) Прошу прощения, я, быть может, недостаточно вежлив...
Барон. О, ведь вы торопитесь.
Пелегрин. Гавайи... Знаете, что это такое? Что это значит?
Барон. Это острова.
Пелегрин. Да, и это тоже.
Барон. Очень далеко отсюда...
Пелегрин. Чем дальше, тем лучше!
Барон. Я думаю точно так же.
Пелегрин. Гавайи... (Барону, так, словно тот сказал, что в Гавайских островах нет ничего особенного) Слышите, вы, там цветут цитрусы, ананасы, персики, финики, фиги, бананы - все вместе! Там не бывает зимы...
Барон. Не бывает зимы.
Пелегрин. Ни малейшего намека на зиму. Один мой знакомый, матрос, был на Гавайях. Он забыл там свою дубинку, оставил по рассеянности. Он опирался на нее, когда увидел одну гавайскую девушку... Гавайские девушки - вы о них слышали? Так вот, он пошел за ней, забыв о палке. Через год он снова вернулся туда... И что бы вы думали? Палка, которую он воткнул в землю и забыл, старая голландская палка... зацвела!
Барон. Зацвела?
Пелегрин. Вот вам Гавайи!
Барон. И вы хотите туда?
Пелегрин. Хотите сказать, что в Гавайях нет ничего особенного? (Подает ему руку) Прощайте!
Барон. Я хотел только спросить...
Пелегрин. Как меня зовут? Меня никак не зовут.
Барон. Не могли бы вы взять меня с собой? Я заплачу.
Пелегрин. Это вы из-за палки?
Барон. Возьмете?
Пелегрин. Вы серьезно?
Барон. Это - желание мужчины, у которого не осталось других желаний.
Пелегрин. Понимаю...
Барон. Вы не решаетесь.
Пелегрин. Путь, знаете ли, нелегок.
Барон. Прекрасно! Главное - это сам путь.
Пелегрин. Мило сказано, очень; но нас, может статься, схватят французы. Французы - это такие сухопутные чудаки; они ищут некий корабль, пропавший в Марокко при совершенно загадочных обстоятельствах... И потом, знаете ли, штормы, мы ведь должны обогнуть Африку. Жара, жажда, муссоны, лихорадка, пираты...
Барон. Я считаю себя мужчиной.
Пелегрин. К тому же вы платите. Итак, по рукам.
Пожимают друг другу руки.
Пелегрин. Через пятнадцать минут мы выходим. Видите тот корабль с красным вымпелом? Через пятнадцать минут мы выходим, друг мой, и мы не будем ждать... (Вместо приветствия) Гавайи! (Уходит)
В этот самый момент с другой стороны вновь
появляются уличные зеваки, среди которых негр и
полицейский; тут же слуга барона.
Негр. Вот здесь он меня и задушил.
Полицейский. Ну, это ты преувеличиваешь.
Heгр. А здесь, клянусь, он выбросил на мостовую всех моих устриц.
Полицейский. Тоже что-то не видно.
Негр. Негру нужно верить, ты!
Полицейский. Оставим негритянский вопрос... Пошли в дом, куда он скрылся.
Все входят в дом, кроме барона и его слуги Килиана
- такого, каким он мог быть семнадцать лет назад.
Слуга. Это тоже?
Барон. Все, я сказал. Через пятнадцать минут все должно быть внизу.
Слуга. Через пятнадцать минут?
Барон. Ты понял, Килиан, корабль с красным вымпелом...
Слуга. Такой грязный, ваша милость?(Ставит чемоданы вместе) Ваша милость, я не переношу моря. На картинках - пожалуйста. Оно красивого цвета, но по большей части воняет... Я представлял себе все иначе, ваша милость, я думал, буду служить в замке. Ведь так и значилось в контракте. Что я буду подавать на стол, раздвигать портьеры, приносить свечи, подкладывать дрова в камин. Я так и думал...
Барон. Вперед, Килиан, впред!
Слуга.
1 2 3 4 5 6
Писарь. Пойду спать.
Пелегрин. Спите.
Писарь. А вы почему не идете спать?
Пелегрин. Жду.
Писарь. Нашу госпожу?
Пелегрин. Не мешайте ей спать, не будите ее.
Писарь уходит.
(Стоит у окна) Мне кажется, я не проживу долго... Через несколько часов наступит рассвет.
АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ
На Санта-Крусе
Педро. Санта Крус... Агавы, пальмы, мечети, мачты, море. По временам шум из порта, обрывки песен неизвестно откуда... А вот и кабак Санта Круса, такой, каким он мог быть семнадцать лет назад. Все так же пахнет рыбой. Внизу, у мола, где наш корабль бросил якорь, на зеленой, как бутылка, воде плавают арбузные корки и, должно быть, переливающиеся всеми цветами радуги пятна мазута. Ну и так далее. И тогда, я думаю, был такой же день белый, как мел, а тени черные, как тушь. Сверху - кусок неба, разумеется, безоблачного. Названий птиц я не знаю. Иногда среди немолчного пения бряцание цепей... Вот как будто и все - Санта Крус, каким он остается в памяти. Да, еще негр!
Появляется негр, торговец устрицами.
Негр. Эй, эй! Эй, эй!
Педро. Он простецкий малый и этим мне нравится.
Негр. Что я вижу!
Педро. Хотя он и негодяй. Это он украл серебряный амулет, когда Пелегрин затеял с ним перепалку. Почему Пелегрин это сделал? Посмотрим...
Негр. Почему ты закован?
Педро. Потому.
Негр. Я хотел сказать - свежие устрицы, мой господин! Как же ты будешь есть устрицы, если ты закован? С тобой бизнес не сделаешь, говорят, ты поэт! (Ухмыляется, потом уходит).
Педро. Люблю его за простоватьсть. Он верит в Господа Бога, как мы его научили. Нужно поступать справедливо. Но что такое справедливость? Возможен такой случай, когда справедливость исключена. как тогда, в нашей истории, как вообще часто бывает между мужчиной и женщиной. Что бы они ни делали, Эльвира и Пелегрин, все принесет им страдания. Чем они заслужили подобную участь? Тем, что любят друг друга, мужчина и женщина, которых Бог создал друг для друга, чтобы дать им вину друг перед другом. Так устроен мир Господа, которого мы называем "праведным Богом", ибо он смилуется над нами - после всего...
Появляются Эльвира и Пелегрин.
Пелегрин. Здесь тень.
Эльвира. Не могу больше.
Пелегрин. Не понимаю, почему ты плачешь? И дня не проходит без слез. Да кто тебе сказал, что тебя хотят оставить? Кто тебя хочет оставить, скажи?
Эльвира. Ты.
Пелегрин. Как ты можешь так говорить?
Эльвира. Ты оставишь меня, если отправишься дальше.
Пелегрин. Никуда я не отправлюсь - без тебя!
Эльвира. Пелегрин! Я никуда больше не поеду.
Педро. (сидит на авансцене). Это старая песня. Они любили друг друга - это правда, и они расстались друг с другом - тоже правда. Бессмыслица. Этому можно верить или не верить, но это правда. Наступает час, когда выхода нет.
Эльвира садится.
Пелегрин (стоит перед ней) И теперь ты, верно, думаешь, что я подлец? Что вот я отведу тебя в этот кабак и исчезну, подниму якорь и оставлю тебя здесь? Среди матросов и негров? Ты думаешь? Что я такой же, как все, вор и разбойник, для которого ты стакан вина, не больше, выпил и бросил, разбив вдребезги... (Педро) Где наши люди, Педро? Пусть поторопятся. Пусть крикнут нам, как только корабль будет готов.
Педро. Я скажу тогда.
Пелегрин. Почему ты закован? Опять?
Педро. Глупая шутка. Я рассказываю им историю, они видят, что она правдива, и освобождают меня. Но тем временем история равивается дальше, изменяется, я говорю им об этом, но они еще не видят этого и не верят мне и снова надевают на меня кандалы.
Пелегрин. Что это за история?
Педро. О, это старая история, друг мой...
Пелегрин. У нас нет времени для историй. Пусть мне крикнут, когда корабль будет готов.
Педро остается в прежней позе.
Нам нужно двигаться дальше. Черт бы взял этот Санта Крус! Все тринадцать дней, пока мы здесь, я каждую минуту дрожу от страха, что они узнают, откуда этот корабль, узнают, что герб замазан. Что тогда? Я не хочу болтаться на виселице, Эльвира. Я сделал это ради нашей любви. Ты сама знаешь. Нам нужно двигаться дальше. Ну вот, ты опять плачешь.
Эльвира. Все дело в том, Пелегрин, что ты даже не понимаешь, почему так не может продолжаться, почему это невозможно для женщины, для меня.
Пелегрин. Что не может продолжаться?
Эльвира. Такая жизнь не для меня. Я не могу больше. То был высокий сон, соблазнивший меня...
Пелегрин. Сон...
Эльвира. Я чувствую, что просыпаюсь, и я не могу больше.
Пелегрин. Сон... Понимаю. А действительность - это замок, обещанный тебе другим, аристократом. Ты покинула его. Во сне. Теперь ты вспомнила об обещанном замке. И это действительность. Понимаю.
Эльвира. Как ужасно ты можешь говорить!
Пелегрин. Черт возьми, что же мне остается делать? Скажи, что?
Эльвира. Я уже много раз говорила тебе.
Пелегрин. Что?
Эльвира. Я хочу, чтобы ты остался со мной.
Пелегрин. Как будто я хочу чего-то другого...
Эльвира. Навсегда. Понимаешь? Я хочу, чтобы у нас была твердая точка опоры, чтобы нам можно было сказать, что вот здесь мы дома. И только. Когда-нибудь, Пелегрин, у нас будет ребенок.
Пелегрин. Да.
Эльвира. Понимаешь, что это значит?
Пелегрин. Ребенок?
Эльвира. Понимаешь?
Пелегрин. Пусть рождается, коли ему охота. Пусть увидит, как велик мир, как странен человек! Что ж еще...
Эльвира. Я хочу, чтобы мы поженились, Пелегрин.
Пелегрин. Поженились...(Освобождается от нее) Я боялся этого слова. Давно уже. И вот теперь, когда наше корыто залатано и перед нами снова открыты моря, теперь, когда уже распущены паруса, теперь ты говоришь мне об этом.
Эльвира. Не я умоляла тебя отправиться со мной, Пелегрин.
Пелегрин. Но жениться!
Эльвира. Я хочу лишь того, чего всякая женщина вправе желать от своего возлюбленного...
Пелегрин. Сеть, из которой не выберешься.
Эльвира. Пусть так, если у тебя нет других слов для этого.
Пелегрин. Назови это гробом, если тебе так больше нравится. Брак - это гроб любви... Для него нужна самая малость - чтобы мужчина обрезал себе крылья, те зачатки крыльев, которые у него есть. Большего вам не нужно.
Эльвира. Мужчина всегда думает только о себе.
Пелегрин. А ты?
Эльвира. Я думаю о ребенке.
Пелегрин. Вечно этот ребенок.
Эльвира. Не думай, что ребенок - это меньше, чем мы. Жизнь, которая перед ним, длиннее нашей.
Пелегрин. Что ж, мне хоронить себя из-за ребенка, покончить с собой, чтобы он мог жить? (Принужденно смеется) Эльвира! Я прекрасно представляю себе, какая жизнь нас ждет там, где мы можем сказать: вот здесь мы дома. Я, например, копаю уголь, чтобы мы могли жить или чтобы мы могли думать, что живем. Или торгую рыбьим жиром. Почему бы и нет! Буду прилично зарабатывать и даже тешить тщеславие - во всей округе нет рыбьего жира, который не приносил бы мне дохода. С Божьей помощью я даже усовершенствую его производство. Ради тебя! Я не буду знать ни сна, ни отдыха, работать изо дня в день, из недели в неделю, из года в год, чтобы мы могли жить - устойчиво, прочно. Зачем мы живем? Как зачем - того хотят рыбий жир, долг, устойчивость, жена, дети, слуги, горничная, кухарка, крестьяне, господь Бог, отечество... (Очень серьезно) Эльвира, я не способен на это.
Эльвира. Это жертва, я знаю.
Пелегрин. Никому не удастся то, чего он не хочет... и даже ты не можешь этого желать - я буду сидеть дома, подле тебя, но моя тоска будет против тебя! Можешь ли ты стремиться к этому?
Эльвира. Не я, Пелегрин...
Пелегрин. А кто же? Кто может вмешиваться в любовь?
Эльвира. Ребенок.
Пелегрин. Я не могу женится, Эльвира. Не могу.
Педро (сидя на авансцене) Якорь поднят, они говорят. Поднимается легкий вест. (Остается в прежней позе)
Эльвира. Я остаюсь, Пелегрин.
Пелегрин. Эльвира!
Эльвира. Ты оставишь меня, если отправишься дальше.
Пелегрин. Разве не прекрасно то, что было до сих пор между нами? Безбрежные ночи под открытым небом, наши ночи, Эльвира, серебряный шорох волн, мерцание лунной дорожки и все то, чего никто не может назвать, и потом рассвет, солнце, лазурь, паруса, внезапная тишина после бури, свирепая пена за бортом - наш день, наш безбрежный день... Разве ты раскаиваешься в том, что было?
Эльвира. Я не раскаиваюсь, Пелегрин.
Пелегрин. Разве это не было прекрасно?
Эльвира. Было - до тех пор, пока я была девушкой... Жизнь странная вещь, Пелегрин, она совершается неустанно и отдалаяет от нас счастье, которое мы еще держим в руках. Я больше не девушка.
Пелегрин. Умоляю тебя...
Эльвира. Никому не удастся то, чего он не хочет. Как ты был прав!
Пелегрин. Поедем!
Эльвира. Видишь, Пелегрин, я тоже не могу.
Он молчит.
Останься со мной, Пелегрин. Что такое Гавайские острова? Пустой звук, слово.
Пелегрин. Ты тоже не можешь...
Эльвира. И что тебе там делать, любимый? Что тебе в них, в этих островах, затерянных где-то в Тихом океане, что тебя гонит туда? Один страх, и только. Откажись от них.
Пелегрин. Ты не едешь с нами...
Эльвира. Останься со мной, Пелегрин!
Пелегрин. И я не могу остаться. И все крепко связано одно с другим - мы любим и не можем расстаться, не предав любви, не взяв на себя вину, а если мы останемся вместе, один из нас погибнет, потому что никому не удастся то, чего он не хочет, и в этом - наша вина друг перед другом...(Бросается на колени) Что делать нам, Господи, что делать мужчине и женщине, которых Бог создал друг для друга, чтобы они любили друг друга, - что им делать, чтобы избежать бессмысленного конца?!
Вновь появляется негр, протягивает корзину
Пелегрину.
Негр. Свежие устрицы, господа, не желаете свежих устриц?
Пелегрин. Убирайся к дьяволу!
Негр. Совершенно свежие. Господа могут попробовать, если не верят...
Пелегрин. Тебе сказано - убирайся!
Негр. Ни одной мертвой, клянусь честью, попробуйте сами, господа, посмотрите, как они копошатся...
Пелегрин. Убирайся к дьяволу, говорю. Они адски воняют.
Негр. Как они воняют?
Пелегрин. Адски!
Негр. Да только что...
Пелегрин. Говорю тебе в последний раз - убирайся, откуда пришел!
Негр. Могу сказать, откуда я пришел. Только что я услужил приезжему аристократу, благороднейшему господину; он вот только сейчас прибыл, а уже съел двадцать устриц, сплошь мертвых, клянусь честью, а тут у меня бравые животинки, совершенно свежие.
Пелегрин. А я говорю, они воняют! (Вдруг схватывается с негром) Они воняют, воняют...
Негр. На помощь! Спасите! На помощь!
Собирается толпа.
Зеваки. Что случилось?
- Что происходит?
- Они дерутся!
- Кончили!
- Нет еще!
- Поздно...
Негр. Он хотел задушить меня. Я позову полицию, он должен заплатить мне за все! Я позову полицию.
Пелегрин. Пойдем, Эльвира. Пойдем.
Эльвира и Пелегрин уходят. Негр поднимается,
зеваки пробуют устрицы, разбросанные по мостовой.
Постепенно все расходятся, остается один Педро.
Появляется барон, в куртке, которую носил в
молодости. Он оглядывается кругом и замечает
Педро, лежащего на авансцене.
Педро. Совершенно верно, ваша милость! Это порт Санта Крус. Ваша милость только что прибыли, как видно?
Барон. Бойкая тут жизнь.
Педро. Много шума из ничего.
Барон. Люблю бойкую жизнь. (Снимает куртку) Ты прорицатель?
Педро. В некотором смысле.
Барон. Я так и думал.
Педро. У вас острый ум, ваша милость, он не изменяет вам даже в минуту тайного смятения - вы увидели, что я закован, и сразу поняли, что я прорицаю истину.
Барон. (вежливо смеется, потом вдруг осекается) В минуту тайного смятения? Что это значит?
Педро. Кто может знать это лучше вас.
Барон. Что?
Педро. Ваша милость собираются уезжать.
Барон. Это угадал бы любой ребенок, увидев человека с поклажей да еще в порту Санта Крус. Для этого не нужно быть прорицателем. Что еще?
Педро. Да, что еще...
Барон. Мне это странно.
Педро. Вы знаете, что вас покинула женщина... Быть может, то было много лет назад, быть может, в прошлую ночь. Это не имеет значения. Женщину, которую вы любите, увез другой. Может быть, это случится еще не раз, и вы снова и снова будете стоять на этом месте, перед вами - открытое море, корабли, мачты, другая жизнь. Вот вы и стоите с бьющимся сердцем, в минуту тайного смятения. Что еще?
Барон. Да, что еще?
Педро. Вы аристократ.
Барон. Ну и что же?
Педро. Вы, например, не можете мстить женщине, объятой горем, вы не можете быть таким эгоистом, как хотели бы. Вы не можете поступать так, как другой, которому вы всю жизнь завидуете.
Барон. Почему не могу?
Педро. Потому что никто не мог бы вести жизнь иную, чем та, которую он ведет... Вот истина, которую я вам открою: если через много лет вы вновь приедете на Санта Крус и вновь захотите отправиться путешествовать, все будет точно так же, как и сегодня. Вы аристократ, вы не можете иначе.
Барон. (некоторое время неподвижен, потом пытается улыбнуться) И сколько стоит эта истина?
Педро. Много слез и бессонных ночей - ничего больше...
Решительно, быстро возвращается возбужденный
Пелегрин.
Пелегрин. Педро...
Барон. Желаю здравствовать.
Пелегрин. И вам того же... Мы выходим, Педро, сейчас же.
Барон. Могу я полюбопытствовать - куда?
Пелегрин. На Гавайские острова. (Педро) Мы выходим, я говорю. Этот негр с его дурацкими устрицами позвал полицию. За устрицы я готов уплатить, но с полицией нам лучше не встречаться. У нас замазан герб, нам нужно двигаться дальше.
Педро. Понимаю.
Пелегрин. Нам нужно двигаться дальше, я не могу жениться, я не хочу болтаться на виселице! (Барону) Прошу прощения, я, быть может, недостаточно вежлив...
Барон. О, ведь вы торопитесь.
Пелегрин. Гавайи... Знаете, что это такое? Что это значит?
Барон. Это острова.
Пелегрин. Да, и это тоже.
Барон. Очень далеко отсюда...
Пелегрин. Чем дальше, тем лучше!
Барон. Я думаю точно так же.
Пелегрин. Гавайи... (Барону, так, словно тот сказал, что в Гавайских островах нет ничего особенного) Слышите, вы, там цветут цитрусы, ананасы, персики, финики, фиги, бананы - все вместе! Там не бывает зимы...
Барон. Не бывает зимы.
Пелегрин. Ни малейшего намека на зиму. Один мой знакомый, матрос, был на Гавайях. Он забыл там свою дубинку, оставил по рассеянности. Он опирался на нее, когда увидел одну гавайскую девушку... Гавайские девушки - вы о них слышали? Так вот, он пошел за ней, забыв о палке. Через год он снова вернулся туда... И что бы вы думали? Палка, которую он воткнул в землю и забыл, старая голландская палка... зацвела!
Барон. Зацвела?
Пелегрин. Вот вам Гавайи!
Барон. И вы хотите туда?
Пелегрин. Хотите сказать, что в Гавайях нет ничего особенного? (Подает ему руку) Прощайте!
Барон. Я хотел только спросить...
Пелегрин. Как меня зовут? Меня никак не зовут.
Барон. Не могли бы вы взять меня с собой? Я заплачу.
Пелегрин. Это вы из-за палки?
Барон. Возьмете?
Пелегрин. Вы серьезно?
Барон. Это - желание мужчины, у которого не осталось других желаний.
Пелегрин. Понимаю...
Барон. Вы не решаетесь.
Пелегрин. Путь, знаете ли, нелегок.
Барон. Прекрасно! Главное - это сам путь.
Пелегрин. Мило сказано, очень; но нас, может статься, схватят французы. Французы - это такие сухопутные чудаки; они ищут некий корабль, пропавший в Марокко при совершенно загадочных обстоятельствах... И потом, знаете ли, штормы, мы ведь должны обогнуть Африку. Жара, жажда, муссоны, лихорадка, пираты...
Барон. Я считаю себя мужчиной.
Пелегрин. К тому же вы платите. Итак, по рукам.
Пожимают друг другу руки.
Пелегрин. Через пятнадцать минут мы выходим. Видите тот корабль с красным вымпелом? Через пятнадцать минут мы выходим, друг мой, и мы не будем ждать... (Вместо приветствия) Гавайи! (Уходит)
В этот самый момент с другой стороны вновь
появляются уличные зеваки, среди которых негр и
полицейский; тут же слуга барона.
Негр. Вот здесь он меня и задушил.
Полицейский. Ну, это ты преувеличиваешь.
Heгр. А здесь, клянусь, он выбросил на мостовую всех моих устриц.
Полицейский. Тоже что-то не видно.
Негр. Негру нужно верить, ты!
Полицейский. Оставим негритянский вопрос... Пошли в дом, куда он скрылся.
Все входят в дом, кроме барона и его слуги Килиана
- такого, каким он мог быть семнадцать лет назад.
Слуга. Это тоже?
Барон. Все, я сказал. Через пятнадцать минут все должно быть внизу.
Слуга. Через пятнадцать минут?
Барон. Ты понял, Килиан, корабль с красным вымпелом...
Слуга. Такой грязный, ваша милость?(Ставит чемоданы вместе) Ваша милость, я не переношу моря. На картинках - пожалуйста. Оно красивого цвета, но по большей части воняет... Я представлял себе все иначе, ваша милость, я думал, буду служить в замке. Ведь так и значилось в контракте. Что я буду подавать на стол, раздвигать портьеры, приносить свечи, подкладывать дрова в камин. Я так и думал...
Барон. Вперед, Килиан, впред!
Слуга.
1 2 3 4 5 6