..
- Хочешь сказать - не сдаст ли он нас тут тепленькими властям?
- Вот именно! Это было бы ужасно!
- Н-ну, ничего особо ужасного не вижу... Но не думаю, чтобы Вилли нас
сдал. В противном случае, он потеряет кучу денег.
- Ах вот в чем дело! - Мэри тихо прыснула в кулачок, метнув в меня
укоризненный взгляд, - И как я сразу не догадалась? Взяткодатель
несчастный!
- Почему же несчастный?... - улыбнулся я, осмелев настолько, что
охватив теплый изгиб ее талии, привлек к себе, и с неожиданной для себя же
страстью впился в гранатовый разлом ее приоткрытых губ. Она не
сопротивлялась, бессильно уронив руки, и некоторое время мы стояли прямо у
двери, задохнувшись в долгом поцелуе. Потом Мэри резко запрокинула голову,
часто дыша и шепча:
- Боже мой, что я делаю...Я с ума сошла...
- Не знаю, кто из нас сошел с ума больше! - отозвался я совершенно
искренне, вновь ловя ее губы.
Наши объятия становились все крепче. Пуританское воспитание поначалу
заметно стесняло Мэри, но я всем существом своим чувствовал, как внутри
ее, разгораясь, бушует хищный пламень. И когда он, сметя все преграды,
сдерживающие его так долго, вырвался на свободу, я забыл обо всем...
...Глубокой ночью, в звенящей тишине и лишь слегка разбавленном
падавшим в окно светом топовых огней мраке, я сидел как изваяние на
краешке кровати, рассеянно глядя на безмятежно спящую Мэри. В задумчивости
я перебирал рассыпанные по атласному телу волны ее иссиня-черных волос.
Она вздрогнула, проговорив что-то во сне, и по детски причмокивая губами,
схватила мою руку, прижав к своему лицу... Осторожно высвободив руку, я
встал, и отойдя к скинутому в горячке вороху одежды, извлек из своего
бушлата похожий на золотой портсигар контейнер с хронокапсулами. Взяв один
из пяти серебристых, размером с папиросу, цилиндриков, я заперся в ванной
комнате. Присев на край чугунной ванны, я свинтил колпачок цилиндрика и
коснулся пальцем открывшийся черный выступ. Тотчас вспыхнувший
изумрудно-зеленый огонек сообщил что капсула активирована.
- Запрос спецагента 66-98. - вполголоса, но четко и внятно проговорил
я, - Пункт назначения - Брюссель, год 2281-й, штаб-квартира ФСТК,
консульт-сектор. Требуется список спасенных с лайнера" Титаник". Срочно.
Надавив пальцами на красный ободок цилиндра, я разжал ладонь. Капсула
исчезла с легким хлопком и дуновением ветерка. Теперь оставалось только
ждать. Посидев минут пять, и чувствуя что нервы на пределе, я вновь сходил
к своему бушлаату, достав трубку и табак. И сделал то, чего всерьез давно
не делал - закурил. Жадно глотая ядреный дым гаванского табака "Лигерос",
я подождал еще минут десять. Наконец, с вожделенным звуком хлопка, капсула
материализовалась прямо перед моим носом, упав в подставленную ладонь. Из
ее торца вырвалась тонкая, как луч лазера, полоска света, развернувшаяся
секунду спустя в веер голографического экрана. По нему, снизу вверх
побежали колонки имен и фамилий всех 711-ти спасенных. Отметив с
мимолетной радостью в списке своих соседей-ирландцев, я с удвоенным
вниманием продолжил просмотр. Стоп... Да! Сомнения отпали - Мэри Кроуфорд
фигурировала в списке одной из последних. Значит, она все-таки спаслась!
Я машинально дезактивировал капсулу и сел прямо на холодный пол
ванной, раздиремый противоречивыми чувствами. С одной стороны, я испытал
некоторое облегчение, а с другой - неизмеримо большее рзочарование... Да,
чудовищный парадокс - я был буквально раздавлен тем, что она осталась
жива! Вы не понимаете? Погибни она - и я мог бы со спокойной ( или почти
спокойной ) совестью забрать ее с собой в XXIII-й век! Что изменилось бы
оттого, что там, на дне океана, в четырехкилометровой бездне, одним из
полутора тысяч тел стало бы меньше? Начальство, конечно, всыпало бы мне по
первое число. Возможно, меня даже вышибли бы из конторы, но головы бы уж
точно не лишили. А с моими то, подготовкой и послужным списком,
безработица мне никак не грозила. А главное - Мэри была бы со мной! Теперь
все безнадежно усложнялось... Но так ли уж безнадежно? Сдаваться я не
собирался. "Думай Джон, думай!" - повторял я себе, сидя нагишом на полу в
позе лотоса, и снова раскуривая трубку. И тут я вспомнил о даймонах.
Путешествия во времени, на моей памяти, осуществлялись почти
исключительно в прошлое. Причины этого отчасти очевидны. Если кратко - то
в будущем, особенно отдаленном, нам просто нечего делать. Цивилизация и
люди там достигли таких высот, что в жизни их сообществ разобраться нам
было подчас столь же сложно, как скажем, кроманьонцу, в жизни и проблемах
нашего ХХIII-го века. Многие из нас, кадровиков ФСТК, впрочем, все же
бывали там, в основном, с чисто экскурсионными целями. Погостил в будущем,
а точнее, в XXXI-м столетии, однажды и я, и все увиденное там, глубоко
меня потрясло... Но это уже тема отдельного разговора.
Пришельцы из будущего - разного рода исследователи и
темпорал-консультанты часто посещали и наше время. Строго говоря, общее
руководство всей деятельностью нашей службы осуществлялось именно оттуда,
так сказать "сверху". Но те визитеры, с кем мы иногда общались, все же
были еще людьми. В будущем же еще более далеком творились подлинные
чудеса, вовсе выходящие за пределы нашего понимания, и известные нам лишь
понаслышке, поскольку на отрезке темпо-трассы с 200-го тысячелетия и далее
на протяжении примерно миллиона лет, лежал так называемыйй "ББ", или
"Большой Блок". То есть эти века оставались закрытыми - все, пытавшиеся
пробиться туда, просто возвращались в исходную точку. Те же, кто забирался
в будущее дальше "ББ", обнаруживали совершенно дикую, без всяких следов
разумной деятельности Землю - какой она была до появления на ней
человека...
В тайну "Большого Блока", однако, в самых общих чертах, нас посвятили
темпорал-консультанты. С их слов выходило, что там обитала цивилизация
даймонов - принципиально отличная и качественно иная, нежели все, что мы
знаем из предыдущей ей истории человечества. Практически все о ней
известное сводилось к тому, что даймоны, покинув свои физические тела,
слились с единым информационным полем Вселенной - Логосом, Косморазумом,
или, если угодно, Творцом всего сущего. Все это, в общем, вполне
укладывалось в эзотерические теории о том, что человек - лишь переходная
ступень между биологической и энергетической фазами жизни, лишь имаго -
"куколка" совершенно иного, неизмеримо более совершенного существа, вернее
- сущности...
Просуществовав более миллиона лет, эта таинственная цивилизация не
просто исчезла, а согласно полученной смутной информации, куда-то "ушла" -
в иные, пока неведомые нам сферы мироздания. Возможно, достигнув в нашем
понимании, богоподобия, даймоны создали собственную вселенную, но это
всего лишь домыслы. А даймонами этих наших отдаленных потомков назвали
потому, что они чем-то напоминали тех одноименных светоносных существ из
"небесного человечества", которых некогда описал в своей "Розе Мира" не
принятый всерьез современниками философ ХХ-го столетия и мой
соотечественник Даниил Андреев.
Мысль о даймонах пришла мне в голову совсем не случайно, ибо для
дальнейших действий мне требовалась информация, дать которую не могли, ни
наш консульт-сектор, ни даже темпорал-консультанты из будущего. Только
даймоны, которые, если верить тому что о них говорили, всеведущи, как сам
Всевышний. Дело в том, что барьер "ББ", был абсолютно непреодолим для
любой органики и аппаратуры, любой, кроме хронокапсул. Вроде той, что я
держал сейчас в руке...
Наша Штаб-квартира ФСТК - всего лишь один из многих филиалов
гигантской Системы, раскинувшей сеть по всем эпохам и странам мира, от
первых культур Египта и Шумера до Галактической Федерации будущего.
Масштабы этой Сверхсистемы было трудно вообразить. И хотя в анналах нашего
филиала каких-либо контактов с даймонами не значилось, от пришельцев из
грядущих веков мы знали, что это в принципе возможно, и отправленные в
"ББ" хронокапсулы иногда приносят ответ. Видимо, даймоны все-таки делились
информацией, когда считали это действительно необходимым. А мне было
необходимо, ни много, ни мало, заглянуть в то, что средневековые астрологи
звали Книгой Судеб, только в настоящую... Если, конечно, она и впрямь
существовала. Разумеется, я ясно отдавал себе отчет, как несоизмеримы наши
понятия о необходимости, и сколь мала надежда на ответ. Но надежда, как
известно, умирает последней, да и кто хоть что-нибудь знает о логике тех
существ, которые по нашим меркам слились с Богом?
К тому же, в нашу службу случайные люди не попадают, и все знавшие
меня близко, отмечали мою интуицию и способность в любой ситуации принять
единственно правильное решение. В данный момент, впрочем, интуиция
многозначительно молчала, не говоря мне ни "да" ни "нет". Однако, я
решился.
- Ну малюточка, выручай... - как заклинание, прошептал я, и вновь
активировал капсулу.
- Запрос спецагента 66-98. Пункт назначения - любая точка координат,
год 1000000 (миллионный) от Рождества Христова. Требуются данные о
темпоральной значимости индивида. Имя - Мэри Кроуфорд. Родилась в
Портсмуте 21 мая 1891 года. Одна из 711-ти спасенных при катастрофе"
Титаника" 15 апреля 1912 года.
...Пока после исчезновения капсулы медленно текли минуты, я нервно
грыз чубук потухшей трубки, все более озадачиваясь. В том, что мой вопрос
останется без ответа, я почти не сомневался, но с другой стороны - капсула
не вернулась, тогда как все, отправленное в отрезок "ББ" обычно
возвращалось спустя считанные секунды.
Я уже успел мимолетно пожалеть об утере ценного прибора, когда вдруг
почувствовал НЕЧТО... Как вам сказать? Сомневаюсь, что за те мгновения,
пока это длилось, я успел точно проанализировать свои ощущения. Несомненно
одно - это более всего походило на взгляд, тяжелый, пронзительный взгляд,
идущий, казалось, со всех сторон, из глубин самой материи. Или, точнее, не
взгляд, а некое присутствие - словно мне в затылок дышит кто-то
невообразимо могучий и огромный, как сама Вселенная. На миг я остро ощутил
себя амебой под микроскопом - ощущение, доложу вам, неописуемо жуткое! А
дальше в моей голове будто взорвался ядерный заряд. Слепящая вспышка - и
мрак. Я упал и лишился чувств. Последнее, что зафиксировало мое гаснущее
сознание, была мысль, что я поплатился за дерзость, ступив на запретную
территорию.
Очнулся я ничком лежащим на полу ванной. Голова гудела, будто ее
лягнул мустанг. Я кое как поднялся, и отвернув кран, подставил пылающий
лоб под струю холодной воды... И едва вновь не лишился чувств, обнаружив,
что ответ пришел! Он просто возник в голове, как это бывает в тех редких
случаях, когда после резкого пробуждения, во всех подробностях
вспоминается красочный сон. И в этом сне, как в ускоренном фильме, я
увидел всю жизнь Мэри! Вернее, не всю, а как бы ее основные вехи, словно
некто с головокружительной скоростью переставлял в проекторе яркие
диапозитивы.
...Я увидел ее родителей, увидел саму ее, совсем маленькой девочкой,
резвящейся на береговых отмелях Ла-Манша, у меловых обрывов Альбиона...
Потом - нескладный подросток за стопками книг... Худенькая девчушка за
партой... Прячущая взгляд невеста в белом, у крыльца церкви, под руку с
неким улыбчивым господином в строгом смокинге... Стройная женщина в темном
платье и с сумрачным лицом... Увидел я и ее детей. Их было трое. Две
старших, девочки-близняшки, умерли во младенчестве. Третий - мальчик,
выжил, чтобы сложить голову во Второй мировой войне. Я ясно разглядел его
- рослого, черноволосого, в форме сержанта морской пехоты США, недвижно
лежащего на кровавом снегу под Арденнами в январе 1945-го... Ее мужа,
пухленького живчика, брокера Нью-Йоркской фондовой биржи, инсульт убил
гораздо раньше - во времена Великой депрессии начала 1930-х. Сама же Мэри
жила еще долго, она умерла где-то в конце 1960-х - сухонькая, забытая
всеми старушка, с потухшим взглядом, в неизменном черном. А потом -
темнота... Внуков у Мэри не было.
Пусть в этой судьбе, по большому счету, не было ничего особенного,
она мало чем отличалась от миллионов других, но увидев все воочию, я
содрогнулся. Воистину, нигде весь дух и трагизм эпохи и само вечное
инферно жизни не видится так выпукло, как обычной человеческой судьбе!
Подобно тому, как в капле воды видится океан.
Охваченный благоговейным трепетом от проикосновения к вечности, я
долго терялся в догадках, что же хотели сказать мне даймоны этим
своеобразным ответом, больше похожим на информацию к размышлению.
Сомневаться в главном, впрочем, не приходилось. В том, что выражаясь
протокольно, тепоральная значимость индивида по имени Мэри Кроуфорд,
исчезающе мала. Несправедиво мала! Однако, я по прежнему не знал, что мне
делать дальше.
Выйдя из ванной в озаренную призрачной синевой близкого рассвета
спальню, я снова присел на край кровати. Мэри крепко спала, подсунув под
щеку обе ладони, и некоторое время я зачарованно глядел на ее спокойное и
прекрасное лицо. Видимо почувствовав мой пристальный взгляд, она вдруг
проснулась, и открыв затуманенные сном и счастливой усталостью глаза,
проговорила:
- Ты не спишь, любмиый? Иди ко мне скорее... - она улыбнулась, вновь
смежив ресницы, - А знаешь, мне снился сон. Хороший сон, такой светлый...
Будто мы с тобой уехали куда-то, далеко, далеко, не знаю куда... Но там
было так чудесно - всюду сады, цветы, теплое море, и мы любили друг
друга... И мне было так необыкновенно радостно и легко, я почему-то знала,
что так будет всегда... Наверное, это был Рай, да?
Я замер, пораженный, чувствуя в горле тяжелый ком. "Вот и ответ!" -
вспыхнула мысль.
- Да милая, это был Рай. Только не тот... - прошептал я, целуя ее в
лоб, - Просто это был вещий сон.
Наступал последний день. Но я принял решение.

Глава 5
Айсберг
Борт лайнера "Титаник".
Северная Атлантика,
Примерно 400 миль к югу
от мыса Рейс острова
Ньюфаундленд.
14-15 апреля 1912 г.
К вечеру 14 апреля резко похолодало. Хотя этот отрезок пути лежал
гораздо южнее Англии, проходящее здесь холодное Лабрадорское течение,
берущее начало в студеном море Баффина у ледовых обрывов Гренландии,
делало свое черное дело. Состояло оно, впрочем, не столько в самом холоде,
сколько в другой, действительно смертельной для моряков угрозе -
айсбергах, несомых Лабрадорским течением столь стремительно, что самые
крупные, не успевая растаять, достигали порой широт Бермудских островов.
...А я, кое-как ускользнув от Мэри и соседей по каюте, к 23-м часам
вечера уже добрых минут 40 дежурил, затаившись в накрытой брезентом
шлюпке, ближайшей к ходовому мостику лайнера. Несмотря на заблаговременно
одетое теплое белье и усердный самогипноз по методике йогов-респов, холод
пронизывал меня до костей. Имплант молчал. Безумно хотелось вернуться в
тепло каюты, или, на худой конец, размяться, побегав по палубе. О первом
не стоило и мечтать, а насчет последнего - хотя холод и согнал всех с
открытых палуб, выбираться наружу было все-же рискованно. Рядом с мостиком
размещались каюты офицеров, радиорубка, штурманская, и другие служебные
помещения, где несмыкавие глаз круглые сутки вахтенные, наверняка заметили
бы меня, задав кучу ненужных вопросов. Так что единственное, на что я в
итоге отважился, это украдкой высунуть наружу голову, откинув брезент с
противоположного мостику борта шлюпки.
Когда я забрался в шлюпку, солнце еще только садилось за горизонт.
Теперь же совсем стемнело, и едва выглянув я, несмотря на холод, был
буквально заворожен великолепием ночи. Луны не было, но я никогда не
видел, чтобы звезды сияли так ярко. Казалось, они даже выступают из
густо-индигового небосвода, сверкая, как россыпь бриллиантов.
Да! Это была волшебная ночь - ночь, когда человек испытывает радость
просто от того, что он живет. Но знание того, что должно этой тихой ночью
случиться, придавало ей в моих глазах нечто зловещее. Что-то сатанинское
чудилось мне в ее неземном очаровании.
Ровно в 23.30 введенный в затылочную кость моего черепа имплант,
четырежды тоненько пискнул, сообщив о появлении группы поддержки.
1 2 3 4 5 6 7