Насколько я успел узнать этого мальчишку, он сам кое-чему мог бы научить своего отца.
Бэйн очень смышлен и разумен. Он проницателен и искусен в магии — для человека, естественно, — хотя и не обучен. Именно Бэйн понял, как работает Кикси-винси и для чего она предназначена. Это показано на его диаграмме, которую я включил в отчет, повелитель. И еще он властолюбив. Когда ему стало ясно, что его отец не намерен управлять Срединными Королевствами вместе с ним на равных, он решил избавиться от Синистрада.
Замысел Бэйна удался, хотя и не совсем. Жизнь мальчику спас, как бы это смешно ни звучало, человек, которого наняли для его убийства. Впустую потратились, значит, — задумчиво добавил он. — Хуго Десница человек интересный. Это умелый и способный боец. Он как раз тот человек, который нужен тебе, повелитель. Я намеревался привезти к тебе именно его, но, к несчастью, он погиб во время сражения с колдуном. Впустую, как я уже говорил.
Повелитель Нексуса слушал вполуха. Открыв дневник, он нашел схему Кикси-винси и тщательно рассмотрел ее.
— Это сделал тот ребенок? — спросил он.
— Да, господин.
— Ты уверен?
— Я подсмотрел, как Бэйн показывал ее своему отцу. Синистрад был потрясен так же, как и ты.
— Великолепно. И ребенок действительно очарователен. Привлекательный, миловидный. Конечно, заклятие его отца на нас не подействует, но сохранило ли оно свою силу для меншей?
— Сартан Альфред считал, что заклятие было снято. Но, — пожал плечами Эпло, — Хуго был очарован самим мальчиком — благодаря ли магии или просто из жалости к никем не любимому ребенку, который всю жизнь был пешкой в чужой игре. Бэйн умен и знает, как использовать свою юность и красоту для того, чтобы управлять другими.
— А что с матерью мальчика? Как, ты сказал, ее зовут? Иридаль?
— Наверное, она в тревоге. Когда мы уезжали, она разыскивала своего сына вместе с этим сартаном Альфредом.
— Полагаю, мальчик ей нужен для ее собственных целей.
— Нет. Я думаю, он ей просто нужен. Она никогда не была согласна с замыслами своего мужа. Синистрад имел над ней какую-то ужасную власть. Она боялась его. С его смертью остальные мистериархи лишились отваги. Когда я уезжал, шли толки о том, что они готовы оставить Высшие Королевства и спуститься к прочим людям.
— Можно ли управлять его матерью?
— Без труда, повелитель.
Ксар гладил страницы дневника своими узловатыми пальцами, но болыце не смотрел в него и вообще словно забыл о нем.
— «И маленький ребенок поведет их за собой» — так сказал один древний менш, Эпло. Ты действовал мудро, сын мой. Я мог бы даже сказать, что твой поступок был вдохновлен свыше. Менши, которые сочли бы появление взрослого вождя угрожающим, будут полностью обезоружены этим с виду невинным ребенком. Конечно, у мальчика есть обычные для людей недостатки. Он горяч, нетерпелив и не умеет подчиняться. Но я уверен, что под надлежащим руководством из него получится нечто выдающееся для менша. Я уже вижу смутные контуры моего плана…
— Я счастлив, что ты доволен мной, повелитель, — сказал Эпло.
— Да, — пробормотал владыка Нексуса, — маленький ребенок поведет их за собой…
Буря утихла. Эпло воспользовался периодом относительного спокойствия, чтобы пролететь над островом Древлин и подыскать место.для посадки. Эти места он знал очень хорошо. Во время своего последнего посещения он довольно долго пробыл здесь, подготавливая свой эльфийский корабль к возвращению сквозь Врата Смерти.
Континент Древлин был плоским и невыразительным местом. Просто летающий в Мальстриме кусок породы, которую менши называли коралитом. Однако можно было использовать в качестве вех Кикси-винси, чьи гигантские колеса и двигатели, шестерни и шкивы, рычаги и зубцы торчали по всей поверхности Древлина, глубоко вдаваясь в недра острова.
Эпло искал Майнавиры — девять огромных механических рук, сделанных из золота и стали, вонзающихся в крутящиеся штормовые облака. Эти самые Майнавиры были самой важной частью Кикси-винси, по крайней мере, по мнению меншей Ариануса, поскольку именно Майнавиры снабжали водой Сухие Верхние Королевства. Майнавиры были расположены в городе под названием В нутро, и именно во Внутре Эпло надеялся отыскать Лимбека.
Эпло понятия не имел, как могла измениться политическая ситуация за время его отсутствия, но, когда он покидал Арианус, Лимбек сделал Внутро своей военной базой. Эпло было необходимо найти вождей гномов, и он подумал, что вполне можно начать и с Внутра.
Девять рук, каждая с раскрытой золотой ладонью, были хорошо видны сверху. Буря улеглась, хотя на горизонте собирались облака. В металле отражался блеск молний, застывшие руки четко вырисовывались на фоне облаков. Эпло приземлился на пятачке пустой земли, укрыв корабль в тени совсем заброшенной части машины. По крайней мере, она показалась патрину заброшенной — там не горел свет, не крутились шестеренки, не вертелись колеса и «лепестричество», как называли его геги, не соперничало своими желто-голубыми разрядами с блеском молний.
Благополучно приземлившись, Эпло заметил, что свет вообще нигде не горит. Он озадаченно посмотрел в исполосованное дождем окно. Насколько он помнил, Кикси-винси превращала грозовую тьму Древлина в рукотворный вечный день. Повсюду горели сверклампы, и лепестризингеры метали в небо ломаные молнии, что сверкали в воздухе.
Теперь и город, и его окрестности освещало только солнце, свет которого, проходя через облака Мальстрима, становился серым и угрюмым, куда более угнетающим, чем сама тьма.
Эпло стоял, глядя в окно, думая о своем последнем пребывании здесь, пытаясь припомнить, был ли свет в этой части Кикси-винси, или на самом деле он думал о другой части этой огромной машины.
— Может, это был Хет? — пробормотал он, затем покачал головой. — Нет, это было здесь. Я точно помню…
Глухой удар и предупреждающий лай вывели его из задумчивости.
Эпло пошел назад, на корму корабля. Бэйн стоял рядом с люком и держал колбасу так, чтобы пес не мог ее достать.
— Ты получишь ее, — обещал он, — если перестанешь лаять. Дай мне открыть его. Ладно? Хороший песик.
Бэйн засунул колбасу в карман, повернулся к люку и начал вертеть обычную задвижку, на которую запирали дверь.
Задвижка прочно стояла на месте. Бэйн зло посмотрел на нее и стал колотить по ней своими маленькими кулачками. Пес не сводил глаз с колбасы.
— Вы куда-то собрались, ваше высочество? — спросил Эпло, небрежно прислонившись к переборке. Он решил называть Бэйна этим титулом человеческого принца, чтобы представлять его как законного наследника Волкаранского престола. Он подумал, что можно начать титуловать его так прямо сейчас, прежде чем они появятся на людях. Конечно, тогда придется оставить насмешливый тон.
Бэйн с упреком посмотрел на собаку, последний раз дернул неподдающуюся задвижку и холодно посмотрел на Эпло.
— Я хотел выйти. Тут жарко и душно. И пахнет псиной, — презрительно добавил он.
Пес, услышав, что говорят о нем, решил, что это касается колбасы, завилял хвостом и облизнулся.
— Ты ведь заколдовал ее? — с упреком продолжил Бэйн, еще раз дернув задвижку.
— Я применил здесь ту же самую магию, что и на всем корабле, ваше высочество. Пришлось. Я не мог оставить без защиты ни одну его часть. Это все равно что выходить на битву в дырявых доспехах. Кроме того, мне кажется, что вам еще рано выходить наружу. Надвигается новая буря. Разве вы не помните о бурях Древлина?
— Помню. Я могу заметить приближение бури не хуже, чем ты. И я не стал бы дожидаться ее снаружи. Я не ушел бы так далеко.
— И куда же вы собираетесь, ваше высочество?
— Никуда. Просто прогуляться, — пожал плечами Бэйн.
— И вы не собирались сами разыскивать гномов, не так ли?
— Да конечно же нет, Эпло! — округлил глаза Бэйн. — Дедушка сказал, что я должен оставаться при тебе. А я всегда слушаюсь дедушку.
Эпло заметил, что Бэйн выделил последнее слово, и мрачно усмехнулся.
— Хорошо. Запомни, я здесь, чтобы защищать тебя, равно как и для прочего. Этот мир не слишком безопасен. Даже если ты и на самом деле принц. Тут есть такие, кто только за одно это готовы будут убить тебя.
— Я знаю, — сказал Бэйн. Он сделал вид, что смирился, что ему даже немного стыдно. — Когда я был здесь прошлый раз, эльфы чуть не убили меня. Мне кажется, я не подумал об этом. Прости меня, Эпло. — Он поднял ясные голубые глаза. — Дедушка поступил очень мудро, дав мне в телохранители тебя. Ты ведь тоже всегда слушаешься дедушку, Эпло?
Вопрос застал Эпло врасплох. Он быстро посмотрел на Бэйна, — не имели ли эти слова какой-нибудь подоплеки? В огромных голубых глазах Эпло уловил мгновенный проблеск коварства, скрытности и злобы. Но Бэйн невинно смотрел на него, как ребенок, задающий детские вопросы.
Эпло повернулся к нему спиной.
— Я пойду в носовую часть, буду нести вахту. Пес заскулил, душераздирающе глядя на все еще торчавшую из кармана Бэйна колбасу.
— Ты не спросил меня о повреждениях, — напомнил Эпло Бэйн.
— Ну? Нашел хоть одну щель?
— Нет. Ты очень хорошо владеешь магией. Не так хорошо, как дедушка, но все равно очень хорошо.
— Благодарю вас, ваше высочество, — сказал Эпло. Он поклонился и пошел прочь.
Бэйн вынул из кармана колбасу и слегка шлепнул ей пса по носу.
— Это за то, что ты выдал меня, — мягко упрекнул он. Пес исходил слюной, не сводя с колбасы голодных глаз.
— И все же это, по-моему, к лучшему, — нахмурился Бэйн. — Эпло прав. Я забыл об этих проклятых эль-фийских ублюдках. Хотелось бы мне повстречаться с тем, кто тогда сбросил меня с корабля! Я бы велел Эпло выкинуть его в Мальстрим. И я бы смотрел, как он падает, до самого конца! Могу поспорить, он долго бы вопил, очень долго. Да, дедушка прав. Теперь я это вижу. Эпло пригодится мне, пока я не найду кого-нибудь другого… Иди сюда. — Бэйн протянул собаке колбасу. Пес мгновенно сцапал ее и разом заглотил. Бэйн ласково погладил шелковистую голову. — И тогда ты станешь моим. Ты, я и дедушка. Мы будем жить все вместе и никому больше не дадим делать дедушке больно. Правда, малыш? — Бэйн прижался щекой к голове собаки и обнял теплое тело. — Правда?
Глава 9. ВНУТРО. Нижнее Королевство, Арианус
Великая Кикси-винси замерла.
Никто на Древлине не знал, что делать. За всю историю гегов ничего подобного не происходило.
Сколько геги себя помнили, чудесная машина всегда работала. А поскольку они были гномами, то память их уходила в прошлое действительно глубоко. Машина работала и работала. Лихорадочно, спокойно, бешено, глухо, — но работала. Даже когда часть Кикси-винси выходила из строя, машина продолжала работать, — остальные ее части работали для того, чтобы исправить поломку. Никто никогда не мог с точностью сказать, что именно делает Кикси-винси, но все знали или, По крайней мере, подозревали, что она работает хорошо.
Но теперь она остановилась.
Лепестризингеры больше не визжали, — они глухо гудели, и многие считали это зловещим признаком. Вертолеса больше не вертелись. Они были совершенно неподвижны, разве только слегка подрагивали. Скоролеты остановились, и транспортировка по всему Нижнему Царству прекратилась. Металлические руки скоролетов, которые цеплялись за верхний кабель и с помощью лепестризингеров тянули их, замерли. Металлические руки подъемников тщетно простирали к небу раскрытые ладони.
Свистелки замолкли, лишь иногда вздыхали. Черные стрелки в стеклянных коробках — нельзя было, чтобы эти стрелки показывали на красную отметку, — упали прямо до нижней отметки и теперь показывали в никуда.
Когда машина остановилась впервые, — это сразу же повергло всех в ужас. Все геги — мужчины, женщины, дети, даже те, кто был не на работе, даже те, кто вел партизанскую войну против эльфов, — покинули свои посты и бросились к огромной, ныне безжизненной машине. Были те, кто надеялся, что она заработает снова. Собравшиеся геги терпеливо ждали… все ждали и ждали… Наступила и прошла смена обделений, а машина так и не заработала.
И не работала до сих пор.
Это означало, что геги остались без дела. Хуже того, им казалось, что их вынуждают к безделью, причем без тепла и света. Из-за постоянных яростных бурь Мальстрима, что то и дело проносились над их островом, геги жили под землей. Кикси-винси всегда давала им тепло из своих булькалок и свет от своих сверкламп. Булькалки почти сразу же перестали булькать. Сверклампы еще некоторое время горели после того, как машина остановилась, но теперь их свет угасал. По всему Древлину, мигая, умирал свет.
И повсюду стояла страшная тишина.
Геги жили в мире шумов. Первым звуком, который слышал новорожденный гег, было успокаивающее бум-дзынь-блямканье работающей Кикси-винси. Теперь машина не работала. Она молчала. Геги были в ужасе от этой тишины.
— Она умерла! — этот возглас одновременно вырвался из глоток тысяч гегов по всему Древлину.
— Нет, она не умерла, — заявил Лимбек Болтокрут, мрачно рассматривая одну из частей Кикси-винси сквозь свои новые очки. — Она убита.
— Убита? — трепеща от ужаса, повторила шепотом Джарре. — Кто же мог осмелиться на такое?
Но она знала ответ, еще не задав вопроса.
Лимбек Болтокрут снял очки и тщательно протер их чистым белым носовым платком, — эту привычку он приобрел недавно. Затем он снова надел очки и воззрился на машину при свете факела (сделанного из свернутых в трубку листов одной из его речей). Он осветил машину, поднеся факел к быстро угасающей с шипением сверклампе.
— Эльфы.
— О нет, Лимбек, нет! — воскликнула Джарре. — Этого не может быть! Ведь если Кикси-винси остановится, то она перестанет вырабатывать воду, а ельфам, то есть эльфам, нужна вода! Они ж перемрут без нее! Им нужна эта машина так же, как и нам. Так с чего же им убивать ее?
— Возможно, они запаслись водой, — холодно ответил Лимбек. — Они же все тут держат в руках, ты сама знаешь. Их войска окружили Майнавиры. Я понимаю, чего они добиваются. Они собираются выключить машину, уморить нас голодом, заморозить нас!
Он поднял глаза на Джарре. Она тут же отвела взгляд.
— Джарре! — резко сказал он. — Ты опять?
Джарре покраснела, изо всех сил стараясь смотреть на Лимбека, но ей не нравилось глядеть на него, когда он был в очках. Они были новыми, оригинальной модели и — так он говорил — невероятно обостряли его зрение. Но из-за некоторой особенности стекол его глаза сквозь очки казались маленькими и жесткими.
«Прямо как его сердце», — печально подумала Джарре, изо всех сил стараясь посмотреть Лимбеку в лицо. Ее постигла жалкая неудача. Сдавшись, она сосредоточила взгляд на носовом платке, который ярко-белым пятном виднелся сквозь его темную длинную спутанную бороду.
Факел догорал. Лимбек махнул одному из своих телохранителей. Тот немедленно схватил другую речь, скрутил ее и зажег, прежде чем успела догореть первая.
— Я всегда говорила, что у тебя пламенные речи, — попыталась пошутить Джарре. Лимбек нахмурился.
— Не время для легкомыслия. Мне не нравится твое поведение, Джарре. Мне начинает казаться, что ты падаешь духом, дорогая. У тебя нервы не в порядке…
— Ты прав! — быстро ответила Джарре, обращаясь к носовому платку. Ей было легче разговаривать с платком, чем с его владельцем. — У меня нервы не в порядке. Я боюсь…
— Не выношу трусов, — заметил Лимбек. — Если ты так боишься эльфов, что не можешь больше оставаться на посту партийного секретаря СОПП, то…
— Не эльфов, Лимбек! — Джарре сцепила руки, чтобы только не сорвать с него очки и не растоптать их. — Нас! Я нас боюсь! Я боюсь тебя и… и тебя, — она показала на одного из гегов-телохранителей, который казался весьма польщенным и гордым собой, — и тебя, и тебя! И себя. Я боюсь себя! Чем мы стали, Лимбек? Во что мы превратились?
— Не понимаю, о чем ты, дорогая. — Голос Лимбека был бесстрастным и холодным, как и его новые очки. Он как раз снова снял их и начал протирать.
— Мы привыкли быть миролюбивыми. За всю свою историю геги никогда никого не убивали…
— Мы не геги! — сурово проговорил Лимбек. Джарре пропустила его слова мимо ушей.
— А теперь мы живем ради того, чтобы убивать!
Многие из молодых только об этом и думают! Убивать ельфов…
— Эльфов, дорогая, — поправил ее Лимбек. — Я ведь уже говорил тебе. Ельфы — это рабское слово, которое нам внушили наши так называемые хозяева. И мы не геги, мы гномы! Геги — это унизительное прозвище, которое употреблялось, чтобы мы, дескать, знали свое место!
Он снова надел очки и сердито посмотрел на нее. Свет факела, который держал чрезвычайно низкорослый гном, подсвечивал лицо Лимбека снизу, смещая вверх тень от его очков, что придавало его лицу чрезвычайно зловещее выражение. Джарре против своей воли смотрела на Лимбека, поддавшись его пугающему обаянию.
— Ты что, снова хочешь стать рабыней, Джарре? — спросил ее Лимбек. — Значит, мы должны сдаться и пресмыкаться перед эльфами, унижаться перед ними, лизать их костлявые задницы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Бэйн очень смышлен и разумен. Он проницателен и искусен в магии — для человека, естественно, — хотя и не обучен. Именно Бэйн понял, как работает Кикси-винси и для чего она предназначена. Это показано на его диаграмме, которую я включил в отчет, повелитель. И еще он властолюбив. Когда ему стало ясно, что его отец не намерен управлять Срединными Королевствами вместе с ним на равных, он решил избавиться от Синистрада.
Замысел Бэйна удался, хотя и не совсем. Жизнь мальчику спас, как бы это смешно ни звучало, человек, которого наняли для его убийства. Впустую потратились, значит, — задумчиво добавил он. — Хуго Десница человек интересный. Это умелый и способный боец. Он как раз тот человек, который нужен тебе, повелитель. Я намеревался привезти к тебе именно его, но, к несчастью, он погиб во время сражения с колдуном. Впустую, как я уже говорил.
Повелитель Нексуса слушал вполуха. Открыв дневник, он нашел схему Кикси-винси и тщательно рассмотрел ее.
— Это сделал тот ребенок? — спросил он.
— Да, господин.
— Ты уверен?
— Я подсмотрел, как Бэйн показывал ее своему отцу. Синистрад был потрясен так же, как и ты.
— Великолепно. И ребенок действительно очарователен. Привлекательный, миловидный. Конечно, заклятие его отца на нас не подействует, но сохранило ли оно свою силу для меншей?
— Сартан Альфред считал, что заклятие было снято. Но, — пожал плечами Эпло, — Хуго был очарован самим мальчиком — благодаря ли магии или просто из жалости к никем не любимому ребенку, который всю жизнь был пешкой в чужой игре. Бэйн умен и знает, как использовать свою юность и красоту для того, чтобы управлять другими.
— А что с матерью мальчика? Как, ты сказал, ее зовут? Иридаль?
— Наверное, она в тревоге. Когда мы уезжали, она разыскивала своего сына вместе с этим сартаном Альфредом.
— Полагаю, мальчик ей нужен для ее собственных целей.
— Нет. Я думаю, он ей просто нужен. Она никогда не была согласна с замыслами своего мужа. Синистрад имел над ней какую-то ужасную власть. Она боялась его. С его смертью остальные мистериархи лишились отваги. Когда я уезжал, шли толки о том, что они готовы оставить Высшие Королевства и спуститься к прочим людям.
— Можно ли управлять его матерью?
— Без труда, повелитель.
Ксар гладил страницы дневника своими узловатыми пальцами, но болыце не смотрел в него и вообще словно забыл о нем.
— «И маленький ребенок поведет их за собой» — так сказал один древний менш, Эпло. Ты действовал мудро, сын мой. Я мог бы даже сказать, что твой поступок был вдохновлен свыше. Менши, которые сочли бы появление взрослого вождя угрожающим, будут полностью обезоружены этим с виду невинным ребенком. Конечно, у мальчика есть обычные для людей недостатки. Он горяч, нетерпелив и не умеет подчиняться. Но я уверен, что под надлежащим руководством из него получится нечто выдающееся для менша. Я уже вижу смутные контуры моего плана…
— Я счастлив, что ты доволен мной, повелитель, — сказал Эпло.
— Да, — пробормотал владыка Нексуса, — маленький ребенок поведет их за собой…
Буря утихла. Эпло воспользовался периодом относительного спокойствия, чтобы пролететь над островом Древлин и подыскать место.для посадки. Эти места он знал очень хорошо. Во время своего последнего посещения он довольно долго пробыл здесь, подготавливая свой эльфийский корабль к возвращению сквозь Врата Смерти.
Континент Древлин был плоским и невыразительным местом. Просто летающий в Мальстриме кусок породы, которую менши называли коралитом. Однако можно было использовать в качестве вех Кикси-винси, чьи гигантские колеса и двигатели, шестерни и шкивы, рычаги и зубцы торчали по всей поверхности Древлина, глубоко вдаваясь в недра острова.
Эпло искал Майнавиры — девять огромных механических рук, сделанных из золота и стали, вонзающихся в крутящиеся штормовые облака. Эти самые Майнавиры были самой важной частью Кикси-винси, по крайней мере, по мнению меншей Ариануса, поскольку именно Майнавиры снабжали водой Сухие Верхние Королевства. Майнавиры были расположены в городе под названием В нутро, и именно во Внутре Эпло надеялся отыскать Лимбека.
Эпло понятия не имел, как могла измениться политическая ситуация за время его отсутствия, но, когда он покидал Арианус, Лимбек сделал Внутро своей военной базой. Эпло было необходимо найти вождей гномов, и он подумал, что вполне можно начать и с Внутра.
Девять рук, каждая с раскрытой золотой ладонью, были хорошо видны сверху. Буря улеглась, хотя на горизонте собирались облака. В металле отражался блеск молний, застывшие руки четко вырисовывались на фоне облаков. Эпло приземлился на пятачке пустой земли, укрыв корабль в тени совсем заброшенной части машины. По крайней мере, она показалась патрину заброшенной — там не горел свет, не крутились шестеренки, не вертелись колеса и «лепестричество», как называли его геги, не соперничало своими желто-голубыми разрядами с блеском молний.
Благополучно приземлившись, Эпло заметил, что свет вообще нигде не горит. Он озадаченно посмотрел в исполосованное дождем окно. Насколько он помнил, Кикси-винси превращала грозовую тьму Древлина в рукотворный вечный день. Повсюду горели сверклампы, и лепестризингеры метали в небо ломаные молнии, что сверкали в воздухе.
Теперь и город, и его окрестности освещало только солнце, свет которого, проходя через облака Мальстрима, становился серым и угрюмым, куда более угнетающим, чем сама тьма.
Эпло стоял, глядя в окно, думая о своем последнем пребывании здесь, пытаясь припомнить, был ли свет в этой части Кикси-винси, или на самом деле он думал о другой части этой огромной машины.
— Может, это был Хет? — пробормотал он, затем покачал головой. — Нет, это было здесь. Я точно помню…
Глухой удар и предупреждающий лай вывели его из задумчивости.
Эпло пошел назад, на корму корабля. Бэйн стоял рядом с люком и держал колбасу так, чтобы пес не мог ее достать.
— Ты получишь ее, — обещал он, — если перестанешь лаять. Дай мне открыть его. Ладно? Хороший песик.
Бэйн засунул колбасу в карман, повернулся к люку и начал вертеть обычную задвижку, на которую запирали дверь.
Задвижка прочно стояла на месте. Бэйн зло посмотрел на нее и стал колотить по ней своими маленькими кулачками. Пес не сводил глаз с колбасы.
— Вы куда-то собрались, ваше высочество? — спросил Эпло, небрежно прислонившись к переборке. Он решил называть Бэйна этим титулом человеческого принца, чтобы представлять его как законного наследника Волкаранского престола. Он подумал, что можно начать титуловать его так прямо сейчас, прежде чем они появятся на людях. Конечно, тогда придется оставить насмешливый тон.
Бэйн с упреком посмотрел на собаку, последний раз дернул неподдающуюся задвижку и холодно посмотрел на Эпло.
— Я хотел выйти. Тут жарко и душно. И пахнет псиной, — презрительно добавил он.
Пес, услышав, что говорят о нем, решил, что это касается колбасы, завилял хвостом и облизнулся.
— Ты ведь заколдовал ее? — с упреком продолжил Бэйн, еще раз дернув задвижку.
— Я применил здесь ту же самую магию, что и на всем корабле, ваше высочество. Пришлось. Я не мог оставить без защиты ни одну его часть. Это все равно что выходить на битву в дырявых доспехах. Кроме того, мне кажется, что вам еще рано выходить наружу. Надвигается новая буря. Разве вы не помните о бурях Древлина?
— Помню. Я могу заметить приближение бури не хуже, чем ты. И я не стал бы дожидаться ее снаружи. Я не ушел бы так далеко.
— И куда же вы собираетесь, ваше высочество?
— Никуда. Просто прогуляться, — пожал плечами Бэйн.
— И вы не собирались сами разыскивать гномов, не так ли?
— Да конечно же нет, Эпло! — округлил глаза Бэйн. — Дедушка сказал, что я должен оставаться при тебе. А я всегда слушаюсь дедушку.
Эпло заметил, что Бэйн выделил последнее слово, и мрачно усмехнулся.
— Хорошо. Запомни, я здесь, чтобы защищать тебя, равно как и для прочего. Этот мир не слишком безопасен. Даже если ты и на самом деле принц. Тут есть такие, кто только за одно это готовы будут убить тебя.
— Я знаю, — сказал Бэйн. Он сделал вид, что смирился, что ему даже немного стыдно. — Когда я был здесь прошлый раз, эльфы чуть не убили меня. Мне кажется, я не подумал об этом. Прости меня, Эпло. — Он поднял ясные голубые глаза. — Дедушка поступил очень мудро, дав мне в телохранители тебя. Ты ведь тоже всегда слушаешься дедушку, Эпло?
Вопрос застал Эпло врасплох. Он быстро посмотрел на Бэйна, — не имели ли эти слова какой-нибудь подоплеки? В огромных голубых глазах Эпло уловил мгновенный проблеск коварства, скрытности и злобы. Но Бэйн невинно смотрел на него, как ребенок, задающий детские вопросы.
Эпло повернулся к нему спиной.
— Я пойду в носовую часть, буду нести вахту. Пес заскулил, душераздирающе глядя на все еще торчавшую из кармана Бэйна колбасу.
— Ты не спросил меня о повреждениях, — напомнил Эпло Бэйн.
— Ну? Нашел хоть одну щель?
— Нет. Ты очень хорошо владеешь магией. Не так хорошо, как дедушка, но все равно очень хорошо.
— Благодарю вас, ваше высочество, — сказал Эпло. Он поклонился и пошел прочь.
Бэйн вынул из кармана колбасу и слегка шлепнул ей пса по носу.
— Это за то, что ты выдал меня, — мягко упрекнул он. Пес исходил слюной, не сводя с колбасы голодных глаз.
— И все же это, по-моему, к лучшему, — нахмурился Бэйн. — Эпло прав. Я забыл об этих проклятых эль-фийских ублюдках. Хотелось бы мне повстречаться с тем, кто тогда сбросил меня с корабля! Я бы велел Эпло выкинуть его в Мальстрим. И я бы смотрел, как он падает, до самого конца! Могу поспорить, он долго бы вопил, очень долго. Да, дедушка прав. Теперь я это вижу. Эпло пригодится мне, пока я не найду кого-нибудь другого… Иди сюда. — Бэйн протянул собаке колбасу. Пес мгновенно сцапал ее и разом заглотил. Бэйн ласково погладил шелковистую голову. — И тогда ты станешь моим. Ты, я и дедушка. Мы будем жить все вместе и никому больше не дадим делать дедушке больно. Правда, малыш? — Бэйн прижался щекой к голове собаки и обнял теплое тело. — Правда?
Глава 9. ВНУТРО. Нижнее Королевство, Арианус
Великая Кикси-винси замерла.
Никто на Древлине не знал, что делать. За всю историю гегов ничего подобного не происходило.
Сколько геги себя помнили, чудесная машина всегда работала. А поскольку они были гномами, то память их уходила в прошлое действительно глубоко. Машина работала и работала. Лихорадочно, спокойно, бешено, глухо, — но работала. Даже когда часть Кикси-винси выходила из строя, машина продолжала работать, — остальные ее части работали для того, чтобы исправить поломку. Никто никогда не мог с точностью сказать, что именно делает Кикси-винси, но все знали или, По крайней мере, подозревали, что она работает хорошо.
Но теперь она остановилась.
Лепестризингеры больше не визжали, — они глухо гудели, и многие считали это зловещим признаком. Вертолеса больше не вертелись. Они были совершенно неподвижны, разве только слегка подрагивали. Скоролеты остановились, и транспортировка по всему Нижнему Царству прекратилась. Металлические руки скоролетов, которые цеплялись за верхний кабель и с помощью лепестризингеров тянули их, замерли. Металлические руки подъемников тщетно простирали к небу раскрытые ладони.
Свистелки замолкли, лишь иногда вздыхали. Черные стрелки в стеклянных коробках — нельзя было, чтобы эти стрелки показывали на красную отметку, — упали прямо до нижней отметки и теперь показывали в никуда.
Когда машина остановилась впервые, — это сразу же повергло всех в ужас. Все геги — мужчины, женщины, дети, даже те, кто был не на работе, даже те, кто вел партизанскую войну против эльфов, — покинули свои посты и бросились к огромной, ныне безжизненной машине. Были те, кто надеялся, что она заработает снова. Собравшиеся геги терпеливо ждали… все ждали и ждали… Наступила и прошла смена обделений, а машина так и не заработала.
И не работала до сих пор.
Это означало, что геги остались без дела. Хуже того, им казалось, что их вынуждают к безделью, причем без тепла и света. Из-за постоянных яростных бурь Мальстрима, что то и дело проносились над их островом, геги жили под землей. Кикси-винси всегда давала им тепло из своих булькалок и свет от своих сверкламп. Булькалки почти сразу же перестали булькать. Сверклампы еще некоторое время горели после того, как машина остановилась, но теперь их свет угасал. По всему Древлину, мигая, умирал свет.
И повсюду стояла страшная тишина.
Геги жили в мире шумов. Первым звуком, который слышал новорожденный гег, было успокаивающее бум-дзынь-блямканье работающей Кикси-винси. Теперь машина не работала. Она молчала. Геги были в ужасе от этой тишины.
— Она умерла! — этот возглас одновременно вырвался из глоток тысяч гегов по всему Древлину.
— Нет, она не умерла, — заявил Лимбек Болтокрут, мрачно рассматривая одну из частей Кикси-винси сквозь свои новые очки. — Она убита.
— Убита? — трепеща от ужаса, повторила шепотом Джарре. — Кто же мог осмелиться на такое?
Но она знала ответ, еще не задав вопроса.
Лимбек Болтокрут снял очки и тщательно протер их чистым белым носовым платком, — эту привычку он приобрел недавно. Затем он снова надел очки и воззрился на машину при свете факела (сделанного из свернутых в трубку листов одной из его речей). Он осветил машину, поднеся факел к быстро угасающей с шипением сверклампе.
— Эльфы.
— О нет, Лимбек, нет! — воскликнула Джарре. — Этого не может быть! Ведь если Кикси-винси остановится, то она перестанет вырабатывать воду, а ельфам, то есть эльфам, нужна вода! Они ж перемрут без нее! Им нужна эта машина так же, как и нам. Так с чего же им убивать ее?
— Возможно, они запаслись водой, — холодно ответил Лимбек. — Они же все тут держат в руках, ты сама знаешь. Их войска окружили Майнавиры. Я понимаю, чего они добиваются. Они собираются выключить машину, уморить нас голодом, заморозить нас!
Он поднял глаза на Джарре. Она тут же отвела взгляд.
— Джарре! — резко сказал он. — Ты опять?
Джарре покраснела, изо всех сил стараясь смотреть на Лимбека, но ей не нравилось глядеть на него, когда он был в очках. Они были новыми, оригинальной модели и — так он говорил — невероятно обостряли его зрение. Но из-за некоторой особенности стекол его глаза сквозь очки казались маленькими и жесткими.
«Прямо как его сердце», — печально подумала Джарре, изо всех сил стараясь посмотреть Лимбеку в лицо. Ее постигла жалкая неудача. Сдавшись, она сосредоточила взгляд на носовом платке, который ярко-белым пятном виднелся сквозь его темную длинную спутанную бороду.
Факел догорал. Лимбек махнул одному из своих телохранителей. Тот немедленно схватил другую речь, скрутил ее и зажег, прежде чем успела догореть первая.
— Я всегда говорила, что у тебя пламенные речи, — попыталась пошутить Джарре. Лимбек нахмурился.
— Не время для легкомыслия. Мне не нравится твое поведение, Джарре. Мне начинает казаться, что ты падаешь духом, дорогая. У тебя нервы не в порядке…
— Ты прав! — быстро ответила Джарре, обращаясь к носовому платку. Ей было легче разговаривать с платком, чем с его владельцем. — У меня нервы не в порядке. Я боюсь…
— Не выношу трусов, — заметил Лимбек. — Если ты так боишься эльфов, что не можешь больше оставаться на посту партийного секретаря СОПП, то…
— Не эльфов, Лимбек! — Джарре сцепила руки, чтобы только не сорвать с него очки и не растоптать их. — Нас! Я нас боюсь! Я боюсь тебя и… и тебя, — она показала на одного из гегов-телохранителей, который казался весьма польщенным и гордым собой, — и тебя, и тебя! И себя. Я боюсь себя! Чем мы стали, Лимбек? Во что мы превратились?
— Не понимаю, о чем ты, дорогая. — Голос Лимбека был бесстрастным и холодным, как и его новые очки. Он как раз снова снял их и начал протирать.
— Мы привыкли быть миролюбивыми. За всю свою историю геги никогда никого не убивали…
— Мы не геги! — сурово проговорил Лимбек. Джарре пропустила его слова мимо ушей.
— А теперь мы живем ради того, чтобы убивать!
Многие из молодых только об этом и думают! Убивать ельфов…
— Эльфов, дорогая, — поправил ее Лимбек. — Я ведь уже говорил тебе. Ельфы — это рабское слово, которое нам внушили наши так называемые хозяева. И мы не геги, мы гномы! Геги — это унизительное прозвище, которое употреблялось, чтобы мы, дескать, знали свое место!
Он снова надел очки и сердито посмотрел на нее. Свет факела, который держал чрезвычайно низкорослый гном, подсвечивал лицо Лимбека снизу, смещая вверх тень от его очков, что придавало его лицу чрезвычайно зловещее выражение. Джарре против своей воли смотрела на Лимбека, поддавшись его пугающему обаянию.
— Ты что, снова хочешь стать рабыней, Джарре? — спросил ее Лимбек. — Значит, мы должны сдаться и пресмыкаться перед эльфами, унижаться перед ними, лизать их костлявые задницы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50