Он был слишком умен, чтобы легко сдаться: он не станет продираться через усиленные полицейские кордоны. Хотя, с другой стороны, откуда ему узнать, что полицейские посты усилены? Он не знает даже, что его логово за потайной дверью обнаружено.
Увы, в последнем Кремень глубоко заблуждался. Вскоре его ждал удар. На перекрестке стоял мальчишка с пачкой газет и пронзительно выкрикивал: «Тайное убежище разыскиваемого убийцы! Тайное убежище разыскиваемого убийцы!» Смит купил газету. Ему сразу бросился в глаза заголовок на первой странице: «Тайная каморка в доме Хервея Лайна». Инспектор негромко выругался и стал читать:
«Сегодня утром инспектор Смит из Скотленд-Ярда с несколькими полицейскими провел еще один обыск в доме Хервея Лайна, убитого на днях в Риджентс-парке. Полиция провела в помещении около двух часов. Как нам стало известно, в ходе обыска они обнаружили маленькую комнату, скрытую за потайной дверью. Ее оборудовал слуга покойного Лайна — его и подозревают в убийстве старого джентльмена…»
Дальше читать Кремень не стал. Дознаваться, кто передал эти сведения прессе, сейчас было не время. Возможно, это один из молодых полицейских, присутствовавший при обыске и не удержавшийся, чтобы не проболтаться. Уличить провинившегося несложно, а вот оценить ущерб от его глупости гораздо труднее. Инспектор ощущал все нарастающее беспокойство.
В восемь часов вечера он зашел проведать Мэри Лейн. Осмотрел скромную, но очень уютную комнатку, и остался доволен. Еще раз поговорил с дежурным, но об охране не заикнулся. Здесь Мэри ничего не грозило. От Бинни можно ждать чего угодно, но заявиться в полицейский участок он, безусловно, не посмеет.
В половине девятого Кремень вернулся в Скотленд-Ярд и прочел полученные сообщения. Полицейские посты доносили о проверке всех поездов, отправлявшихся из Лондона. Ни Бинни, ни кого-либо похожего на него, в поездах не оказалось. Проверяли все паспорта, платформы из предосторожности очищались от провожатых. Поезда отправлялись лишь после того, как ответственный офицер полиции давал начальнику станции свое разрешение. Для сообщений из портов время еще не пришло.
Глава 25
В начале двенадцатого инспектор вышел из Скотленд-Ярда и медленно пошел по длинной полоске тротуара, служившей ему местом, где он мог спокойно подумать. Кто-то из остряков в управлении окрестил ее «бульваром раздумий». Зимой и летом, в дождь и ясную погоду он находил здесь решение всех своих задач. После полуночных прогулок Кремня Смита убийцы отправлялись на виселицу, самые обычные события приобретали зловещую окраску, а невиновные освобождались из-под стражи.
В этот час ночи прохожих почти не было, влюбленные предпочитали более романтические уголки, а машин было мало. Прогрохотал одинокий трамвай, и вновь стало тихо. Только в поисках окурка вдоль бордюра, как тень, двигался какой-то ночной бродяга.
У одного из домов у обочины стоял седан. Заглянув внутрь машины — скорее по привычке, чем из любопытства — Кремень заметил женщину на переднем сиденьи. Не найдя в этом ничего подозрительного, он продолжил свой путь. Однако вскоре остро почувствовал нарастающую тревогу. Такое с ним случалось не часто. Он не мог понять причин беспокойства, но инстинктивно чувствовал, что оно связано с Бинни.
Дойдя до конца «бульвара раздумий», инспектор развернулся и медленно пошел назад. К этому времени ожидалось получить сообщения с побережья, из портов. Издали Кремень снова увидел машину, по-прежнему стоявшую у бордюра. Неподалеку находилось бюро, куда сдавали найденные вещи, и, видимо, пассажирка послала шофера справиться о своей пропаже. Подойдя поближе, инспектор увидел, что женщина вышла и стоит у открытой дверцы. Судя по полноте и ее наряду она была среднего возраста. К удивлению Кремня, дама окликнула его; говорила она неприятным фальцетом.
— Простите, вы не могли бы позвать полисмена?
Более точно адресовать свою просьбу она не смогла бы даже при большом желании!
— Я полицейский инспектор, что случилось?
Женщина показала на дверцу.
— Мой шофер нализался как свинья! Теперь пьяный спит. Вытащите его из машины.
Пьяный водитель — это личное оскорбление для любого английского полисмена. Кремень злобно дернул дверцу и заглянул внутрь. Но… ничего не увидел, ничего не услышал, ничего не почувствовал. Сознание, словно пламя задутой свечи, трепыхнулось и пропало.
Очнулся он в темноте. Голова разламывалась от боли. Попробовал пошевелить руками и не смог. Долго не мог понять, почему. Постепенно он осознал, что находится в машине.
Машина мчалась с огромной скоростью, намного превышающей действовавшее ограничение. По свисту шин инспектор догадался, что они мчатся по недавно построенной дороге. Странно, что этот факт показался ему настолько важным. Кремень ничего не помнил, ничего не понимал — знал только, что, скрючившись, лежит на полу машины, которая быстро и плавно несется неведомо куда. Затем снова впал в беспамятство, избавившее его от невыносимой головной боли.
В себя он пришел от толчков на ухабах. Открыл глаза, попытался приподняться; ощупал запястья и узнал наручники — его собственные, американские наручники, подаренные ему Джоном Келли.
Кто-то надел на него наручники и шелковым шарфом связал ноги. Кремень чувствовал это, но дотянуться до узла не мог. И тогда он вспомнил и женщину, и машину, и пьяного шофера, которого там не оказалось.
Толчки отдавались в голове мучительной болью. Они как будто ехали по перепаханному полю или, в лучшем случае, по проселку. Последняя догадка подтвердилась, когда машина остановилась, и дверца открылась. В темноте инспектор разглядел сначала ноги, а затем фигуру «женщины», и понял все.
В нескольких ярдах от дороги виднелся маленький дом — одна из тех уродливых коробочек, которые после войны испоганили загородный пейзаж. Грубая рука схватила инспектора за ворот и рывком выволокла на дорогу. Он упал на колени.
— Поднимайся, ты… — прошипел голос, и дальше последовала отборная брань.
Смит с трудом поднялся, связанные ноги не слушались. Бандит толчком в спину заставил его идти; падая и ковыляя, он дошел до двери. В доме пахло штукатуркой и свежеструганной древесиной, и стояла такая темнота, что Кремень понял: окна закрыты ставнями. Сделав шаг вперед, он снова упал.
Его похититель запер дверь: звякнуло стекло керосиновой лампы, и вскоре ее огонек осветил комнату. Единственными предметами обстановки были две кушетки, стул и кухонный стол. Окно закрывали деревянные ставни, как инспектор и предполагал. Ни штор, ни гардин, ни скатерти на столе. Бинни сел на стул, сложил руки на коленях и принялся рассматривать инспектора.
Кремень никогда бы не узнал его в этой пожилой женщине с седыми волосами и в длинной шубе. Парик его слегка съехал набок. Это придавало Бинни комичный, но вместе с тем ужасающий вид. Он понял, что инспектор тоже рассматривает его, одним движением сорвал шляпку и парик и предстал даже более гротескным — с лысой головой и темным лицом.
— Ну что, допрыгался?
Бинни улыбался, но в этой улыбке не было ничего хорошего.
— Оказывается, мистер Кремень Смит не так уж уверенно держится на ногах, — жеманно и с издевкой проговорил он.
Ситуация, похоже, забавляла его; он продолжал говорить фальцетом, играя роль мистера Вашингтона Вирта.
— Я построил этот домик пару лет назад. Думал, пригодится, но так ни разу сюда и не наведался. Я покидаю эту страну, мистер Смит. Может, купите его? Отличная обитель для джентльмена, который мечтает о покое! А вы скоро будете пребывать в полнейшем покое, будьте уверены.
Бинни достал из кармана автоматический пистолет и положил рядом с собой на стол. Затем подошел к Смиту и грубо, с проклятиями перетащил его в угол. Присел, перевязал ослабевший узел шарфа на ногах. Сорвал с инспектора ботинки и зашвырнул в другой угол. Мгновение поколебался, затем расслабил Кремню ворот.
— Вы не ранены, мой дорогой друг? Резиновая дубинка, если ударить ею по шее, не убивает. Хотя, согласен, это очень неприятно. В Цинциннати был когда-то один мент, поступивший со мной таким же образом. Так прошло целых два месяца, прежде чем я очухался настолько, чтобы пристрелить его… Вы не знали о моей маленькой обители?
У Кремня пересохло во рту, голова гудела. Но страха он не испытывал, хотя положение было отчаянным.
— Знал, Бинни. Этот дом примерно в ста ярдах от Бат-роуд неподалеку от Таплоу. Купил ты этот участок четыре года назад и отдал за него четыреста пятьдесят фунтов.
Бинни на мгновение опешил. Смит спокойно продолжал:
— На прошлой неделе мои люди обшарили этот дом; сейчас он под надзором полиции Букингемпшира. Такой же дом у тебя в Уилтшире.
Бинни был ошеломлен. В его глазах мелькнул испуг. Кремень заметил это и продолжал развивать наступление.
— Не глупи, Бинни. Предъявить тебе обвинение в убийстве мы не можем — нет улик. Единственное, в чем можно тебя обвинить — это в подделке чеков Хервея Лайна. Самое худшее, что тебе грозит — семь лет тюрьмы.
Инспектор попал в больное место: каждый преступник мечтает избежать кары. По лицу бандита пробежало сомнение. Смит говорил, не давая ему опомниться.
— За эту прогулку с полицейским получишь еще год, но что такое год?.. Принеси-ка мне воды. Кухня прямо за этой комнатой. Да, пусть вода стечет: когда я наведывался сюда на прошлой неделе, она была ржавой. Оловянная кружка в шкафу.
Видимо, инстинкт повиноваться прочно укоренился в Бинни за годы его службы у Хервея Лайна. Он вышел и вернулся с оловянной кружкой. Поднес ее к губам инспектора. Пока тот пил, расслабил узел шарфа на ногах.
— Сними теперь наручники и давай немного поговорим. Почему не привез Майка Хеннеси сюда вместо того, чтобы…
Кремень прикусил язык. Свою ошибку он пенял еще до того, как выговорил эти слова. Бинни с проклятьем отступил.
— Посадишь не за убийство, говоришь? Кого вздумал надуть? Я тебе покажу, на что я способен! — Рука Бинни потянулась к оружию на столе. — У меня всегда чесались руки отправить тебя на тот свет, Смит.
— Считай, что твое желание исполнилось, — спокойно прервал Кремень. — Только делай свое дело побыстрей.
— Долго ждать не будешь, — ухмыльнулся Бинни.
Он отодвинул пистолет, шарф на ногах крепко стянул тройным узлом. Затем снял шубу и весь остальной женский наряд. Из чемоданчика достал свой старый костюм, второй пистолет и рассовал оружие по карманам.
— Похоже, тебе предстоит тяжелая работенка?
— Тяжелая, тяжелая, — буркнул Бинни, натягивая фуфайку. Затем со значением добавил. — Земля здесь твердая. Пока дойдешь до нужной глубины, семь потов сойдет.
Пленник ничуть не испугался, даже не утратил чувства юмора.
— А почему бы не предоставить это дело мне? Ты жирный и не в форме. Рыть себе могилу — мое любимое занятие!
Мгновение Бинни, похоже, обдумывал этот вариант, потом молча повернулся и направился к двери.
— К чему все эти хлопоты, Бинни? — Голос Кремня звучал почти игриво. — Как только выяснится, что я пропал, меня начнут искать — здесь и в Уилтшире. Они придут сюда и обшарят весь участок. Здесь, насколько помнится, газон? Не сможешь его восстановить — меня найдут, и тогда тебе крышка! Могу заверить: если убьешь полицейского, петли тебе не миновать. В Скотленд-Ярде каждый вывернется наизнанку, но найдет против тебя улики. Люди, которые сейчас видят сладкие сны, не будут спать до тех пор, пока не поймают тебя.
Смит рванулся и попытался встать, он уже полностью пришел в себя и был полон сил.
— С Хеннеси тебе могло сойти с рук, и со старым Лайном, и с Тиклером. А со мной этот номер у тебя не пройдет!
Бинни задержался в дверях и обернулся. На круглой физиономии появилась нехорошая ухмылка.
— Знавал я одного мента. Болтал, как ты сейчас. Скоро ты с ним встретишься.
Убийца вышел и закрыл за собой дверь.
Кремень раздумывал недолго. Попробовал разломать наручники — процесс, безусловно, болезненный и бесперспективный. Подтянув ноги и раздвинув их в коленях, инспектор смог дотянуться до узла; с трудом развязал один и мучился со вторым, когда услышал шаги в коридоре.
Работа оказалась для Бинни потяжелей, чем он предполагал. По раскрасневшемуся лицу градом катился пот. Он полез в чемоданчик, достал бутылку виски, откупорил и сделал большой глоток.
— Для смелости или для подкрепления? — поинтересовался Смит.
— Скоро узнаешь, — огрызнулся Бинни.
Из кармана его брюк торчали рукоятки двух пистолетов. Кремень не сводил с них взгляда.
Бинни был уже на полпути к двери, когда его вдруг словно осенило. Он вернулся и проверил шарф.
— О, с одним уже справился! Придется поухаживать еще.
Бандит снова полез в чемоданчик и достал шнур. Пропустил его через наручники и туго завязал на шее инспектора. Руки Кремня оказались прижатыми к подбородку.
— Хорошо смотришься! Как молитву читаешь. Долго не задержу.
С этим обещанием он вышел из комнаты.
Беспомощно скорчившись на полу, Кремень прислушивался к шуму проходящих машин. Он знал, что от автомагистрали его отделяют ярдов двести, и что движение по ней оживленное и днем, и ночью.
Вероятность того, что полиция нагрянет в этот дом, была весьма малой, разве что кому-нибудь в Скотленд-Ярде стукнет в голову, что искать его в первую очередь надо здесь. Это при условии, что его отсутствие вообще заметят. Он всегда был непредсказуемым, мог не появляться в управлении по нескольку дней кряду; начальство ворчало, но терпело.
Кремень смотрел, как коптит лампа; фитиль был выкручен слишком высоко, и стекло с одной стороны почернело. Прошло полчаса, и он услышал тяжелые шаги. Убийца шел по его душу. Инспектор понял, что настал его последний час.
Глава 26
Вопреки мнению Кремня Смита в Скотленд-Ярде на его отсутствие обратили внимание. Правда, случилось это в результате целой цепочки случайностей, которые затем выстроились в стройный ряд закономерных совпадений.
То, что инспектора нет, обнаружили по очень простой причине: сообщения из портов, которые он так ждал, остались непрочитанными. Но так как они были бесполезными (в том смысле, что Бинни не нашли), никто не обеспокоился.
Затем в управление позвонил поразительно добросовестный молодой полицейский из дорожной службы. Он сообщил, что голубой седан с женщиной за рулем двигался с превышением скорости. На его требование остановиться не подчинился. Полисмен на всякий случай записал номер машины.
Позже в один из полицейских участков явился член парламента. Он заявил, что от его клуба на Пэлл-Мэлл угнали голубой седан. Вопреки правилам, депутат бросил машину на стоянке такси. И так случилось, что он сам стал свидетелем того, как ее угоняли.
— Это был мужчина, переодетый в женщину, — таким неожиданным был конец его рассказа.
— Почему вы так думаете, сэр? — спросил инспектор.
— Машина низкая. Когда он садился, шляпка зацепилась за крышу салона и вместе с париком слетела. Это был лысый мужчина со смуглым лицом.
Инспектора словно окатили ледяной водой. Лысого мужчину со смуглым лицом разыскивала вся Англия. В считанные секунды во всех полицейских участках затрезвонили телефоны.
А потом поступило еще одно сообщение от офицера дорожной полиции. Снова Бинни оставил за собой след в стремлении побыстрее убраться из Лондона. Он резко затормозил у Хестона, где главная магистраль пересекает трамвайные пути. Автомобиль занесло, и водитель едва избежал столкновения с трамваем. Двигатель заглох. Полицейский направился к машине проверить водительские права. Он хорошо разглядел, что за рулем женщина. Но не успел и рта открыть, как двигатель завелся, и машина рванулась с места. Это сообщение поступило через полтора часа после первого.
К этому времени начальство распорядилось срочно найти Кремня. Но его нигде не было. На своем столе в Скотленд-Ярде он оставил наполовину исписанный лист промокашки. Никогда плоды своих трудов на промокательной бумаге Кремень не забывал. Он не оставил на проходной ключа от своего кабинета. Такого с ним не случалось ни разу, каким бы поспешным ни был его уход.
О привычке Кремня прогуливаться перед Скотленд-Ярдом знали все, Кто-то видел, как он направился на прогулку, кто-то видел как инспектор повернул назад. Затем кто-то еще вспомнил, что у обочины стоял голубой автомобиль. Когда все эти разрозненные события соединили, обрисовалась очень тревожная картина.
Срочно вызванный главный констебль поднял на ноги всех инспекторов Скотленд-Ярда.
— Его цель, очевидно, побережье. Сейчас наверняка направляется в один из своих домов за городом. Свяжитесь по телефону с теми полицейскими участками. И чтобы немедленно отправили по адресам дежурные машины.
Дика Алленби подняли с постели, чтобы спросить об инспекторе. Об их дружбе в Скотленд-Ярде знали. Дик немедленно прибыл в управление и успел вскочить в одну из машин, отправлявшихся в Солсбери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Увы, в последнем Кремень глубоко заблуждался. Вскоре его ждал удар. На перекрестке стоял мальчишка с пачкой газет и пронзительно выкрикивал: «Тайное убежище разыскиваемого убийцы! Тайное убежище разыскиваемого убийцы!» Смит купил газету. Ему сразу бросился в глаза заголовок на первой странице: «Тайная каморка в доме Хервея Лайна». Инспектор негромко выругался и стал читать:
«Сегодня утром инспектор Смит из Скотленд-Ярда с несколькими полицейскими провел еще один обыск в доме Хервея Лайна, убитого на днях в Риджентс-парке. Полиция провела в помещении около двух часов. Как нам стало известно, в ходе обыска они обнаружили маленькую комнату, скрытую за потайной дверью. Ее оборудовал слуга покойного Лайна — его и подозревают в убийстве старого джентльмена…»
Дальше читать Кремень не стал. Дознаваться, кто передал эти сведения прессе, сейчас было не время. Возможно, это один из молодых полицейских, присутствовавший при обыске и не удержавшийся, чтобы не проболтаться. Уличить провинившегося несложно, а вот оценить ущерб от его глупости гораздо труднее. Инспектор ощущал все нарастающее беспокойство.
В восемь часов вечера он зашел проведать Мэри Лейн. Осмотрел скромную, но очень уютную комнатку, и остался доволен. Еще раз поговорил с дежурным, но об охране не заикнулся. Здесь Мэри ничего не грозило. От Бинни можно ждать чего угодно, но заявиться в полицейский участок он, безусловно, не посмеет.
В половине девятого Кремень вернулся в Скотленд-Ярд и прочел полученные сообщения. Полицейские посты доносили о проверке всех поездов, отправлявшихся из Лондона. Ни Бинни, ни кого-либо похожего на него, в поездах не оказалось. Проверяли все паспорта, платформы из предосторожности очищались от провожатых. Поезда отправлялись лишь после того, как ответственный офицер полиции давал начальнику станции свое разрешение. Для сообщений из портов время еще не пришло.
Глава 25
В начале двенадцатого инспектор вышел из Скотленд-Ярда и медленно пошел по длинной полоске тротуара, служившей ему местом, где он мог спокойно подумать. Кто-то из остряков в управлении окрестил ее «бульваром раздумий». Зимой и летом, в дождь и ясную погоду он находил здесь решение всех своих задач. После полуночных прогулок Кремня Смита убийцы отправлялись на виселицу, самые обычные события приобретали зловещую окраску, а невиновные освобождались из-под стражи.
В этот час ночи прохожих почти не было, влюбленные предпочитали более романтические уголки, а машин было мало. Прогрохотал одинокий трамвай, и вновь стало тихо. Только в поисках окурка вдоль бордюра, как тень, двигался какой-то ночной бродяга.
У одного из домов у обочины стоял седан. Заглянув внутрь машины — скорее по привычке, чем из любопытства — Кремень заметил женщину на переднем сиденьи. Не найдя в этом ничего подозрительного, он продолжил свой путь. Однако вскоре остро почувствовал нарастающую тревогу. Такое с ним случалось не часто. Он не мог понять причин беспокойства, но инстинктивно чувствовал, что оно связано с Бинни.
Дойдя до конца «бульвара раздумий», инспектор развернулся и медленно пошел назад. К этому времени ожидалось получить сообщения с побережья, из портов. Издали Кремень снова увидел машину, по-прежнему стоявшую у бордюра. Неподалеку находилось бюро, куда сдавали найденные вещи, и, видимо, пассажирка послала шофера справиться о своей пропаже. Подойдя поближе, инспектор увидел, что женщина вышла и стоит у открытой дверцы. Судя по полноте и ее наряду она была среднего возраста. К удивлению Кремня, дама окликнула его; говорила она неприятным фальцетом.
— Простите, вы не могли бы позвать полисмена?
Более точно адресовать свою просьбу она не смогла бы даже при большом желании!
— Я полицейский инспектор, что случилось?
Женщина показала на дверцу.
— Мой шофер нализался как свинья! Теперь пьяный спит. Вытащите его из машины.
Пьяный водитель — это личное оскорбление для любого английского полисмена. Кремень злобно дернул дверцу и заглянул внутрь. Но… ничего не увидел, ничего не услышал, ничего не почувствовал. Сознание, словно пламя задутой свечи, трепыхнулось и пропало.
Очнулся он в темноте. Голова разламывалась от боли. Попробовал пошевелить руками и не смог. Долго не мог понять, почему. Постепенно он осознал, что находится в машине.
Машина мчалась с огромной скоростью, намного превышающей действовавшее ограничение. По свисту шин инспектор догадался, что они мчатся по недавно построенной дороге. Странно, что этот факт показался ему настолько важным. Кремень ничего не помнил, ничего не понимал — знал только, что, скрючившись, лежит на полу машины, которая быстро и плавно несется неведомо куда. Затем снова впал в беспамятство, избавившее его от невыносимой головной боли.
В себя он пришел от толчков на ухабах. Открыл глаза, попытался приподняться; ощупал запястья и узнал наручники — его собственные, американские наручники, подаренные ему Джоном Келли.
Кто-то надел на него наручники и шелковым шарфом связал ноги. Кремень чувствовал это, но дотянуться до узла не мог. И тогда он вспомнил и женщину, и машину, и пьяного шофера, которого там не оказалось.
Толчки отдавались в голове мучительной болью. Они как будто ехали по перепаханному полю или, в лучшем случае, по проселку. Последняя догадка подтвердилась, когда машина остановилась, и дверца открылась. В темноте инспектор разглядел сначала ноги, а затем фигуру «женщины», и понял все.
В нескольких ярдах от дороги виднелся маленький дом — одна из тех уродливых коробочек, которые после войны испоганили загородный пейзаж. Грубая рука схватила инспектора за ворот и рывком выволокла на дорогу. Он упал на колени.
— Поднимайся, ты… — прошипел голос, и дальше последовала отборная брань.
Смит с трудом поднялся, связанные ноги не слушались. Бандит толчком в спину заставил его идти; падая и ковыляя, он дошел до двери. В доме пахло штукатуркой и свежеструганной древесиной, и стояла такая темнота, что Кремень понял: окна закрыты ставнями. Сделав шаг вперед, он снова упал.
Его похититель запер дверь: звякнуло стекло керосиновой лампы, и вскоре ее огонек осветил комнату. Единственными предметами обстановки были две кушетки, стул и кухонный стол. Окно закрывали деревянные ставни, как инспектор и предполагал. Ни штор, ни гардин, ни скатерти на столе. Бинни сел на стул, сложил руки на коленях и принялся рассматривать инспектора.
Кремень никогда бы не узнал его в этой пожилой женщине с седыми волосами и в длинной шубе. Парик его слегка съехал набок. Это придавало Бинни комичный, но вместе с тем ужасающий вид. Он понял, что инспектор тоже рассматривает его, одним движением сорвал шляпку и парик и предстал даже более гротескным — с лысой головой и темным лицом.
— Ну что, допрыгался?
Бинни улыбался, но в этой улыбке не было ничего хорошего.
— Оказывается, мистер Кремень Смит не так уж уверенно держится на ногах, — жеманно и с издевкой проговорил он.
Ситуация, похоже, забавляла его; он продолжал говорить фальцетом, играя роль мистера Вашингтона Вирта.
— Я построил этот домик пару лет назад. Думал, пригодится, но так ни разу сюда и не наведался. Я покидаю эту страну, мистер Смит. Может, купите его? Отличная обитель для джентльмена, который мечтает о покое! А вы скоро будете пребывать в полнейшем покое, будьте уверены.
Бинни достал из кармана автоматический пистолет и положил рядом с собой на стол. Затем подошел к Смиту и грубо, с проклятиями перетащил его в угол. Присел, перевязал ослабевший узел шарфа на ногах. Сорвал с инспектора ботинки и зашвырнул в другой угол. Мгновение поколебался, затем расслабил Кремню ворот.
— Вы не ранены, мой дорогой друг? Резиновая дубинка, если ударить ею по шее, не убивает. Хотя, согласен, это очень неприятно. В Цинциннати был когда-то один мент, поступивший со мной таким же образом. Так прошло целых два месяца, прежде чем я очухался настолько, чтобы пристрелить его… Вы не знали о моей маленькой обители?
У Кремня пересохло во рту, голова гудела. Но страха он не испытывал, хотя положение было отчаянным.
— Знал, Бинни. Этот дом примерно в ста ярдах от Бат-роуд неподалеку от Таплоу. Купил ты этот участок четыре года назад и отдал за него четыреста пятьдесят фунтов.
Бинни на мгновение опешил. Смит спокойно продолжал:
— На прошлой неделе мои люди обшарили этот дом; сейчас он под надзором полиции Букингемпшира. Такой же дом у тебя в Уилтшире.
Бинни был ошеломлен. В его глазах мелькнул испуг. Кремень заметил это и продолжал развивать наступление.
— Не глупи, Бинни. Предъявить тебе обвинение в убийстве мы не можем — нет улик. Единственное, в чем можно тебя обвинить — это в подделке чеков Хервея Лайна. Самое худшее, что тебе грозит — семь лет тюрьмы.
Инспектор попал в больное место: каждый преступник мечтает избежать кары. По лицу бандита пробежало сомнение. Смит говорил, не давая ему опомниться.
— За эту прогулку с полицейским получишь еще год, но что такое год?.. Принеси-ка мне воды. Кухня прямо за этой комнатой. Да, пусть вода стечет: когда я наведывался сюда на прошлой неделе, она была ржавой. Оловянная кружка в шкафу.
Видимо, инстинкт повиноваться прочно укоренился в Бинни за годы его службы у Хервея Лайна. Он вышел и вернулся с оловянной кружкой. Поднес ее к губам инспектора. Пока тот пил, расслабил узел шарфа на ногах.
— Сними теперь наручники и давай немного поговорим. Почему не привез Майка Хеннеси сюда вместо того, чтобы…
Кремень прикусил язык. Свою ошибку он пенял еще до того, как выговорил эти слова. Бинни с проклятьем отступил.
— Посадишь не за убийство, говоришь? Кого вздумал надуть? Я тебе покажу, на что я способен! — Рука Бинни потянулась к оружию на столе. — У меня всегда чесались руки отправить тебя на тот свет, Смит.
— Считай, что твое желание исполнилось, — спокойно прервал Кремень. — Только делай свое дело побыстрей.
— Долго ждать не будешь, — ухмыльнулся Бинни.
Он отодвинул пистолет, шарф на ногах крепко стянул тройным узлом. Затем снял шубу и весь остальной женский наряд. Из чемоданчика достал свой старый костюм, второй пистолет и рассовал оружие по карманам.
— Похоже, тебе предстоит тяжелая работенка?
— Тяжелая, тяжелая, — буркнул Бинни, натягивая фуфайку. Затем со значением добавил. — Земля здесь твердая. Пока дойдешь до нужной глубины, семь потов сойдет.
Пленник ничуть не испугался, даже не утратил чувства юмора.
— А почему бы не предоставить это дело мне? Ты жирный и не в форме. Рыть себе могилу — мое любимое занятие!
Мгновение Бинни, похоже, обдумывал этот вариант, потом молча повернулся и направился к двери.
— К чему все эти хлопоты, Бинни? — Голос Кремня звучал почти игриво. — Как только выяснится, что я пропал, меня начнут искать — здесь и в Уилтшире. Они придут сюда и обшарят весь участок. Здесь, насколько помнится, газон? Не сможешь его восстановить — меня найдут, и тогда тебе крышка! Могу заверить: если убьешь полицейского, петли тебе не миновать. В Скотленд-Ярде каждый вывернется наизнанку, но найдет против тебя улики. Люди, которые сейчас видят сладкие сны, не будут спать до тех пор, пока не поймают тебя.
Смит рванулся и попытался встать, он уже полностью пришел в себя и был полон сил.
— С Хеннеси тебе могло сойти с рук, и со старым Лайном, и с Тиклером. А со мной этот номер у тебя не пройдет!
Бинни задержался в дверях и обернулся. На круглой физиономии появилась нехорошая ухмылка.
— Знавал я одного мента. Болтал, как ты сейчас. Скоро ты с ним встретишься.
Убийца вышел и закрыл за собой дверь.
Кремень раздумывал недолго. Попробовал разломать наручники — процесс, безусловно, болезненный и бесперспективный. Подтянув ноги и раздвинув их в коленях, инспектор смог дотянуться до узла; с трудом развязал один и мучился со вторым, когда услышал шаги в коридоре.
Работа оказалась для Бинни потяжелей, чем он предполагал. По раскрасневшемуся лицу градом катился пот. Он полез в чемоданчик, достал бутылку виски, откупорил и сделал большой глоток.
— Для смелости или для подкрепления? — поинтересовался Смит.
— Скоро узнаешь, — огрызнулся Бинни.
Из кармана его брюк торчали рукоятки двух пистолетов. Кремень не сводил с них взгляда.
Бинни был уже на полпути к двери, когда его вдруг словно осенило. Он вернулся и проверил шарф.
— О, с одним уже справился! Придется поухаживать еще.
Бандит снова полез в чемоданчик и достал шнур. Пропустил его через наручники и туго завязал на шее инспектора. Руки Кремня оказались прижатыми к подбородку.
— Хорошо смотришься! Как молитву читаешь. Долго не задержу.
С этим обещанием он вышел из комнаты.
Беспомощно скорчившись на полу, Кремень прислушивался к шуму проходящих машин. Он знал, что от автомагистрали его отделяют ярдов двести, и что движение по ней оживленное и днем, и ночью.
Вероятность того, что полиция нагрянет в этот дом, была весьма малой, разве что кому-нибудь в Скотленд-Ярде стукнет в голову, что искать его в первую очередь надо здесь. Это при условии, что его отсутствие вообще заметят. Он всегда был непредсказуемым, мог не появляться в управлении по нескольку дней кряду; начальство ворчало, но терпело.
Кремень смотрел, как коптит лампа; фитиль был выкручен слишком высоко, и стекло с одной стороны почернело. Прошло полчаса, и он услышал тяжелые шаги. Убийца шел по его душу. Инспектор понял, что настал его последний час.
Глава 26
Вопреки мнению Кремня Смита в Скотленд-Ярде на его отсутствие обратили внимание. Правда, случилось это в результате целой цепочки случайностей, которые затем выстроились в стройный ряд закономерных совпадений.
То, что инспектора нет, обнаружили по очень простой причине: сообщения из портов, которые он так ждал, остались непрочитанными. Но так как они были бесполезными (в том смысле, что Бинни не нашли), никто не обеспокоился.
Затем в управление позвонил поразительно добросовестный молодой полицейский из дорожной службы. Он сообщил, что голубой седан с женщиной за рулем двигался с превышением скорости. На его требование остановиться не подчинился. Полисмен на всякий случай записал номер машины.
Позже в один из полицейских участков явился член парламента. Он заявил, что от его клуба на Пэлл-Мэлл угнали голубой седан. Вопреки правилам, депутат бросил машину на стоянке такси. И так случилось, что он сам стал свидетелем того, как ее угоняли.
— Это был мужчина, переодетый в женщину, — таким неожиданным был конец его рассказа.
— Почему вы так думаете, сэр? — спросил инспектор.
— Машина низкая. Когда он садился, шляпка зацепилась за крышу салона и вместе с париком слетела. Это был лысый мужчина со смуглым лицом.
Инспектора словно окатили ледяной водой. Лысого мужчину со смуглым лицом разыскивала вся Англия. В считанные секунды во всех полицейских участках затрезвонили телефоны.
А потом поступило еще одно сообщение от офицера дорожной полиции. Снова Бинни оставил за собой след в стремлении побыстрее убраться из Лондона. Он резко затормозил у Хестона, где главная магистраль пересекает трамвайные пути. Автомобиль занесло, и водитель едва избежал столкновения с трамваем. Двигатель заглох. Полицейский направился к машине проверить водительские права. Он хорошо разглядел, что за рулем женщина. Но не успел и рта открыть, как двигатель завелся, и машина рванулась с места. Это сообщение поступило через полтора часа после первого.
К этому времени начальство распорядилось срочно найти Кремня. Но его нигде не было. На своем столе в Скотленд-Ярде он оставил наполовину исписанный лист промокашки. Никогда плоды своих трудов на промокательной бумаге Кремень не забывал. Он не оставил на проходной ключа от своего кабинета. Такого с ним не случалось ни разу, каким бы поспешным ни был его уход.
О привычке Кремня прогуливаться перед Скотленд-Ярдом знали все, Кто-то видел, как он направился на прогулку, кто-то видел как инспектор повернул назад. Затем кто-то еще вспомнил, что у обочины стоял голубой автомобиль. Когда все эти разрозненные события соединили, обрисовалась очень тревожная картина.
Срочно вызванный главный констебль поднял на ноги всех инспекторов Скотленд-Ярда.
— Его цель, очевидно, побережье. Сейчас наверняка направляется в один из своих домов за городом. Свяжитесь по телефону с теми полицейскими участками. И чтобы немедленно отправили по адресам дежурные машины.
Дика Алленби подняли с постели, чтобы спросить об инспекторе. Об их дружбе в Скотленд-Ярде знали. Дик немедленно прибыл в управление и успел вскочить в одну из машин, отправлявшихся в Солсбери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19