– Вижу головку! – неожиданно вскрикнула Мэрчисон. – Пока только макушку. Но схватки слишком слабые, они плохо помогают. Ноги пациентки разведены максимально, но головка плода то движется книзу, то снова уходит вверх, и с каждой схваткой – всего на долю дюйма. Может быть, стоит предпринять хирургическое, расшире...
– Никакой хирургии, – решительно возразила соммарадванка. Разделив с гоглесканкой сознание, Ча Трат знала, как велика будет психологическая травма Коун при виде хирургической раны, не говоря уже о последствиях, когда нужны будут перевязки, требующие тесного физического контакта с пациенткой из рода неприкасаемых. Конечно, краткий физический контакт с Ча Трат и ментальный с Конвеем пробили серьезную брешь в оболочке гоглесканских предрассудков Коун, однако структура ее сознания все равно оставалась крепкой и жесткой.
Но ни на то, чтобы объяснить свои чувства, ни на то, чтобы их оспорить, времени не было. Мэрчисон выпрямилась и вопросительно посмотрела на Приликлу – тот трясся от порывов эмоциональных ветров, налетавших на него со всех сторон, и молчал.
– Было бы лучше, если бы мы продолжали помогать естественному процессу, – сказала Ча Трат. – Найдрад теперь нужно менять положительную и отрицательную гравитацию на ближайшие пять схваток, на этот раз чередуя нулевую силу с тремя
– Теперь вижу головку целиком! – воскликнула Мэрчисон, прервав Ча Трат. – И плечики. Черт подери, вот он, у меня, паршивец!
– Найдрад, – торопливо сказала Ча Трат, – держите три
Она видела, как инстинктивно сомкнулись пальцы Коун, обнимая крошечное дитя, которое для соммарадванской части ее сознания являло собой одушевленный подергивающийся ужас, а для гоглесканской – создание неописуемой красоты. Ча Трат осторожно подняла голову, отстранилась и отпустила шерсть Коун.
– И вновь твои чувства верны, Ча Трат, – сказал Приликла. – Хотя пациентка без сознания, она излучает более сильные эмоции.
– Но погодите, – обеспокоенно вмешалась Мэрчисон, – нам же говорили, что для того, чтобы как следует позаботиться о новорожденном, она должна быть в сознании. Мы же не подозревали, что...
Она умолкла, поскольку Ча Трат, обладавшая теперь знаниями гоглесканской целительницы, суетилась около Коун и делала все необходимое.
Соммарадванское воспитание не позволяло ей сказать не правду. Но в создавшемся положении была такая масса межличностных заморочек, а времени на то, чтобы собраться с духом и рассказать правду, не было.
Ча Трат, дождавшись того момента, когда обрезали и перевязали пуповину, мягко проговорила:
– Между классом ФОКТ и моим типом физиологической классификации много общего, а уж нам, женщинам, инстинкты подсказывают, что надо делать в таких случаях.
Землянка с сомнением покачала головой и сказала:
– Твои женские инстинкты будут посильнее и поправильнее моих.
– Друг Мэрчисон, – вмешался Приликла, и голос его показался очень громким, поскольку искажатели звука, посадив аккумуляторы, умолкли. – Давайте поговорим о женских инстинктах в более подходящее время. Друг Найдрад, поставь на место колпак носилок, включи внутренний обогреватель на три деления, сохраняй внутри атмосферу чистого кислорода и следи, чтобы не появились признаки отсроченного шока. Эмоциональное излучение указывает на состояние сильной слабости, однако оно стабильно. Прямой опасности нет. К нижним конечностям возвращаются кровоток и подвижность. Всем нам будет лучше, а особенно – пациентке, когда она попадет на корабль, где ей поможет наше реанимационное оборудование. Прошу, поторапливайтесь.
Все, кроме Ча Трат, – мягко добавил эмпат. – С тобой, мой соммарадванский друг, мне хотелось бы обменяться парой слов наедине.
Тележка, которую повела Найдрад, уже тронулась с места. Мэрчисон и Данальта побежали рядом. Но вот Мэрчисон обернулась. Лицо ее покраснело, и на нем застыло уже знакомое Ча Трат выражение.
– Не ругай ее слишком сильно, Приликла, – попросила землянка. – Думаю, Ча Трат сделала большое дело, пускай даже временами она и забывала, кто тут главный. Ну, то есть я хочу сказать, что Ча Трат – это приобретение для эксплуатационного отдела, а для медицинского персонала – потеря.
Мэрчисон отвернулась и побежала за носилками, а Ча Трат смотрела ей вслед, испытывая сразу три набора чувств. На соммарадванский взгляд Мэрчисон представляла собой маленькую, вялую и непривлекательную женскую особь. Для гоглесканского разума она была всего лишь одним из многих инопланетных чудищ. А вот на взгляд землянина она была совсем другим существом – много лет знакомым, очень умным, по профессиональным качествам уступавшим только Торннастору, дружелюбным, милым, честным, красивым и желанным. Некоторые из этих качеств Мэрчисон только что продемонстрировала. Но вот совершенно неожиданное физическое влечение, которое испытала к ней Ча Трат, а также возникшие на почве этого влечения картины интимных отношений – отвратительные и мерзкие – все это так напугало соммарадванку, что гоглесканская часть ее сознания была готова испустить призыв к соединению.
Мэрчисон была женщиной-землянкой, а Ча Трат – женщиной-соммарадванкой. Она обязана была прекратить испытывать эту глупую привязанность к представительнице другой расы, причем одного с ней пола. Она вспомнила разговор о мнемограммах с чародеем О'Марой, о том, как она сама сопереживала кельгианам, тралтанам, мельфианам.
Но их опыт не был ее опытом – решительно напомнила она себе. Она была и останется Ча Трат. Гоглесканка и землянин, проникшие в ее разум, были всего лишь гостями. И один из этих гостей доставлял ей массу беспокойств своими мыслями о существе по имени Мэрчисон. Однако нельзя было позволить, чтобы эти мысли действовали на ее собственные чувства.
Когда фигура Мэрчисон, так растревожившая соммарадванку, наконец удалилась и землянские страсти в душе Ча Трат улеглись, она сказала:
– А теперь, как я понимаю, начинается дерганье за уши недисциплинированного техника, страдающего манией величия?
Приликла сел на крышу над дверью домика Коун, чтобы сравняться ростом с Ча Трат, и негромко проговорил:
– Ты великолепно контролируешь свои эмоции, друг Ча. Прими мои поздравления. Однако то, что ты произнесла слова, свойственные землянам, явно хорошо понимая их смысл, а также твое поведение в очень сложной клинической ситуации, заставляет меня задуматься о том, что же с тобой произошло.
Пойми, я всего лишь размышляю вслух, – продолжал эмпат. – Ты тут даже не нужна – на самом деле тебе просто строго воспрещается говорить, верны мои предположения или нет. Я бы предпочел остаться в неведении на этот счет.
Однако Ча Трат с первых же слов эмпата стало ясно, что он точно знает, что с ней случилось, хотя уверенность он выдавал за подозрения. Он подозревал, что Ча Трат разделила сознание с Коун, а через нее и с Конвеем, и что именно опыт диагноста руководил действиями Ча Трат до и во время рождения ребенка Коун. Поэтому цинрусскиец не чувствовал себя задетым всем происшедшим – диагност стоял на служебной лестнице неизмеримо выше Старшего врача, даже такой диагност, который на время поселился в сознании подчиненного. Не обиделись бы и другие члены бригады, узнай они правду.
Но они ничего не должны заподозрить – по крайней мере до тех пор, пока Ча Трат не вернется в хозяйственные туннели Главного Госпиталя Сектора.
– Судя по твоему последнему эмоциональному излучению, – продолжал Приликла, – я подозреваю, что ты испытала к другу Мэрчисон сильные, но спутанные чувства сексуального порядка. И эти чувства твоей соммарадванской натуре противны. Но представь себе, как будет потрясена Мэрчисон, если заподозрит, что ты, существо с абсолютно чуждой физиологией, в силу обстоятельств вынужденное работать рядом с ней, смотришь на нее глазами ее мужа и ощущаешь ту же силу чувств, что и он. А если это заподозрят и другие, эмоциональное излучение бригады станет приносить мне невыносимую боль.
– Понимаю, – проговорила Ча Трат.
– Патофизиолог Мэрчисон очень умна, – продолжал цинрусскиец, – и со временем сама поймет, что произошло. Вот почему мне бы хотелось, чтобы при первой же возможности ты объяснила деликатность создавшегося положения другу Коун и попросила ее молчать об этом.
А друг Коун, – мягко добавил Приликла, – владеет памятью и чувствами не только Конвея, но и Ча Трат.
Несколько мгновений Ча Трат не могла вымолвить ни слова – сознание гоглесканки готово было поглотить ее собственное, заливало его смесью страха, любопытства и родительской заботы. Наконец она спросила:
– А Коун сможет говорить?
– У меня такое чувство, что и она, и ребенок идут на поправку, – ответил Приликла и встряхнул крыльями, готовясь взлететь. – Ну, если мы сейчас же не тронемся в путь, наши подумают, что я занимаюсь рукоприкладством.
Сама мысль о том, что Приликла способен нанести кому-то какую бы то ни было травму, казалась настолько странной, что и соммарадванке, и гоглесканке, и землянину стало смешно. Крылья эмпата заработали, растревоженный воздух пошевелил волосы Ча Трат, и она громко рассмеялась. Она зашагала следом за остальными к посадочной площадке.
– Но ты должна понять, друг Ча, – сказал эмпат, и ножки его задрожали от огорчения, – что об этом придется рассказать О'Маре.
Глава 15
К тому времени, как пациентов доставили на лечебную палубу «Ргабвара», оба успели прийти в сознание и издавали громкие свистящие звуки. Правда, звуки, издаваемые новорожденным, оставались непереведенными, а то, что говорила Коун, делилось на непрерывные выражения благодарности за спасение ее жизни и слабый, но настойчивый интерес к своему клиническому состоянию. Те диагнозы, которые целительница ставила себе сама, подтверждались биодатчиками и наблюдениями Приликлы, пусть и не выражавшимися в цифрах, но от этого не менее точных. Теперь, в специальной палате для ФОКТ, когда Коун была отделена от дружески настроенных инопланетных чудищ плотной прозрачной стеной, подсознательные страхи значительно ослабли, и она была готова разговаривать с кем угодно и когда угодно.
Даже с членами экипажа, которые с разрешения капитана Флетчера ненадолго отлучились из отсека управления, чтобы поздравить пациентку и наговорить ей кучу вежливого вранья насчет того, как явно умен ее отпрыск, как похож на маму, как восхитительно красив. А родившийся младенец был мужского пола, с весом выше среднего. Несмотря на все увещевания Приликлы о том, что роженице и ребенку нужен покой, атмосфера около палаты Коун скорее напоминала вечеринку, нежели лечебную палубу корабля-неотложки.
Но вот появился капитан Флетчер, и никому не потребовались эмпатические таланты, чтобы почувствовать, как изменилась атмосфера. Капитан для проформы поинтересовался самочувствием Коун, после чего быстро обратился к Приликле.
– Старший врач, необходимо принять решение, – сказал он, – причем такое, на какое способны только вы и ваши сотрудники. Несколько минут назад мы получили сигнал из госпиталя. В сообщении говорится, что в этом секторе обнаружен аварийный маяк. Пострадавший корабль находится в пяти часах подпространственного полета отсюда. Маяк не относится ни к одному из тех, что используют корабли Федерации, следовательно, пострадавшие представляют собой вид, нам неизвестный. Из-за этого трудно понять, какое время потребуется для проведения операции по их спасению. Может быть, несколько часов, а может быть, несколько дней.
Вопрос в том, – закончил капитан, – когда госпитализировать ваших пациентов – до того, как мы ответим на просьбу о помощи, или после того?
Принять решение было непросто. Оба пациента чувствовали себя неплохо и в срочном лечении не нуждались. Однако принадлежали к малоизученному виду, поэтому в любое время можно было ожидать непредвиденных осложнений. К всеобщему удивлению, обсуждению положила конец сама Коун, прервав жаркие, но непродолжительные дебаты.
– Пожалуйста, друзья, – вставила она во время одной из редких пауз. – Гоглесканские женщины быстро поправляются после родов. Заверяю вас как целительница и мать, что такая отсрочка не вредна ни мне, ни ребенку. Так или иначе, мы получаем здесь намного больше внимания, чем на Гоглеске.
– Вы кое о чем забываете, – спокойно проговорила Мэрчисон. – Встреча с абсолютно незнакомой формой жизни может окончиться плачевно. Да они могут напугать даже нас, не говоря уже о гоглесканке, впервые в жизни покинувшей родную планету.
– Может, и так, – отозвалась Коун, – но они почти наверняка находятся в худшем, чем я, состоянии.
– Хорошо, – сказал Приликла и повернулся к капитану. – Похоже, друг Коун напомнила нам о нашем медицинском долге. Передайте в госпиталь, что «Ргабвар» ответит на сигнал бедствия.
Флетчер быстро ушел, а цинрусскиец продолжал:
– Теперь следует поесть и поспать, поскольку неизвестно, когда нам еще предоставится такая возможность. Слежение за биодатчиками пациентки будет производиться автоматически, и при любом изменении состояния я буду получать сигнал. Пациентам тоже надо отдохнуть, но это не получится, если я оставлю тут хотя бы одного дежурного. Все уходим. Приятного сна, друг Коун.
Приликла грациозно влетел в антигравитационную центральную шахту, оттуда пролетел над обеденной и рекреационными палубами, а за ним обычным манером проследовали Найдрад, Данальта, Мэрчисон и Ча Трат. Около лестницы землянка остановилась и положила руку на одну из срединных конечностей Ча Трат.
– Постой, пожалуйста, – сказала она, – я хочу поговорить с тобой.
Ча Трат остановилась, но не произнесла ни слова. Прикосновение чужих пальцев, нежно сжавших ее руку, зрелище мягкого розового землянского лица вызвали у нее такие чувства, которые вовсе не положено было испытывать соммарадванину, а уж тем более – женской особи. Медленно, чтобы не обидеть землянку, она высвободила руку и постаралась унять разбушевавшиеся чувства.
– Я волнуюсь за спасение корабля, Ча Трат, – сказала Мэрчисон, – беспокоюсь о том, какое впечатление на тебя произведут пострадавшие. Травмы там могут оказаться серьезные – переломы, взрывные декомпрессии. Как правило, после таких ранений мало кто остается в живых. Похоже, ты никак не можешь удержаться от того, чтобы не сунуть свой нос в медицинские дела, но на этот раз ты должна постараться – очень постараться – не иметь ничего общего с пострадавшими.
И не дав Ча Трат даже рта раскрыть, Мэрчисон продолжала:
– Твоя работа с Коун достойна всяческих похвал, хотя я так и не поняла до конца, что там произошло. В общем, тебе здорово повезло. Но если бы Коун или ее ребенок, или они оба умерли, как бы ты себя чувствовала? И что еще более важно – что бы ты с собой сделала?
– Ничего, – ответила Ча Трат, изо всех сил стараясь убедить себя в том, что выражение розового лица – это всего лишь дружеское участие к подчиненной, принадлежащей к другому виду, а не что-то более личное. Она торопливо проговорила:
– Мне было бы очень плохо, но я не стала бы снова увечить себя. Этический кодекс воина-хирурга очень строг. Но даже на Соммарадве некоторые коллеги не придерживаются его так, как я. Они завидовали мне и не любили меня именно из-за этого. Кодекс и теперь не потерял для меня своей ценности, но и в Главном Госпитале Сектора и на Гоглеске существуют свои, не менее важные законы. Наши точки зрения переменились...
Она запнулась, боясь, что проговорилась, однако Мэрчисон не заметила множественного числа.
– Мы называем это расширением кругозора, – сказала патофизиолог. – Ты успокоила меня, Ча Трат. Жаль, что... В общем, когда я говорила, что в твоем лице эксплуатационный отдел совершил ценное приобретение, а медики понесли утрату, я говорила правду. Твои руководители считают тебя несговорчивой личностью. А после того, что произошло у чалдериан и на худларианской операции, я сомневаюсь, чтобы тебя пустили бы на практику хоть в какую-нибудь палату. Но может быть, если бы ты дождалась, когда страсти улягутся, а пока постаралась бы не привлекать к себе внимание, а я бы могла кое с кем из сотрудников потолковать о переводе тебя в состав медицинского персонала. Ну, как тебе такое предложение?
– Я благодарна, – ответила Ча Трат, отчаянно пытаясь найти какую-нибудь отговорку и закончить разговор с существом, которое было ей не только симпатично как личность, но чьи физические качества вызывали у нее совершенно отличные от благодарности чувства – чувства, связанные с необходимостью продолжения рода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30