Речь для них была невозможна и не нужна. Для нас открыт единственный канал связи – телепатия.
– Но я не телепат, – заметил Лиорен.
– И Конвой не телепат, и Торннастор, и все остальные, с кем общались Нерожденные, – возразил Приликла. – У немногих ныне известных телепатических видов развились особые органы, органические приемно-передающие устройства, имеющие автоматическую настройку только на общение с представителями этой же расы. По этой причине контакт между двумя телепатическими видами не всегда возможен. Когда все же возникает ментальный контакт между одним из существ-телепатов и нетелепатом, как правило, это означает, что у последнего телепатическая способность атрофирована или дремлет, но не отсутствует вовсе. Нетелепат при подобном контакте испытывает очень неприятные ощущения, однако мозговые структуры не подвергаются каким-либо физическим изменениям и стойких психологических нарушений не происходит.
Подойди ближе к исследовательской клетке, друг Лиорен, – посоветовал тарланину Приликла. – Чувствуешь ли ты, что Защитник касается твоего сознания?
– Нет, – признался Лиорен.
– Ты разочарован, – заметил эмпат. Тельце его подрожало и успокоилось. – А я чувствую, что юный Защитник генерирует эмоциональное излучение, характерное для сильного любопытства и сосредоточенных усилий. Он изо всех сил пытается вступить с тобой в контакт.
– Мне очень жаль, но я ничего не чувствую, – отозвался Лиорен.
Приликла что-то быстро проговорил в микрофон коммуникатора, после чего опять посмотрел на Лиорена:
– Я повысил уровень жестокости механизмов нападения. Пациенту это вреда не причинит, но ранее мы наблюдали, что рост активности и реакция эндокринной системы Защитников в ответ на кажущуюся опасность способствуют процессу мышления. Попробуй повысить восприимчивость своего сознания.
– Нет, по-прежнему ничего, – огорченно проговорил Лиорен и коснулся одной из рук головы. – Вот только какое-то слабое ощущение, не очень приятное, в подкорке. Оно становится чересчур...
После этих слов Лиорен издал непереводимый звук, по громкости способный соперничать с шумом, исходившим от системы жизнеобеспечения клетки Защитников.
Ощущение напоминало сильный, яростный зуд внутри мозга, зуд в сочетании с невнятным, неслышным шумом, который постепенно набирал громкость. «Так вот как это бывает! – в отчаянии подумал Лиорен. – Вот как это бывает, когда просыпается и получает толчок к деятельности давно дремавшая способность!» Примерно такое ощущение испытывает долго бездействовавшая мышца – боль, онемение, протест, желание вернуться к старому, удобному порядку вещей.
Но вдруг неприятное ощущение пропало, неслышимая буря звуков в сознании Лиорена утихла и превратилась в глубокое, смирное озеро тишины, неподвластное грому и треску, царившим в палате. А потом из тишины возникли слова, непроизнесенные слова безымянного существа, чей разум и уникальность личности не позволяли его спутать ни с кем другим.
– Ты чувствуешь значительное волнение, друг Лиорен, – заметил Приликла. – Защитник коснулся твоего сознания?
«Я бы сказал, – подумал Лиорен, – что Защитник его чуть не растоптал».
– Да, – произнес он вслух, – контакт установился, но быстро прервался. Я попытался улучшить контакт и высказал предложение... Существо попросило меня навестить его в другой раз. Мы можем сейчас уйти?
Приликла молча полетел впереди Лиорена к выходу в коридор. И Лиорену не нужно было обладать эмпатическим даром для того, чтобы понять, что цинрусскийца буквально снедает любопытство.
– Я даже не представлял, что за считанные мгновения можно передать такой объем информации, – с трудом проговорил Лиорен. – Слова доносят значение, падая, словно капли, мысли текут величественной волной, проблемы объясняются мгновенно и во всех подробностях. Мне потребуется время, чтобы обдумать все это самому – все, что сказало мне это удивительное существо, иначе ответы мои не прозвучат внятно и убедительно. Солгать телепату невозможно.
– И эмпату тоже, – заметил Приликла. – Хочешь отложить свой визит к гоглесканцам?
– Нет, – ответил Лиорен. – Мои раздумья могут подождать до вечера. А Коун тоже будет общаться со мной телепатически?
Полет Приликлы на несколько мгновений утратил устойчивость. Придя в себя, он сказал:
– Очень надеюсь, что не будет!
Эмпат пояснил: взрослые особи гоглесканцев пользовались формой телепатии, предусматривающей тесный физический контакт, хотя за исключением тех случаев, когда возникала прямая угроза для их жизни, такового контакта всеми силами избегали. Дело тут было не в элементарной ксенофобии – они страдали не от нее, а от патологического страха, мучавшего их всякий раз, когда к ним приближалось какое-либо крупное существо, а также незнакомые представители их же вида. Гоглесканцы пользовались хорошо развитой устной и письменной речью, позволявшей осуществлять индивидуальное и коллективное общение, необходимое для прогресса цивилизации. Однако к словесному контакту они прибегали редко и производили его на максимальном расстоянии. Кроме того, при общении они пользовались безличной формой обращения. Поэтому неудивительно, что уровень развития гоглесканской техники оставлял желать лучшего.
Причиной такого аномально робкого поведения был расовый психоз, уходивший корнями в незапамятные времена. Приликла настойчиво рекомендовал Лиорену с крайней осторожностью приближаться к гоглесканцам.
– В противном случае, – предупредил эмпат, порхая около двери в палату гоглесканцев, – ты рискуешь расстроить пациентов и нарушить доверие, установленное между Коун и теми, кто занимается ее лечением. Мне бы не хотелось вызывать у нее эмоциональный стресс появлением сразу двоих чужаков, поэтому я оставлю вас наедине. Целительница Коун – существо пугливое, робкое, но при этом очень любопытное. Старайся разговаривать с ней в третьем лице, друг Лиорен, – так, как я тебе посоветовал, и хорошенько обдумывай каждую фразу.
Стенка из толстого прозрачного пластика делила палату на две равных половины. Окошки для передачи пищи и дистанционных манипуляторов напоминали пустующие рамы картин. На медицинской половине палаты размещались обычные инструменты и приборы для проведения клинических и лабораторных исследований и три видеоэкрана. Два из них были видны взрослой гоглесканке, а третий представлял собой дубль монитора, установленного на сестринском посту. Не желая рисковать – боясь обидеть Коун разглядыванием ее в упор, – Лиорен уставился на экран монитора.
Лиорен с первого взгляда определил классификацию гоглесканской целительницы – ФОКТ. Прямое овальное туловище Коун покрывала густая, яркоокрашенная длинная шерсть и гибкие иглы, некоторые из которых заканчивались небольшими шаровидными подушечками и собирались в пучки пальцев – видимо, предназначались для пользования посудой, орудиями труда и медицинскими инструментами. Лиорен разглядел также четыре длинных, бледных стебелька, лежащих в густой шерсти, покрывающей череп гоглесканки, – он уже знал, что эти стебельки используются при телепатическом контакте. Голову Коун обнимал узкий металлический обруч, на котором крепилась корректирующая линза для одного из четырех, расставленных через равные промежутки впалых глаз. Нижняя часть туловища гоглесканки была одета в толстую мышечную юбку, из-под которой, когда Коун двигалась, виднелись четыре короткие ноги. Гоглесканка издавала непереводимые постанывания – на взгляд Лиорена, то могла быть песня без слов, которую мать пела своему младенцу. Младенец был почти лишен волосяного покрова, однако в остальном представлял собою точную копию матери. Звук, казалось, исходил из ряда небольших, вертикально расположенных отверстий на уровне пояса гоглесканки.
На жилой половине металлическую стену палаты покрывал какой-то материал, напоминавший темное, неполированное дерево. Вдоль трех внутренних стен стояли низкие столики и сиденья. На стенах висели полочки и пучки ароматических растений. Освещение воспроизводило оранжевые отсветы гоглесканского солнца, отсветы проникали в палату через промежутки между ветвями, изображавшими крышу. Обитель гоглесканки была обустроена настолько близко к реальности, насколько позволяли условия госпиталя. Сама Коун ни на что не жаловалась, кроме внезапного и быстрого приближения незнакомцев.
Итак, перед Лиореном находилось существо, которое Приликла описал как бесконечно робкое и трусливое, но между тем страшно любознательное.
– Будет ли разрешено, – проговорил Лиорен в предписанной ему безличной манере, – практиканту Лиорену ознакомиться с медицинскими записями о пациентке-целительнице Коун? Практикантом движет удовлетворение любопытства, а не желание провести медицинское обследование.
Свое имя можно было назвать только раз, во время первой встречи – так сказал Приликла – в целях идентификации. Затем именем пользоваться не рекомендовалось, разве что при письменном общении. Шерсть Коун встревоженно взъерошилась и несколько мгновений стояла торчком, из-за чего крошечное создание на глаз увеличилось вдвое. Обозначились длинные остроконечные жала, доселе покоившиеся внутри складки в нижней части туловища. Эти жала были единственным оружием, которым гоглесканцев наделила природа, но их яд вызывал мгновенную смерть у всех кислорододышащих теплокровных существ. Постанывание утихло.
– Ощущается облегчение по поводу того, что гоглесканке не грозит клиническое обследование очередным жутким, но имеющим добрые намерения страшилищем, – сказала Коун. – Выражается разрешение. Кроме того, выражается благодарность за вежливое изложение просьбы, так как медицинская документация находится в открытом доступе. Можно ли высказать предположение?
– Предположения будут с радостью выслушаны, – отозвался Лиорен, очень удивившись смелости гоглесканки – он такого совсем не ожидал. Вероятно, при словесном общении робость гоглесканцев не проявлялась.
– Существа, которые посещают эту палату, неизменно вежливы, – продолжала Коун. – И порой вежливость даже мешает разговору. Если любопытство практиканта носит не общий характер, а направлено в отношении чего-либо конкретно, было бы лучше, если бы он обратился не к документации, а непосредственно к пациентке.
– О да, конечно, – откликнулся Лиорен. – Спасибо вам... То есть выражается благодарность за оказанное содействие. Прежде всего практиканта интересует...
– Предполагается, – перебила его гоглесканка, – что практикант будет задавать вопросы и отвечать на них. Пациентка является опытной целительницей – по гоглесканским меркам – и знает, что и пациентка, и ее новорожденный здоровы и защищены от возможности физически заболеть. Новорожденный слишком мал для того, чтобы ощущать что-либо, кроме удовлетворения, а пациенткой владеет множество чувств, сильнейшее из которых – скука. Понятно ли это практиканту?
– Практиканту это понятно, – ответствовал Лиорен и указал на развернутые к гоглесканке экраны. – И он постарается немного развеять это состояние пациентки. Существуют интересные материалы относительно планет Федерации и их населения...
– Которое представляет собой коллекцию кошмарных чудовищ, обитающих в перенаселенных городах, – опять перебила тарланина Коун, – или плотно прижатых друг к другу в несексуальном контакте внутри наземных транспортных средств. Я видела и другие, не менее ужасающие зрелища. Кошмары – не то средство, которое показано для лечения скуки. Если и нужно получать знания о внешне отталкивающих обитателях Федерации и их деятельности, то хотя бы медленно и постепенно.
«При таком методе познания, – подумал Лиорен, – не хватит даже гроалтеррийской продолжительности жизни».
– Возможно ли практиканту как незваному гостю задавать вопросы хозяйке прежде, чем он даст ответы на ее вопросы?
– Снова выражена ненужная вежливость, – отозвалась Коун, – однако выражается благодарность. Каков первый вопрос практиканта?
«Все идет гораздо легче, чем я ожидал», – порадовался Лиорен и сказал:
– Практиканту нужна информация о гоглесканской телепатии, а особенно – об органическом механизме, обеспечивающем эту функцию, и физических причинах ее проявления. Интересуют его также клинические и субъективные симптомы, имеющие место в тех случаях, когда способность к телепатии нарушена. Эти сведения могут оказаться полезными при лечении другого пациента, относящегося к виду, также обладающему теле...
– Нет! – вскрикнула Коун – так громко, что ее малыш начал производить невнятные тревожные звуки. Шерсть на теле гоглесканки приподнялась, и она каким-то образом – каким именно, Лиорен не разглядел, – принялась поглаживать шерстинки новорожденного. Коун прижала дитя к себе поближе, и вскоре младенец затих.
– Мне очень жаль, – тихо проговорил Лиорен. Он так расстроился, что совершенно забыл о безличной манере ведения разговора. Опомнившись, он быстро перефразировал сказанное:
– Ощущается больное сожаление, и высказываются извинения. Намерений причинить обиду не было. Не лучше ли будет, если грубый практикант удалится?
– Нет, – ответила гоглесканка – на сей раз спокойно. – Телепатия и гоглесканская древняя история – очень деликатные темы. В прошлом они обсуждались с существами Конвеем, Приликлой и О'Марой. Все они странные и внешне ужасные, однако им можно доверять. Но практикант странен, пугающ и пациентке незнаком.
Телепатическая функция лежит в области инстинкта и почти не поддается мысленному контролю. Она возникает из-за присутствия незнакомцев или чего-либо еще, что представляется гоглесканскому подсознанию угрозой.
То есть – для вида, страдающего отсутствием физической силы, угрозу представляет почти все. Способен ли практикант понять гоглесканскую проблему и хранить спокойствие?
– Понимание имеется, – начал было Лиорен, но Коун тут же оборвала его:
– В таком случае тему можно обсудить. Но только тогда, когда пациентка узнает о практиканте достаточно для того, чтобы, закрыв глаза, смогла бы видеть личность, заключенную в ужасающей оболочке, и тем самым одолела бы инстинктивную паническую реакцию.
– Понимание имеется, – повторил Лиорен. – Практикант с готовностью ответит на вопросы пациентки.
Гоглесканка встала на короткие ножки, отчего стала выше на несколько дюймов, и отошла в сторонку – наверное, для того, чтобы лучше рассмотреть нижнюю часть тела Лиорена, скрытую одним из демонстрационных экранов. Только после этого она заговорила.
– Первый вопрос таков. Кем станет практикант после окончания практики?
– Целителем разума, – немного подумав, отвечал Лиорен.
– Удивления не ощущается, – заметила Коун.
Глава 19
Вопросы были многочисленны и остры, но при этом настолько вежливы и безличны, что хотя и напоминали допрос, но совсем не обижали. В итоге гоглесканка узнала о Лиорене столько, сколько он сам о себе знал. Но все равно ему показалось, что Коун не прочь узнать и побольше.
Малыш был уложен в крошечную кроватку у дальней стены палаты, а Коун осмелела настолько, что отважилась приблизиться к прозрачной стенке.
– Тарланский практикант и бывший целитель ответил на много вопросов о себе, о своей прошлой и нынешней жизни. Все эти сведения очень интересны, хотя слишком многое огорчительно как для слушательницы, так и для самого рассказчика. Ощущается сочувствие по поводу ужасных событий, происшедших на Кромзаге, высказывается огорчение из-за неспособности гоглесканской целительницы ничем помочь практиканту.
В то же время, – продолжала Коун, – создается такое впечатление, что тарланин, свободно и без утайки рассказывавший о таких вещах, которые, как правило, принято скрывать, все же что-то недоговаривает. Были ли в прошлом практиканта еще более ужасные события, чем те, о которых он уже рассказал, и почему практикант не рассказывает о них?
– Не было ничего, – отозвался Лиорен громче, чем намеревался, – ужаснее Кромзага.
– Гоглесканка рада слышать это, – сказала Коун. – Вероятно, тарланин опасается, что его слова будут переданы другим и это вызовет его смущение? Следует оповестить тарланина, что гоглесканские целители не говорят о подобных вещах с другими, не заручившись заранее разрешением. Практиканту не стоит об этом беспокоиться.
Лиорен немного помолчал. Он думал о том, что, пока беззаветно предавался искусству целительства, пока держал себя в рамках жесткой самодисциплины, у него не было ни времени, ни желания заводить дружеские связи. Только после трибунала, с тех пор как всякие мысли о карьере стали казаться ему нелепыми, с тех пор когда жизнь стала для него величайшим и жесточайшим из наказаний, другие существа стали интересовать его не только в силу их клинического состояния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Но я не телепат, – заметил Лиорен.
– И Конвой не телепат, и Торннастор, и все остальные, с кем общались Нерожденные, – возразил Приликла. – У немногих ныне известных телепатических видов развились особые органы, органические приемно-передающие устройства, имеющие автоматическую настройку только на общение с представителями этой же расы. По этой причине контакт между двумя телепатическими видами не всегда возможен. Когда все же возникает ментальный контакт между одним из существ-телепатов и нетелепатом, как правило, это означает, что у последнего телепатическая способность атрофирована или дремлет, но не отсутствует вовсе. Нетелепат при подобном контакте испытывает очень неприятные ощущения, однако мозговые структуры не подвергаются каким-либо физическим изменениям и стойких психологических нарушений не происходит.
Подойди ближе к исследовательской клетке, друг Лиорен, – посоветовал тарланину Приликла. – Чувствуешь ли ты, что Защитник касается твоего сознания?
– Нет, – признался Лиорен.
– Ты разочарован, – заметил эмпат. Тельце его подрожало и успокоилось. – А я чувствую, что юный Защитник генерирует эмоциональное излучение, характерное для сильного любопытства и сосредоточенных усилий. Он изо всех сил пытается вступить с тобой в контакт.
– Мне очень жаль, но я ничего не чувствую, – отозвался Лиорен.
Приликла что-то быстро проговорил в микрофон коммуникатора, после чего опять посмотрел на Лиорена:
– Я повысил уровень жестокости механизмов нападения. Пациенту это вреда не причинит, но ранее мы наблюдали, что рост активности и реакция эндокринной системы Защитников в ответ на кажущуюся опасность способствуют процессу мышления. Попробуй повысить восприимчивость своего сознания.
– Нет, по-прежнему ничего, – огорченно проговорил Лиорен и коснулся одной из рук головы. – Вот только какое-то слабое ощущение, не очень приятное, в подкорке. Оно становится чересчур...
После этих слов Лиорен издал непереводимый звук, по громкости способный соперничать с шумом, исходившим от системы жизнеобеспечения клетки Защитников.
Ощущение напоминало сильный, яростный зуд внутри мозга, зуд в сочетании с невнятным, неслышным шумом, который постепенно набирал громкость. «Так вот как это бывает! – в отчаянии подумал Лиорен. – Вот как это бывает, когда просыпается и получает толчок к деятельности давно дремавшая способность!» Примерно такое ощущение испытывает долго бездействовавшая мышца – боль, онемение, протест, желание вернуться к старому, удобному порядку вещей.
Но вдруг неприятное ощущение пропало, неслышимая буря звуков в сознании Лиорена утихла и превратилась в глубокое, смирное озеро тишины, неподвластное грому и треску, царившим в палате. А потом из тишины возникли слова, непроизнесенные слова безымянного существа, чей разум и уникальность личности не позволяли его спутать ни с кем другим.
– Ты чувствуешь значительное волнение, друг Лиорен, – заметил Приликла. – Защитник коснулся твоего сознания?
«Я бы сказал, – подумал Лиорен, – что Защитник его чуть не растоптал».
– Да, – произнес он вслух, – контакт установился, но быстро прервался. Я попытался улучшить контакт и высказал предложение... Существо попросило меня навестить его в другой раз. Мы можем сейчас уйти?
Приликла молча полетел впереди Лиорена к выходу в коридор. И Лиорену не нужно было обладать эмпатическим даром для того, чтобы понять, что цинрусскийца буквально снедает любопытство.
– Я даже не представлял, что за считанные мгновения можно передать такой объем информации, – с трудом проговорил Лиорен. – Слова доносят значение, падая, словно капли, мысли текут величественной волной, проблемы объясняются мгновенно и во всех подробностях. Мне потребуется время, чтобы обдумать все это самому – все, что сказало мне это удивительное существо, иначе ответы мои не прозвучат внятно и убедительно. Солгать телепату невозможно.
– И эмпату тоже, – заметил Приликла. – Хочешь отложить свой визит к гоглесканцам?
– Нет, – ответил Лиорен. – Мои раздумья могут подождать до вечера. А Коун тоже будет общаться со мной телепатически?
Полет Приликлы на несколько мгновений утратил устойчивость. Придя в себя, он сказал:
– Очень надеюсь, что не будет!
Эмпат пояснил: взрослые особи гоглесканцев пользовались формой телепатии, предусматривающей тесный физический контакт, хотя за исключением тех случаев, когда возникала прямая угроза для их жизни, такового контакта всеми силами избегали. Дело тут было не в элементарной ксенофобии – они страдали не от нее, а от патологического страха, мучавшего их всякий раз, когда к ним приближалось какое-либо крупное существо, а также незнакомые представители их же вида. Гоглесканцы пользовались хорошо развитой устной и письменной речью, позволявшей осуществлять индивидуальное и коллективное общение, необходимое для прогресса цивилизации. Однако к словесному контакту они прибегали редко и производили его на максимальном расстоянии. Кроме того, при общении они пользовались безличной формой обращения. Поэтому неудивительно, что уровень развития гоглесканской техники оставлял желать лучшего.
Причиной такого аномально робкого поведения был расовый психоз, уходивший корнями в незапамятные времена. Приликла настойчиво рекомендовал Лиорену с крайней осторожностью приближаться к гоглесканцам.
– В противном случае, – предупредил эмпат, порхая около двери в палату гоглесканцев, – ты рискуешь расстроить пациентов и нарушить доверие, установленное между Коун и теми, кто занимается ее лечением. Мне бы не хотелось вызывать у нее эмоциональный стресс появлением сразу двоих чужаков, поэтому я оставлю вас наедине. Целительница Коун – существо пугливое, робкое, но при этом очень любопытное. Старайся разговаривать с ней в третьем лице, друг Лиорен, – так, как я тебе посоветовал, и хорошенько обдумывай каждую фразу.
Стенка из толстого прозрачного пластика делила палату на две равных половины. Окошки для передачи пищи и дистанционных манипуляторов напоминали пустующие рамы картин. На медицинской половине палаты размещались обычные инструменты и приборы для проведения клинических и лабораторных исследований и три видеоэкрана. Два из них были видны взрослой гоглесканке, а третий представлял собой дубль монитора, установленного на сестринском посту. Не желая рисковать – боясь обидеть Коун разглядыванием ее в упор, – Лиорен уставился на экран монитора.
Лиорен с первого взгляда определил классификацию гоглесканской целительницы – ФОКТ. Прямое овальное туловище Коун покрывала густая, яркоокрашенная длинная шерсть и гибкие иглы, некоторые из которых заканчивались небольшими шаровидными подушечками и собирались в пучки пальцев – видимо, предназначались для пользования посудой, орудиями труда и медицинскими инструментами. Лиорен разглядел также четыре длинных, бледных стебелька, лежащих в густой шерсти, покрывающей череп гоглесканки, – он уже знал, что эти стебельки используются при телепатическом контакте. Голову Коун обнимал узкий металлический обруч, на котором крепилась корректирующая линза для одного из четырех, расставленных через равные промежутки впалых глаз. Нижняя часть туловища гоглесканки была одета в толстую мышечную юбку, из-под которой, когда Коун двигалась, виднелись четыре короткие ноги. Гоглесканка издавала непереводимые постанывания – на взгляд Лиорена, то могла быть песня без слов, которую мать пела своему младенцу. Младенец был почти лишен волосяного покрова, однако в остальном представлял собою точную копию матери. Звук, казалось, исходил из ряда небольших, вертикально расположенных отверстий на уровне пояса гоглесканки.
На жилой половине металлическую стену палаты покрывал какой-то материал, напоминавший темное, неполированное дерево. Вдоль трех внутренних стен стояли низкие столики и сиденья. На стенах висели полочки и пучки ароматических растений. Освещение воспроизводило оранжевые отсветы гоглесканского солнца, отсветы проникали в палату через промежутки между ветвями, изображавшими крышу. Обитель гоглесканки была обустроена настолько близко к реальности, насколько позволяли условия госпиталя. Сама Коун ни на что не жаловалась, кроме внезапного и быстрого приближения незнакомцев.
Итак, перед Лиореном находилось существо, которое Приликла описал как бесконечно робкое и трусливое, но между тем страшно любознательное.
– Будет ли разрешено, – проговорил Лиорен в предписанной ему безличной манере, – практиканту Лиорену ознакомиться с медицинскими записями о пациентке-целительнице Коун? Практикантом движет удовлетворение любопытства, а не желание провести медицинское обследование.
Свое имя можно было назвать только раз, во время первой встречи – так сказал Приликла – в целях идентификации. Затем именем пользоваться не рекомендовалось, разве что при письменном общении. Шерсть Коун встревоженно взъерошилась и несколько мгновений стояла торчком, из-за чего крошечное создание на глаз увеличилось вдвое. Обозначились длинные остроконечные жала, доселе покоившиеся внутри складки в нижней части туловища. Эти жала были единственным оружием, которым гоглесканцев наделила природа, но их яд вызывал мгновенную смерть у всех кислорододышащих теплокровных существ. Постанывание утихло.
– Ощущается облегчение по поводу того, что гоглесканке не грозит клиническое обследование очередным жутким, но имеющим добрые намерения страшилищем, – сказала Коун. – Выражается разрешение. Кроме того, выражается благодарность за вежливое изложение просьбы, так как медицинская документация находится в открытом доступе. Можно ли высказать предположение?
– Предположения будут с радостью выслушаны, – отозвался Лиорен, очень удивившись смелости гоглесканки – он такого совсем не ожидал. Вероятно, при словесном общении робость гоглесканцев не проявлялась.
– Существа, которые посещают эту палату, неизменно вежливы, – продолжала Коун. – И порой вежливость даже мешает разговору. Если любопытство практиканта носит не общий характер, а направлено в отношении чего-либо конкретно, было бы лучше, если бы он обратился не к документации, а непосредственно к пациентке.
– О да, конечно, – откликнулся Лиорен. – Спасибо вам... То есть выражается благодарность за оказанное содействие. Прежде всего практиканта интересует...
– Предполагается, – перебила его гоглесканка, – что практикант будет задавать вопросы и отвечать на них. Пациентка является опытной целительницей – по гоглесканским меркам – и знает, что и пациентка, и ее новорожденный здоровы и защищены от возможности физически заболеть. Новорожденный слишком мал для того, чтобы ощущать что-либо, кроме удовлетворения, а пациенткой владеет множество чувств, сильнейшее из которых – скука. Понятно ли это практиканту?
– Практиканту это понятно, – ответствовал Лиорен и указал на развернутые к гоглесканке экраны. – И он постарается немного развеять это состояние пациентки. Существуют интересные материалы относительно планет Федерации и их населения...
– Которое представляет собой коллекцию кошмарных чудовищ, обитающих в перенаселенных городах, – опять перебила тарланина Коун, – или плотно прижатых друг к другу в несексуальном контакте внутри наземных транспортных средств. Я видела и другие, не менее ужасающие зрелища. Кошмары – не то средство, которое показано для лечения скуки. Если и нужно получать знания о внешне отталкивающих обитателях Федерации и их деятельности, то хотя бы медленно и постепенно.
«При таком методе познания, – подумал Лиорен, – не хватит даже гроалтеррийской продолжительности жизни».
– Возможно ли практиканту как незваному гостю задавать вопросы хозяйке прежде, чем он даст ответы на ее вопросы?
– Снова выражена ненужная вежливость, – отозвалась Коун, – однако выражается благодарность. Каков первый вопрос практиканта?
«Все идет гораздо легче, чем я ожидал», – порадовался Лиорен и сказал:
– Практиканту нужна информация о гоглесканской телепатии, а особенно – об органическом механизме, обеспечивающем эту функцию, и физических причинах ее проявления. Интересуют его также клинические и субъективные симптомы, имеющие место в тех случаях, когда способность к телепатии нарушена. Эти сведения могут оказаться полезными при лечении другого пациента, относящегося к виду, также обладающему теле...
– Нет! – вскрикнула Коун – так громко, что ее малыш начал производить невнятные тревожные звуки. Шерсть на теле гоглесканки приподнялась, и она каким-то образом – каким именно, Лиорен не разглядел, – принялась поглаживать шерстинки новорожденного. Коун прижала дитя к себе поближе, и вскоре младенец затих.
– Мне очень жаль, – тихо проговорил Лиорен. Он так расстроился, что совершенно забыл о безличной манере ведения разговора. Опомнившись, он быстро перефразировал сказанное:
– Ощущается больное сожаление, и высказываются извинения. Намерений причинить обиду не было. Не лучше ли будет, если грубый практикант удалится?
– Нет, – ответила гоглесканка – на сей раз спокойно. – Телепатия и гоглесканская древняя история – очень деликатные темы. В прошлом они обсуждались с существами Конвеем, Приликлой и О'Марой. Все они странные и внешне ужасные, однако им можно доверять. Но практикант странен, пугающ и пациентке незнаком.
Телепатическая функция лежит в области инстинкта и почти не поддается мысленному контролю. Она возникает из-за присутствия незнакомцев или чего-либо еще, что представляется гоглесканскому подсознанию угрозой.
То есть – для вида, страдающего отсутствием физической силы, угрозу представляет почти все. Способен ли практикант понять гоглесканскую проблему и хранить спокойствие?
– Понимание имеется, – начал было Лиорен, но Коун тут же оборвала его:
– В таком случае тему можно обсудить. Но только тогда, когда пациентка узнает о практиканте достаточно для того, чтобы, закрыв глаза, смогла бы видеть личность, заключенную в ужасающей оболочке, и тем самым одолела бы инстинктивную паническую реакцию.
– Понимание имеется, – повторил Лиорен. – Практикант с готовностью ответит на вопросы пациентки.
Гоглесканка встала на короткие ножки, отчего стала выше на несколько дюймов, и отошла в сторонку – наверное, для того, чтобы лучше рассмотреть нижнюю часть тела Лиорена, скрытую одним из демонстрационных экранов. Только после этого она заговорила.
– Первый вопрос таков. Кем станет практикант после окончания практики?
– Целителем разума, – немного подумав, отвечал Лиорен.
– Удивления не ощущается, – заметила Коун.
Глава 19
Вопросы были многочисленны и остры, но при этом настолько вежливы и безличны, что хотя и напоминали допрос, но совсем не обижали. В итоге гоглесканка узнала о Лиорене столько, сколько он сам о себе знал. Но все равно ему показалось, что Коун не прочь узнать и побольше.
Малыш был уложен в крошечную кроватку у дальней стены палаты, а Коун осмелела настолько, что отважилась приблизиться к прозрачной стенке.
– Тарланский практикант и бывший целитель ответил на много вопросов о себе, о своей прошлой и нынешней жизни. Все эти сведения очень интересны, хотя слишком многое огорчительно как для слушательницы, так и для самого рассказчика. Ощущается сочувствие по поводу ужасных событий, происшедших на Кромзаге, высказывается огорчение из-за неспособности гоглесканской целительницы ничем помочь практиканту.
В то же время, – продолжала Коун, – создается такое впечатление, что тарланин, свободно и без утайки рассказывавший о таких вещах, которые, как правило, принято скрывать, все же что-то недоговаривает. Были ли в прошлом практиканта еще более ужасные события, чем те, о которых он уже рассказал, и почему практикант не рассказывает о них?
– Не было ничего, – отозвался Лиорен громче, чем намеревался, – ужаснее Кромзага.
– Гоглесканка рада слышать это, – сказала Коун. – Вероятно, тарланин опасается, что его слова будут переданы другим и это вызовет его смущение? Следует оповестить тарланина, что гоглесканские целители не говорят о подобных вещах с другими, не заручившись заранее разрешением. Практиканту не стоит об этом беспокоиться.
Лиорен немного помолчал. Он думал о том, что, пока беззаветно предавался искусству целительства, пока держал себя в рамках жесткой самодисциплины, у него не было ни времени, ни желания заводить дружеские связи. Только после трибунала, с тех пор как всякие мысли о карьере стали казаться ему нелепыми, с тех пор когда жизнь стала для него величайшим и жесточайшим из наказаний, другие существа стали интересовать его не только в силу их клинического состояния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32