Больше – никогда, потому что понял – избавление только в творчестве.
9 июля – 37 г
...
Уехали Лена[25] и Зоя,[26] вчера они вернулись.
Недавно приезжала Женя и гостила у нас три дня, а затем уехала в город на операцию.
В начале этого месяца Темка[27] прислал мне из лагеря письмо. Через несколько дней я ему ответил. Снова начался марочный сезон. Я часто меняюсь марками с Зайчихой большой. В моей коллекции есть и небольшая реконструкция. Есть у меня маленький блок-нот, и туда я вклеил все французские марки и французские колонии. Недавно у меня пропали 7 ценных марок.
В это время я успел прочесть «10 лет спустя», «Студенты». Сейчас читаю «Туннель» Каллермана.
Бабушка принесла много новых книг: «На глубине километра» Биби, «Навстречу гибели» Чуковского, «Падение Кимас-озера» Фиша.
5 августа – 37 г
...
Женя уже уехала в Крым, в Симеис. Приедет числа 25-го.
Лето подходит к концу. Скоро начинается школа, а мы совсем не занимаемся, что будет?
К Лене и Зое приехала из Харькова какая-то девочка – Ася. У Ганьки[28] появилась новая ракетка с проволочными струнами. Вы засмеетесь, не поверите? Пожалуйста! Я говорю лишь правду…
Очень много играю в теннис, недавно у нас начался теннисный матч. Пока я на первом месте. Матч еще не окончился.
Вчера к нам приехал дядя Женя – брат папы. Сейчас он уехал, и мама пошла его провожать.
20 августа – 37 г
...
Сколько было пережито за эти дни – не опишешь. Матч теннисный у нас оборвался, но в теннис играем так же рьяно. Таня стала играть гораздо лучше, мы с ней обыграли Изу[29] и Талу,[30] четыре сета со счетом – 6–2, 6–3, 6–2, 6–4.
Река наша – Москва стала судоходной, по ней ходят большие пароходы, грузовые и пассажирские, между ними шныряют лодки и моторки, рассекая с пеной воду. К берегу привязали пристань, которую привезли из Москвы. Пристань большая, с кассой, буфетом. Недели три тому назад стали ходить первые речные трамваи. В то время, когда они приехали, мы были во дворе, и Ганя пускал свою модель, вдруг он сорвался с места и побежал за ворота, крича:
Пароходы!!! Пароходы!!!
Я бросился за ним, за нами другие ребята. Прибежали к реке и увидели 6 новых катеров, они двигались по направлению к новой пристани. Трамвайчики были набиты народом. Вот они подошли к пристани, и с нее грохнула музыка. Мы бросились туда, народу чорт знает сколько! Все разбрелись по берегу. Вечерело, солнце село (даже под рифму). Мы шныряли между людей. Шумовой оркестр грянул марш, и толпы пошли по направлению теннисной площадки, к ним все время присоединялись все новые толпы.
В это время там играли в теннис и волейбол, игроки возмутились и старались своими голосами покрыть все нарастающий шум; но толпа бесцеремонно вошла на корт. Оркестр разместился, и танцы начались. Мы с Ганькой бегали все время и до упаду хохотали над одним малышом, который под музыку танцевал с серьезным и сосредоточенным лицом.
До сумерек веселились тут мы. А разозленные теннисисты принесли дудочку и всеми силами старались мешать оркестру.
Теперь к нам часто приезжает дядя Женя, позавчера приехали Павел и Аня. Диплодок писать я продолжаю.
18-го мы ходили на авиационный парад. Во-первых мы очень долго стояли у перевоза на тот берег, часа полтора. С нами шли – Ганя, Петя, Ганина мама и их двое знакомых. С трудом переехав на ту сторону, сразу что бросилось нам в глаза – это мертвая кобыла, лежавшая около берега в воде, задрав вверх ноги, от нее шел такой зловонный запах, что хоть нос затыкай!!! Это было начало, предвещающее мало хорошего. К трем часам мы опоздали (как обычно). И поэтому с дороги видели, как поднялись воздушные шары с портретами Сталина, Молотова, Калинина, Ворошилова и остальных членов Политбюро. Мы долго шли по полю, и, наконец, показалась нужная нам деревня, мы вошли в нее, я перебежал через картофельное поле и стал протискиваться в передние ряды. Толпа зрителей стояла на одном берегу реки, а на другом происходил парад. Еще ничего не начиналось, и я стал осматривать народ, окружающий меня. Вдруг я услышал яростные крики:
– Ах домовой, чорт косолапый, куда идешь?! Дармоед! Леший! Не видишь – картошка! Буржуи!!!
Я оглянулся. Сзади меня стояла сгорбленная старуха с морщинистым земляным лицом. Она держала палку и изо всех сил колотила ею мужчину, которого она держала за рукав.
Толпа подзадоривала ее. Вдруг она оставила свою жертву и бросилась на другой конец, крича:
– Куда идешь?! Чортов леший, дармоед, домовой! – и, размахивая палкой, налетела на него. Толпа захохотала:
– Так его! Так!!! Верно! Ха-ха-ха! – вставляла она реплики. Старуха с пеной у уголков рта лупила всех, но, налетев на одного, она поскользнулась и упала, проклиная все на свете. – Началось! Началось! – Вдруг услышал я крики.
Я повернулся и увидел, как один красивый моноплан, взлетев на воздух, стал выделывать всевозможные выкрутасы: бочку, мертвую петлю, штопор и еще много всевозможных трюков, названия которых я не знаю. После этого поднялось еще штук 10 самолетов и стали проделывать то же. Затем несколько истребителей подняли планеры и, набрав солидную высоту, отпустили их. Планеры стали стройно и плавно парить и планировать. Когда они сели, поднялись еще самолеты, затем еще и еще… Это длилось, наверно, с час…
Мы вскоре ушли домой. Парад оставил мало впечатлений, все то же самое: и шары, и бой, и Ленин, Сталин, СССР, звезда из самолетов – ЛЕНИН…
В этой пространной записи отражены два события: воздушный парад и, как вал, – толпа людей, приехавших на первом катере. Они пришли с оркестром на святая святых – теннисный корт – и затеяли танцы. Мальчиков тогда это все очень развеселило. Но через много-много лет Юрий Трифонов напишет рассказ «Игры в сумерках», в котором он осмыслит то давнее событие. Это – удивительный рассказ. В нем и перелом времени, и прощание с детскими иллюзиями, и ощущение грядущей, взрослой, жестокой и несчастливой жизни.
Рассказ можно поворачивать и рассматривать как кристалл и увидеть в нем многое. Короткие записи в других тетрадях – осмысление событий тридцать седьмого года (чистка партии, призыв Сталина к рабочим и крестьянам вступать в ее ряды, что означало конец всяческих привилегий старой гвардии и, как следствие, ее уничтожение) в рассказе оборачивается тайной тоской и неосознанным стремлением «остановить мгновенье».
С поразительной силой передано это наступление сумерек. Не только сумерек того памятного дня, но и сумерек жизни, сумерек сознания. Можно долго говорить об этом блестяще исполненном небольшом тексте, я лишь обратила внимание на его ядро.
3 сентября 37 г
...
Это последний день на даче. Сейчас будем обедать, а после обеда – в город.
28-го у меня был день рождения, мы его не устраивали. Мне купили 2 пакета марок – «французские колонии», альбом для рисования и толстую тетрадь для моих рассказов. 24-го приезжал Гога[31] и пробыл у нас до 29-го. Он тоже пишет рассказы… Как не хочется ехать в Москву!!!
6 сентября – 37 г
...
Лес рубят, щепки летят…
24 сентября —37 г
...
Никак не могу засадить себя за дневник. Учусь в 6 классе «А». Ребята новые и старые. Темки Ярослава нет, отметки не блистательные и даже 2 раза пос. за дисциплину. Недавно троих по геометрии вызвали к доске: меня, Исаеву и Коршунова.[32] Педагог – Мария Борисовна Розенберг, тучная злющая женщина, с пенсне на мясистом носу, спросила:
– Что называется аксиома, Исаева?
Исаева заморгала, затопталась и выдавила.
– Аксиома – это…
– Коршунов, – перебила безжалостная Мария Борисовна, – что называется аксиомой?
– Аксиома это…
– Трифонов, – набросилась математичка на последнюю жертву, – что называется аксиомой?
– Аксиома, – начал я, волнуясь…это… имеет… это, без…
– Садитесь! Вы ничего не знаете! Пос!
Так нам поставили по посредственной отметке. Сижу я на первой парте, раньше я сидел с Левкой Федотовым, но за разговор нас рассадили. В школе у меня два теперь товарища: Лева Тиунов[33] и Лева Федотов,[34] оба Левы грызутся между собой как две собаки. И Тиунов всегда наговаривает мне на Федотова: «У Федотика дрянной характер, ему надо проехаться по физиономии». У Федотова, правда, скверная натура: приведу, к примеру, один случай.
Недавно на перемене Левка Федотов ко мне подходит и говорит:
– Будем узнавать крокодилов!
Надо сказать, что «крокодилами» мы называем тех, которые знают лишь то, что проходят в школе. Словом, – крокодил – это невежда. Крокодилов в нашем классе много, а «осьминогов», то есть которые порядочно знают, – мало. Осьминоги – Лева Ф., Лева Т., Бибка[35] и я. Обратился, значит, ко мне Федотов с вопросом:
– Что это за цветок?
Я посмотрел и ответил:
– А чорт его знает!
– Не знаешь? – притворно удивился Лева.
– Нет.
– Удивительно! Это раффлезия, растет на Суматре и Борнео. Такую вещь каждый осьминог должен знать! – и ушел, посмеиваясь, будто говоря: «Крокодил Вы, значит». Меня это покоробило. «Ладно же», – думаю. Через некоторое время зову его.
– Лева, что такое мормоны?
– А чорт его знает!
– Не знаешь? – спросил я удивленно.
– Нет.
– Удивительно! Это каждый крокодил должен знать!
Тут наш задавала все понял и, скривив губы, презрительно промолвил:
– Все с меня слизываешь, хорошая обезьянка.
За такие проделки мы его не любим. «Диплодока» я кончил вторую тетрадь, но мама забрала его у меня, так как я имею плохие отметки.
Дома дела плохие, от папы никаких известий. С дядей Павлом что-то случилось, а что – нам не говорят. Аня живет у нас. Сегодня днем, после школы, мы ходили в Мавзолей, первый раз. Очень интересно.
У меня много новых марок, вчера я отлично поменялся с Рудневым.
3 октября – 1937 г
...
У нас несколько дней гостил Гога, мы тут с ним «балагурили», на нашем языке это значит возились. 1-го бабушка уехала в Сочи, и сегодня мы получили от нее письмо. Ундей работает в химической лаборатории, и в первую получку угостил нас пирожными. В школе дела исправляются. У нас в школе каждый день что-нибудь смешное. Недавно на уроке немецкого языка, когда Эсфирь Семеновна была разгневана до предела, загудела труба завода, стоящего рядом со школой.
– Кто гудит! – неистово завопила побагровевшая Эсфирь Семеновна и застучала по столу.
Позавчера вызвали по-русскому Скуфина.
– Скажи мне все, что ты знаешь о наречии.
– Наречие – часть речи, отвечающая на вопросы почему, как… и т. д.
– Как, наречие изменяется или нет?
– Изменяется! – твердый ответ.
Легкий смешок.
– Изменяется?
– Да! – определенно отвечает Скуфин.
– По чему?
– По… по… по лицам!
Смех громче.
– Ну проспрягай мне хотя бы… хотя бы… наречие реже.
– Реже? – с готовностью спросил Скуфин. – Я режу, ты режешь, он режет, мы ре…
Громкий смех покрыл его последние слова.
7 октября – 1937 г
...
…Сейчас у нас живет Евгений Андреевич, он сильно болен. Аня уехала в Коломну. Я продолжаю писать свой «Диплодок», растянувшийся до колоссальных размеров. От папы ни чего не слышно. В нашем доме очень многих арестовали, и на даче тоже: братьев Измайловых,[36] М. Самсонова.[37] Сегодня получил пос. за дисциплину и отл. за русский. В школе мы носимся на перемене в салки.
29 ноября– 1937 г
...
Позавчера мы ходили в гости к Жене маленькой. Про нее я говорил выше. После чего пошли в кино, опоздали, но решили пойти по тем же билетам в 6 часов. Фокус не удался! Однако мы прошли. (ЗЖОЫ ФНЖЖУ РСПУЬСКГБУЪТЫ)[38] Смотрели «Наш цирк», «Сказка о рыбаке и рыбке» и «Веселые музыканты».
«Диплодок» свой я кончил и пишу всякие малюсенькие рассказики. Папу перевели в Лефортовскую тюрьму. Нам надо заплатить за дачу 5 800 рублей. Мы решили заплатить во что бы то ни стало. Продаем ковер, продадим облигации, пианино. Мы написали письмо Марии Адольфовне,[39] она не ответила (наверно боится притти). Сейчас нечего читать. Последние интересные книги были «Салават Юлаев» Злобина и «Шпион» Купера. В школе получено замечание за возню. Увидимся нескоро! До свиданья!
25 ноября1937 г
...
Ну слава тебе – господи!
Кончил… Наконец… Вы знаете?
Нет? Странно! Ну я кончил! Ах да! Я вспомнил вы не знаете. Ну, чорт с вами, знайте, я кончил свой рассказ «Духалли»! И теперь пишу доклад чисто научный, сухой доклад по Франции, а Лева начинает писать по Италии.
В нашем классе есть новый мальчишка Сальковский,[40] толстый-толстый ужасно. Прямо жуть – вот такой он большой по сравнению со всеми нами. Сальковский – от слова Сало.
13 декабря – 1937 г
...
Сальковский заболел с ушком. Что у нас в классе делается! Прямо кутерьма! Вчера и сегодня изводили немку Эсфирь Семеновну… Только она начала говорить про диктант, как поднялся невообразимый шум и гам; ребята и девчата лупили по крышкам парт, как это делали в думе. Сегодня на немецком мы организованно гудели. Перед выходным все ученики решили опоздать нарочно на урок и опоздали. Сегодня полкласса ушло с физики самовольно (все это потому, что наш групповод Елизавета Александровна уехала на 5 дней в командировку). Литературный кружок, где я председатель, процветает.
5-го он устроил спектакль «Война экипажей». Я там играл Игоря, генеральского сына. Мне много хлопали. Вчера ребята из литературного кружка и Зинаида Николаевна[41] пошли в Детский театр, смотрели «Белеет парус одинокий». Замечательно! Но Гаврик очень сильный и большой для своих 9 лет.
Для школы я сделал монтаж. Похвалили. По физкультуре у нас сейчас какой-то гигант с противной рожей, лет 40 (наверно немецкий шпион). Сейчас я читаю «С индейцами в скалистых горах» Джемс-Щульца. Читал «Изгнанники земли» Моони. Эту книгу я привез с дачи, куда ездил 6 декабря с Ундеем кататься на лыжах. Ундей уже курит (вот негодяй). Лева все еще щеголяет в куртке и носочках (обязательно получит ревматизм суставов). Нам надо во что бы то ни стало заплатить за дачу 5 800 рублей… Хотим продать пианино. Объявили в «Вечорке». И к нам в дом стали шататься всякие проходимцы. От папы никаких изменений. Чем это кончится? С «Салом» мы объявили конкурс на лучший рассказ (вольная тема). Я уже начал «Toxodon platensis».[42] Сейчас кончаю писать и сажусь за рассказ. Рассказы прочтем на литературном кружке. Посмотрим у кого лучше.
19 декабря – 1937 г
...
Сегодня вечером, когда я сидел в столовой и писал доклад на тему «Вулканы», кто-то позвонил. Пришел Андрей[43] – старший сын Евгения Андреевича. Он ушел с мамой в ванную и стали о чем-то говорить. Потом Андрей – со мной в детскую.
– А где Евгений Андреевич? – спросил я его.
Андрей что-то пробормотал, потом запер дверь и сказал мне на ухо: «Ты маме своей не говори, он ведь сегодня умер». Андрей сказал это таким спокойным голосом, будто говорил: «Юрка, почему у тебя заплата на коленке?»
Я и то больше испугался, я думаю чем он. В комнату вошла мама.
– Может быть, ему надо что-нибудь привезти? – спросила она взволнованным голосом.
– Доктор сказал, что папка не выживет! – ответил Андрей.
Мама ушла. Андрей говорил, что, конечно, отца жаль, но слезы не помогут, и он не плакал.
Потом он стал говорить о книгах, о школе, о фабзауче (Андрею 14 лет).
Наступал вечер…
Я услышал как дверь в коридоре отворилась, и громкий плач ворвался в квартиру, это пришла жена Е. А. – Ксана.[44]
Весь вечер стонали и плакали женщины. Мы остались совершенно одни. Папа – арестован. Павел – арестован. Е. А. – умер… ОДИНОЧЕСТВО. ОДИНОЧЕСТВО!
29 декабря– 1937 г
...
«Toxodon platensis» я уже кончил давно, читал его на литературном кружке – понравился… Сейчас начал писать новый рассказ. «Сало» заболел, и наш конкурс сорвался. Начну писать рассказ на конкурс в «Пионерскую правду».
1 января – 1938 г
...
Поздравляю с Новым Годом-с!
Вчера был на школьной елке, а позавчера у Беспрозванных.[45] 30 я смотрел «Ленин в октябре». Замечательная картина! превосходная! великолепная! идеальная! изумительная! отличная! очень хорошая! исключительная!
Рисунки на двух страницах иллюстрируют кинофильм. Рисунки хорошие, почти профессиональные.
...
Сейчас уезжаем на дачу на каникулы. Следующая запись на даче. До свидания!
31 января – 38 г
...
Целый месяц никак не заставил себя сесть писать.
На даче были 10 дней. Кроме нас был Петух, Вовка, Лена, Зоя и Наташа. Катались на лыжах довольно часто…
На даче прочел «Тиль Уленшпигель», «Ган Исландец» Гюго… «Путешествие на край ночи» Седина и «Капитан Фракасс» Готье. Не мешало бы еще десяток дней пробыть на даче.
Приехали в Москву 11-го, а вечером этого же дня – Звонок.
Бабушка подходит.
– Это Таня? – спрашивает Нюта, наша знакомая.
– Да!
– У меня есть письмо от Павла.
– Как? Что!! А! Ну, ну! Да? Здоров? – вздох облегчения.
1 2 3 4 5 6 7
9 июля – 37 г
...
Уехали Лена[25] и Зоя,[26] вчера они вернулись.
Недавно приезжала Женя и гостила у нас три дня, а затем уехала в город на операцию.
В начале этого месяца Темка[27] прислал мне из лагеря письмо. Через несколько дней я ему ответил. Снова начался марочный сезон. Я часто меняюсь марками с Зайчихой большой. В моей коллекции есть и небольшая реконструкция. Есть у меня маленький блок-нот, и туда я вклеил все французские марки и французские колонии. Недавно у меня пропали 7 ценных марок.
В это время я успел прочесть «10 лет спустя», «Студенты». Сейчас читаю «Туннель» Каллермана.
Бабушка принесла много новых книг: «На глубине километра» Биби, «Навстречу гибели» Чуковского, «Падение Кимас-озера» Фиша.
5 августа – 37 г
...
Женя уже уехала в Крым, в Симеис. Приедет числа 25-го.
Лето подходит к концу. Скоро начинается школа, а мы совсем не занимаемся, что будет?
К Лене и Зое приехала из Харькова какая-то девочка – Ася. У Ганьки[28] появилась новая ракетка с проволочными струнами. Вы засмеетесь, не поверите? Пожалуйста! Я говорю лишь правду…
Очень много играю в теннис, недавно у нас начался теннисный матч. Пока я на первом месте. Матч еще не окончился.
Вчера к нам приехал дядя Женя – брат папы. Сейчас он уехал, и мама пошла его провожать.
20 августа – 37 г
...
Сколько было пережито за эти дни – не опишешь. Матч теннисный у нас оборвался, но в теннис играем так же рьяно. Таня стала играть гораздо лучше, мы с ней обыграли Изу[29] и Талу,[30] четыре сета со счетом – 6–2, 6–3, 6–2, 6–4.
Река наша – Москва стала судоходной, по ней ходят большие пароходы, грузовые и пассажирские, между ними шныряют лодки и моторки, рассекая с пеной воду. К берегу привязали пристань, которую привезли из Москвы. Пристань большая, с кассой, буфетом. Недели три тому назад стали ходить первые речные трамваи. В то время, когда они приехали, мы были во дворе, и Ганя пускал свою модель, вдруг он сорвался с места и побежал за ворота, крича:
Пароходы!!! Пароходы!!!
Я бросился за ним, за нами другие ребята. Прибежали к реке и увидели 6 новых катеров, они двигались по направлению к новой пристани. Трамвайчики были набиты народом. Вот они подошли к пристани, и с нее грохнула музыка. Мы бросились туда, народу чорт знает сколько! Все разбрелись по берегу. Вечерело, солнце село (даже под рифму). Мы шныряли между людей. Шумовой оркестр грянул марш, и толпы пошли по направлению теннисной площадки, к ним все время присоединялись все новые толпы.
В это время там играли в теннис и волейбол, игроки возмутились и старались своими голосами покрыть все нарастающий шум; но толпа бесцеремонно вошла на корт. Оркестр разместился, и танцы начались. Мы с Ганькой бегали все время и до упаду хохотали над одним малышом, который под музыку танцевал с серьезным и сосредоточенным лицом.
До сумерек веселились тут мы. А разозленные теннисисты принесли дудочку и всеми силами старались мешать оркестру.
Теперь к нам часто приезжает дядя Женя, позавчера приехали Павел и Аня. Диплодок писать я продолжаю.
18-го мы ходили на авиационный парад. Во-первых мы очень долго стояли у перевоза на тот берег, часа полтора. С нами шли – Ганя, Петя, Ганина мама и их двое знакомых. С трудом переехав на ту сторону, сразу что бросилось нам в глаза – это мертвая кобыла, лежавшая около берега в воде, задрав вверх ноги, от нее шел такой зловонный запах, что хоть нос затыкай!!! Это было начало, предвещающее мало хорошего. К трем часам мы опоздали (как обычно). И поэтому с дороги видели, как поднялись воздушные шары с портретами Сталина, Молотова, Калинина, Ворошилова и остальных членов Политбюро. Мы долго шли по полю, и, наконец, показалась нужная нам деревня, мы вошли в нее, я перебежал через картофельное поле и стал протискиваться в передние ряды. Толпа зрителей стояла на одном берегу реки, а на другом происходил парад. Еще ничего не начиналось, и я стал осматривать народ, окружающий меня. Вдруг я услышал яростные крики:
– Ах домовой, чорт косолапый, куда идешь?! Дармоед! Леший! Не видишь – картошка! Буржуи!!!
Я оглянулся. Сзади меня стояла сгорбленная старуха с морщинистым земляным лицом. Она держала палку и изо всех сил колотила ею мужчину, которого она держала за рукав.
Толпа подзадоривала ее. Вдруг она оставила свою жертву и бросилась на другой конец, крича:
– Куда идешь?! Чортов леший, дармоед, домовой! – и, размахивая палкой, налетела на него. Толпа захохотала:
– Так его! Так!!! Верно! Ха-ха-ха! – вставляла она реплики. Старуха с пеной у уголков рта лупила всех, но, налетев на одного, она поскользнулась и упала, проклиная все на свете. – Началось! Началось! – Вдруг услышал я крики.
Я повернулся и увидел, как один красивый моноплан, взлетев на воздух, стал выделывать всевозможные выкрутасы: бочку, мертвую петлю, штопор и еще много всевозможных трюков, названия которых я не знаю. После этого поднялось еще штук 10 самолетов и стали проделывать то же. Затем несколько истребителей подняли планеры и, набрав солидную высоту, отпустили их. Планеры стали стройно и плавно парить и планировать. Когда они сели, поднялись еще самолеты, затем еще и еще… Это длилось, наверно, с час…
Мы вскоре ушли домой. Парад оставил мало впечатлений, все то же самое: и шары, и бой, и Ленин, Сталин, СССР, звезда из самолетов – ЛЕНИН…
В этой пространной записи отражены два события: воздушный парад и, как вал, – толпа людей, приехавших на первом катере. Они пришли с оркестром на святая святых – теннисный корт – и затеяли танцы. Мальчиков тогда это все очень развеселило. Но через много-много лет Юрий Трифонов напишет рассказ «Игры в сумерках», в котором он осмыслит то давнее событие. Это – удивительный рассказ. В нем и перелом времени, и прощание с детскими иллюзиями, и ощущение грядущей, взрослой, жестокой и несчастливой жизни.
Рассказ можно поворачивать и рассматривать как кристалл и увидеть в нем многое. Короткие записи в других тетрадях – осмысление событий тридцать седьмого года (чистка партии, призыв Сталина к рабочим и крестьянам вступать в ее ряды, что означало конец всяческих привилегий старой гвардии и, как следствие, ее уничтожение) в рассказе оборачивается тайной тоской и неосознанным стремлением «остановить мгновенье».
С поразительной силой передано это наступление сумерек. Не только сумерек того памятного дня, но и сумерек жизни, сумерек сознания. Можно долго говорить об этом блестяще исполненном небольшом тексте, я лишь обратила внимание на его ядро.
3 сентября 37 г
...
Это последний день на даче. Сейчас будем обедать, а после обеда – в город.
28-го у меня был день рождения, мы его не устраивали. Мне купили 2 пакета марок – «французские колонии», альбом для рисования и толстую тетрадь для моих рассказов. 24-го приезжал Гога[31] и пробыл у нас до 29-го. Он тоже пишет рассказы… Как не хочется ехать в Москву!!!
6 сентября – 37 г
...
Лес рубят, щепки летят…
24 сентября —37 г
...
Никак не могу засадить себя за дневник. Учусь в 6 классе «А». Ребята новые и старые. Темки Ярослава нет, отметки не блистательные и даже 2 раза пос. за дисциплину. Недавно троих по геометрии вызвали к доске: меня, Исаеву и Коршунова.[32] Педагог – Мария Борисовна Розенберг, тучная злющая женщина, с пенсне на мясистом носу, спросила:
– Что называется аксиома, Исаева?
Исаева заморгала, затопталась и выдавила.
– Аксиома – это…
– Коршунов, – перебила безжалостная Мария Борисовна, – что называется аксиомой?
– Аксиома это…
– Трифонов, – набросилась математичка на последнюю жертву, – что называется аксиомой?
– Аксиома, – начал я, волнуясь…это… имеет… это, без…
– Садитесь! Вы ничего не знаете! Пос!
Так нам поставили по посредственной отметке. Сижу я на первой парте, раньше я сидел с Левкой Федотовым, но за разговор нас рассадили. В школе у меня два теперь товарища: Лева Тиунов[33] и Лева Федотов,[34] оба Левы грызутся между собой как две собаки. И Тиунов всегда наговаривает мне на Федотова: «У Федотика дрянной характер, ему надо проехаться по физиономии». У Федотова, правда, скверная натура: приведу, к примеру, один случай.
Недавно на перемене Левка Федотов ко мне подходит и говорит:
– Будем узнавать крокодилов!
Надо сказать, что «крокодилами» мы называем тех, которые знают лишь то, что проходят в школе. Словом, – крокодил – это невежда. Крокодилов в нашем классе много, а «осьминогов», то есть которые порядочно знают, – мало. Осьминоги – Лева Ф., Лева Т., Бибка[35] и я. Обратился, значит, ко мне Федотов с вопросом:
– Что это за цветок?
Я посмотрел и ответил:
– А чорт его знает!
– Не знаешь? – притворно удивился Лева.
– Нет.
– Удивительно! Это раффлезия, растет на Суматре и Борнео. Такую вещь каждый осьминог должен знать! – и ушел, посмеиваясь, будто говоря: «Крокодил Вы, значит». Меня это покоробило. «Ладно же», – думаю. Через некоторое время зову его.
– Лева, что такое мормоны?
– А чорт его знает!
– Не знаешь? – спросил я удивленно.
– Нет.
– Удивительно! Это каждый крокодил должен знать!
Тут наш задавала все понял и, скривив губы, презрительно промолвил:
– Все с меня слизываешь, хорошая обезьянка.
За такие проделки мы его не любим. «Диплодока» я кончил вторую тетрадь, но мама забрала его у меня, так как я имею плохие отметки.
Дома дела плохие, от папы никаких известий. С дядей Павлом что-то случилось, а что – нам не говорят. Аня живет у нас. Сегодня днем, после школы, мы ходили в Мавзолей, первый раз. Очень интересно.
У меня много новых марок, вчера я отлично поменялся с Рудневым.
3 октября – 1937 г
...
У нас несколько дней гостил Гога, мы тут с ним «балагурили», на нашем языке это значит возились. 1-го бабушка уехала в Сочи, и сегодня мы получили от нее письмо. Ундей работает в химической лаборатории, и в первую получку угостил нас пирожными. В школе дела исправляются. У нас в школе каждый день что-нибудь смешное. Недавно на уроке немецкого языка, когда Эсфирь Семеновна была разгневана до предела, загудела труба завода, стоящего рядом со школой.
– Кто гудит! – неистово завопила побагровевшая Эсфирь Семеновна и застучала по столу.
Позавчера вызвали по-русскому Скуфина.
– Скажи мне все, что ты знаешь о наречии.
– Наречие – часть речи, отвечающая на вопросы почему, как… и т. д.
– Как, наречие изменяется или нет?
– Изменяется! – твердый ответ.
Легкий смешок.
– Изменяется?
– Да! – определенно отвечает Скуфин.
– По чему?
– По… по… по лицам!
Смех громче.
– Ну проспрягай мне хотя бы… хотя бы… наречие реже.
– Реже? – с готовностью спросил Скуфин. – Я режу, ты режешь, он режет, мы ре…
Громкий смех покрыл его последние слова.
7 октября – 1937 г
...
…Сейчас у нас живет Евгений Андреевич, он сильно болен. Аня уехала в Коломну. Я продолжаю писать свой «Диплодок», растянувшийся до колоссальных размеров. От папы ни чего не слышно. В нашем доме очень многих арестовали, и на даче тоже: братьев Измайловых,[36] М. Самсонова.[37] Сегодня получил пос. за дисциплину и отл. за русский. В школе мы носимся на перемене в салки.
29 ноября– 1937 г
...
Позавчера мы ходили в гости к Жене маленькой. Про нее я говорил выше. После чего пошли в кино, опоздали, но решили пойти по тем же билетам в 6 часов. Фокус не удался! Однако мы прошли. (ЗЖОЫ ФНЖЖУ РСПУЬСКГБУЪТЫ)[38] Смотрели «Наш цирк», «Сказка о рыбаке и рыбке» и «Веселые музыканты».
«Диплодок» свой я кончил и пишу всякие малюсенькие рассказики. Папу перевели в Лефортовскую тюрьму. Нам надо заплатить за дачу 5 800 рублей. Мы решили заплатить во что бы то ни стало. Продаем ковер, продадим облигации, пианино. Мы написали письмо Марии Адольфовне,[39] она не ответила (наверно боится притти). Сейчас нечего читать. Последние интересные книги были «Салават Юлаев» Злобина и «Шпион» Купера. В школе получено замечание за возню. Увидимся нескоро! До свиданья!
25 ноября1937 г
...
Ну слава тебе – господи!
Кончил… Наконец… Вы знаете?
Нет? Странно! Ну я кончил! Ах да! Я вспомнил вы не знаете. Ну, чорт с вами, знайте, я кончил свой рассказ «Духалли»! И теперь пишу доклад чисто научный, сухой доклад по Франции, а Лева начинает писать по Италии.
В нашем классе есть новый мальчишка Сальковский,[40] толстый-толстый ужасно. Прямо жуть – вот такой он большой по сравнению со всеми нами. Сальковский – от слова Сало.
13 декабря – 1937 г
...
Сальковский заболел с ушком. Что у нас в классе делается! Прямо кутерьма! Вчера и сегодня изводили немку Эсфирь Семеновну… Только она начала говорить про диктант, как поднялся невообразимый шум и гам; ребята и девчата лупили по крышкам парт, как это делали в думе. Сегодня на немецком мы организованно гудели. Перед выходным все ученики решили опоздать нарочно на урок и опоздали. Сегодня полкласса ушло с физики самовольно (все это потому, что наш групповод Елизавета Александровна уехала на 5 дней в командировку). Литературный кружок, где я председатель, процветает.
5-го он устроил спектакль «Война экипажей». Я там играл Игоря, генеральского сына. Мне много хлопали. Вчера ребята из литературного кружка и Зинаида Николаевна[41] пошли в Детский театр, смотрели «Белеет парус одинокий». Замечательно! Но Гаврик очень сильный и большой для своих 9 лет.
Для школы я сделал монтаж. Похвалили. По физкультуре у нас сейчас какой-то гигант с противной рожей, лет 40 (наверно немецкий шпион). Сейчас я читаю «С индейцами в скалистых горах» Джемс-Щульца. Читал «Изгнанники земли» Моони. Эту книгу я привез с дачи, куда ездил 6 декабря с Ундеем кататься на лыжах. Ундей уже курит (вот негодяй). Лева все еще щеголяет в куртке и носочках (обязательно получит ревматизм суставов). Нам надо во что бы то ни стало заплатить за дачу 5 800 рублей… Хотим продать пианино. Объявили в «Вечорке». И к нам в дом стали шататься всякие проходимцы. От папы никаких изменений. Чем это кончится? С «Салом» мы объявили конкурс на лучший рассказ (вольная тема). Я уже начал «Toxodon platensis».[42] Сейчас кончаю писать и сажусь за рассказ. Рассказы прочтем на литературном кружке. Посмотрим у кого лучше.
19 декабря – 1937 г
...
Сегодня вечером, когда я сидел в столовой и писал доклад на тему «Вулканы», кто-то позвонил. Пришел Андрей[43] – старший сын Евгения Андреевича. Он ушел с мамой в ванную и стали о чем-то говорить. Потом Андрей – со мной в детскую.
– А где Евгений Андреевич? – спросил я его.
Андрей что-то пробормотал, потом запер дверь и сказал мне на ухо: «Ты маме своей не говори, он ведь сегодня умер». Андрей сказал это таким спокойным голосом, будто говорил: «Юрка, почему у тебя заплата на коленке?»
Я и то больше испугался, я думаю чем он. В комнату вошла мама.
– Может быть, ему надо что-нибудь привезти? – спросила она взволнованным голосом.
– Доктор сказал, что папка не выживет! – ответил Андрей.
Мама ушла. Андрей говорил, что, конечно, отца жаль, но слезы не помогут, и он не плакал.
Потом он стал говорить о книгах, о школе, о фабзауче (Андрею 14 лет).
Наступал вечер…
Я услышал как дверь в коридоре отворилась, и громкий плач ворвался в квартиру, это пришла жена Е. А. – Ксана.[44]
Весь вечер стонали и плакали женщины. Мы остались совершенно одни. Папа – арестован. Павел – арестован. Е. А. – умер… ОДИНОЧЕСТВО. ОДИНОЧЕСТВО!
29 декабря– 1937 г
...
«Toxodon platensis» я уже кончил давно, читал его на литературном кружке – понравился… Сейчас начал писать новый рассказ. «Сало» заболел, и наш конкурс сорвался. Начну писать рассказ на конкурс в «Пионерскую правду».
1 января – 1938 г
...
Поздравляю с Новым Годом-с!
Вчера был на школьной елке, а позавчера у Беспрозванных.[45] 30 я смотрел «Ленин в октябре». Замечательная картина! превосходная! великолепная! идеальная! изумительная! отличная! очень хорошая! исключительная!
Рисунки на двух страницах иллюстрируют кинофильм. Рисунки хорошие, почти профессиональные.
...
Сейчас уезжаем на дачу на каникулы. Следующая запись на даче. До свидания!
31 января – 38 г
...
Целый месяц никак не заставил себя сесть писать.
На даче были 10 дней. Кроме нас был Петух, Вовка, Лена, Зоя и Наташа. Катались на лыжах довольно часто…
На даче прочел «Тиль Уленшпигель», «Ган Исландец» Гюго… «Путешествие на край ночи» Седина и «Капитан Фракасс» Готье. Не мешало бы еще десяток дней пробыть на даче.
Приехали в Москву 11-го, а вечером этого же дня – Звонок.
Бабушка подходит.
– Это Таня? – спрашивает Нюта, наша знакомая.
– Да!
– У меня есть письмо от Павла.
– Как? Что!! А! Ну, ну! Да? Здоров? – вздох облегчения.
1 2 3 4 5 6 7