Ц Не нужно нового гвоздя, ничег
о, что с него стерлась краска, я его вижу, а в то, что вижу, могу попасть и в ста
ярдах, будь это хоть глаз москита. Приготовьтесь-ка решить спор! Ц Разда
лся выстрел, просвистела пуля, и кусок расплющенного свинца вогнал шляпк
у гвоздя глубоко в дерево».
Вы видите, перед вами человек, который может подстрелить муху! Живи он в на
ши дни, он затмил бы всех артистов из представления «Ковбои Дикого Запад
а» и заработал колоссальные деньги.
Проявленная Следопытом ловкость сама по себе удивительна, однако Купер
у этого показалась мало, и он решил кое-что добавить. По воле Купера Следо
пыт совершает это чудо с чужим ружьем и даже сам его не заряжает. Все было
против Следопыта, но этот непостижимый выстрел был сделан, причем с абсо
лютной уверенностью в успехе: «Приготовьтесь-ка решить спор!» Впрочем, С
ледопыт и ему подобные могли бы попасть в цель и кирпичом, Ц с помощью Ку
пера, разумеется.
В этот день Следопыт вполне покрасовался перед дамами. С самого начала о
н блеснул остротой зрения, о какой артисты Ц «Ковбои Дикого Запада» не с
меют и мечтать. Он стоял там же, где и другие стрелки, в ста ярдах от мишени,
заметьте, и наблюдал; некто Джаспер прицелился и выстрелил Ц пуля проби
ла самый центр мишени. Затем спустил курок квартирмейстер. Нового отверс
тия на мишени не появилось. Послышался смех. «Промах!» Ц сказал майор Лэн
ди. Следопыт выдержал внушительную паузу и сказал спокойно, с присущим е
му безразличным видом всезнайки: «Нет, майор, взглянув на мишень, всякий у
бедится, что его пуля попала на пулю Джаспера». Вот здорово! Как он мог про
следить полет пули и на таком расстоянии определить, что она попала в то ж
е отверстие? Тем не менее, ему это удалось Ц разве может что-либо не удаст
ься героям Купера! Ну, а остальные? Неужели они даже в глубине души не усом
нились в правдивости его слов? Нет, для этого потребовался бы здравый смы
сл, а ведь они Ц персонажи Купера.
«Уважение к мастерству Следопыта и к остроте его зрения
(курсив мой) было таким всеобщим и глубоким, что едва он произнес эти
слова, как все зрители начали сомневаться в справедливости собственног
о мнения, и человек двенадцать бросилось к мишени, чтобы освидетельствов
ать ее. Они обнаружили, что пуля квартирмейстера действительно прошла че
рез то самое отверстие, которое пробила пуля Джаспера, и с такой точность
ю, что это можно было установить лишь путем тщательного осмотра; но две пу
ли, найденные в стволе дерева, к которому была прибита мишень, окончатель
но убедили всех в правоте Следопыта».
Итак, они «бросились к мишени, чтобы освидетельствовать ее», но каким обр
азом они узнали, что в стволе дерева было две пули? В этом можно было убеди
ться, лишь вынув вторую, потому что видна и ощутима была лишь одна. Но они э
того не сделали, что мы увидим в дальнейшем. Настал черед Следопыта. Он вст
ал в позу перед дамами и выстрелил.
Но боже, какое разочарование! Случилось что-то непостижимое Ц вид мишен
и не изменился, пробит по-прежнему лишь центр белого кружка.
«Ц Посмей я предположить такое, Ц воскликнул майор Дункан, Ц я бы сказ
ал, что Следопыт тоже промахнулся!» Поскольку никто еще не промахнулся, «
тоже» совершенно излишне, но, бог с ним, Следопыт собирается что-то сказат
ь.
«Ц Нет, нет, майор, Ц уверенно возразил Следопыт, Ц это было бы неверное
предположение. Я не заряжал ружья и не знаю, что в нем было, но если свинец, я
ручаюсь, что моя пуля сейчас на пулях Джаспера и квартирмейстера, или я не
Следопыт. Возле мишени раздались одобрительные восклицания: Следопыт о
казался прав».
Может быть, хватит чудес? Нет, Куперу и этого мало.
«Медленно приближаясь к скамьям, где сидели дамы. Следопыт добавил: „Нет,
это еще не все, друзья, это еще не все! Если вы обнаружите, что пуля хоть слег
ка коснулась мишени, тогда считайте, что я промахнулся. Пуля квартирмейс
тера увеличила отверстие, но вы не отыщете и царапины от моей пули“».
Наконец-то мы получили полное представление о совершившемся чуде. Следо
пыт знал и, несомненно, видел на расстоянии ста ярдов, что его пуля не увел
ичила отверстия. Итак, это была уже третья пуля. Три пули одна за другой во
шли в ствол дерева и застряли в нем. Каким-то образом все об этом узнали, хо
тя никому не пришло в голову убедиться, так ли это, вытащив хоть одну из ни
х! Наблюдательность была несвойственна Куперу, но писал он занимательно.

Причем, чем меньше он сам разбирался в том, что писал, тем занимательнее у
него получалось. Это весьма ценный дар. Речь персонажей Купера звучит не
сколько странно в наши дни. Поверить в то, что люди изъяснялись таким обра
зом, значило бы поверить, что было время, когда человек, испытывавший потр
ебность высказаться, меньше всего думал о времени; когда было в обычае ра
стягивать на десять минут то, что можно сказать за две; когда рот человека
был рельсопрокатным станом, где в течение всего дня четырехфутовые болв
анки мыслей раскатывались в тридцатифутовые рельсы слов; когда от темы р
азговора уклонялись так далеко, что не могли найти дорогу обратно; когда
изредка в словесной чепухе попадалась разумная мысль Ц разумная мысль
со смущенным видом незваной гостьи.
Да, диалоги Куперу явно не давались. Недостаток наблюдательности подвод
ил его и здесь. Он не заметил даже того, что человек, который говорит безгр
амотно шесть дней в неделю, и на седьмой не может удержаться от соблазна. В
«Зверобое» герой то изъясняется витиеватым книжным языком, то переходи
т на вопиющий жаргон. Когда Зверобоя спрашивают, есть ли у него невеста и г
де она живет, он величественно отвечает:
«Она в лесу Ц в склоненных ветвях дерев, в мягком теплом дожде, в светлой
росе на зеленой травинке; она Ц облака, плывущие по голубому небу, птицы,
распевающие в лесах, чистый родник, утоляющий жажду; и все другие щедрые д
ары провидения Ц тоже она».
А в другом месте он говорит:
«Будь я рожден индейцем, так не стал бы молчать, уж будьте уверены! И скаль
п бы содрал, да еще бахвалился бы таким геройством перед всей компанией»,
или: «ежели бы моим недругом был медведь…» (и т. д.).
Мы не можем представить себе, чтобы командир форта, ветеран-шотландец, де
ржался на поле боя как бездарный мелодраматический актер, а вот Купер мо
г.
Алиса и Кора, спасаясь ог французов, бегут к форту, которым командует их от
ец.
«Ц Point de quartier aux coquins! Ц крикнул один из преследователей, казалось направлявший
остальных.
Ц Стойте твердо, мои храбрые солдаты, приготовиться к бою! Ц внезапно р
аздался голос сверху. Ц Подождите, пока не покажется враг, стреляйте вни
з, по переднему скату бруствера!
Ц Отец, отец! Ц послышался пронзительный крик из тумана. Ц Это я, Алиса,
твоя Эльси! О, пощади! О, спаси своих дочерей!
Ц Стойте! Ц прозвучал тот же голос, исполненный отцовской третоги и бол
и, и звуки его достигли леса и отдались эхом Ц Это она! Господь вернул мне
моих детей! Откройте ворота! В бой, мои молодцы, вперед! Не спускайте курко
в, чтобы не убить моих овечек! Отбейте проклятых французов штыками!»
У Купера было сильно притуплено чувство языка. Если у человека нет музык
ального слуха, он фальшивит, сам того не замечая, и можно лишь гадать о том,
какую он поет песню. Если человек не улавливает разницы в значении слов, о
н тоже фальшивит. Мы догадываемся, что именно он хочет сказать, и понимаем
, что он этого не говорит. Все это можно отнести к Куперу. Он постоянно брал
не ту ноту в литературе, довольствовался похожей по звучанию.
Чтобы не быть голословным, приведу несколько дополнительных улик. Я обна
ружил их всего лишь страницах на шести романа «Зверобой».
Купер пишет «словесный» вместо «устный», «точность» вместо «легкость»,
«феномен» вместо «чудо», «необходимый» вместо «предопределенный», «бе
зыскусный» вместо «примитивный», «приготовление» вместо «предвкушени
е», «посрамленный», вместо «пристыженный», «зависящий от» вместо «вытек
ающий из», «факт» вместо «условие», «факт» вместо «предположение», «пред
осторожность» вместо «осторожностъ», «объяснять» вместо «определять»
, «огорченный» вместо «разочарованный», «мишурный» вместо «искусствен
ный», «важно» вместо «значительно», «уменьшающийся» вместо «углубляющ
ийся», «возрастающий» вместо «исчезающий», «вонзенный» вместо «вложен
ный», «вероломный» вместо «враждебный», «стоял» вместо «наклонился», «с
мягчил» вместо «заменил», «возразил» вместо «заметил», «положение» вме
сто «состояние», «разный» вместо «отличный от», «бесчувственный» вмест
о «нечувствительный», «краткость» вместо «быстрота», «недоверчивый» в
место «подозрительный», «слабоумие ума» вместо «слабоумие», «глаза» вм
есто «зрение», «противодейство» вместо «вражда», «скончавшийся покойн
ик» вместо «покойник».
Находились люди, бравшие на себя смелость утверждать, что Купер умел пис
ать по-английски. Из них в живых остался лишь Лонсбери. Я не помню, выразил
ли он эту мысль именно в таких словах, но ведь он заявил, что «„Зверобой“
Ц истинное произведение искусства».
«Истинное» Ц значит, безупречное, безупречное во всех деталях, а язык Ц
деталь немаловажная. Если бы мистер Лонсбери сравнил язык Купера со свои
м…, но он этого не сделал и, вероятно, по сей день воображает, что Купер писа
л так же ясно и сжато, как он сам. Что же касается меня, то я глубоко и искрен
не убежден в том, что хуже Купера никто по-английски не писал и что язык «З
веробоя» не выдерживает сравнения даже с другими произведениями того ж
е Купера. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что «Зверобой» никак нельзя
назвать произведением искусства; в нем нет абсолютно ничего от произвед
ения искусства; по-моему, это просто литературный бред с галлюцинациями.

Как же можно назвать это произведением искусства? Здесь нет воображения
, нет ни порядка, ни системы, ни последовательности, ни результатов; здесь
нет жизненности, достоверности, интригующих и захватывающих эпизодов; г
ерои описаны сумбурно и всеми своими поступками и речами доказывают, что
они вовсе не те люди, какими автор желает их представить; юмор напыщенный
, а пафос комичный, диалоги неописуемы, любовные сцены тошнотворны, язык
Ц вопиющее преступление.
Если выбросить все это, остается искусство. Думаю, что вы со мной согласны.



1 2