Итак, в пятистах метрах от места посадки в копне сена лежал и глядел
в небо аккумуляторщик колхоза "Восток" Шура Сироткин.
О причинах его пребывания в столь позднее время в столь пустынном
месте стоит сказать отдельно.
Сызмальства Шура считал себя сельским интеллигентом и философом, хотя
за свою долгую жизнь сумел закончить только семь классов сельской школы и
прочитать примерно столько же книг - в основном о селе.
Все свое свободное время он посвящал размышлениям об устройство мира,
о философии планеты Земля и о месте Человека на этой планете. Во время
раздумий Шурик любил смотреть на звезды, а поутру записывал особо удачные
мысли на листках перекидного календаря за 1967 год, что имелся на его
рабочем месте в МТС.
Среди этих записей выделялась, например, такая аксиома: "Люди -
тупиковая ветвь человечества". Или еще: "Птицы летают потому, что, если
упадут, им будет больно".
Но особняком стояло следующее Шуриково изречение, которое он
почерпнул во время поездки в областной центр. В тот раз, разъезжая по
улицам большого города, он разглядел из кузова грузовика плакат: "Земля -
колыбель человечества, но нельзя же вечно жить в колыбели". Врожденная
заторможенность дала о себе знать: Шурик запомнил только первые пять слов.
Но и в таком виде лозунг произвел громадное впечатление на Сироткина и
заставил пульс его мысли биться сильнее.
"Земля - колыбель человечества, но нельзя!" - и никаких гвоздей.
В третьем часу ночи он заметил в районе созвездия Лебедя несколько
светлых пятен. Шурик слышал разговоры о летающих тарелках и теперь
радостно встрепенулся, наблюдая посадку пяти белых куполов. "Братья по
разуму могут прийти так неожиданно, что мы их даже не будем ждать, -
подумал он. - Надо будет как-нибудь записать."
Белые полусферы беззвучно приближались к земле. Шура хлебнул из
бутылки кваса и отправился изучать новое необычное явление. Ночь сулила
много интересного.

У Карабаса редко было свободное время, чтобы заняться любимым делом.
Но в это утро он твердо решил отойти от всего и расслабиться.
До одиннадцати он сидел на полу и вырезал фотографии из книг и
журналов, затем разрезал их на квадратики и наклеивал на кубики, которых
он запас не меньше сотни. Закончив приготовления, он выкурил вишневую
сигару и приступил к делу.
Сначала сложим кубики вот так. Квадратики слились в фотографию
атлетически сложенного мужчины в ярких плавках. Теперь перевернем третий
ряд - у мужчины появились две отвислые сморщенные груди. Переворачивая еще
один ряд - под грудями выросли смуглые ягодицы. А теперь самое интересное
- переворачиваем третий снизу ряд и ...! Чудесно! Вместо плавок обнажилось
то, что Карабас вырезал из медицинского справочника, из статьи с
заголовком "Мошоночные грыжи".
Карабас засмеялся, да так громко, что не услышал, как скрипнула дверь
и в комнату ввалился бледный и дрожащий Кащей.
- Убежал! - крикнул он с порога.
- Что? - удивился Карабас, отрываясь от игрушек.
- Крокодил убежал. Совсем!
- Так... - Карабас угрожающе шевельнул ноздрями.
- Это не я... Я не виноват, - вопил Кащей.
- Ты вообще-то представляешь, что я из тебя сделаю? - спокойно сказал
Карабас и тут же сорвался на крик:
- Чертовы придурки! Я так и знал, что вы завалите все дело!
Кащей начал скакать, потому что Карабас после каждого слова бросался
в него кубиками.
- Ты знаешь, где теперь его искать? У меня на хвосте, вот где! Я
говорил, чтобы с этого зеленого чучела глаз не спускали, говорил?!
Деревянные кубики со звоном отскакивали от кащеева черепа. Карабас
запустил в него горсть игрушек и внезапно сник.
- Лучше бы я его застрелил, - печально сказал он. - И тебя тоже. Вон
отсюда...
Но Кащей не уходил. Он еще должен был сказать самое страшное.
- Я... Он... Он меня пытал! Я рассказал ему все...
Карабас почернел и заорал так, что от кубиков начали отклеиваться
фотографии:
- Во-о-о-о-о-о-н!
Кащей как ошпаренный выскочил на улицу и остановился. Дрожащие руки
нащупали под рубашкой что-то угловатое. Кащей вынул это и увидел кубик с
изображением женской задницы. Он вскрикнул и понесся вдоль домов, сам еще
не зная, куда...

- Что-то я не пойму, куда нас черти занесли, - проговорил Хрюша,
осматривая ночной сельский ландшафт.
Их окружала пашня. Невдалеке чернели редкие деревья, между которыми
проглядывались стога сена. Нелепым пятном выделялся позабытый кем-то
картофелеуборочный комбайн, под которым Гена и Чебурашка сейчас закапывали
парашюты.
- Может заночуем здесь? - предложил Степашка.
- А может лучше сразу вены себе вскроем? - парировал Хрюша. - Вон,
гляди, огонек какой-то. Пойдем-ка туда...
Пройдя несколько сот метров, друзья разглядели группу деревянных
построек за условным забором, причем наметанный глаз Гены сразу определил,
что в одном из домов кто-то есть. Впрочем, остальные это тоже сразу
определили, поскольку свет в окне был достаточно красноречив.
Мурзилка прильнул к двери и уловил за ней какое-то движение. Гена
тихо постучал.
- Есть там кто живой?
За дверью раздался такой звук, будто двадцать семь носорогов сыграли
в чехарду. Затем все стихло и спустя несколько минут вкрадчивый голос
проговорил:
- Пахомыч, иди домой. Тебе завтра транспортер менять.
Чебурашка ударил кулаком в дверь и резко произнес:
- Откройте, милиция!
Вновь по коридору пронеслось стадо игривых носорогов и затем
послышались шлепки голых пяток об деревянный пол. Дверь открыл сморщенный
мужичишка, завернутый в убогое желтое одеяло поверх замызганного
солдатского кителя. Мурзилка осветил его фонарем и тот жалобно заскулил.
- Простите, - сказал Крокодил, - у нас сломалась машина и нам
хотелось бы...
Мужчина радостно гикнул и как будто помолодел.
- Клавка! - вскричал он. - Это не наши, они не от Пахомыча. Я этих не
знаю.
Из темноты коридора выплыло женское лицо - круглое и тревожное.
- Фу-ты, Господи, так и перепугать недолго, - незло сказала она.
- Так, вот мы хотели бы знать, как называется эта деревня.
- Да какая ж это деревня! - засмеялся мужичок, - это ж станция. А там
хутор - Выселки. А деревня за оврагом - по большаку надо итить...
Внезапно лицо его исказилось и он нырнул обратно в хату. Женское тело
растворилось, как рыбы-луна в ночном море.
Все обернулись.
Позади стоял некий гражданин в кепочке и жевал спичку. Он был
кряжистым и беззубым, но выглядел очень бесстрашно.
- За козла меня держите, суки, - процедил он и, растолкав стоящих у
входа, шагнул внутрь. Почти сразу же раздался истошный крик:
- Ай, рука, больно! Не трогай! Не бей! Клавка сама пришла. Ой-ей! В
живот не бей, у меня аппендицит...
Все потонуло в грохоте бьющейся посуды. Двадцать семь носорогов в
испуге расползлись по щелям и дырам.
Чебурашка отвел в сторону Крокодила.
- Кто из наших лучше всего водит грузовик?
- Да все вроде... А что?
- Гляди... - Чебурашка указал глазами вглубь двора, где поблескивал
стеклами грязный "Урал"
- Пусть Хрюша ведет. Он, если надо, даже памятник первому паровозу
завести сможет.
Через пару минут они уже тряслись на разухабистой дороге. Хрюша вдруг
вспомнил завернутого в одеялку мужичка и чуть слышно проговорил:
- О, ревность - чудовище с зелеными глазами.
- Чего-чего?! - возмутился Степашка.
- Это Шекспир.
- Ты не выпендривайся, а за дорогой следи. Ишь, шекспирщик
выискался...
Всем было наплевать, за что Пахомыч наказал сморщенного мужичка, бил
ли он его в область аппендицита, и кем им обоим приходилась Клавка. Все
вымотались и хотели спать.

Шура Сироткин заводил свой мотоцикл. Да, он видел все, он лежал меж
вспаханных грядок, он таился в тени построек МТС, как призрак следуя за
группой пришельцев. И окончательно он убедился в своих предположениях,
когда увидел как угоняют машину, на которой дед Герасим развозил обеды
комбайнерам.
Порой в его сознании вспыхивала кумачово-мажорная картина: он в новом
пиджаке едет в Кремль, получать орден за разоблачение группы иностранных
разведчиков и диверсантов. Но Шурик гнал эти мысли прочь - рано
праздновать победу.
Его тело облегал тяжелый бронежилет, сделанный как-то из обрезанной
фуфайки и блестящих стальных табличек, которые он свинтил в старом
правлении колхоза.
Шурик вертелся вокруг мотоцикла и фонарь высвечивал по очереди:
"Председатель", "Главный агроном", "Бухгалтерия", "Касса". Самая большая и
солидная табличка закрывала спину. Она гласила: "Совет ветеранов войны и
труда колхоза "Восток".
Голова Шурика была надежно укрыта под старой немецкой каской, что
валялась в сарае с самой войны, плечо оттягивала двустволка, правый ствол
которой был разорван уже давно. Многочисленные сумочки и кошельки,
нанизанные на ремень, хранили сотни полезных мелочей, которые могут
пригодится в деле.
Наконец двигатель отхаркал мумифицированный труп полевой мыши,
которая на беду нашла в глушителе свой приют и завелся. Шурик нажал на газ
и рванул вперед, оставляя после себя лишь струйку голубого дыма.
Ночная дорога неслась навстречу, холодная луна отражалась в глазах
Шурика, благословляя его.
Через сорок минут впереди блеснули габаритные огни злополучного
"Урала". Диверсанты направлялись в сторону райцентра. Шура унял дрожь в
коленях - настало время действовать.
Он сделал смелый маневр, обогнал машину и встал впереди. Грузовик с
визгом затормозил. Шурик соскочил с мотоцикла и, широко расставив ноги,
направил одноглазую двустволку прямо в лобовое стекло.
- Всем выйти из машины! Все разоблачены.
Над бортиком кузова показалась угловатая тень Крокодила Гены.
- Это что за чучело? - сонно спросил он.
- Всем выйти! - повторил Шурик, пугаясь свое смелости.
- Выходим-выходим! - как бы испуганно проговорил Хрюша, доставая на
всякий случай пистолет.
Шурик почувствовал себя увереннее. "Что бы еще такого сказать? -
мучительно вспоминал он. - Что-нибудь эффектное, сильное, чтобы они упали
на колени и запросили пощады. А я засмеюсь..."
Ему не пришлось засмеяться. Какая-то страшная сила оторвала его от
земли и швырнула в канаву. Вслед скатился мотоцикл.
Это был Мурзилка. Незаметно зайдя со стороны он так хорошо приложился
Шурику в ухо, что треснула даже немецкая каска.
"Земля - колыбель человечества, но нельзя!" - подумал Шурик и
отключился.
Фары отъезжающего "Урала" высветили полированную стальную табличку у
него на груди: "Туалет только для работников правления".

Характерной чертой Фили была обстоятельность. Он ничего не
предпринимал до того, как произведет анализ ситуации и вынесет решения.
Вот и сейчас, очнувшись в куче ветоши, он осмысливал произошедшее с
ним и прогнозировал возможное развитие событий. Наконец, резюме было
выработано.
"Это было так же неожиданно, - решил Филя, - как встать с унитаза и
не обнаружить туалетной бумаги, в то время как у в доме уже неделю нет
воды, а на кухне ждут гости."
Мужичок, посиневший и окровавленный, сидел на крыльце и курил, когда
дверь сарая распахнулась и на пороге появился Филя, могучий и страшный в
парашютном снаряжении.
Мужичишко вздрогнул, подпрыгнул, проглотил папиросу и бросился
бежать. Филя с одного прыжка догнал его и, наварив для острастки своим
неслабым кулаком ему по темечку, спросил:
- Это что за деревня?
Мужичок бился как придавленный голубь и пронзительно кричал:
- Не трогай меня... Я с органами сотрудничаю... У меня аппендицит!
- То, что ты говоришь, - резонно заметил Филя, - так же глупо, как
объяснять безголовому, для чего нужна пилотка. Где есть машина?
Придавленный пленник задрожал еще сильнее, съежился и вдруг, сделав
неимоверной силы рывок, прыгнул и забился в какую-то щель между стеной и
старым бульдозером.
Филя сплюнул, подобрал с земли кусок арматуры и начал неторопливо
срывать замки со всех сараев, думая при этом: "Это будет так же правильно,
как принимать спирт внутрь, вместо того, чтобы дезинфицировать им что
либо." Наконец, он нашел за одной из дверей "уазик" с брезентовым верхом и
отправился догонять остальных, рассудив, что те следуют в ближайший город
- райцентр.

...Светало. Шурик проснулся от пронзительного холода. Он лежал в
канаве, весь мокрый и продрогший. Вокруг клубился тяжелый утренний туман.
Мотоцикл с пробитым баком валялся здесь же.
Шура скинул с плеч отсыревший бронежилет и вскарабкался на дорогу.
Голова болела нестерпимо. С ушей падали капельки росы.
Невдалеке послышался шум двигателя. Это был тот самый УАЗ, в котором
Филя ехал догонять своих. Шура тормознул машину и попросил отвезти в
ближайшее отделение милиции. Филя был не таким уж и злым и согласился
помочь человеку.
По дороге Шурик рассказал все до мельчайших подробностей, и, когда до
Фили дошло, за кем охотился его попутчик, они уже въезжали в грязноватый
городок, каких полно в провинции. Филя понял, что он просто обязан
избавить группу от преследований этого идиота. "Это так же опасно, как
фрезеровать деталь, не соблюдая соответствующих правил техники
безопасности", - подумал он, и, пока в его мозгах зрел план, они въезжали
уже на центральную улицу. Сироткин вдруг заерзал и вскрикнул:
- Вон, вон машина стоит, вон, возле гостиницы.
Филя увидел у обочины заляпанный грязью "Урал", который одиноко
грустил возле облупленного двухэтажного здания. Филя еще раз шевельнул
мозговыми мускулами и приступил к операции по ликвидации Шурика.
- Быстрее в милицию! - воскликнул он и повез Сироткина в направлении
городских окраин.
Он еще не знал, что делать и надеялся придумать что-либо по дороге.
Когда за спиной остались последние деревянные постройки, дорогу преградила
река. Мост был закрыт на ремонт, стоял указатель объезда. Шурик
встрепенулся.
- Куда едем-то? - беспокойно спросил он.
- В милицию, - быстро ответил Филя, уставившись на привязанную к
обломку сеялки лодку.
Вот оно - спасение!
- Некогда на объезды время тратить, - деловито распорядился Филя,
вылезая из кабины, - переплывем на лодке, а там и до милиции рукой подать.
Шурик попытался усомниться, что на заречных полях есть милиция, ибо
доставлялся в это учреждение неоднократно и знал его адрес очень хорошо.
Но Филя был неумолим, он почти силком втолкнул Шурика в лодку, разрубил
веревку ударом ножа и с силой оттолкнул ветхое судно от берега. Течение
тут же вынесло его на середину. Сироткин озадаченно вертел головой, мало
чего соображая. Затем все понял и закричал, как Мальчиш-Кибальчиш:
- Измена! Измена... Родину предали! На помощь! Россию продали!
Но никто не слышал его протяжного крика. Лишь какой-то сонный рыбак
тихо вздохнул и сокрушенно покачал головой.
А течение уносило его все дальше и дальше, мимо вспаханных полей,
убогих деревень, ржавеющих комбайнов и унылых перелесков. Шура кричал,
кричал, но потом упал на дно лодки и уснул, утомленный событиями прошедшей
ночи. Филя постоял минутку, раздумывая, выносить ли ему резюме из этого
случая, а затем махнул рукой и поехал в гостиницу.

- Поиски Карло мы начнем немедленно - сказал Чебурашка, убедившись,
что все в сборе. Только что они выслушали рассказ Фили о происках
Сироткина и теперь пили портвейн "Кавказ", обдумывая услышанное.
Чебурашка продолжал:
- Перемещаться такой толпой нам не резон. А потому мы с Геной и
Мурзилкой летим в Москву, а вы трое - в Ленинград. Обо всех новостях
докладываем друг другу на главпочтамт до востребования. А теперь отдыхать.
Отправляемся завтра рано утром. И не вздумайте опаздывать на самолет.

2
Судьба разделила наших героев и теперь два самолета уносят их в
разные концы необъятной страны. Группа Чебурашки летит на стремительном
АН-24 в Москву, а неразлучная троица на облупленном "кукурузнике"
выбирается из районного центра в областной, чтобы уже оттуда добраться до
второй столицы.
Еще в начале полета Хрюша сообщил друзьям, что ему не нравится звук
двигателя. Он был спецом в этих вопросах и все разделили беспокойство,
что, впрочем, не помешало им устроиться на узлах и заняться игрой в карты.
Хрюша сидел на деревянной скамье у иллюминатора и с нарастающей
тревогой следил за стуком поршней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14