И вдруг с третьего ряда раздалась мелодичная трель. Все затихли, предчувствуя недоброе. Это был Вовочка. Он достал из кармана радиотелефон и сказал:
– Слушаю… Да… Ну и что? Хорошо, выгружайте пока все в третий ангар, а платежки я привезу через полтора часа.
– Вовочка! – взвизгнула учительница. – Давай сюда свои игрушки и занимайся уроком.
– Вы, Мария Ивановна, за эту игрушку всю жизнь не расплатитесь, – спокойно ответил Вовочка. – Я вас не трогаю и вы меня не трогайте.
– В этот момент в дверь вошел смертельно бледный Сироткин в сопровождении директора.
– Доброе утро. Это ваш новый учитель эстетики. Давайте, Мария Ивановна, оставим их наедине.
Мария Ивановна вздохнула с огромным облегчением и исчезла.
Шурик с выпученными глазами торчал перед классом и пытался вспомнить, что в таких случаях говорят. Впрочем, класс смотрел не на него, а на Вовочку. Тот с сомнением разглядывал Сироткина.
Наконец он махнул рукой и кивнул, если не одобрительно, то во всяком случае снисходительно. Класс зашуршал, грохнул партами и встал в знак приветствия. Шурик от испуга едва не наделал в штаны. Однако, попадая в спектакль, надо играть свою роль до конца…
– Если есть какие-то вопросы, я отвечу, – промямлил он.
Вопросы посыпались немедленно.
– Тебя как зовут-то бедолага?
– Шурик…
– Как? Жмурик? Ну и что нового в мире эстетики?
– Да так… Много всякого.
– А ты читать-то умеешь?
– А где носки забыл? На книжки поменял?
Шурик чувствовал себя скверно. Он хотел было уже убежать, но тут с первого ряда поднялась очень толстая ученица Даша. Задыхаясь и потея от волнения, она спросила:
– А вот нам тут по эстетике про коммунистическую любовь говорили. А вы тоже про любовь будете рассказывать?
Вопрос поставил Сироткина в тупик, ибо практический опыт по этой части был у него не велик. Однажды, правда, он пьяный шел из клуба и увидел лежащую во ржи Марью – дородную непутевую девку, доярку из его колхоза. Она так соблазнительно выставила на дорогу свои жирные икры, издавая при этом странные звуки, похожие на древние перуанские гимны, что Сироткин упал в ее жаркие объятия и остался в них до утра, пока роса не выгнала их обоих из посевов. Но все это было так давно, что вся любовь из памяти выветрилась, осталась лишь исколотая колосьями задница.
– Ну, что вам рассказать, ребята? – неуверенно начал Шурик. – Бабы все разные и к каждой свой подход нужен. Мужики рассказывали, за иной с месяц бегаешь, а она тебя мордой в дерьмо. А другой стакан нальешь – и любовь до гроба. Я помню, как-то раз налетел… Деревня есть у нас – Большие Киборги, там клуб. Я к одной телке подвалил, а мне за это так харю расковыряли, что я потом неделю с кровью какал…
– Эстет, – задумчиво сказал кто-то из учеников.
Сироткин понял, что проболтался, и прикусил язык.
– Ну ладно, – сказал Вовочка. – С любовью все нам ясно. А вот объясни-ка моим парням, как водку пить – эффективно и эстетично. А то они как налакаются, так в городе военное положение вводят.
Шурик почувствовал себя увереннее – тема была близка.
– Тут я вам вот что скажу, ребята. Главное в этом деле водку с вином не мешать. Особенно с красным. Да и вообще, если нажраться хочется – берите водку, а не вино. От вина только отрыжка вонючая. А если культурно посидеть – тогда другое дело. Но культурно посидеть у вас не получится, это я вам сразу говорю. За маму, за папу – и понеслось… Плавали, знаем.
Класс притих. Все внимательно слушали, некоторые даже конспектировали.
– Закусывать лучше соленым, причем в пропорции один к трем. Если с утра хреново – лучше не опохмеляйтесь. Не надо, пока молодые, а то потом намучаетесь. Но если чувствуете, что перебрали, тогда первое дело – два пальца в рот. Это я вам как учитель говорю.
Эстетическое воспитание было в самом разгаре, когда кто-то предложил перейти к практике. Шурик призадумался. У них в ПТУ практика всегда стояла первым номером. Поэтому он сказал:
– Я не против, конечно. Собирайте деньги и айда до гастронома.
Ученики начали шарить по своим карманам, но Вовочка пренебрежительно воскликнул:
– Хватит мелочью трясти. Вот, – он положил на парту несколько купюр, – я угощаю. Пусть Гнутый сбегает.
С задней парты немедленно поднялся нечесаный, похожий на шимпанзе ученик. Ни слова не говоря, он схватил деньги, выпрыгнул в окно и побежал по газону, слегка касаясь длинными узловатыми руками травы.
Класс начал решать, из чего пить. Наконец сошлись на коллекции почв, оставшейся после старого учителя географии. Образцы почв высыпали в цветочные горшки, а баночки помыли в туалете. Хватило на всех.
Шурик в ожидании начала банкета, задумчиво рассматривал стенгазету. На ней был единственный рисунок: нестриженный долговязый хулиган вешает на березе октябренка. Под картинкой значилось: «Хряков из седьмого Б бьет первоклассников». Ниже было подписано: «В седьмом Б у всех 7-Б, гы!»
Вскоре вернулся посланник. Он принес две сумки водки и три банки соленых кабачков. Застолье получилось теплым и душевным. Шурик братался с учениками, пил с ними за здоровье, а когда прозвенел звонок, кто-то хлопнул его по плечу и сказал: «Не дергайся. Второй урок – тоже эстетика».
Водка подходила к концу. Ученики собрались в кучки, усадили учениц на колени, закурили и неспешно беседовали о своих ученических делах. Вовочка вывел Сироткина в коридор, угостил сигареткой и сказал:
– В общем я понял, какой ты к черту учитель эстетики. У нас тут много проходимцев побывало, не ты первый, не ты последний.
Шурик вздохнул и сокрушенно покачал головой.
– Но ты душевный парень, ты мне нравишься. Давай поможем друг другу, – продолжал Вовочка. – Есть одно дельце, но некому взяться. Мои ребята всю неделю на складах товар принимают, а у меня контрольная по алгебре на носу. Может ты сделаешь, тебя ведь все равно к вечеру выгонят, а то и в милицию сдадут?
– А что, трудное дело? – с недоверием спросил Шурик.
– Нисколько. Груз надо в товарном вагоне проводить до Москвы. Но только срочно, а то контракт сорвется. Какой-то шизик заказал партию разных странных вещей, но мне-то все равно, какие вещи, лишь бы деньги на бочку…
– Вообще-то мне как раз нужно в Москву, – сказал Сироткин. – Я должен попасть на прием в КГБ или МВД.
– Ну это само собой. А сначала ты организуешь перегрузку товара из вагона в машину и доставку по указанному адресу. Отдашь заказчику счета и накладные и – свободен. Топай в свое МВД. Ну что, о'кей?
– Ага, о'кей. Когда ехать?
– В этом конверте все документы и еще командировочные. Зайди за школу, там зеленый «BMW», в нем – Жора, мой шофер. Он отвезет тебя в офис, там ребята все объяснят.
Шурик заглянул в прокуренный класс, выпил на посошок, попрощался с учениками, расцеловался с ученицами и пулей вылетел из школы, едва не изувечив группу серьезных мужчин и женщин, что стояли у дверей.
Шурику повезло – он вовремя скрылся. Шурик не знал, что серьезные мужчины и женщины как раз и были теми инспекторами ОблУНО, что пришли проверять преподавание эстетики в этой школе.
– Мурзилка опаздывает, – заметил Чебурашка, нервно постукивая пальцами по приборной панели машины.
– Наверно, ищет подругу, – сказал Гена.
– У него столько этих подруг, что и искать незачем. На каждом углу по подруге.
Хрюша, Филя и Степашка сгрудились на заднем сиденьи и играли в «мясо».
– Хватит вам машину раскачивать! – прикрикнул на них Чебурашка. – Лучше вспомните еще раз план операции.
– А чего там вспоминать, – невозмутимо ответил Хрюша. – Заходим в кабинет, переодеваемся, сидим и ждем, пока Мурзилка не сцепится с Карабасом. Потом выскакиваем и уносим Карабаса в машину.
– Кабинет второй справа, – уточнил на всякий случай Чебурашка. – И чтоб никакой водки. Не вздумайте сорвать мне дело!
Рядом с машиной материализовался запыхавшийся Мурзилка. Он держал под руку худенькую девчонку в джинсах.
– А вот и мы. Познакомьтесь, это Дюймовочка.
– Прекрасно, – мрачно сказал Чебурашка. – Ты ничего не забыл?
– Все помню. Сидим, отдыхаем, ждем Карабаса. Потом я подхожу к нему и… В общем, начинаем драться.
– Постарайся все-таки, чтобы именно он начал драку. Это ты умеешь, я знаю.
– Ну что, тогда мы пошли?
Мурзилка с Дюймовочкой скрылись под широким козырьком ресторана «Прага». Столик был заранее заказан и оплачен Чебурашкой.
Осенний вечер золотил московские крыши. Шум Арбата доносился сквозь полуоткрытые окна машины. Чебурашка попытался сосредоточиться и унять волнение.
От удачи сегодняшней операции зависело многое. Если у них не выйдет схватить Карабаса сегодня, он ляжет на дно и достать его оттуда будет чрезвычайно трудно. Почти невозможно…
Видя, что Филя, Хрюша и Степашка снова начали потихоньку играть в «мясо», Чебурашка взглянул на часы и сказал им:
– Ваша очередь, парни. Сумки с милицейской формой в багажнике.
Они вылезли из машины, взяли тюки, но у входа в ресторан наперерез им бросился швейцар, крича, что вход с ручной кладью запрещен.
В ответ Хрюша взмахнул у него перед носом красной книжечкой и быстро шагнул в дверь, чтобы тот не успел прочитать полустершуюся надпись: «Удостоверение почетного участника строительства
Царицынского мясокомбината».
Внутри била по ушам музыка. Друзья прошмыгнули в кабинет и начали поспешно натягивать милицейские мундиры и фуражки. Через пять минут Степашка выглянул за портьеру и сообщил, что Чебурашка тоже зашел в ресторан и занял позицию на балконе. Гена ждал всех в машине.
Прошло уже минут десять. Карабас не появлялся. Друзья заскучали: Хрюша с мрачным видом подкидывал на ладони зеленоватую котлету, которую нашел под столом, а Филя выковыривал антенной рации кусочки сала из тонко порезанной любительской колбасы. Наконец у Хрюши не выдержали нервы.
– Чебурашка говорил, чтоб мы водку не пили? А мы и не собираемся ее пить.
И он выставил на стол две бутылки коньяка. Все заметно повеселели. Первая бутылка закончилась быстро, а когда начали открывать вторую, из рации донесся голос Чебурашки: «Всем приготовиться. Карабас в зале. Он один…»
Мурзилка не скучал. Он подливал подружке портвейна «555» и весело рассказывал, как в молодости они с мальчишками ходили бить камнями лягушек на болото.
Карабаса он узнал сразу, хотя видел его только на фотографии. Мурзилка отставил стакан и занялся наблюдением.
Карабас двигался зигзагами между столиками. Вот он остановил официантку и показал ей коробочку, в которой лежал окруженный грязной ватой ампутированный человеческий палец. Та завизжала и уронила на пол поднос с графином настоящего французского коньяка по цене 160 долларов за литр. Карабас захохотал и пошел дальше. Он сел за свободный столик, усадил к себе на колени другую официантку – помоложе, и принялся угощать ее полураздавленными печеными картофелинами, которые доставал прямо из кармана. Официантка смеялась, потому что Карабас шептал ей на ухо всякие гадости: его красное лицо дрожало и переливалось, как налитый кровью презерватив.
Мурзилка понял, что пришло время действовать. Он взглянул на Чебурашку, который невозмутимо пил кофе на балконе и подошел к столику Карабаса.
– Привет! – весело сказал Мурзилка и уселся напротив. – Ты уже вылечил свой сифилис?
Официантка поперхнулась, выплюнула картофелину и побежала полоскать рот марганцовкой. Карабас в смятении уставился на Мурзилку, пытаясь вспомнить, где он видел этого нагловатого молодчика. А тот не терял времени.
– А у тебя чай совсем остыл, – огорченно сказал Мурзилка, окунув палец в стакан, который Карабас незаметно стянул с соседнего столика.
Карабас поглаживал в кармане клавишу передатчика, соображая – вызвать ли ему сразу телохранителя из машины или просто запустить этому парню в рожу пепельницей.
А Мурзилка только входил в раж.
– Закуривай! – предложил он и поднес зажигалку к бороде Карабаса.
Борода не вспыхнула, но стала тлеть, причем так вонюче, что с соседних столиков начали отсаживаться люди.
– Ах, какой я неловкий! – извинился Мурзилка и исправил свою оплошность, плеснув Карабасу на бороду содержимое стакана. Борода зашипела и постепенно перестала дымиться.
Карабас вскочил и хрипло закричал:
– Что вы себе позволяете! Это вам не сарай!
Чебурашка с готовностью поднялся и произнес с расстановкой:
– А если это не сарай, то кто тебя, свинью сюда пустил?
Карабас скривил лицо и хотел было уже запрыгнуть на стол и уже оттуда обрушиться на Мурзилку, но вдруг почувствовал подвох. Причем так явственно, что задрожали ноги. Он вспомнил, что мельком видел этого парня в номере у Чебурашки и Гены. Видимо это и был тот самый Мурзилка…
Что делать? Ошибка может дорого стоить. Наверно он неспроста тут изображает клоуна, ведь что-то за этим кроется?
Все эти чувства так отчетливо проявились на лице у Карабаса, что Мурзилка понял – операция на грани срыва. Время стремительно уходило и Мурзилка решился. Он взял со стола бутыль с минералкой и разбил ее об голову Карабаса. Тот мешком свалился под стол. Затем вскочил, посмотрел на Мурзилку как-то очень подозрительно и вновь упал. На этот раз окончательно.
Хрюша, Филя и Степашка этот момент пропустили, потому что оживленно обсуждали – почему Мурзилка привел такую корявую девку и отчего только одну. Однако, Карабас так шумно рухнул, что они поняли – время действовать.
Они выскочили из укрытия и приступили к задержанию.
Филя взял Мурзилку за рукав и тот, сделав капризное лицо, начал слегка вертеться, давая окружающим понять, что сопротивляется. Хрюша и Степашка принялись дубасить лежащего Карабаса ногами по голове.
Все бы ничего, но посетители начали роптать:
– Совсем менты озверели!
– Раненого избивают…
У кого-то не выдержали нервы: раздался пьяный крик «бей ментов» и обеденный зал превратился в безобразную свалку.
Те кто желал подраться, не стали разбираться, где мент, где человек и били того, кто ближе. Сначала загремела разбитая посуда и мебель, потом захлопали выстрелы, с потолка посыпались лепные украшения и наконец огромная люстра со звоном упала на танцплощадку. Грохот привел в чувство Карабаса. Он поднялся на четвереньки, бочком отполз к стене и дал деру. Наши друзья, на которых в этот момент наседало не меньше двадцати человек, ничего не заметили.
Битва была жаркой и неистовой. Мурзилка крушил своими квадратными кулаками вражеские хари, Филя и Степашка размахивали стульями и только Хрюша нашел время, чтобы взглянуть на балкон. Чебурашки и след простыл. Это был сигнал к отступлению.
Хрюша выхватил из кармана пузатую бутылочку немецкого пива и заорал, перекрывая шум бойни:
– Ложись, падлы-ы-ы-ы! У меня бомба!
Уцелевшие стекла задрожали от женского визга, публика бросилась под столы и в проходы. В наступившей тишине вновь раздался голос Хрюши:
– Кто не спрятался – я не виноват…
И он разбил бутылку об чью-то голову, торчащую из обломком мебели.
– Все, парни. Берем свои задницы в охапку и рвем отсюда. Карабас, кстати, так и сделал…
– Ну, спасибо… – сказал наконец Чебурашка после того, как они десять минут молча просидели в машине.
Никто не ответил, настроение было паршивое.
– И где я теперь буду искать Карабаса? – снова сказал он.
– Мы не виноваты, – буркнул Степашка. – Сам же видел, как все получилось…
– Я вижу пока только одно – от вас так несет спиртным, что в машине курить страшно.
– Неправда, мы мятной жвачкой заедали.
– А почему ты не сплющил его, когда он выходил из ресторана? – набросился вдруг Чебурашка на Крокодила. Но потом вдруг смутился и остыл: – Извини.
– Ничего, – сказал Гена. – Я вбил бы его в тротуар по самые каточки, но тут его встречала такая туша!.. Нет слов, это просто глыба мяса! Видимо, тот самый Урфин Джюс. Он порвал бы меня, как фуфайку. А стрелять нельзя – центр Москвы…
Чебурашка протяжно и печально вздохнул.
– Ну ладно… Надо ехать. Постараемся что-нибудь еще придумать. Слушай, Мурзилка, а как твоя подруга, что с ней?
– За Дюймовочку не беспокойтесь, – ответил Мурзилка. – Это не баба, а конь с яйцами. Она себя в обиду не даст.
– Вот ей-то и надо было поручить захват, – задумчиво сказал Чебурашка и кивнул Крокодилу. – Трогай.
Филя был не прав, когда говорил, что Дуремар ушел с козырька балкона либо вверх, либо вниз. Дуремар ушел скорее вбок. А дело было так.
Ни он, ни наши друзья не заметили, что над гостиницей высоко в небе кружит странный летательный аппарат. И конечно, никто не подозревал, что пилотирует его некая особа по имени Гаечка, а с ней два приятеля – Чип и Дейл. Они вели между собой весьма унылый разговор.
– Проклятье! – ворчал Дейл. – Уже неделю мы носимся по этому грязному городу и до сих пор никого не спасли. А деньги, между прочим, на исходе.
– А может скинем кому-нибудь на голову вот этот ящик с инструментами, – предложил Чип, – а потом его же и спасем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
– Слушаю… Да… Ну и что? Хорошо, выгружайте пока все в третий ангар, а платежки я привезу через полтора часа.
– Вовочка! – взвизгнула учительница. – Давай сюда свои игрушки и занимайся уроком.
– Вы, Мария Ивановна, за эту игрушку всю жизнь не расплатитесь, – спокойно ответил Вовочка. – Я вас не трогаю и вы меня не трогайте.
– В этот момент в дверь вошел смертельно бледный Сироткин в сопровождении директора.
– Доброе утро. Это ваш новый учитель эстетики. Давайте, Мария Ивановна, оставим их наедине.
Мария Ивановна вздохнула с огромным облегчением и исчезла.
Шурик с выпученными глазами торчал перед классом и пытался вспомнить, что в таких случаях говорят. Впрочем, класс смотрел не на него, а на Вовочку. Тот с сомнением разглядывал Сироткина.
Наконец он махнул рукой и кивнул, если не одобрительно, то во всяком случае снисходительно. Класс зашуршал, грохнул партами и встал в знак приветствия. Шурик от испуга едва не наделал в штаны. Однако, попадая в спектакль, надо играть свою роль до конца…
– Если есть какие-то вопросы, я отвечу, – промямлил он.
Вопросы посыпались немедленно.
– Тебя как зовут-то бедолага?
– Шурик…
– Как? Жмурик? Ну и что нового в мире эстетики?
– Да так… Много всякого.
– А ты читать-то умеешь?
– А где носки забыл? На книжки поменял?
Шурик чувствовал себя скверно. Он хотел было уже убежать, но тут с первого ряда поднялась очень толстая ученица Даша. Задыхаясь и потея от волнения, она спросила:
– А вот нам тут по эстетике про коммунистическую любовь говорили. А вы тоже про любовь будете рассказывать?
Вопрос поставил Сироткина в тупик, ибо практический опыт по этой части был у него не велик. Однажды, правда, он пьяный шел из клуба и увидел лежащую во ржи Марью – дородную непутевую девку, доярку из его колхоза. Она так соблазнительно выставила на дорогу свои жирные икры, издавая при этом странные звуки, похожие на древние перуанские гимны, что Сироткин упал в ее жаркие объятия и остался в них до утра, пока роса не выгнала их обоих из посевов. Но все это было так давно, что вся любовь из памяти выветрилась, осталась лишь исколотая колосьями задница.
– Ну, что вам рассказать, ребята? – неуверенно начал Шурик. – Бабы все разные и к каждой свой подход нужен. Мужики рассказывали, за иной с месяц бегаешь, а она тебя мордой в дерьмо. А другой стакан нальешь – и любовь до гроба. Я помню, как-то раз налетел… Деревня есть у нас – Большие Киборги, там клуб. Я к одной телке подвалил, а мне за это так харю расковыряли, что я потом неделю с кровью какал…
– Эстет, – задумчиво сказал кто-то из учеников.
Сироткин понял, что проболтался, и прикусил язык.
– Ну ладно, – сказал Вовочка. – С любовью все нам ясно. А вот объясни-ка моим парням, как водку пить – эффективно и эстетично. А то они как налакаются, так в городе военное положение вводят.
Шурик почувствовал себя увереннее – тема была близка.
– Тут я вам вот что скажу, ребята. Главное в этом деле водку с вином не мешать. Особенно с красным. Да и вообще, если нажраться хочется – берите водку, а не вино. От вина только отрыжка вонючая. А если культурно посидеть – тогда другое дело. Но культурно посидеть у вас не получится, это я вам сразу говорю. За маму, за папу – и понеслось… Плавали, знаем.
Класс притих. Все внимательно слушали, некоторые даже конспектировали.
– Закусывать лучше соленым, причем в пропорции один к трем. Если с утра хреново – лучше не опохмеляйтесь. Не надо, пока молодые, а то потом намучаетесь. Но если чувствуете, что перебрали, тогда первое дело – два пальца в рот. Это я вам как учитель говорю.
Эстетическое воспитание было в самом разгаре, когда кто-то предложил перейти к практике. Шурик призадумался. У них в ПТУ практика всегда стояла первым номером. Поэтому он сказал:
– Я не против, конечно. Собирайте деньги и айда до гастронома.
Ученики начали шарить по своим карманам, но Вовочка пренебрежительно воскликнул:
– Хватит мелочью трясти. Вот, – он положил на парту несколько купюр, – я угощаю. Пусть Гнутый сбегает.
С задней парты немедленно поднялся нечесаный, похожий на шимпанзе ученик. Ни слова не говоря, он схватил деньги, выпрыгнул в окно и побежал по газону, слегка касаясь длинными узловатыми руками травы.
Класс начал решать, из чего пить. Наконец сошлись на коллекции почв, оставшейся после старого учителя географии. Образцы почв высыпали в цветочные горшки, а баночки помыли в туалете. Хватило на всех.
Шурик в ожидании начала банкета, задумчиво рассматривал стенгазету. На ней был единственный рисунок: нестриженный долговязый хулиган вешает на березе октябренка. Под картинкой значилось: «Хряков из седьмого Б бьет первоклассников». Ниже было подписано: «В седьмом Б у всех 7-Б, гы!»
Вскоре вернулся посланник. Он принес две сумки водки и три банки соленых кабачков. Застолье получилось теплым и душевным. Шурик братался с учениками, пил с ними за здоровье, а когда прозвенел звонок, кто-то хлопнул его по плечу и сказал: «Не дергайся. Второй урок – тоже эстетика».
Водка подходила к концу. Ученики собрались в кучки, усадили учениц на колени, закурили и неспешно беседовали о своих ученических делах. Вовочка вывел Сироткина в коридор, угостил сигареткой и сказал:
– В общем я понял, какой ты к черту учитель эстетики. У нас тут много проходимцев побывало, не ты первый, не ты последний.
Шурик вздохнул и сокрушенно покачал головой.
– Но ты душевный парень, ты мне нравишься. Давай поможем друг другу, – продолжал Вовочка. – Есть одно дельце, но некому взяться. Мои ребята всю неделю на складах товар принимают, а у меня контрольная по алгебре на носу. Может ты сделаешь, тебя ведь все равно к вечеру выгонят, а то и в милицию сдадут?
– А что, трудное дело? – с недоверием спросил Шурик.
– Нисколько. Груз надо в товарном вагоне проводить до Москвы. Но только срочно, а то контракт сорвется. Какой-то шизик заказал партию разных странных вещей, но мне-то все равно, какие вещи, лишь бы деньги на бочку…
– Вообще-то мне как раз нужно в Москву, – сказал Сироткин. – Я должен попасть на прием в КГБ или МВД.
– Ну это само собой. А сначала ты организуешь перегрузку товара из вагона в машину и доставку по указанному адресу. Отдашь заказчику счета и накладные и – свободен. Топай в свое МВД. Ну что, о'кей?
– Ага, о'кей. Когда ехать?
– В этом конверте все документы и еще командировочные. Зайди за школу, там зеленый «BMW», в нем – Жора, мой шофер. Он отвезет тебя в офис, там ребята все объяснят.
Шурик заглянул в прокуренный класс, выпил на посошок, попрощался с учениками, расцеловался с ученицами и пулей вылетел из школы, едва не изувечив группу серьезных мужчин и женщин, что стояли у дверей.
Шурику повезло – он вовремя скрылся. Шурик не знал, что серьезные мужчины и женщины как раз и были теми инспекторами ОблУНО, что пришли проверять преподавание эстетики в этой школе.
– Мурзилка опаздывает, – заметил Чебурашка, нервно постукивая пальцами по приборной панели машины.
– Наверно, ищет подругу, – сказал Гена.
– У него столько этих подруг, что и искать незачем. На каждом углу по подруге.
Хрюша, Филя и Степашка сгрудились на заднем сиденьи и играли в «мясо».
– Хватит вам машину раскачивать! – прикрикнул на них Чебурашка. – Лучше вспомните еще раз план операции.
– А чего там вспоминать, – невозмутимо ответил Хрюша. – Заходим в кабинет, переодеваемся, сидим и ждем, пока Мурзилка не сцепится с Карабасом. Потом выскакиваем и уносим Карабаса в машину.
– Кабинет второй справа, – уточнил на всякий случай Чебурашка. – И чтоб никакой водки. Не вздумайте сорвать мне дело!
Рядом с машиной материализовался запыхавшийся Мурзилка. Он держал под руку худенькую девчонку в джинсах.
– А вот и мы. Познакомьтесь, это Дюймовочка.
– Прекрасно, – мрачно сказал Чебурашка. – Ты ничего не забыл?
– Все помню. Сидим, отдыхаем, ждем Карабаса. Потом я подхожу к нему и… В общем, начинаем драться.
– Постарайся все-таки, чтобы именно он начал драку. Это ты умеешь, я знаю.
– Ну что, тогда мы пошли?
Мурзилка с Дюймовочкой скрылись под широким козырьком ресторана «Прага». Столик был заранее заказан и оплачен Чебурашкой.
Осенний вечер золотил московские крыши. Шум Арбата доносился сквозь полуоткрытые окна машины. Чебурашка попытался сосредоточиться и унять волнение.
От удачи сегодняшней операции зависело многое. Если у них не выйдет схватить Карабаса сегодня, он ляжет на дно и достать его оттуда будет чрезвычайно трудно. Почти невозможно…
Видя, что Филя, Хрюша и Степашка снова начали потихоньку играть в «мясо», Чебурашка взглянул на часы и сказал им:
– Ваша очередь, парни. Сумки с милицейской формой в багажнике.
Они вылезли из машины, взяли тюки, но у входа в ресторан наперерез им бросился швейцар, крича, что вход с ручной кладью запрещен.
В ответ Хрюша взмахнул у него перед носом красной книжечкой и быстро шагнул в дверь, чтобы тот не успел прочитать полустершуюся надпись: «Удостоверение почетного участника строительства
Царицынского мясокомбината».
Внутри била по ушам музыка. Друзья прошмыгнули в кабинет и начали поспешно натягивать милицейские мундиры и фуражки. Через пять минут Степашка выглянул за портьеру и сообщил, что Чебурашка тоже зашел в ресторан и занял позицию на балконе. Гена ждал всех в машине.
Прошло уже минут десять. Карабас не появлялся. Друзья заскучали: Хрюша с мрачным видом подкидывал на ладони зеленоватую котлету, которую нашел под столом, а Филя выковыривал антенной рации кусочки сала из тонко порезанной любительской колбасы. Наконец у Хрюши не выдержали нервы.
– Чебурашка говорил, чтоб мы водку не пили? А мы и не собираемся ее пить.
И он выставил на стол две бутылки коньяка. Все заметно повеселели. Первая бутылка закончилась быстро, а когда начали открывать вторую, из рации донесся голос Чебурашки: «Всем приготовиться. Карабас в зале. Он один…»
Мурзилка не скучал. Он подливал подружке портвейна «555» и весело рассказывал, как в молодости они с мальчишками ходили бить камнями лягушек на болото.
Карабаса он узнал сразу, хотя видел его только на фотографии. Мурзилка отставил стакан и занялся наблюдением.
Карабас двигался зигзагами между столиками. Вот он остановил официантку и показал ей коробочку, в которой лежал окруженный грязной ватой ампутированный человеческий палец. Та завизжала и уронила на пол поднос с графином настоящего французского коньяка по цене 160 долларов за литр. Карабас захохотал и пошел дальше. Он сел за свободный столик, усадил к себе на колени другую официантку – помоложе, и принялся угощать ее полураздавленными печеными картофелинами, которые доставал прямо из кармана. Официантка смеялась, потому что Карабас шептал ей на ухо всякие гадости: его красное лицо дрожало и переливалось, как налитый кровью презерватив.
Мурзилка понял, что пришло время действовать. Он взглянул на Чебурашку, который невозмутимо пил кофе на балконе и подошел к столику Карабаса.
– Привет! – весело сказал Мурзилка и уселся напротив. – Ты уже вылечил свой сифилис?
Официантка поперхнулась, выплюнула картофелину и побежала полоскать рот марганцовкой. Карабас в смятении уставился на Мурзилку, пытаясь вспомнить, где он видел этого нагловатого молодчика. А тот не терял времени.
– А у тебя чай совсем остыл, – огорченно сказал Мурзилка, окунув палец в стакан, который Карабас незаметно стянул с соседнего столика.
Карабас поглаживал в кармане клавишу передатчика, соображая – вызвать ли ему сразу телохранителя из машины или просто запустить этому парню в рожу пепельницей.
А Мурзилка только входил в раж.
– Закуривай! – предложил он и поднес зажигалку к бороде Карабаса.
Борода не вспыхнула, но стала тлеть, причем так вонюче, что с соседних столиков начали отсаживаться люди.
– Ах, какой я неловкий! – извинился Мурзилка и исправил свою оплошность, плеснув Карабасу на бороду содержимое стакана. Борода зашипела и постепенно перестала дымиться.
Карабас вскочил и хрипло закричал:
– Что вы себе позволяете! Это вам не сарай!
Чебурашка с готовностью поднялся и произнес с расстановкой:
– А если это не сарай, то кто тебя, свинью сюда пустил?
Карабас скривил лицо и хотел было уже запрыгнуть на стол и уже оттуда обрушиться на Мурзилку, но вдруг почувствовал подвох. Причем так явственно, что задрожали ноги. Он вспомнил, что мельком видел этого парня в номере у Чебурашки и Гены. Видимо это и был тот самый Мурзилка…
Что делать? Ошибка может дорого стоить. Наверно он неспроста тут изображает клоуна, ведь что-то за этим кроется?
Все эти чувства так отчетливо проявились на лице у Карабаса, что Мурзилка понял – операция на грани срыва. Время стремительно уходило и Мурзилка решился. Он взял со стола бутыль с минералкой и разбил ее об голову Карабаса. Тот мешком свалился под стол. Затем вскочил, посмотрел на Мурзилку как-то очень подозрительно и вновь упал. На этот раз окончательно.
Хрюша, Филя и Степашка этот момент пропустили, потому что оживленно обсуждали – почему Мурзилка привел такую корявую девку и отчего только одну. Однако, Карабас так шумно рухнул, что они поняли – время действовать.
Они выскочили из укрытия и приступили к задержанию.
Филя взял Мурзилку за рукав и тот, сделав капризное лицо, начал слегка вертеться, давая окружающим понять, что сопротивляется. Хрюша и Степашка принялись дубасить лежащего Карабаса ногами по голове.
Все бы ничего, но посетители начали роптать:
– Совсем менты озверели!
– Раненого избивают…
У кого-то не выдержали нервы: раздался пьяный крик «бей ментов» и обеденный зал превратился в безобразную свалку.
Те кто желал подраться, не стали разбираться, где мент, где человек и били того, кто ближе. Сначала загремела разбитая посуда и мебель, потом захлопали выстрелы, с потолка посыпались лепные украшения и наконец огромная люстра со звоном упала на танцплощадку. Грохот привел в чувство Карабаса. Он поднялся на четвереньки, бочком отполз к стене и дал деру. Наши друзья, на которых в этот момент наседало не меньше двадцати человек, ничего не заметили.
Битва была жаркой и неистовой. Мурзилка крушил своими квадратными кулаками вражеские хари, Филя и Степашка размахивали стульями и только Хрюша нашел время, чтобы взглянуть на балкон. Чебурашки и след простыл. Это был сигнал к отступлению.
Хрюша выхватил из кармана пузатую бутылочку немецкого пива и заорал, перекрывая шум бойни:
– Ложись, падлы-ы-ы-ы! У меня бомба!
Уцелевшие стекла задрожали от женского визга, публика бросилась под столы и в проходы. В наступившей тишине вновь раздался голос Хрюши:
– Кто не спрятался – я не виноват…
И он разбил бутылку об чью-то голову, торчащую из обломком мебели.
– Все, парни. Берем свои задницы в охапку и рвем отсюда. Карабас, кстати, так и сделал…
– Ну, спасибо… – сказал наконец Чебурашка после того, как они десять минут молча просидели в машине.
Никто не ответил, настроение было паршивое.
– И где я теперь буду искать Карабаса? – снова сказал он.
– Мы не виноваты, – буркнул Степашка. – Сам же видел, как все получилось…
– Я вижу пока только одно – от вас так несет спиртным, что в машине курить страшно.
– Неправда, мы мятной жвачкой заедали.
– А почему ты не сплющил его, когда он выходил из ресторана? – набросился вдруг Чебурашка на Крокодила. Но потом вдруг смутился и остыл: – Извини.
– Ничего, – сказал Гена. – Я вбил бы его в тротуар по самые каточки, но тут его встречала такая туша!.. Нет слов, это просто глыба мяса! Видимо, тот самый Урфин Джюс. Он порвал бы меня, как фуфайку. А стрелять нельзя – центр Москвы…
Чебурашка протяжно и печально вздохнул.
– Ну ладно… Надо ехать. Постараемся что-нибудь еще придумать. Слушай, Мурзилка, а как твоя подруга, что с ней?
– За Дюймовочку не беспокойтесь, – ответил Мурзилка. – Это не баба, а конь с яйцами. Она себя в обиду не даст.
– Вот ей-то и надо было поручить захват, – задумчиво сказал Чебурашка и кивнул Крокодилу. – Трогай.
Филя был не прав, когда говорил, что Дуремар ушел с козырька балкона либо вверх, либо вниз. Дуремар ушел скорее вбок. А дело было так.
Ни он, ни наши друзья не заметили, что над гостиницей высоко в небе кружит странный летательный аппарат. И конечно, никто не подозревал, что пилотирует его некая особа по имени Гаечка, а с ней два приятеля – Чип и Дейл. Они вели между собой весьма унылый разговор.
– Проклятье! – ворчал Дейл. – Уже неделю мы носимся по этому грязному городу и до сих пор никого не спасли. А деньги, между прочим, на исходе.
– А может скинем кому-нибудь на голову вот этот ящик с инструментами, – предложил Чип, – а потом его же и спасем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17