Глухой удар. Тяжелый вздох.
Что-то задвигалось. Скучный голос произнес: "Верно". Тишина. Снова глухой
удар. Поль оглянулся на залитую солнцем площадь лаборатории. Голос
Костылина сказал: "Врешь. Становись". Глухой удар. Поль вошел в прихожую и
увидел белую дверь с надписью: "Лаборатория живого мяса". За дверью
скучный голос сказал: "Собственно, почему мы все время берем мясо с бедра?
Можно брать со спины". Костылин пробасил: "Сибиряки пробовали, у них не
получилось". Снова глухой удар.
Поль подошел к двери, и она бесшумно открылась. В лаборатории было
много света, и вдоль стен сияли матовой белизной странные на вид
установки, темнели вделанные в стену обширные стекла. Поль спросил:
- Септическому можно?
Никто не ответил. В лаборатории было человек десять. Вид у всех был
угрюмоватый и задумчивый. Трое сидели рядышком на большой низкой скамье и
молчали. Они смотрели на Поля без всякого выражения. Двое сидели спиной к
двери, у дальней стены, сблизив головы, и что-то читали. В углу полукругом
собрались остальные. В центре полукруга лицом к стене возвышался Сашка
Лин. Правой рукой он прикрывал лицо, левую ладонь просунул под правую
мышку. Стоявший в полукруге веснушчатый Федя с размаху грохнул его по
левой ладони. Полукруг шевельнулся, выбросил вперед кулаки с поднятым
большим пальцем. Костылин молча повернулся и указал на одного, тот молча
покачал головой, и Костылин принял прежнюю позу.
- Так можно септическому? - снова спросил Поль. - Или я не вовремя?
- Странник, - сказал один из сидящих на скамье скучным голосом. -
Заходите, странник. Мы здесь все септические.
Поль вошел. Человек со скучным голосом произнес в пространство:
- Крестьяне, я предлагаю просмотреть анализы еще раз. Может быть,
белка все-таки мало.
- Белка даже больше, чем мы рассчитывали, - сказал кто-то из игравших
в странную игру.
Воцарилось гнетущее молчание, только ухали удары и кто-нибудь
произносил время от времени: "Врешь, не угадал".
"Эге! - подумал Поль. - А плохи дела у лаборатории живого мяса".
Гибкий черноволосый японец вскочил со скамьи и стремительно прошелся
по комнате.
- Больше так нельзя! - сказал он яростно. - Все неверно. Сама идея
ложна. Да, ложна! Надо пересматривать все. Сначала. Просто мы боимся
начинать сначала! - Он остановился. - Слушает меня кто-нибудь? Что за
манера молчать!
- Все слушают, - сказал человек со скучным голосом. - А что толку?
Костылин растолкал играющих и вышел на середину комнаты.
- Предложение, - объявил он бодро. (Все повернулись к нему, даже
сидевшие над записями.) - Пойдемте купаться.
- Пойдемте, - решительно сказал японец. - Надо начинать думать
сначала.
Больше на предложение не откликнулся никто. Специалисты по живому
мясу разбрелись по комнате и снова замолчали.
Костылин подошел к Полю и обнял его за плечи.
- Пойдем, Полли, - сказал он грустно. - Пойдем, мальчик. Не будем
огорчаться, верно?
- Ну конечно, Лин! - сказал Поль. - Не получается сегодня, получится
послезавтра.
Они вышли на солнечную улицу.
- Ты не стесняйся, Лин, - сказал Поль. - Не стесняйся, поплачь мне в
жилетку. Не стесняйся.

На Планете было около ста тысяч скотоводческих ферм. Были фермы,
разводившие коров, были фермы, разводившие свиней, были фермы, разводившие
слонов, антилоп, коз, лам, овец. В среднем течении Нила работали две
фермы, где пытались разводить гиппопотамов.
На Планете было около двухсот тысяч зерновых ферм. Там выращивали
рожь, пшеницу, кукурузу, гречу, просо, маис, рис, гаолян. Были фермы
специализированные, как ферм "Волга-Единорог", и широкого профиля. Все
вместе они составляли основу изобилия - гигантский, предельно
автоматизированный комбинат, производящий продукты питания, - все, начиная
от свинины и картофеля и кончая устрицами и манго. Никакие стихийные
бедствия, никакие катастрофы не грозили теперь Планете недородом и
голодом. Раз и навсегда установившаяся система изобильного производства
поддерживалась совершенно автоматически и развивалась столь стремительно,
что приходилось принимать специальные меры против перепроизводства.
Проблема питания перестала существовать так же, как никогда не
существовала проблема дыхания.
К вечеру Поль уже имел представление, хотя и самое общее, о том, чем
заняты скотоводы. Ферма "Волга" была одной из нескольких тысяч
скотоводческих ферм умеренного пояса Планеты. Судя по всему, здесь можно
было заниматься практической генетикой, эмбриомеханической ветеринарией,
продовольственным рядом экономической статистики, зоопсихологией и
агрологической кибернетикой. Поль встретил здесь также одного почвоведа,
который явно бездельничал: пил парное молоко, ухаживал напропалую за
хорошенькой зоопсихологичкой и все звал ее на болота Амазонки, где еще
есть чем заняться уважающему себя почвоведу.
В стаде "Волга-Единорог" было около шестидесяти тысяч голов. Полю
очень нравилась полная автономность стада - с утра и до утра всех коров
вместе и каждую в отдельности обслуживали исключительно киберы и
неавтоматы. Стадо же, в свою очередь, с утра и до утра обслуживало
перерабатывающий комбинат Линии Доставки, с одной стороны, и непрерывно
растущие научные потребности скотоводов - с другой. Например, можно было
связаться с диспетчерской и потребовать у дежурного пастуха корову семисот
двадцати двух дней от роду, такой-то масти и с такими-то параметрами,
ведущую род от племенного быка Миколая 2-го. Через полчаса названное
животное в сопровождении заляпанного навозом кибера будет ждать вас в
приемном боксе, скажем, генетической лаборатории.
Кстати, именно лаборатория генетики занималась самыми сумасшедшими
экспериментами и служила постоянным источником некоторых трений между
фермой и перерабатывающим комбинатом, - работники комбината, скромные и
свирепые стражи мировой гастрономии, приходили в неистовство, обнаруживая
в очередной партии коров чудовищную скотину, по виду и, главное, по вкусу
больше всего напоминающую тихоокеанского краба. На ферму немедленно
прибывал представитель комбината. Он сразу же шел в лабораторию генетики и
требовал "автора этой неаппетитной штуки". В качестве авторов неизменно
откликались все сто восемьдесят сотрудников лаборатории генетики (не
считая школьников-практикантов.) Представитель комбината сдержанно
напоминал, что ферма и комбинат предназначены для бесперебойного снабжения
Линии Доставки говядиной во всех видах, а не лягушачьими лапками и не
консервированными медузами. Сто восемьдесят прогрессивно настроенных
генетиков в один голос возражали против такого узкого подхода к проблеме
снабжения. Им, генетикам, кажется странным, что такой опытный и знающий
работник, как имярек, придерживается столь консервативных взглядов и не
придает никакого значения рекламе, которая, как известно, для того и
существует, чтобы изменять и совершенствовать вкусы населения.
Представитель комбината напоминал, что ни один новый пищевой продукт не
может быть запущен в распределительную сеть без апробации Академии
Здравоохранения. (Выкрики из толпы генетиков: "Консерваторы от
пищеварения!" "Общество друзей аппендикса!") Представитель комбината
разводил руками и всем своим видом показывал, что ничем не может помочь.
Выкрики переходили в глухое ворчание и вскоре замолкали: авторитет
Академии Здравоохранения громаден. Затем представитель комбината вели по
лабораториям, чтобы показать "кое-что новенькое". Представитель комбината
бледнел, отшатывался и требовал клятвы, что "все это" совершенно
несъедобно. В ответ ему давали на дегустацию мясо, которое не требовало
специй, мясо, которое не нужно было солить, мясо, которое таяло во рту,
как мороженое, спецмясо для космонавтов и ядерных техников, спецмясо для
будущих матерей и даже мясо, которое можно было есть сырым. Представитель
комбината дегустировал, восхищенно кричал: "Вот это хорошо! Вот это
славно!" - и требовал клятвы, что "все это" выйдет из области эксперимента
уже в следующем году. Совершенно успокоившись, он прощался и уезжал, а
через месяц все начиналось сначала.
Собранная за день информация окрылила Поля и внушила ему уверенность
в том, что здесь есть чем заняться. "Для начала я пойду в кибернетисты,
буду пасти коров, - рассуждал Поль, сидя на открытой веранде кафе и
рассеянно глядя на стакан газированной простокваши. - Половину
кибердворников выгоню в поле. Пусть ловят мух. По вечерам буду заниматься
с генетиками. Хорошо, если бы Ирина оказалась генетиком. Меня бы, конечно,
прикрепили к ней. Каждое утро я посылал бы ей кибера с букетом цветов. И
каждый вечер". Поль отпил простокваши и посмотрел вниз, на черное поле за
рекой. Там уже слабо зеленела молодая травка. "Хитроумно! - подумал Поль.
- Завтра киберы повернут стадо и погонят обратно. Вот они, челночные
пастбища. Однако рутина, не вижу новых принципов. Мы с Ириной выведем
коров, которые будут жрать землю. Как дождевые черви. Вот будет весело!
Вот только Академия Здравоохранения..."
На веранду, шумно споря о смысле жизни, ввалилась большая компания и
сразу принялась сдвигать столики. Кто-то бубнил:
- Человек умирает, и ему все равно - наследники, не наследники,
потомки, не потомки...
- Это быку Миколаю Второму все равно...
- При чем здесь бык? Тебе тоже все равно! Ты ушел, исчез,
растворился... Тебя нет, понимаешь?..
- Погодите, ребята... В этом своя логика, конечно, есть. Смысл жизни
интересует только живых.
- Интересно, где бы ты был, если бы твои предки рассуждали так же. До
сих пор сошкой бы землицу ковырял...
- Вздор! При чем здесь смысл жизни? Это просто закон развития
производительных сил...
- А при чем здесь закон?
- А при том, что хочешь ты или не хочешь, а производительные силы
развиваются. За сохой пришел трактор, за трактором кибер...
- Ладно, пусть потомки ни при чем. Но, значит, были люди, смысл жизни
которых состоял в том, чтобы придумать трактор?
- Что вы путаете? Что вы все время путаете? Речь не о том, зачем
каждый отдельный человек живет, а зачем существует человечество! Вы ничего
не поняли и...
- Это ты ничего не понял!
- Слушайте! Меня послушайте! Крестьяне! Я вам все сейчас объясню...
Ау!
- Дайте, дайте ему сказать!
- Это вопрос сложный. Сколько люди существуют, столько они спорят о
смысле своего...
- Короче!
- ...о смысле своего существования. Во-первых, потомки здесь ни при
чем. Жизнь дается человеку независимо от того, хочет он этого или нет...
- Короче!
- Ну, тогда сам и рассказывай.
- Правда, Алан, давай короче.
- А короче - вот: жить интересно, потому и живем. А кому не интересно
- вон в Снегиреве фабрика удобрений...
- Так его, Алан!
- Нет, ребята... В этом своя логика тоже есть...
- Это кухонная философия! Что значит "интересно", "не интересно"?
Зачем мы - вот вопрос!
- А зачем смещение перигелия? Или закон Ньютона?
- Самый дурацкий вопрос - это "зачем". Зачем солнце восходит на
востоке?
- Во-во! Один дурак ставит этот вопрос, чтобы поставить в тупик
тысячу мудрецов.
- Дурак? Я такой же дурак, как и вы мудрецы...
- Да бросьте вы, поговорим лучше о любви!
- "Любовь - что такое! И что такое - любовь?"
- Зачем любовь - вот вопрос! А, Жора?
- Знаете, крестьяне, вот смотришь на вас в лаборатории - люди как
люди. А как начнется философия... Любовь жизнь...
Поль взял свой стул и втиснулся в компанию. Его узнали.
- А! Странник! Странник, что такое любовь?
- Любовь, - сказал Поль, - это специфическое свойство
высокоорганизованной материи.
- Зачем организованной и зачем материи - вот вопрос!
- Да будет вам!
- Странник, новые анекдоты есть?
- Есть, - сказал Поль. - Только неостроумные.
- Мы сами неостроумные...
- Пусть расскажет. Расскажи мне анекдот, и я скажу, кто ты.
Поль сказал:
- Один кибернетист (смех) изобрел предиктор, машина, которая
предсказывает будущее, этакий агрегат в сто этажей. И задал он для начала
предиктору вопрос: "Что я буду делать через три часа?" Предиктор жужжал до
утра, а потом сообщил: "Будешь сидеть и ждать моего ответа".
- Да-а, - сказал кто-то.
- Что - да? - сказал Поль хладнокровно. - Сами просили.
- Слушайте, крестьяне, почему все эти киберанекдоты такие глупые?
- Главное - зачем? Вот вопрос!
- Странник! Как тебя зовут, странник?
- Поль, - пробормотал Поль.
На веранду вышла Ирина. Она была красивее всех девушек, сидящих за
столом. Она была так красива, что Поль перестал слышать. Она улыбнулась,
что-то сказала, кому-то махнула рукой и села рядом с длинноносым Жорой, и
Жора сейчас же наклонился к ней и что-то спросил, наверное: "Зачем?" Поль
отдышался и заметил, что сосед справа плачет ему в жилетку:
- Мы просто еще не умеем, не научились. Сашка никак этого не может
понять. Такие вещи рывками не делаются...
Поль наконец узнал соседа - это был Итиро, тот самый японец, с
которым они купались в полдень.
- ...Такие вещи не делаются рывками. Мы даже не приспосабливаем
Природу - мы ее бьем вдребезги.
- А... э-э-э... о чем, собственно, речь? - спросил Поль осторожно.
Ему было совершенно непонятно, когда и откуда появился Итиро.
- Я же говорю, - терпеливо сказал Итиро, - снимать мясо с животного,
не убивая животное.
Поль не отрываясь смотрел на Ирину. Длинноносый Жора наливал ей
шампанское. Ирина что-то быстро говорила, постукивая по бокалу смуглыми
пальцами. Итиро сказал:
- А! Ты влюбился в Ирину! Очень жаль.
- В какую Ирину? - пробормотал Поль.
- Эта девушка - Ирина Егорова. Работала у нас по общей биологии.
Полю показалось, что он упал.
- Как так - _р_а_б_о_т_а_л_а_?
- Я же говорю - жаль, - сказал Итиро спокойно. - Она уезжает на днях.
Поль видел только ее профиль, освещенный солнцем.
- Куда? - спросил он.
- На Дальний Восток.
- Налей мне вина, Итиро, - сказал Поль. У него пересохло в горле.
- А ты будешь работать у нас? - спросил Итиро. - Сашка говорил, что у
тебя светлая голова.
- Светлая голова, - пробормотал Поль. - Высокий ясный лоб и спокойные
глаза....
Итиро засмеялся.
- Не грусти, - сказал он. - Нам всего по двадцать пять лет.
- Нет, - сказал Поль, в отчаянии тряся головой. - Чего ради я здесь
останусь? Конечно, я здесь не останусь... Я поеду на Дальний Восток...
Тяжелая рука опустилась ему на плечо, и мощный бас Лина осведомился:
- Это кто здесь поедет на Дальний Восток?
- Лин, слушай, Лин, - сказал Поль жалобно. - Ну почему мне так не
везет? А?
- Ирина, - сказал Итиро и поднялся.
Лин сел на его место и придвинул к себе блюдо с холодным мясом. Лицо
у него было усталое. Поль смотрел на него со страхом и надеждой, совсем
как в старые времена, когда соседи по этажу, бывало, устраивали
общешкольную облаву, чтобы изловить хитроумного Либер Полли и научить его
не быть слишком хитроумным.
Лин прожевал огромный кусок мяса и сказал басом, покрывшим шум на
веранде:
- Крестьяне! Пришел новый каталог изданий на русском языке. Желающих
просят в клуб.
Все повернулись к нему.
- А что там есть?
- Миронов есть, Сашка?
- Есть, - сказал Лин.
- А "Железная башня"?
- Есть. Я уже выписал.
- А "Чистый как снег"?
- Есть. Там восемьдесят шесть названий, я не помню всего.
Веранда стала быстро пустеть. Ушел Алан. Ушел Итиро. Ушла Ирина с
длинноносым Жорой. Она ничего не знала. Она даже не заметила. И она,
конечно, ничего не помнила. И не вспомнит. "Жору вспомнит. Двухголового
теленка вспомнит. А меня не вспомнит..."
Лин сказал:
- Несчастная любовь активизирует. Но она коротка, Полли. Ты
останешься здесь. Я присмотрю за тобой.
- А может быть, я все-таки поеду на Дальний Восток? - сказал Поль.
- Зачем? Ты будешь ей только мешать и путаться под ногами. Я знаю
Ирину, и знаю тебя. Ты на пятьдесят лет глупее ее героя.
- А может быть...
- Нет, - сказал Лин. - Останься со мной. Разве твой Лин когда-нибудь
обманывал тебя?
И Поль подчинился. Он ласково потрепал Лина по необъятной спине,
встал и подошел к балюстраде. Солнце зашло, на ферму опустились теплые
прозрачные сумерки. Где-то близко играли на пианино и очень красиво пели
на два голоса. "Эхе-хе!" - подумал Поль. Он перегнулся через балюстраду и
тихонько испустил вопль гигантского ракопаука, потерявшего след.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29