своим общеньем
Вовлечь его в забавы и разведать,
Насколько вам позволит случай, нет ли
Чего сокрытого, чем он подавлен
И что, узнав, мы властны исцелить.
Гертруда.
Он часто вспоминал вас (легкое замешательство), господа…
Розенкранц и Гильденстерн кланяются.
И, верно, нет на свете двух людей
Ему любезней. Если вы готовы
Быть столь добры и благосклонны к нам,
Чтоб поступиться временем своим,
Придя на помощь нашим упованьям,
Услуга ваша будет не забыта
Монаршею признательностью.
Розенкранц.
Ваши
Величества своей державной властью
Могли б облечь не в просьбу вашу волю,
А в приказанье.
Гильденстерн.
Повинуясь оба.
Мы здесь готовы в самой полной мере
Сложить наш верный долг у ваших ног
И ждать распоряжений.
Клавдий.
– Спасибо, Розенкранц (обращаясь на этот раз к Розенкранцу, который не был готов к этому, потому что Гильденстерн уже склонил голову) и Гильденстерн (обращаясь к Гильденстерну, который согнулся пополам).
Гертруда (поправляя Клавдия).
– Спасибо, Гильденстерн (обращаясь к Розенкранцу; тот кланяется, подмигивая Гильденстерну, который остается все время согнувшимся; оба кланяются, исподтишка поглядывая друг на друга)… и Розенкранц (обращается к Гильденстерну в тот момент, когда они оба выпрямляются; Гильденстерн снова кланяется).
Пройдите же скорее к моему
Не в меру изменившемуся сыну.
Пусть кто-нибудь проводит вас к нему.
Двое придворных выходят вперед, давая знак Розенкранцу и Гильденстерну следовать за ними.
Гильденстерн.
Да обратит Всевышний нашу близость
Ему в добро и в помощь.
Гертруда.
Так, аминь!
Розенкранц и Гильденстерн направляются к выходу, но навстречу появляется Полоний. Они оба останавливаются и кланяются ему. Он кивает им и спешит на просцениум, к Клавдию. Они оборачиваются и смотрят на него.
Полоний.
Мой государь, посольство из Норвегии
Вернулось счастливо.
Клавдий.
Ты был всегда отцом известий добрых.
Полоний.
Да, государь мой? Смею вас уверить,
Свой долг и душу я блюду пред Богом
И пред моим высоким королем;
И вот мне кажется – иль это мозг мой
Утратил свой когда-то верный нюх
В делах правленья, – будто я нашел
Источник умоисступленья принца…
Уходит; на сцене остаются Розенкранц и Гильденстерн.
Розенкранц.
– Я хочу домой.
Гильденстерн.
– Не давай им сбить себя с толку.
Розенкранц.
– Да не для меня это…
Гильденстерн.
– Ничего, скоро все будем дома – будем дома ждать погрома.
Розенкранц.
– Не по нутру мне все это…
Гильденстерн.
– В нашем доме домовой…
Розенкранц.
– Голова раскалывается…
Гильденстерн.
– Ходит книзу головой…
Розенкранц (истерически).
– Хва-атит!.. У меня ум за разум заходит, слышишь! В башке что-то застопорилось – точно намертво – какая-то мертвая точка – понял? И все это пахнет мертвечиной…
Гильденстерн (тоном няньки).
– Ну, ну… скоро будем не все дома… гм… ждать погрома… ну же… (Быстро.) Слушай, бывало с тобой когда-нибудь – внезапно – без всякого повода – идиотское ощущение, что не знаешь, как пишется «жена» – или «дом», – хотя сто раз писал эти слова – но ощущение такое, будто никогда не видел букв, стоящих в таком порядке?
Розенкранц.
– Я помню, что…
Гильденстерн.
– Ну?
Розенкранц.
– Что было время, когда вопросов не возникало.
Гильденстерн.
– Но они были. Эти или другие – не в том суть.
Розенкранц.
– Скорей ответы. Ответы были на все.
Гильденстерн.
– Просто забыл.
Розенкранц (взрываясь).
– Ничего не забыл – я всегда прекрасно помнил свое имя и твое тоже. О чем бы ни спрашивали – ответы были. Проблем не было – каждый знал, кто я такой. А не знал, так спрашивал, и я отвечал.
Гильденстерн.
– Отвечал, да. Но вся штука в том, что твои ответы были… правдоподобны – но не инстинктивны. Вся наша жизнь – она так правдоподобна, что вроде какая-то пленка на глазах, – но случайный толчок, и перед тобой черт знает что. Полуреальная заря, полуреальный человек стоит в седле и колотит в ставни. Ничего, кроме плаща и шляпы, воспаряющих над землей в морозном облаке пара – из его же собственного рта, – но когда он. позвал – мы пошли. Мы пошли, это уж точно.
Розенкранц.
– Ну, я, понятное дело, в этом уже по уши. Мне-то ведь все равно. Но ты почему ничего не придумаешь?
Гильденстерн.
– Потому что не имеем права капризничать. Мы отмахали такой путь не для того, чтоб попасть на крестины. Все это устроилось до нас. И нам еще повезло, а то пришлось бы перерывать все святцы, как двум слепцам, громящим базар в поисках своих портретов… По крайней мере, у нас есть варианты.
Розенкранц.
– Таким образом…
Гильденстерн.
– Хотя нет выбора.
Розенкранц.
– Ты поставил меня в дурацкое положение, с этими…
Гильденстерн.
– Я и сам выглядел таким же дураком.
Розенкранц (с тоской).
– Что хочется понять, так ту причину.
Гильденстерн (с издевкой).
– О, даждь нам днесь приличную личину.
Розенкранц (обессиленно).
– Домой, я хочу домой. (Делает несколько шагов.) С какой стороны мы пришли? Я потерял ориентацию.
Гильденстерн.
– Единственный вход: рождение, единственный выход – смерть. Какие тебе еще ориентиры?
Они подходят друг к другу.
Розенкранц.
– Мы никому ничего не должны. Гильденстерн. Мы влипли. Каждый твой поступок, пусть ничтожный, порождает другой, неизвестно где, неизвестно чей, а тот – третий и так далее, замкнутый круг. Так что смотри в оба и навостри уши. Будь осторожен и следуй инструкциям. И все будет в порядке.
Розенкранц.
– До каких пор?
Гильденстерн.
– Пока все не кончится само собой. Тут есть своя логика – все происходит само собой, не волнуйся. Расслабься и плыви по течению. Когда кто-то берет тебя за руку и ведет как ребенка – хоть ты давно уже потерял невинность, – это словно тебя вознаграждают, словно получаешь добавочную порцию детства, – и как раз тогда, когда меньше всего ожидаешь, – словно приз за хорошее поведение – или за то, что вообще не имел детства… Я – э-э-э – не слишком противоречу себе?
Розенкранц.
– Не помню… Что мы тут вообще делаем?
Гильденстерн.
– Нас же вводили в курс. Метаморфоза с Гамлетом. Ну, вспомнил?
Розенкранц.
– А-а – что, он изменился? Внутренне и внешне и больше не напоминает…
Гильденстерн.
– Ага, и мы должны его развлечь и под шумок разнюхать, в чем дело.
Розенкранц.
– То есть что там еще помимо смерти отца.
Гильденстерн.
– И он, мол, всю дорогу говорит о нас – нет двух людей на свете, которых – и так далее.
Розенкранц.
– Значит, веселим его – выискиваем причину….
Гильденстерн.
– Именно. Главное – задавать наводящие вопросы, но чтоб в то же время не проговориться. В этом вся штука.
Розенкранц.
– А после этого мы свободны, да?
Гильденстерн.
– Точно – и щедро вознаграждены. Ибо король нас не забудет.
Розенкранц.
– Замечательно. А что это, по-твоему, значит, что не забудет?
Гильденстерн.
– Что он не забывает своих друзей.
Розенкранц.
– Примерно сколько?
Гильденстерн.
– Трудно сказать. Одни монархи страдают потерей памяти, другие, думаю, наоборот, и память у них…
Розенкранц.
– Да, но…
Гильденстерн.
–…слоновья.
Розенкранц.
– Меня не размер интересует, меня интересует – сколько?
Гильденстерн.
– Памятливый – он очень памятливый король. Можно сказать, царственный должник…
Розенкранц.
– Ты, собственно, о чем?
Гильденстерн.
– Слова, слова. Это все, на что мы можем рассчитывать.
Пауза.
Розенкранц.
– Может, надо что-нибудь сделать? Что-нибудь конструктивное? А?
Гильденстерн. Что? Маленькую плоскую пирамиду из человеческих тел?
Розенкранц.
– Может, сходить?
Гильденстерн.
– Куда?
Розенкранц.
– За ним.
Гильденстерн.
– Зачем? Сами нас найдут. Не то будем тут кружить всю ночь, наступая друг другу на пятки.
Расходятся в разные стороны.
Розенкранц (у рампы).
– Смешно. (Оборачивается.) Чувствую себя точно зритель – скверное дело. Это выносимо, только ежели свято веришь, что сию минуту явится кто-нибудь, кто тебя заинтересует…
Гильденстерн.
– Видишь кого-нибудь?
Розенкранц.
– Нет, а ты?
Гильденстерн.
– Тоже. (Двигаясь к рампе.) Это довольно изощренная пытка, когда тебя заводят, а куда пустят, не говорят… (Пауза.) У нас нет практики.
Розенкранц.
– Может, поиграем в вопросы?
Гильденстерн.
– А что это даст?
Розенкранц.
– Практику!
Гильденстерн.
– Не вопрос! Один – ноль.
Розенкранц.
– Свинство.
Гильденстерн.
– Почему?
Розенкранц.
– Я же еще не начал.
Гильденстерн.
– Не вопрос. Два – ноль.
Розенкранц.
– А это считается?
Гильденстерн.
– Что?
Розенкранц.
– Это считается?
Гильденстерн.
– Очко. За повторение. Три – ноль. Кон.
Розенкранц.
– Раз так, я не играю.
Гильденстерн.
– Чья очередь?
Розенкранц.
– А?
Гильденстерн.
– Очко. Не акай. Ноль – один.
Розенкранц.
– Кто теперь?
Гильденстерн.
– Почему?
Розенкранц.
– Почему нет?
Гильденстерн.
– Зачем?
Розенкранц.
– Очко. Без синонимов! Один – один.
Гильденстерн.
– Что, во имя неба, происходит?
Розенкранц.
– Очко. Без риторики! Два – один.
Гильденстерн.
– И чем все это кончится?
Розенкранц.
– Не догадываешься?
Гильденстерн.
– Это ты меня спрашиваешь?
Розенкранц.
– А тут есть другие?
Гильденстерн.
– Кто?
Розенкранц.
– Откуда мне знать?
Гильденстерн.
– Зачем же спрашиваешь?
Розенкранц.
– Ты это серьезно?
Гильденстерн.
– А это не риторический вопрос?
Розенкранц.
– Нет.
Гильденстерн.
– Не вопрос. Два – два. Поровну.
Розенкранц.
– Что это с тобой нынче?
Гильденстерн.
– Когда?
Розенкранц.
– Что?
Гильденстерн.
– Да ты не оглох ли?
Розенкранц.
– Не сдох ли?
Гильденстерн.
– Да или нет?
Розенкранц.
– А разве есть выбор?
Гильденстерн.
– А Бог есть?
Розенкранц.
– Очко. Не трепли всуе. Три – два. Кон.
Гильденстерн (серьезно).
– Как твое имя?
Розенкранц.
– А твое?
Гильденстерн.
– Я первый спросил.
Розенкранц.
– Не вопрос. Один – ноль.
Гильденстерн.
– Как тебя называют дома?
Розенкранц.
– А тебя?
Гильденстерн.
– Когда я дома?
Розенкранц.
– Дома тебя зовут по-другому?
Гильденстерн.
– Где – дома?
Розенкранц.
– У тебя нет дома?
Гильденстерн.
– Почему ты спрашиваешь?
Розенкранц.
– К чему ты клонишь?
Гильденстерн (с нажимом).
– Как тебя зовут?
Розенкранц.
– Уже было. Два – ноль. В мою пользу.
Гильденстерн (глядя на него с яростью).
– КЕМ ТЫ СЕБЯ ВООБРАЖАЕШЬ?!
Розенкранц.
– Риторика. Я выиграл. (Пауза.) Чем все это кончится?
Гильденстерн.
– Вот вопрос.
Розенкранц.
– Вопрос вопросов.
Гильденстерн.
– По-твоему, это имеет значение?
Розенкранц.
– А для тебя это ничего не значит?
Гильденстерн.
– А почему это должно значить?
Розенкранц.
– Какое имеет значение, что это значит?
Гильденстерн (поддразнивая).
– Значит, для тебя ничего не значит, какое это имеет значение?
Розенкранц (резко оборачиваясь).
– Что все это означает?!
Пауза.
Гильденстерн.
– Не имеет значения.
Розенкранц (голосом вопиющего в пустыне).
– …Что это за игра?
Гильденстерн.
– И какие у нее правила?
Из кулисы в глубине сцены появляется Гамлет, он бредет через сцену, читая книгу; Гильденстерн замечает его в последнюю минуту, когда он уже исчезает.
(Быстро.)
– Розенкранц!
Розенкранц (подпрыгивает).
– Что?
Гамлет выходит. Гильденстерн и Розенкранц обмениваются довольными улыбками.
Гильденстерн.
– Ну, как получается?
Розенкранц.
– Сам видишь.
Гильденстерн.
– Естественно?
Розенкранц.
– Инстинктивно.
Гильденстерн.
– Дошло?
Розенкранц.
– Снимаю шляпу.
Гильденстерн.
– Пожмем руки.
Они пожимают друг другу руки.
Розенкранц.
– Теперь дай я попробую – Гильденстерн!
Гильденстерн.
– Постой, не так – захвати меня врасплох…
Розенкранц.
– А, понял.
Они расходятся. Пауза.
(Обращаясь к Гильденстерну.)
– Готов?
Гильденстерн (взрываясь).
– Идиот!
Розенкранц.
– Прости.
Пауза.
Гильденстерн (внезапно).
– Гильденстерн!
Розенкранц.
– Что? (И сразу падает духом.)
Гильденстерн (с отвращением).
– Бессмысленно. Ты ни на что не годен. Чего ж ты хочешь?..
Розенкранц (тихо).
– Хочу быть дома и лежать в постели…
Гильденстерн (обессиленно).
– О, даждь нам днесь семь дней в неделю…
Слышны шаги.
Розенкранц.
– Кто это там?
Гильденстерн.
– Ты его не узнал?
Розенкранц.
– Он – меня.
Гильденстерн.
– Он тебя не видел.
Розенкранц.
– Я его тоже.
Гильденстерн.
– Ну, еще увидитесь. Я едва его узнал, так изменился.
Розенкранц.
– Ты так считаешь?
Гильденстерн.
– Полная метаморфоза.
Розенкранц.
– С чего ты взял?
Гильденстерн.
– Внутренне и внешне.
Розенкранц.
– Ясно.
Гильденстерн.
– Совершенно другой человек.
Розенкранц.
– Изменился.
Гильденстерн.
– Я так считаю.
Слышны шаги.
– Выяснить, что его давит…
Розенкранц.
– Меня?
Гильденстерн.
– Его.
Розенкранц.
– Как?
Гильденстерн.
– Вопрос и ответ. Старый добрый способ.
Розенкранц.
– Он помешался.
Гильденстерн.
– Ты спрашивай – я буду отвечать.
Розенкранц.
– Это уже не он, знаешь.
Гильденстерн.
– Сейчас он – это я. Шаги.
Розенкранц.
– Тогда кто я?
Гильденстерн.
– Ты – это ты.
Розенкранц.
– А ты – это он?
Гильденстерн.
– Почти.
Розенкранц.
– Ты что, свихнулся?
Гильденстерн.
– Это идея. Готов?
Розенкранц.
– Постой чуть-чуть.
Гильденстерн.
– Я свихнулся.
Розенкранц.
– Я вижу.
Гильденстерн.
– Выясняй, каким образом.
Розенкранц.
– Ясно.
Гильденстерн.
– Вопрос и ответ.
Розенкранц.
– Как я должен начать?
Гильденстерн.
– Обратись ко мне.
Розенкранц.
– Мой милый Гильденстерн!
Гильденстерн (спокойно).
– Ты что – все забыл?
Розенкранц.
– Мой милый Розенкранц!
Гильденстерн (сохраняя контроль).
– Похоже, ты не все понял как следует. Попытайся представить, что я отвечаю за него, а ты задаешь мне вопросы. Не мне, а ему.
Розенкранц.
– А-а… Готов?
Гильденстерн.
– Ты понял, что нужно?
Розенкранц.
– Что?
Гильденстерн.
– Ты что – совсем дурак?
Розенкранц.
– Пардон?
Гильденстерн.
– Ты что, оглох?
Розенкранц.
– Как ты сказал?
Гильденстерн (увещевающе).
– Не сейчас…
Розенкранц.
– Не вопрос. Очко!
Гильденстерн (кричит).
– Не сейчас! (Пауза.) Если у меня и были какие сомнения, верней, надежды, то теперь – кончено. Что вообще может быть у нас общего, кроме этой ситуации? (Они расходятся и садятся.) Может, он выйдет оттуда?
Розенкранц.
– Нужно сматываться?
Гильденстерн.
– Почему?
Пауза.
Розенкранц (оживляется, щелкает пальцами).
– О! Ты имел в виду, ты будешь им, а я должен задавать вопросы!
Гильденстерн (сухо).
– Превосходно.
Розенкранц.
– Ты сбил меня с панталыку.
Гильденстерн.
– Похоже на то.
Розенкранц.
– Как мне начать?
Гильденстерн.
– Обратись ко мне.
Они становятся лицом друг к другу.
Розенкранц.
– Мой досточтимый лорд!
Гильденстерн.
– Мой милый Розенкранц!
Пауза.
Розенкранц.
– А я в таком случае должен стать тобой?
Гильденстерн.
– Конечно нет. Впрочем, если хочешь. Продолжай.
Розенкранц.
– Вопрос – ответ.
Гильденстерн.
– Да.
Розенкранц.
– Ага. Мой досточтимый лорд!
Гильденстерн.
– Да, мой друг!
Розенкранц.
– Как поживаете?
Гильденстерн.
– Помешался.
Розенкранц.
– Действительно? Каким образом?
Гильденстерн.
– Я изменился.
Розенкранц.
– Внутри или снаружи?
Гильденстерн.
– И – и.
Розенкранц.
– Понятно. (Пауза.) Не так уж ново.
Гильденстерн.
– Переходи к деталям. Копни. Разнюхай подоплеку.
Розенкранц.
– Итак – итак, ваш дядюшка – король Дании.
Гильденстерн.
– А до него – отец.
Розенкранц.
– Его отец до него?
Гильденстерн.
– Нет, мой отец.
Розенкранц.
– То есть как же это?..
Гильденстерн.
– Невольно задаешься вопросом…
Розенкранц.
– Позвольте мне напрямик. Ваш отец был королем. Вы – единственный сын. Ваш отец умирает. Вы – совершеннолетний. Ваш дядюшка становится королем.
Гильденстерн.
– Точно.
Розенкранц.
– Необычно.
Гильденстерн.
– Более чем.
Розенкранц.
– Именно. Где вы были в это время?
Гильденстерн.
– В Германии.
Розенкранц.
– Значит – узурпация?
Гильденстерн.
– Он просочился.
Розенкранц.
– Это напоминает…
Гильденстерн.
– Естественно.
Розенкранц.
– Не хотелось бы быть неделикатным, но…
Гильденстерн.
– Это общеизвестно.
Розенкранц.
– Брак вашей матушки…
Гильденстерн.
– Он просочился.
Шаги.
Розенкранц (потупясь).
– Его тело было еще теплым.
Гильденстерн.
– Ее тоже.
Розенкранц.
– Необычайно.
Гильденстерн.
– Непочтенно.
Розенкранц.
– Поспешно.
Гильденстерн.
– Подозрительно.
Розенкранц.
– Заставляет задуматься.
Гильденстерн.
– Не думайте, что я не задумывался.
Розенкранц.
– И это с братом мужа.
Гильденстерн.
– Близкий родственник.
Розенкранц.
– Она пошла к нему – –
Гильденстерн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9