На паруснике впереди
вспучился разрыв, забегали темные фигурки. Элга все время кричала. На ней
теперь было не красное бальное платье, а разорванная тельняшка,
брезентовые брюки, сапоги с широкими отворотами. Я не понимал, когда она
успела переодеться. Мы заряжали, прицеливались и стреляли, сладко ожидая
очередного разрыва. С парусника отвечали реже. Ядро ворвалось на нашу
палубу, оглушительно лопнуло - пират рядом с нами схватился за горло,
хрипя, осел к мачте, между пальцев потекла кровь.
Корабли быстро сближались. Из трюмов нашего брига высыпалась
абордажная команда - небритые, смуглые, свирепые флибустьеры горланили,
перегибались через борт. Одноглазый верзила взял в зубы кортик, ощерился -
темная струйка потекла из порезанного рта.
Капитан повел над головой короткой саблей. Издал клич:
- На аборда-аж! - и побежал вниз, на палубу.
Корабли сошлись с катастрофическим треском. На паруснике повалилась
мачта, накрыв команду белыми крыльями. Наш борт оказался выше, пираты
спрыгивали на палубу чужого судна.
Элга билась внизу с офицером в серебряном мундире, ловко уклоняясь от
ударов. Вспыхнув клинком, снесла ему эполет. Офицер схватился за плечо, и
тут одноглазый пират, рыча, вращая желтым зрачком, погрузил кортик ему в
грудь. Офицер всплеснул руками - покатился.
Я тоже оказался на паруснике. Рубил, кричал. Вокруг хрипели яростные
лица, плясала сталь, но ни один клинок не задевал меня. Мы теснили.
Команда парусника отступала к рубке - падал то один, то другой. Их капитан
палил с мостика из двух пистолетов - метко брошенный кортик, блеснув
рыбкой, воткнулся ему в горло, и он повис - руками на поручнях.
Палуба очищалась. Наш капитан, потеряв плащ и шпагу, выкрикивал
короткие команды. Элга восторженно вопила, глаза у нее были бессмысленные.
Она наскакивала на щуплого матросика, который, забившись за бухту каната,
с ужасом в лице сжимался под ее ударами. Я обхватил Элгу за пояс. Она
яростно вырывалась. Матрос перевалил птичье тело на борт. Элга оторвалась
- бледная, сияющая, высоко подняла саблю.
Из кают послышались крики. Выбежали несколько женщин, заметались по
палубе. За ними гнались пираты. Одноглазый сгреб одну из них, она
отбивалась ногами, взметая вверх подол пышной юбки, потом вырвалась,
прижалась к борту - растрепанная, испуганная. Одноглазый подошел
неторопливо, сильным движением разорвал на ней платье - от горла вниз.
Женщина прижала руки к голой груди, застонала. Одноглазый довольно
заурчал. Пираты захохотали.
Я увидел Анну. Она стояла у другого борта - тонкая, презрительная.
- Боже мой, какая скука, - сказала она. - И вы - тоже. И вы - как
все.
Я посмотрел на свою окровавленную саблю - кого я убил? Ощущение
веселья пропало. Была грязная, затоптанная палуба, небритые рожи пиратов,
потные, латаные мундиры. Длинными шагами, расталкивая команду, прошел
капитан, остановился у женщины в разорванном платье. Она крепче прижала
руки. Он широкой пятерней взял ее за волосы. Женщина запрокинула голову,
заблестели сахарные зубы.
Анна вздрогнула.
- Уйдем отсюда, - сказал я.
Она пошла, отворачиваясь. Я не знал, куда идти. Я вспомнил слова
директора: десять-пятнадцать шагов в любую сторону. Я знал, что море не
настоящее, но прыгнуть за борт не мог. Из кают доносились пьяные крики. На
палубу ввалился матрос с черпаком и стал пить из него, обливая себя
красным вином. Я считал шаги - девять, десять, одиннадцать.
На двенадцатом шаге - как будто лопнула струна. Свет на секунду
померк. Мы оказались в полутемной каюте. Было душно. Трещали трехрогие
свечи на стенах. За неоструганым столом сидело человек десять - в завитых
париках, в камзолах с крахмальными отворотами. На столе лежала большая,
лохматая карта, прямо на ней стояли кубки с вином и высокая серебряная
фляга, изображающая льва, поднявшегося на задние лапы.
Мы сели на резные стулья. Анна уронила голову на руки. На нас никто
не обращал внимания. Холеный человек без парика вел ногтем по карте. На
смуглом, равнодушном лице его поблескивали светлые глаза.
- До Картахены двести миль, - негромко и властно говорил он. - При
благоприятном ветре мы придем туда утром. Войдем в залив и высадимся на
холмах, против города. Вот здесь самое удобное место.
Грузные люди следили за пальцем, сопели. Среди них я увидел
черноглазого парня. Он вдруг незаметно подмигнул мне и, сделав озабоченное
лицо, склонился над картой.
- Город со стороны залива не защищен, - продолжал главный. - Нам
придется иметь дело только с гарнизоном. Пушки покрывают расстояние от
города до залива: нас поддержат корабли.
- Капитан Клайд забыл, что при входе в залив сооружены два форта по
двадцать пушек в каждом, - язвительно сказал толстый человек, очень
похожий на советника.
- Мы их подавим, - небрежно ответил капитан Клайд. - Два фрегата,
восемьдесят орудий, час хорошей бомбардировки.
- Перед фортом мели, близко не подойти, - не сдавался толстый.
- Гром и молния! - дернул головой его сосед с фиолетовым шрамом от
лба до подбородка. - Высадим десант на шлюпках. Мои ребята пойдут первыми.
Черта с два их кто-нибудь остановит! - Стащил парик, тряхнул рыжими
волосами.
Толстый что-то зашипел в ответ. Я не слушал: у меня на груди, под
рубашкой слегка закололо - вызывала "блоха". Я незаметно сжал ее - вызов
принят. Парики, склонившись над столом, рычали друг на друга. Рыжий стучал
кулаком, текло вино. Капитан Клайд, откинувшись на спинку стула, надменно
поднимал бровь.
На меня не смотрели. Вместе с платком я захватил в кармане микрофон.
Голос Кузнецова внятно произнес:
- Повторяю: Великие Моголы. Великие Моголы... - и затем другим тоном.
- Что? Нет. Сейчас, - и короткий стон сдавленный к отчаянный.
Свободной рукой я безуспешно сжимал "блоху" под рубашкой. На вызов
никто не отвечал. Черноглазый парень беспокойно заерзал. Наши глаза
встретились. Он поспешно опустил веки. Я шепнул Анне:
- Нужно идти.
- Идите, - не поднимая головы, ответила она.
У дверей застыл негр в тюрбане с саблей наголо. Блестели молочные
белки. Я не знал, где искать Кузнецова, пошел по коридору между каютами.
Двое пиратов, жадно разглядывавшие золотой браслет, расступились,
пропуская меня.
В этот раз переход произошел на четырнадцатом шаге. Был полдень.
Неистовое солнце. Дрожащий от зноя воздух и белая пыль, покрывавшая
булыжник. Улица уходила в гору. Снеговая вершина ее плыла в небе. По обеим
сторонам улицы стояли низкие серые дома с окнами-бойницами. Старый камень
их крошился от жары. Из проломов глухих стен пробивались ватные, пряно
пахнущие цветы.
Я поедает вызов еще несколько раз. "Блоха" молчала. Я зашагал по
пустынной улице. Насколько я понимал технику переноса, простая ходьба мне
ничем не грозила: чтобы перейти в другой сюжет, надо было этого захотеть.
Город словно вымер. В горячей пыли копошились облезлые куры.
Пробежала собака - скелет, обтянутый шерстью. Откуда-то доносились редкие
пушечные залпы. Улица вывела меня на площадь - знойную, выгоревшую. Часть
ее обрывалась вниз громадным спуском. Там было море. По неправдоподобной
синеве его, как игрушечные, передвигались кораблики с раздутыми парусами,
время от времени они окутывались клубами выстрелов. С берега, при входе в
залив им лениво отвечала крепость. Она была как на ладони - обе башни ее
обваливались, из продолговатых строений в центре валил, черный дым,
прорезаемый язычками пламени. Через стены упорно, как муравьи, лезли
крохотные фигурки.
Я понял, что смотрю действие с другой стороны, из Картахены. И еще я
понял, что судьба города решена: корабли подавят форт, войдут в залив и
начнут бомбардировку.
Метрах в двухстах подо мной на кремнистой тропе от моря карабкался
отряд пиратов человек в тридцать. Блестели пряжки на амуниции. Я толкнул
камень. Он покатился вниз. Меня заметили. Один из пиратов поднял руку,
раздался слабый хлопок выстрела. До площади они должны были добраться
через полчаса.
Я пошел обратно в город, думая, как найти Кузнецова. Навстречу мне
хлынула толпа - солдаты с алебардами, растерянные горожане, женщины с
детьми. Она вмиг подхватила меня. Кто-то чувствительно ударил в спину. По
крикам можно было догадаться, что пираты ворвались в город. Вероятно, бой
с фортом был обманным: он стянул к себе весь гарнизон, а капитан Клайд тем
временем высадил десант и ударил с тыла.
Остановиться было невозможно. Работая локтями, я пытался вырваться из
объятий толпы. Какой-то офицер без кирасы, придерживая лоскут кожи на
щеке, срывающимся голосом звал солдат. Его не слушали. Меня прижало к
дому, я вцепился в дверную скобу. Толпа схлынула. Бежавшие в хвосте стали
перелезать через стены. Появились пираты - ободранные, злые - с гиканьем
понеслись по улице. Все были с мешками. Двое тащили деревянный ящик,
полный золотых монет, кряхтели, ругались.
Меня не видели. Я пошел узкими, кривыми переулками. Окна сюда не
выходили. Из-под домов дерзко торчал во все стороны жестокий чертополох.
Тревожный, частый набат плыл над городом, взывал к пустому небу. Слева за
домами поднялось пламя. Пополз жирный, коричневый дым.
Из-за угла, воздев руки, запрокинув лицо и хохоча, шла женщина в
черном монашеском одеянии.
- Элга! - закричал я.
Женщина опустила руки.
- Кто? - повела безумными зрачками. Узнала.
- Павел! - и захохотала опять.
Я схватил ее за плечи:
- Элга, опомнись!
Она поцеловала меня, клацнув зубами о зубы. Сказала спокойно:
- Вот ты где. Я тебя искала.
От нее пахло вином.
- Элга, где Кузнецов? - Она не понимала. - Кузнецов, практикант из
Советского Союза? - Я решил наплевать на конспирацию.
Элга пожала плечами:
- Здесь где-то. А я вот захотела тебя увидеть и увидела.
- Элга, мне нужен Кузнецов, - внятно сказал я, сжимая ее запястье.
Она скривилась.
- Элга, где он?
- Пусти, - попросила Элга.
Я отпустил ее.
- А ты совсем не тот, за кого себя выдаешь, - погрозила мне пальцем.
- Мне еще Бенедикт сказал: таинственный инспектор. Кузнецов тебе нужен. В
телецентре Кузнецов, где ж ему быть. Они сейчас всей бандой впрыскивают
нам молодежный отдых.
- Идем, - приказал я.
Элга повисла у меня на руке. Мы пересекли улицу. Она тыкала пальцем:
- Туда. - И лепетала: - А ты мне нравишься. Хоть Бенедикт и сказал,
что ты... чур, молчу... ты мне все равно нравишься.
Мы остановились перед одноэтажным домом, окна которого закрывали
железные ставни.
- Здесь, - сказала Элга. - Только туда нельзя. Пока идет трансляция,
туда никому нельзя. Даже Бенедикту нельзя.
Дверь была заперта. Я постучал. Мне никто не ответил.
- Пойдем, выпьем, - сказала Элга. - Не будь таким скучным.
Я рванул дверь. Замок отлетел. Внутри было темно. Мерцали экраны
настройки - палуба корабля, горящий город, горящий форт. Я нащупал
выключатель. Вспыхнул бледный свет. Комната была небольшая. Все четыре ее
стены представляли собой пульты со множеством кнопок и тумблеров. Не в лад
мигали десятки зеленых глазков. На полу, прорвав сплетение проводов,
опрокинув табуретку, лицом вверх лежал Гера Кузнецов. Стеклянные глаза
смотрели в потолок.
Элга заглянула через плечо.
- Пьян вдребезги, - сказала она и захихикала.
5
Кузнецов был убит примерно за час до моего прихода. В клинике скорой
помощи ему заменили сердце, проводи регенерацию сосудов и нервов,
аэрировали мозг. Все было бесполезно. Он пролежал слишком долго.
Подробности я выяснил по "блохе". Стреляли болевой иглой, вызывающей
паралич сердечной мышцы.
Я знал эти болеизлучатели - легкие, компактные пистолетики,
стреляющие волновыми разрядами. Они применялись в медицине для интактных
операций - блокировали нерв в точке укола. Превосходное оружие, совершенно
бесшумное (можно стрелять в толпе), не оставляющее следов.
Август запретил мне вмешиваться в это дело. Было ясно, что Кузнецов
раскрылся и убит кем-то из фантомов, поэтому мне следовало быть предельно
осмотрительным. Расследования решили не проводить. По официальной версии,
смерть наступила от сердечной недостаточности. Несчастный случай. Мне
предписывалось продолжать работу.
Я доложил о последней связи.
- Великие Моголы? - переспросил Август. - А ты не ошибся?
- Он повторил два раза очень отчетливо.
- Ладно. Разберемся, - Август помолчал. - Прошу тебя, Павел, будь
осторожней - без самодеятельности.
На похоронах я появиться не мог. Я понимал, что конспирация
необходима, но было очень горько. С Герой мы дружили давно - вместе
кончали Школу, четыре года наши кровати стояли в одной комнате, каждый
день в шесть утра он стаскивал с меня одеяло и гаркал в ухо: "Вставай,
защитник планеты". Я тогда очень гордился своей профессией и считал, что
именно мы, сотрудники МККР, обеспечим Земле спокойствие и безопасность.
К тому же у меня было свидание с Анной. Я пытался убедить себя, что
это нужно для дела. Получалось не очень убедительно: для дела была
необходима встреча не с ней, а с Элгой, чтобы выяснить, почему директор не
поверил в мою легенду.
В конце концов, я махнул рукой и направился в городскую библиотеку.
Там мне выдали толстенный том по средневековой истории.
Оказалось, что Великие Моголы - это династия царей Индии, которые
правили с шестнадцатого до середины девятнадцатого века. Так их назвали
европейские путешественники в семнадцатом веке.
Наибольшего расцвета Великие Моголы достигли при Шах-Джакане.
Государственное их устройство представляло собой централизованную
феодальную монархию. В семнадцатом веке оно включало в себя почти всю
Индию и Кабул. Однако уже в то время, несмотря на внешнее могущество, в
стране стал назревать внутренний кризис, приведший в итоге к усобице и
распаду государства. Власть Великих Моголов ослабла. К середине
восемнадцатого века эта династия владела фактически только Дели и
прилегающими районами, а к концу восемнадцатого века Великие Моголы стали
простыми марионетками в борьбе князей Северной Индии. Этим воспользовались
англичане и в 1803 г. захватили Дели. Формально Великие Моголы продолжали
считаться правителями Индии до 1858 г., когда английские колониальные
власти упразднили династию. Далее перечислялись представители Великих
Моголов.
Вот что я выудил из книг. Какое отношение все это имело к фантомам?
На всякий случай я выписал основные факты и запомнил их.
Потом я поехал к Анне.
На перекрестке, где мы договорились встретиться, куря красную
сигарету, лихо топталась девица - из тех что ищут партнера на один вечер.
Каблуки ее звякали при каждом шаге, из сережек неслась популярная мелодия
Анны не было. Я посмотрел на часы.
- Павел, - позвала девица.
- Да... - глубокомысленно протянул я, окидывая ее взглядом.
Анну было не узнать. Волосы она зачесала вверх, столбом, -
ультрамодная прическа "Нефертити", косметика светилась: на глазах - синим,
на губах - зеленым, вместо обычного платья она надела переливавшуюся
радугой футболку и джинсы, на которых вспыхивали живые картинки.
- Вам не нравится? - Анна медленно покраснела, бросила сигарету.
- Очень эффектно, - я взял ее под руку. - Куда мы пойдем?
Анна закусила губу:
- Вы не подумайте, это я в первый раз так. Потому что надо быть, как
все. А то меня пригласит кто-нибудь - посмотрит и больше не показывается.
- Вам не требуется быть, как все, - искренне сказал я.
- Правда?
- Правда.
Она обрадовалась:
- Я сбегаю, переоденусь. Я тут недалеко живу. А то словно это и не
я...
- Не надо, - остановил ее я. - В следующий раз.
- А будет следующий раз?
- Вы хотите этого?
- Да. А вы?
Я кивнул.
Последние фразы мы произнесли шепотом, остановившись. Рядом никого не
было. Только какой-то мужчина в блестящем, будто металлическом костюме
читал новости на стене, время от времени нажимая кнопку, чтобы сменить
кассету.
Я сказал нарочито весело:
- Так куда же мы направимся? В концертном зале сегодня
гала-представление. Билетов не достать, все равно, что к вам на Спектакль,
но используя свое положение инспектора...
Грохот барабана заставил нас оглянуться. В улицу втягивалась длинная
колонна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
вспучился разрыв, забегали темные фигурки. Элга все время кричала. На ней
теперь было не красное бальное платье, а разорванная тельняшка,
брезентовые брюки, сапоги с широкими отворотами. Я не понимал, когда она
успела переодеться. Мы заряжали, прицеливались и стреляли, сладко ожидая
очередного разрыва. С парусника отвечали реже. Ядро ворвалось на нашу
палубу, оглушительно лопнуло - пират рядом с нами схватился за горло,
хрипя, осел к мачте, между пальцев потекла кровь.
Корабли быстро сближались. Из трюмов нашего брига высыпалась
абордажная команда - небритые, смуглые, свирепые флибустьеры горланили,
перегибались через борт. Одноглазый верзила взял в зубы кортик, ощерился -
темная струйка потекла из порезанного рта.
Капитан повел над головой короткой саблей. Издал клич:
- На аборда-аж! - и побежал вниз, на палубу.
Корабли сошлись с катастрофическим треском. На паруснике повалилась
мачта, накрыв команду белыми крыльями. Наш борт оказался выше, пираты
спрыгивали на палубу чужого судна.
Элга билась внизу с офицером в серебряном мундире, ловко уклоняясь от
ударов. Вспыхнув клинком, снесла ему эполет. Офицер схватился за плечо, и
тут одноглазый пират, рыча, вращая желтым зрачком, погрузил кортик ему в
грудь. Офицер всплеснул руками - покатился.
Я тоже оказался на паруснике. Рубил, кричал. Вокруг хрипели яростные
лица, плясала сталь, но ни один клинок не задевал меня. Мы теснили.
Команда парусника отступала к рубке - падал то один, то другой. Их капитан
палил с мостика из двух пистолетов - метко брошенный кортик, блеснув
рыбкой, воткнулся ему в горло, и он повис - руками на поручнях.
Палуба очищалась. Наш капитан, потеряв плащ и шпагу, выкрикивал
короткие команды. Элга восторженно вопила, глаза у нее были бессмысленные.
Она наскакивала на щуплого матросика, который, забившись за бухту каната,
с ужасом в лице сжимался под ее ударами. Я обхватил Элгу за пояс. Она
яростно вырывалась. Матрос перевалил птичье тело на борт. Элга оторвалась
- бледная, сияющая, высоко подняла саблю.
Из кают послышались крики. Выбежали несколько женщин, заметались по
палубе. За ними гнались пираты. Одноглазый сгреб одну из них, она
отбивалась ногами, взметая вверх подол пышной юбки, потом вырвалась,
прижалась к борту - растрепанная, испуганная. Одноглазый подошел
неторопливо, сильным движением разорвал на ней платье - от горла вниз.
Женщина прижала руки к голой груди, застонала. Одноглазый довольно
заурчал. Пираты захохотали.
Я увидел Анну. Она стояла у другого борта - тонкая, презрительная.
- Боже мой, какая скука, - сказала она. - И вы - тоже. И вы - как
все.
Я посмотрел на свою окровавленную саблю - кого я убил? Ощущение
веселья пропало. Была грязная, затоптанная палуба, небритые рожи пиратов,
потные, латаные мундиры. Длинными шагами, расталкивая команду, прошел
капитан, остановился у женщины в разорванном платье. Она крепче прижала
руки. Он широкой пятерней взял ее за волосы. Женщина запрокинула голову,
заблестели сахарные зубы.
Анна вздрогнула.
- Уйдем отсюда, - сказал я.
Она пошла, отворачиваясь. Я не знал, куда идти. Я вспомнил слова
директора: десять-пятнадцать шагов в любую сторону. Я знал, что море не
настоящее, но прыгнуть за борт не мог. Из кают доносились пьяные крики. На
палубу ввалился матрос с черпаком и стал пить из него, обливая себя
красным вином. Я считал шаги - девять, десять, одиннадцать.
На двенадцатом шаге - как будто лопнула струна. Свет на секунду
померк. Мы оказались в полутемной каюте. Было душно. Трещали трехрогие
свечи на стенах. За неоструганым столом сидело человек десять - в завитых
париках, в камзолах с крахмальными отворотами. На столе лежала большая,
лохматая карта, прямо на ней стояли кубки с вином и высокая серебряная
фляга, изображающая льва, поднявшегося на задние лапы.
Мы сели на резные стулья. Анна уронила голову на руки. На нас никто
не обращал внимания. Холеный человек без парика вел ногтем по карте. На
смуглом, равнодушном лице его поблескивали светлые глаза.
- До Картахены двести миль, - негромко и властно говорил он. - При
благоприятном ветре мы придем туда утром. Войдем в залив и высадимся на
холмах, против города. Вот здесь самое удобное место.
Грузные люди следили за пальцем, сопели. Среди них я увидел
черноглазого парня. Он вдруг незаметно подмигнул мне и, сделав озабоченное
лицо, склонился над картой.
- Город со стороны залива не защищен, - продолжал главный. - Нам
придется иметь дело только с гарнизоном. Пушки покрывают расстояние от
города до залива: нас поддержат корабли.
- Капитан Клайд забыл, что при входе в залив сооружены два форта по
двадцать пушек в каждом, - язвительно сказал толстый человек, очень
похожий на советника.
- Мы их подавим, - небрежно ответил капитан Клайд. - Два фрегата,
восемьдесят орудий, час хорошей бомбардировки.
- Перед фортом мели, близко не подойти, - не сдавался толстый.
- Гром и молния! - дернул головой его сосед с фиолетовым шрамом от
лба до подбородка. - Высадим десант на шлюпках. Мои ребята пойдут первыми.
Черта с два их кто-нибудь остановит! - Стащил парик, тряхнул рыжими
волосами.
Толстый что-то зашипел в ответ. Я не слушал: у меня на груди, под
рубашкой слегка закололо - вызывала "блоха". Я незаметно сжал ее - вызов
принят. Парики, склонившись над столом, рычали друг на друга. Рыжий стучал
кулаком, текло вино. Капитан Клайд, откинувшись на спинку стула, надменно
поднимал бровь.
На меня не смотрели. Вместе с платком я захватил в кармане микрофон.
Голос Кузнецова внятно произнес:
- Повторяю: Великие Моголы. Великие Моголы... - и затем другим тоном.
- Что? Нет. Сейчас, - и короткий стон сдавленный к отчаянный.
Свободной рукой я безуспешно сжимал "блоху" под рубашкой. На вызов
никто не отвечал. Черноглазый парень беспокойно заерзал. Наши глаза
встретились. Он поспешно опустил веки. Я шепнул Анне:
- Нужно идти.
- Идите, - не поднимая головы, ответила она.
У дверей застыл негр в тюрбане с саблей наголо. Блестели молочные
белки. Я не знал, где искать Кузнецова, пошел по коридору между каютами.
Двое пиратов, жадно разглядывавшие золотой браслет, расступились,
пропуская меня.
В этот раз переход произошел на четырнадцатом шаге. Был полдень.
Неистовое солнце. Дрожащий от зноя воздух и белая пыль, покрывавшая
булыжник. Улица уходила в гору. Снеговая вершина ее плыла в небе. По обеим
сторонам улицы стояли низкие серые дома с окнами-бойницами. Старый камень
их крошился от жары. Из проломов глухих стен пробивались ватные, пряно
пахнущие цветы.
Я поедает вызов еще несколько раз. "Блоха" молчала. Я зашагал по
пустынной улице. Насколько я понимал технику переноса, простая ходьба мне
ничем не грозила: чтобы перейти в другой сюжет, надо было этого захотеть.
Город словно вымер. В горячей пыли копошились облезлые куры.
Пробежала собака - скелет, обтянутый шерстью. Откуда-то доносились редкие
пушечные залпы. Улица вывела меня на площадь - знойную, выгоревшую. Часть
ее обрывалась вниз громадным спуском. Там было море. По неправдоподобной
синеве его, как игрушечные, передвигались кораблики с раздутыми парусами,
время от времени они окутывались клубами выстрелов. С берега, при входе в
залив им лениво отвечала крепость. Она была как на ладони - обе башни ее
обваливались, из продолговатых строений в центре валил, черный дым,
прорезаемый язычками пламени. Через стены упорно, как муравьи, лезли
крохотные фигурки.
Я понял, что смотрю действие с другой стороны, из Картахены. И еще я
понял, что судьба города решена: корабли подавят форт, войдут в залив и
начнут бомбардировку.
Метрах в двухстах подо мной на кремнистой тропе от моря карабкался
отряд пиратов человек в тридцать. Блестели пряжки на амуниции. Я толкнул
камень. Он покатился вниз. Меня заметили. Один из пиратов поднял руку,
раздался слабый хлопок выстрела. До площади они должны были добраться
через полчаса.
Я пошел обратно в город, думая, как найти Кузнецова. Навстречу мне
хлынула толпа - солдаты с алебардами, растерянные горожане, женщины с
детьми. Она вмиг подхватила меня. Кто-то чувствительно ударил в спину. По
крикам можно было догадаться, что пираты ворвались в город. Вероятно, бой
с фортом был обманным: он стянул к себе весь гарнизон, а капитан Клайд тем
временем высадил десант и ударил с тыла.
Остановиться было невозможно. Работая локтями, я пытался вырваться из
объятий толпы. Какой-то офицер без кирасы, придерживая лоскут кожи на
щеке, срывающимся голосом звал солдат. Его не слушали. Меня прижало к
дому, я вцепился в дверную скобу. Толпа схлынула. Бежавшие в хвосте стали
перелезать через стены. Появились пираты - ободранные, злые - с гиканьем
понеслись по улице. Все были с мешками. Двое тащили деревянный ящик,
полный золотых монет, кряхтели, ругались.
Меня не видели. Я пошел узкими, кривыми переулками. Окна сюда не
выходили. Из-под домов дерзко торчал во все стороны жестокий чертополох.
Тревожный, частый набат плыл над городом, взывал к пустому небу. Слева за
домами поднялось пламя. Пополз жирный, коричневый дым.
Из-за угла, воздев руки, запрокинув лицо и хохоча, шла женщина в
черном монашеском одеянии.
- Элга! - закричал я.
Женщина опустила руки.
- Кто? - повела безумными зрачками. Узнала.
- Павел! - и захохотала опять.
Я схватил ее за плечи:
- Элга, опомнись!
Она поцеловала меня, клацнув зубами о зубы. Сказала спокойно:
- Вот ты где. Я тебя искала.
От нее пахло вином.
- Элга, где Кузнецов? - Она не понимала. - Кузнецов, практикант из
Советского Союза? - Я решил наплевать на конспирацию.
Элга пожала плечами:
- Здесь где-то. А я вот захотела тебя увидеть и увидела.
- Элга, мне нужен Кузнецов, - внятно сказал я, сжимая ее запястье.
Она скривилась.
- Элга, где он?
- Пусти, - попросила Элга.
Я отпустил ее.
- А ты совсем не тот, за кого себя выдаешь, - погрозила мне пальцем.
- Мне еще Бенедикт сказал: таинственный инспектор. Кузнецов тебе нужен. В
телецентре Кузнецов, где ж ему быть. Они сейчас всей бандой впрыскивают
нам молодежный отдых.
- Идем, - приказал я.
Элга повисла у меня на руке. Мы пересекли улицу. Она тыкала пальцем:
- Туда. - И лепетала: - А ты мне нравишься. Хоть Бенедикт и сказал,
что ты... чур, молчу... ты мне все равно нравишься.
Мы остановились перед одноэтажным домом, окна которого закрывали
железные ставни.
- Здесь, - сказала Элга. - Только туда нельзя. Пока идет трансляция,
туда никому нельзя. Даже Бенедикту нельзя.
Дверь была заперта. Я постучал. Мне никто не ответил.
- Пойдем, выпьем, - сказала Элга. - Не будь таким скучным.
Я рванул дверь. Замок отлетел. Внутри было темно. Мерцали экраны
настройки - палуба корабля, горящий город, горящий форт. Я нащупал
выключатель. Вспыхнул бледный свет. Комната была небольшая. Все четыре ее
стены представляли собой пульты со множеством кнопок и тумблеров. Не в лад
мигали десятки зеленых глазков. На полу, прорвав сплетение проводов,
опрокинув табуретку, лицом вверх лежал Гера Кузнецов. Стеклянные глаза
смотрели в потолок.
Элга заглянула через плечо.
- Пьян вдребезги, - сказала она и захихикала.
5
Кузнецов был убит примерно за час до моего прихода. В клинике скорой
помощи ему заменили сердце, проводи регенерацию сосудов и нервов,
аэрировали мозг. Все было бесполезно. Он пролежал слишком долго.
Подробности я выяснил по "блохе". Стреляли болевой иглой, вызывающей
паралич сердечной мышцы.
Я знал эти болеизлучатели - легкие, компактные пистолетики,
стреляющие волновыми разрядами. Они применялись в медицине для интактных
операций - блокировали нерв в точке укола. Превосходное оружие, совершенно
бесшумное (можно стрелять в толпе), не оставляющее следов.
Август запретил мне вмешиваться в это дело. Было ясно, что Кузнецов
раскрылся и убит кем-то из фантомов, поэтому мне следовало быть предельно
осмотрительным. Расследования решили не проводить. По официальной версии,
смерть наступила от сердечной недостаточности. Несчастный случай. Мне
предписывалось продолжать работу.
Я доложил о последней связи.
- Великие Моголы? - переспросил Август. - А ты не ошибся?
- Он повторил два раза очень отчетливо.
- Ладно. Разберемся, - Август помолчал. - Прошу тебя, Павел, будь
осторожней - без самодеятельности.
На похоронах я появиться не мог. Я понимал, что конспирация
необходима, но было очень горько. С Герой мы дружили давно - вместе
кончали Школу, четыре года наши кровати стояли в одной комнате, каждый
день в шесть утра он стаскивал с меня одеяло и гаркал в ухо: "Вставай,
защитник планеты". Я тогда очень гордился своей профессией и считал, что
именно мы, сотрудники МККР, обеспечим Земле спокойствие и безопасность.
К тому же у меня было свидание с Анной. Я пытался убедить себя, что
это нужно для дела. Получалось не очень убедительно: для дела была
необходима встреча не с ней, а с Элгой, чтобы выяснить, почему директор не
поверил в мою легенду.
В конце концов, я махнул рукой и направился в городскую библиотеку.
Там мне выдали толстенный том по средневековой истории.
Оказалось, что Великие Моголы - это династия царей Индии, которые
правили с шестнадцатого до середины девятнадцатого века. Так их назвали
европейские путешественники в семнадцатом веке.
Наибольшего расцвета Великие Моголы достигли при Шах-Джакане.
Государственное их устройство представляло собой централизованную
феодальную монархию. В семнадцатом веке оно включало в себя почти всю
Индию и Кабул. Однако уже в то время, несмотря на внешнее могущество, в
стране стал назревать внутренний кризис, приведший в итоге к усобице и
распаду государства. Власть Великих Моголов ослабла. К середине
восемнадцатого века эта династия владела фактически только Дели и
прилегающими районами, а к концу восемнадцатого века Великие Моголы стали
простыми марионетками в борьбе князей Северной Индии. Этим воспользовались
англичане и в 1803 г. захватили Дели. Формально Великие Моголы продолжали
считаться правителями Индии до 1858 г., когда английские колониальные
власти упразднили династию. Далее перечислялись представители Великих
Моголов.
Вот что я выудил из книг. Какое отношение все это имело к фантомам?
На всякий случай я выписал основные факты и запомнил их.
Потом я поехал к Анне.
На перекрестке, где мы договорились встретиться, куря красную
сигарету, лихо топталась девица - из тех что ищут партнера на один вечер.
Каблуки ее звякали при каждом шаге, из сережек неслась популярная мелодия
Анны не было. Я посмотрел на часы.
- Павел, - позвала девица.
- Да... - глубокомысленно протянул я, окидывая ее взглядом.
Анну было не узнать. Волосы она зачесала вверх, столбом, -
ультрамодная прическа "Нефертити", косметика светилась: на глазах - синим,
на губах - зеленым, вместо обычного платья она надела переливавшуюся
радугой футболку и джинсы, на которых вспыхивали живые картинки.
- Вам не нравится? - Анна медленно покраснела, бросила сигарету.
- Очень эффектно, - я взял ее под руку. - Куда мы пойдем?
Анна закусила губу:
- Вы не подумайте, это я в первый раз так. Потому что надо быть, как
все. А то меня пригласит кто-нибудь - посмотрит и больше не показывается.
- Вам не требуется быть, как все, - искренне сказал я.
- Правда?
- Правда.
Она обрадовалась:
- Я сбегаю, переоденусь. Я тут недалеко живу. А то словно это и не
я...
- Не надо, - остановил ее я. - В следующий раз.
- А будет следующий раз?
- Вы хотите этого?
- Да. А вы?
Я кивнул.
Последние фразы мы произнесли шепотом, остановившись. Рядом никого не
было. Только какой-то мужчина в блестящем, будто металлическом костюме
читал новости на стене, время от времени нажимая кнопку, чтобы сменить
кассету.
Я сказал нарочито весело:
- Так куда же мы направимся? В концертном зале сегодня
гала-представление. Билетов не достать, все равно, что к вам на Спектакль,
но используя свое положение инспектора...
Грохот барабана заставил нас оглянуться. В улицу втягивалась длинная
колонна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12