- Курить хочется.
- А я не видела ни разу, чтобы вы курили.
- Шесть штук в день по расписанию, не считая чрезвычайных
обстоятельств.
- Взлет для вас - чрезвычайное обстоятельство?
- Для меня чрезвычайное - знакомство с вами, - с неожиданной
галантностью шарахнул он по ней комплиментом.
- Ну и ну! - изумилась она. - Вот ведь мужчины бывают!
- Вы просто, мадам, слегка одичали в вашей партийно-номенклатурной
среде, - сказал Александр Иванович. - Вы ведь от комсомола и далее везде?
Угадал?
- Почти. До последнего времени.
- А сейчас?
- Сейчас работаю в Международном женском фонде.
- Тоже неплохо.
- Вы меня обидеть хотите? - все-таки завелась Галина Георгиевна.
Александр Иванович сморщился, делая виноватое лицо, затем, улыбаясь,
сообщил:
- Зубоскалю просто по дурацкой привычке. Вы уж простите меня,
старика.
- Прощаю, старичок, - не простила она.
Салон вернулся наконец в горизонтальное положение, потухло табло,
запрещавшее застегиваться и курить. Александр Иванович освободился от
ремня безопасности и, достав пачку "Уинстона", закурил. Вообще-то он курил
"Беломор", но вчера вечером Казарян, принеся блок "Уинстона",
демонстративно вывалил все его запасы папирос в мусоропровод.
- Пенсии на "Уинстон" хватает? - полюбопытствовала злопамятная Галина
Георгиевна.
Александр Иванович ответить не успел, потому что над ним
Люцифером-совратителем повис волосатый Дэн:
- На грины приобретен фирменный флакон. Поторчим, папик?
Александр Иванович как бы в нерешительности обернулся к Галине
Георгиевне. Та, в обиде еще, агрессивно поддержала Люцифера-совратителя:
- Давайте, давайте, папик!
- Ну, уж если дама рекомендует... - Александр Иванович кое-как
выбрался из кресла, встал в проходе, положил Дэну руку на плечо, с
деревянной интонацией Ершова - мхатовского Несчастливцева изрек: - Идем
туда...
- Куда? - охотно обернувшись Аркашкой, визгливо перебил Дэн. - Куда
ведет меня мой жалкий жребий!
Барабаны уже разжились у стюардессы стаканами. Фирменный флакон
оказался бутылкой "Балантайна", которая была разлита мгновенно: каждому по
сотке. Трое, облокотившись о спинки переднего ряда, готовились к приему
стоя, трое сидели. Александр Иванович пристроился в кресле через проход.
Повертел желтую жидкость в стакане, поинтересовался между прочим:
- Закусить, запить, занюхать?
- Огорчаете, - действительно огорчился Дэн. - Из папика переходите в
мажоры.
- Что ж, не буду огорчать, - решил Александр Иванович, махнул дозу
целиком и, содрогнувшись, занюхал твидовым рукавом. Шестерка с
удовлетворением и по достоинству оценив сию акцию, припала к своим
стаканам. Из жадности, правда, споловинили. Чтобы на два приема
получилось. Уже умиротворенный (сотка благополучно улеглась и оказала
действие) Александр Иванович любовно смотрел на них. Дав им передохнуть,
осведомился, гордо демонстрируя недюжинную эрудицию:
- Хэви, хард, панк?
Дэн, производивший первую после приема мощную затяжку, аж закашлялся
от неожиданности. А откашлявшись возликовал:
- Сечет! - И добавил серьезно: - Скорее ритм-энд-блюз.
Александр Иванович заржал, как жеребец, и признался:
- Да не секу я, ребята, просто в ответ на ваш стеб и я стебануть себе
позволил. А так для меня после "Битлов" и Элвиса Пресли никого нет.
- Хорош! - удивилась бас-гитара.
- Облом! - признали свой проигрыш барабаны.
- Из папика переводится в чуваки, - решил Дэн. - В его честь
исполним.
Бас-гитара и духовые передали стаканы незанятым коллегам, расчехлили
гитару и кларнет, устроились поудобнее. Гитара держала четкий ритм,
кларнет вел мелодию. Дэн на хорошем английском речитативе обозначил
"Беззаботного" Элвиса Пресли.
Душевно стало в салоне. Незаметно поближе переместились осторожные
советские командированные, иностранцы, вытягивая шеи, слушали, а
добродушный здоровый мужик из первого ряда просто подошел к ним и встал
невдалеке - ловил кайф.
Недолго продолжалось счастье. Дэн умолк, затих и кларнет. Гитара,
мучительно долго продержав последний аккорд, иссякла.
- Спасибо, братцы, - поблагодарил Александр Иванович, - так уж по
сердцу.
Иностранцы вежливо поаплодировали, командированные сделали вид, что
ничего не было, а здоровенный мужик, молча показав музыкантам свой
действительно большой палец, удалился на свое место.
- Угодили? - спросил Дэн.
- Еще как! - признался Александр Иванович. - Расслабился, поплыл.
- А вы поспите, - посоветовал Дэн. - Старость не радость.
- Ты наглец, Митяй.
- Это месть за то, что я на твой стеб попался, - признался Дэн.
- Значит, признание собственной слабости, - решил Александр Иванович.
- Тогда не обижаюсь. А собственно, почему не придавить часок?
- Поддерживаем и одобряем, - заверили его духовые.
Александр Иванович вернулся в свое кресло. Сел, закрыл глаза. Галина
Георгиевна неодобрительно посмотрела на него, осведомилась ревниво:
- Ну и как?
- Замечательно, - признался он, не открывая глаз, - замечательно.
Вдруг кларнет чисто запел "Спи, моя радость, усни" и гитара
поддержала мелодию. Кларнет советовал спать, гитара убаюкивала. Александр
Иванович легко и нежно задремал.
...Очнулся он от дуновения ветра, созданного широкой юбкой
стремительно промчавшейся стюардессы. От неконтролируемого этого бега
тревога посетила его. Он открыл глаза. Пассажиры нервно вертели головами.
Тревога поселилась в самолете. Он прислушался, потому что было к чему
прислушаться: поменялся режим работы двигателей.
- Что это? - испуганно спросила Галина Георгиевна.
- Вероятно, будем садиться, - просчитав, уже понял Александр
Иванович.
И точно, неестественно спокойный женский голос объявил по радио:
- Дорогие пассажиры! Дамы и господа! В связи с неблагополучной
метеорологической обстановкой по техническим причинам наш самолет совершит
незапланированную посадку в аэропорту Хаби. Просьба сесть на свои места и
тщательно пристегнуться.
Этот же голос, неуверенно повторив все по-английски, продолжил
информацию:
- Сейчас бортпроводница Алла проинструктирует вас, как пользоваться
дополнительными выходами из салона.
Появилась бортпроводница и жалко улыбнулась пассажирам.

6
То ли большой сарай, то ли небольшая молочнотоварная ферма - аэропорт
Хаби в абсолютном одиночестве существовал в предгорной полупустыне. Не
считая, конечно, недалеких снежных гор и взлетнопосадочной полосы
стратегического значения, построенной на всякий экстренный случай не
знающими куда девать деньги деловитыми военными. Чтобы как-нибудь не
окупить - оправдать существование подобного авиационного сооружения, его
использовали в качестве аэродрома для сугубо местных перелетов. Хотя и
неудобно: до ближайшего райцентра верст двадцать - двадцать пять.
По-восточному расположившись на корточках, сидели в тени несуразного
здания (не в пример Москве осени здесь не было) с десяток аборигенов, в
терпеливой безнадеге ожидая своего недалекого рейса, расслабленно волоча
ноги, бессмысленно ходили вокруг аэропорта три непонятных гражданина в
телогрейках, не очень-то соответствовавших здешнему климату, покуривая у
входа, вяло беседовала на крыльце еще одна троица командированных.
Однообразие, скука и покой.
Но покой был нарушен. Растолкав командированных, сбежал по лестнице
милиционер и, придерживая обеими руками обширную форменную фуражку, задрал
плоское лицо к плоскому небу.
- Чего это он? - обиженно спросил у приятелей один из
командированных.
Но вместо приятеля гундосо ответил ему местный радиоузел:
- Граждане пассажиры! В нашем аэропорту в ближайшее время произведет
посадку реактивный самолет международной линии. Администрация аэропорта
просит вас отойти от взлетно-посадочной полосы на безопасное расстояние.
- А мы на безопасном? - поинтересовался все тот же разговорчивый
командированный.
- Надо полагать, - откликнулся один из его дружков. - Если только
пилот из отвращения не захочет протаранить этот вонючий сарай.
Игрушечным макетиком появился на горизонте самолет, комариный звук.
Но так было недолго: звук напористо набирал мощь, а макетик на глазах
превращался в могучую и тяжелую машину.

7
В общем-то крепкий народец здесь подобрался - ни крика, ни писка.
Пассажиры, все как один, сидели пристегнутые, сидели, вцепившись руками в
подлокотники и достойно изображали спокойствие - ждали развязки. Самолет
круто шел вниз.

8
Вой перешел в рев и стал нестерпимым. Самолет надвигался громадным
неотвратимым снарядом, готовым снести аэропорт Хаби. Но смиряя сам себя,
он выдвинул из брюха колеса, и колеса эти коснулись бетона, гася
немыслимую скорость. Самолет побежал, еле заметно, грузно подпрыгивая на
стыках плит.

9
Они еще до конца не остановились, когда ликующий женский голос
официально сообщил по радио:
- Наш самолет осуществил посадку в аэропорту Хаби. Время стоянки
будет сообщено дополнительно. Просьба оставаться на своих местах, так как
выход из самолета задерживается в связи с отсутствием в местном аэропорте
стандартного трапа для самолетов нашего типа. Администрация принимает все
меры, чтобы предоставить пассажирам возможность спуститься на землю.
- На землю уже спустились, - ворчливо заметил Александр Иванович и
снял успокаивающую свою ладонь с нервной руки Галины Георгиевны. Следовало
поинтересоваться и состоянием рокеров. Он повернулся к ним, спросил: - Как
дела, пацаны?
Дэн отстегнулся, поднялся и, прислушиваясь к беспрерывным звонкам,
которыми требовали немедленных услуг пассажиры, ответил:
- Только что закончил новый хит под названием "Под небесами летайте,
партийцы, сами". Начинаться он будет звонками. А чего они раззвонились,
папик?
- Я чувак, - поправил его Александр Иванович. - Валерьянки, наверное,
требуют.
Заполошенные стюардессы метались по салону - они были на разрыв.
Спасая положение, голос, уже мужской, объявил скороговоркой:
- Сейчас вам будут предложены прохладительные напитки. Располагающие
свободно конвертируемой валютой могут приобрести в передвижном киоске
товары первой необходимости.
- Бухалово, значит, - догадался Дэн. - Сколько у нас зеленой капусты,
чуваки?
- На десять флаконов, - сообщил ударник, бывший у них казначеем.
- Тогда тащимся! - решил Дэн и поинтересовался у Александра
Ивановича: - Что будешь пить, чувачок?
- Хочется, конечно, - признался тот, - но на халяву не хочется.
- Следовательно, водки, - понял Дэн и распорядился: - Роб,
соответствуй!
- Девочек бы пожалели, - сказала Галина Георгиевна. Она выбралась в
проход и, поймав за рукав проносившуюся мимо стюардессу, предложила свои
услуги: - Вам помочь, девчата?
- Если можно, - согласилась старшая. - Видите, какая запарка.
- Что делать?
- Коляску с напитками покатайте, а то рук не хватает.
В первом классе бухалово было даровое. Дипломат неверной рукой налил
себе полстакана коньяка, заглотал быстренько, помотал набриолиненной
головой и вдруг понял, что поступил некультурно, не предложив выпить
единственному своему коллеге по классу - господину в твердой шляпе,
который в настоящий момент, правда, был без шляпы. Предложил
по-французски:
- Месье пьет коньяк? Виски? Водку?
- Я хотел бы воды. Просто воды, - по-французски же и ответил
господин.
А воды не было. Дипломат решительно воткнул палец в пупку звонка и
подождал недолго. Никакой реакции. Возмущенный, он выскочил в отсек
туристского класса - снизошел. Снизошел, но с негодованием:
- Долго мне звонить? Стюардесса, немедленно воды в первый класс!
- Сию минуту! - успокоила его псевдостюардесса Галина Георгиевна и
покатила тележку к первому классу.
Сообразив, что здесь что-то не то, дипломат забубнил
объяснительно-извинительно:
- Неудобно, понимаете ли. Иностранец буквально изнывает от жажды, а
тут...
Рокеры и Александр Иванович взяли по первой.
Остальные же пассажиры предпочитали валокордин. Старшая
бортпроводница едва успевала отсчитывать капли в индивидуальные
пластиковые аптечные рюмашечки, медленно перемещаясь от ряда к ряду.
Двое других вяло торговали на валюту.
Вырвавшись из первого класса, Галина Георгиевна приступила к
обслуживанию пассажиров второго сорта. В связи с отсутствием официального
статуса, она особенно не церемонилась: вручала каждому ряду бутылку
лимонада и бутылку минеральной со стаканами (каждому наливать не считала
нужным) и катила свою тележку дальше. Сделав рейс туда-обратно, она
оттащила коляску в подсобное помещение и бухнулась в кресло в первом ряду
по соседству с добродушным здоровенным мужиком - идти на свое место не
было сил.
- Устали? - сочувственно поинтересовался сосед.
- Ага, - подтвердила она. - Вы могли бы и помочь.
- Чем? Вас на ручках поносить?
Она рассмотрела его подробнее и в наигранной задумчивости произнесла:
- А что, вполне возможный вариант.
По милицейской ли привычке или из объяснимого мужского соперничества
Александр Иванович наблюдал сей беззвучный для него игривый этюд весьма
внимательно. Галина Георгиевна, как любая женщина, кокетничала вовсю:
недоуменно поднимала брови, дергала плечиком, меняла улыбку на обиженную
мину и наоборот, говорила, говорила. Амбал же больше радостно щерился. Не
мент, конечно, но служивый: прямая спина, крутой постав шеи, излишняя
тщательность в штатском одеянии. Ну и хрен с ними. С пацанами интересней.
К резвящейся парочке подошла, заканчивая медицинский обход,
беззаботная после посадки старшая бортпроводница и, шутя, предложила:
- По рюмашке валокордина?
- Коньячка, Тамарочка, - поправила ее Галина Георгиевна.
- Сейчас первый класс обслужу и сообразим, - пообещала Тамарочка и
удалилась в первый класс, где дипломат, налив себе коньячка, наполнял
стакан господина в твердой шляпе пепси-колой.
- Сердце подкрепить не желаете? - спросила Тамара.
- Я уж этим, - дипломат поднял свой стакан, - его подкреплю.
- Что она предлагает? - по-французски осведомился господин.
- Сердечные капли, - объяснил дипломат.
- Я, пожалуй, приму, - решил господин.
- Накапайте ему, - сказал Тамаре дипломат.
- Я поняла, - заверила Тамара, порылась в санитарной сумке, извлекла
свежий пузырек, накапала из него в пластиковую рюмку и протянула ее
господину. Тот принял лекарство и, сморщившись, запил его пепси-колой.

10
Двое рабочих, руководимые самим начальником аэропорта, двигали к
самолету диковинное сооружение, сконструированное из двух трапов для Ан-24
- плод шкодливой российской смекалки. В малом отдалении следовало за ними
охочее до развлечений все народонаселение этого очага цивилизации.
Подогнали сооружение к закрытой двери самолета, укрепили его
предусмотрительно захваченными с собой двумя бревнами, и начальник, чуть
отойдя в сторону, чтобы его видели из пилотской кабины, приглашая замахал
руками.
Вскорости дверь самолета открылась, и на импровизированный трап
ступил первым, как положено, командир корабля. Раскорячившись для
страховки, он стал опасливо спускаться. Достиг земли, сказал в изумлении:
- Держит!
С осторожной решимостью двинулись вниз по гуляющим под ногами
ступенькам трансконтинентальные путешественники: застоялись, засиделись,
переволновались в металлическом цилиндре, хотелось бесконечности, хотелось
истинной плоскости земли, свежего воздуха хотелось.
Последними покинула самолет рок-команда, вооруженная музыкальными
инструментами. Спустились на землю, построились и пошли. Впереди шел
веселый Александр Иванович, слегка дирижируя своей камышовой тростью, а за
ним строго по двое следовали музыканты. Четко держа шаг, они в стиле
диксиленда темпераментно наяривали разухабистый и лукавый марш "Ура, ура!
Вся шайка в сборе!".
Нет, не последними были рокеры, не мог им позволить такое
привилегированный класс. Брезгливо понаблюдав за шествием в иллюминатор,
дипломат предложил господину:
1 2 3 4 5 6 7