— Обычно хозяин предлагает гостю отдохнуть после дальней дороги.— Разумеется, — откликнулся Амер. — Присаживайся. — Он поднялся, взял с каминной полки графин и два бокала. — Амонтильядо?— Прекрасно, — согласилась Самона, и улыбка на мгновение тронула ее губы.Наполнив бокалы старым добрым вином, он подал один из них гостье.— За твое искусство, госпожа. Да будет оно величественнее...— Лицемер! — воскликнула она. — Предложи тост за что-нибудь другое, Амер, ты ведь не хуже меня знаешь, что никогда не бывать мне могущественнее, чем сейчас.— Не печалься, — сказал Амер. — Ты еще молода.— Но своей вершины уже достигла. А ведь и ты молод, Амер, но почему-то твоя сила все прибывает и прибывает. Мне ли этого не знать: я столько времени пытаюсь одолеть тебя.— Полно тебе, Самона! — запротестовал Амер. — Не следует так легко сдаваться.— Не верь ей, Мастер! — взволнованно шептала у Амера за спиной Уиллоу. — Помни про зелье!Ее шепот вывел Амера из благодушия.— Да! Вот, Самона... я рад убедиться в том, что ты наконец-то перестала гоняться за эфемерными огнями...За спиной у него кто-то кашлянул...— Прости, Уиллоу, — прошептал Амер. Самона ничего не заметила, она повернулась спиной и направилась к камину.— Ты прав, Амер. Я стала мудрой, пройдя тяжкую школу разочарования. Я знаю, когда я проиграла.— Уж, конечно же...— Нет, в самом деле, — произнесла она, обреченно опустив голову, — я пришла признать поражение, Амер.На краткий миг Амер растерялся, думая, что колдунья говорит искренне. Но припомнил мимолетную злорадную улыбку, которую заметил, разливая вино, и сказал:— Что ж, будем считать, что ты наконец поумнела. Итак — мир?— Я пришла с миром, — подтвердила Самона. — И в доказательство хочу предупредить об опасности.— Опасности? Кто же ищет меня?— Смерть.— Ну, ее не минует никто, — улыбнулся Амер.— Ты не понимаешь, — раздраженно заметила Самона.— Готов постичь неведомое.— Да-да, и весьма охотно, я знаю, — сказала она с горечью. — Так постигни, ученый, что в том сверхъестественном мире, в каком мы пребываем, Смерть это не сила, но существо.— Неужели?— Да, Мастер. Когда колдунья избудет свой земной срок, а иногда и до этого, Смерть является за ней, так сказать, лично.— Признайся, — сказал Амер, — уж, конечно же, ты придумала для себя какое-нибудь средство защиты.— Верно, — призналась она, — одна беда: стоит нам расслабиться хоть на секунду, как Смерть уже тут как тут. Она следит за нами гораздо более пристально, чем за обычными людьми, дабы увлечь нас в бездну Ада. — Самона стояла, не сводя глаз с огня, бледная, дрожащая, словно видела, как уставились на нее пустые глаза Смерти.— Но если Смерть все время караулит вас, — мягко сказал Амер, — почему же ты никогда прежде не задумывалась об этом? Ты говоришь так, будто впервые почувствовала ее зов...— Потому что прошлой ночью она явилась в Салем, — произнесла Самона придушенным голосом. — Нынче утром тетушку Койстер нашли дома в старом кресле-качалке возле камина. Она была мертва, как камень. — В зрачках Самоны отразилось пламя горящего камина. — На плече у Койстер еще были видны следы, оставленные костлявыми пальцами.— Тетушка Койстер? — прошептал потрясенный Амер.На губах у Самоны заиграла улыбка злобного довольства.— Да, эта добродетельная древняя ведьма. Ты ведь считал ее символом чистоты, не так ли? А рассказать тебе, скольких ублюдков наплодили они с Моггардом?— Моггард?— Верховный Колдун Новой Англии и Вице-Председатель Вселенского Братства Адептов Темных Сил. Старая карга немало раз брюхатела от него — и, разумеется, никто из деток не имел понятия о том, кто их отец.— Да ведь тетушка Койстер меня катехизису учила!— А как же иначе. Худшие из худших всегда выглядят самыми достойными и уважаемыми. Рассказать тебе о Секстоне Карриере?Амер передернул плечами.— Избавь меня от этого.Глаза Самоны засияли, на губах мелькнула улыбка. Она тут же отвернулась, а когда снова обратилась к Амеру, то опять выглядела тихой скромницей.— Хорошо, не будем об этом. Я просто хотела предупредить тебя. Послушай, Амер, наполни-ка снова мой бокал и давай выпьем за... дружбу.Амер стряхнул с себя оцепенение и вымучил кислую улыбку. Кивнув, он взял с каминной полки графин и наполнил бокалы.— Красное, как твои губы, моя госпожа, и искристое, как твои глаза.— Ты быстро схватываешь, — отметила она и подняла бокал: — За нас, мой любезный Мастер.— Pax nobiscum* Мир нам (лат.)
, — произнес Амер и выпил.Едва Амер отвернулся в поисках новой бутылки амонтильядо, Самона с лихорадочной поспешностью вынула изумруд из оправы на своем перстне и опрокинула зелье в оставленный алхимиком бокал вина.— Мастер, — зашептала Уиллоу, — она что-то льет тебе в рюмку.— За этим она и пришла, — пробормотал Амер. — Но, как ты понимаешь, я выпил противоядие.Он отыскал вино, наполнил бокалы.— Успокойся, — Амер подал бокал Самоне, которая дрожала, взял со стола свой, поднял его, размышляя, какого рода заклятие должно наложить на него зелье. — За твое скорейшее выздоровление, — произнес он и выпил вино до дна.Самона, наблюдавшая за ним краешком глаза, пробормотала коротенькое заклинание. Потом откинулась в кресле и принялась потягивать вино, дожидаясь, когда начнет действовать снадобье. Ее грудь под темными волнами прикрывавших ее волос мерно вздымалась и опускалась в такт дыханию, и Амер со стыдом осознал, что ему страстно хочется увидеть, что же скрывают мерцающие пряди.Наконец колдунья поставила свой бокал, глубоко вздохнула, прикусила губу и сказала:— Амер, я... мне что-то нехорошо. Не посмотришь ли, какой у меня пульс?— Разумеется, — откликнулся Амер и взял ее запястье. — Похоже, я никак не могу его нащупать.— У меня это тоже никогда не получалось, — сказала она. — Попробуй, может, услышишь, как бьется сердце. — Она взяла его руку и положила на грудь: Амер убедился, что вырез платья и вправду был очень глубокий.На какой-то момент он был ошеломлен и совсем растерялся. Потом с оцепенелым изумлением понял, зачем понадобилось снадобье, и весьма обрадовался тому, что принял противоядие.И все же не смог удержаться и пропустил меж пальцев роскошные черные пряди, позволил своей руке скользнуть по нежным, таким податливым округлостям... Самона задрожала и подалась вперед. Опустившись на колени, он взирал, как вздымались и опускались молочной белизны груди, силясь вырваться из своей бархатной тюрьмы.Амер взглянул в лицо колдунье: оно было мертвенно-бледным. И вдруг с запоздалым стыдом алхимик понял, что стал первым, кто коснулся ее с нежностью, что дрожит она не от страсти. Охваченный благоговением, он отдал должное ее отваге.И тогда она устремила на него взгляд, в котором таился страх, и губы ее, затрепетав, мягко раскрылись. Подхватив свободной рукой Самону за спину, меж лопатками, Амер крепко прижал ее к себе.— Значит, — наконец высказал он с изумлением, — вот оно как...— Что?.. — вырвалось у Самоны.— Лопатка, — сообщил Амер. — Она сочленяется с ключицей связкой! А я-то думал, что она соединена хрящом...Самона замерла и секунду-другую сидела как статуя.Потом она выскочила из кресла и, визжа не хуже дикой кошки, бросилась к двери.— Убери от меня свои грязные лапы, идиот! — Самона испепеляла его взглядом и по-кошачьи шипела: — Чтоб ты в преисподнюю провалился!И в это время — Амер готов был поклясться — глаза ее горели адским пламенем.Взметнулся клуб зеленого дыма. Когда он рассеялся, Самона исчезла.— Возблагодарим силы небесные! — вздохнула Уиллоу. — Мастер, ведьма слиняла.Но Амер стоял столбом.— Странно... странно, очень странно... — бормотал он.— Чево, Мастер?— Я же выпил противоядие...— Эй, Мастер? — закричала в тревоге огневушка-эфемерка. — Очнись!— Я должен это записать. — Амер поспешил к письменному столу и схватился за перо. — Этим сведениям цены нет... Больше, возможно, мне уже никогда такого не испытать.— Спокойно, Мастер! Согласна: тряхнуло тебя порядком. Давай — ложись и расслабься. Трудный тебе выпал денек, да. Я все для тебя запишу. — Уиллоу приготовилась внести изменения в электрические потенциалы.Амер добрался до маленькой, приткнувшейся к стене лежанки и улегся, положив голову на подушку, набитую конским волосом.— Это началось, когда она сказала мне, что пришла возвестить мир...— Ты, Мастер, просто говори и говори, не останавливайся, — голос огневушки-эфемерки источал сочувствие.— Она посмотрела на меня, и глаза ее сияли, а весь облик являл смирение...— Мм-хммм...— ...и пришла она, трепетная и невинная, отдать себя на милость...— Так и писать — трепетная и невинная?— Да, Уиллоу, и в этот миг я ощутил... растерянность!— Вот те раз!— Да, Уиллоу, и это тревожит меня...Ветер метался вкруг домика, взбешенный тем, что его не впускают. Сил у него прибывало, поскольку подходили другие ветры, принесенные черными тучами, которые плыли с запада, затмевая луну. Ветер приветствовал родню, и вместе они обрушивались на домик, завывая и терзая его. Потом надвинулась огромная черная туча и ударила барабаном дождя, предварив его оглушительным раскатом грома. Потоки воды ринулись вниз, безжалостно хлеща маленький домик, а ветры ярились в злобном веселье.Амер спал тревожным сном. Разбудил его возбужденный голос Уиллоу.— Мастер! Проснись!— Что? Где? — Амер поднял голову.— К тебе гости!Амер уставился на входную дверь. Дверь сотрясалась — все громче и требовательнее.— Силы небесные! В такой час! — Амер скатился с кровати, вздрогнул, едва босые подошвы коснулись холодных досок пола, сунул ноги в шлепанцы и встал. Шаркая, поплелся к двери.— Потерпите, пожалуйста! Я уже иду. — Амер наконец-то вытащил засов.Дверь распахнулась, и ветер торжествующе завыл, вихрем устремившись в дверной проем и тут же отпрянул: что-то остановило его. Он взвыл от огорчения, но вспыхнула молния, гром заглушил его стенания, и в мгновенной вспышке Амер увидел силуэт — на пороге стоял человек, одетый в длинный балахон с капюшоном.Алхимик накинул халат. Затягивая пояс, повернулся к двери.— Окажите милость, извините меня за такой вид, — сказал Амер, — но должен признаться, что я не ожидал столь позднего визита.— Все в порядке, — провозгласила фигура за порогом. — Я привыкла, что меня не ждут.Амер нахмурился.— Надеюсь, я не покажусь невежливым, — сказал он, — если задам вопрос: кто вы и зачем посетили меня?— Это я должна была сразу представиться, — произнесла фигура и продолжила уже замогильным голосом: — Имя мое — Смерть, и я пришла за тобой.Амер вскинул брови.— В самом деле? — переспросил он и, слегка опешив, добавил: — Что ж, для меня это высокая честь.И тут же, уразумев, что Смерть все еще стоит за дверью, воскликнул:— О, силы небесные! Вы, должно быть, продрогли! Входите же скорее!Несколько удивленная гостья переступила порог домика, и Амер с силой захлопнул дверь. Ветер взвизгнул и принялся в ярости ломиться внутрь. Однако Амер заложил в скобы дубовый брус, затем повернулся и заспешил к камину подбросить свежее полено.— Пройдите к огню, обсушитесь. Позвольте предложить вам выпить?— Пожалуй, — откликнулась Смерть. — Полынной, если можно.— Да, конечно, — сказал Амер, беря с каминной полки еще один графин. Наполнив бокал, он вручил его Смерти, затем налил и себе. Потянувшись, достал с полки пузырек, посыпал на табурет порошок, отдававший запахом цикория, и скороговоркой прочел заклинание. Очертания табурета расплылись, он стал вытягиваться и разрастаться, словно ожившее существо. И тридцати секунд не прошло, как табурет превратился в удобное кресло с высокой спинкой и подголовником. Кресло дало побеги подушек, которые тут же вызрели и расцвели пышным золотистым бархатом.— Не желаете ли отдохнуть? — предложил Амер.Смерть не ответила. Кресло манило ее. Но, откашлявшись и прочистив горло, она строго, по-деловому произнесла:— Сначала — о деле.— Пожалуйста, садитесь, — пригласил Амер.— Нет-нет, благодарю, — запротестовала Смерть. — Балахон мой еще не совсем высох.— Ох, простите меня! — воскликнул Амер. — Боюсь, я все еще не совсем проснулся. — Алхимик обернулся к гардеробу и достал кожаный лабораторный наряд. — Будьте любезны, наденьте это, а сырой свой балахон повесьте у огня.— Нет-нет, благодарю, — молвила Смерть несколько торопливо. — Однако и впрямь становится довольно тепло, должна признаться, что начинаю чувствовать себя хорошо разгоряченной гнедой кобылой. — Она откинула капюшон и распахнула балахон. Амер замер от восхищения. Шейные позвонки гостьи венчал роскошный череп, а под балахоном обнаружился прекрасный, полностью сочлененный скелет.— Простите, — обратился к гостье Амер, — но не соблаговолите ли вы вытянуть руку?— Вот так?— Да-да, спасибо. — Амер схватил перо и принялся рисовать. — А теперь не откажите в любезности подвигать рукой... Да-да, вот так, прекрасно! Понимаете, я сейчас как раз погружен в исследование связи между лопаткой и плечевыми костями...— Помилуйте! — Смерть плотно запахнула свой балахон, белый череп залился легким румянцем.— О, вы правы, миледи! — сокрушенно возопил Амер. — Когда я увлечен исследованием, то забываю обо всем на свете. Молю вас о прощении.— Ничего-ничего, все в порядке, — ответила Смерть, приходя в себя. — У каждого из нас есть свои маленькие слабости. Если вы действительно чувствуете за собой вину, Мастер Амер, то можете искупить ее несколькими каплями полынной.— Разумеется, разумеется, — бормотал Амер, вновь наполняя бокал. — Вы уверены, что не хотите присесть?— Нет, благодарю вас, — ответила Смерть. — А вот вам, пожалуй, стоило бы. Боюсь, у меня для вас довольно неприятное известие.— О! — Амер погрузился в кресло. — Слушаю вас.— Так вот, — Смерть откашлялась и принялась ходить взад-вперед. — Не хотела бы показаться неблагодарной ввиду вашего высочайшего гостеприимства, но долг есть долг... Разумеется, вы, Мастер Амер, осведомлены, что никто не живет вечно.— Да, — подтвердил Амер, улыбаясь хотя и доброжелательно, но озадаченно.— Так уж устроено, — выговорила Смерть с ноткой раздражения в голосе, — что все должны когда-нибудь умереть, и... вот... Пропади все пропадом, Амер, нынче пришел твой черед.С минуту потрясенный Амер сидел в полном молчании, потом произнес бесцветным голосом:— Понимаю...— Мастер! — завопила Уиллоу. — Чево делать-то будем?— Что ж, Уиллоу, — медленно проговорил Амер, — похоже на то, что вскоре ты наконец-то обретешь свободу.— О, не хочу я ее, не надо мне ее! Не такою ценой!— Мне жаль, старина, — сказала Смерть грубовато, — только чему быть — того не миновать.— Я все понимаю, — ответствовал Амер, уставившись на огонь в камине. — Только... ну, не странно ли?— Что?— Самона. По неведомой причине — единственное, о чем я сейчас думаю, так это о том, что надо было бы мне поцеловать Самону. Хотя бы раз и без противоядия... — Он повернулся и обратился, хмурясь, к Смерти: — Так что заставляет меня об этом думать, а?Слеза выступила на краю пустой глазницы и скатилась по твердой белой скуле.— Будет тебе, Мастер, лучше покончим с этим поскорее! Дай мне твою руку.Амер, не обращая внимания на протянутые к нему костлявые пальцы, бесцельно шарил глазами по комнате.— Ведь столько еще надо совершить...— То же самое сказал Цезарь, когда я пришла за ним. Ну, хватит, перестань себя мучить!Блуждающий взор Амера упал на миниатюрные косточки, которые он вырезал поутру. Он медленно перебрал деревяшки. Задумчиво взял со стола моток тонкой проволоки и принялся скреплять ею части миниатюрного скелета.— Позволь мне закончить, — попросил он. — Только это — и я пойду с тобой.— Хорошо, но поторопись, — согласилась Смерть. Причем в ее голосе прозвучала нотка облегчения.Смерть вновь принялась расхаживать взад-вперед.— Если б только у тебя хватило ума держаться подальше от магии, я бы дождалась срока...— Что плохого в магии? — Амер закрепил ключицу.— Согласна: дело не в ней, а в том, каким путем ты приходишь к магии. Вот что волнует тех, вышних.Амер поднял голову. Смерть обернулась к нему и наставила на него указующий перст.— Мог бы, по крайней мере, наложить на дверь заклятие. Твой хозяин сообщил бы тебе с десяток формулировок.Амер улыбнулся и покачал головой.— У меня нет хозяина.— Какая беспечная и абсолютная небрежность! Да если бы ты... Что ты сказал?— У меня нет хозяина.— Ну да, конечно! И ты, понятное дело, никакой не колдун!— Совершенно верно, я не колдун. — Амер старательно прилаживал таз с крестцом к позвоночнику.— Откуда же тогда магия?— Думаю, это врожденное. Правда, одной природной способности мало: нужно еще учиться тому, как ею пользоваться. — Тема явно доставляла Амеру удовольствие. — Что выиграли все ведьмы и чародеи в здешних окрестностях от своей сделки с Дьяволом? Только одно: получили наставления. Разумеется, много таких, у кого вообще никакой силы нет: Сатана и его присные лишь убаюкивают их россказнями, заставляя верить, что они способны творить магию.
1 2 3
, — произнес Амер и выпил.Едва Амер отвернулся в поисках новой бутылки амонтильядо, Самона с лихорадочной поспешностью вынула изумруд из оправы на своем перстне и опрокинула зелье в оставленный алхимиком бокал вина.— Мастер, — зашептала Уиллоу, — она что-то льет тебе в рюмку.— За этим она и пришла, — пробормотал Амер. — Но, как ты понимаешь, я выпил противоядие.Он отыскал вино, наполнил бокалы.— Успокойся, — Амер подал бокал Самоне, которая дрожала, взял со стола свой, поднял его, размышляя, какого рода заклятие должно наложить на него зелье. — За твое скорейшее выздоровление, — произнес он и выпил вино до дна.Самона, наблюдавшая за ним краешком глаза, пробормотала коротенькое заклинание. Потом откинулась в кресле и принялась потягивать вино, дожидаясь, когда начнет действовать снадобье. Ее грудь под темными волнами прикрывавших ее волос мерно вздымалась и опускалась в такт дыханию, и Амер со стыдом осознал, что ему страстно хочется увидеть, что же скрывают мерцающие пряди.Наконец колдунья поставила свой бокал, глубоко вздохнула, прикусила губу и сказала:— Амер, я... мне что-то нехорошо. Не посмотришь ли, какой у меня пульс?— Разумеется, — откликнулся Амер и взял ее запястье. — Похоже, я никак не могу его нащупать.— У меня это тоже никогда не получалось, — сказала она. — Попробуй, может, услышишь, как бьется сердце. — Она взяла его руку и положила на грудь: Амер убедился, что вырез платья и вправду был очень глубокий.На какой-то момент он был ошеломлен и совсем растерялся. Потом с оцепенелым изумлением понял, зачем понадобилось снадобье, и весьма обрадовался тому, что принял противоядие.И все же не смог удержаться и пропустил меж пальцев роскошные черные пряди, позволил своей руке скользнуть по нежным, таким податливым округлостям... Самона задрожала и подалась вперед. Опустившись на колени, он взирал, как вздымались и опускались молочной белизны груди, силясь вырваться из своей бархатной тюрьмы.Амер взглянул в лицо колдунье: оно было мертвенно-бледным. И вдруг с запоздалым стыдом алхимик понял, что стал первым, кто коснулся ее с нежностью, что дрожит она не от страсти. Охваченный благоговением, он отдал должное ее отваге.И тогда она устремила на него взгляд, в котором таился страх, и губы ее, затрепетав, мягко раскрылись. Подхватив свободной рукой Самону за спину, меж лопатками, Амер крепко прижал ее к себе.— Значит, — наконец высказал он с изумлением, — вот оно как...— Что?.. — вырвалось у Самоны.— Лопатка, — сообщил Амер. — Она сочленяется с ключицей связкой! А я-то думал, что она соединена хрящом...Самона замерла и секунду-другую сидела как статуя.Потом она выскочила из кресла и, визжа не хуже дикой кошки, бросилась к двери.— Убери от меня свои грязные лапы, идиот! — Самона испепеляла его взглядом и по-кошачьи шипела: — Чтоб ты в преисподнюю провалился!И в это время — Амер готов был поклясться — глаза ее горели адским пламенем.Взметнулся клуб зеленого дыма. Когда он рассеялся, Самона исчезла.— Возблагодарим силы небесные! — вздохнула Уиллоу. — Мастер, ведьма слиняла.Но Амер стоял столбом.— Странно... странно, очень странно... — бормотал он.— Чево, Мастер?— Я же выпил противоядие...— Эй, Мастер? — закричала в тревоге огневушка-эфемерка. — Очнись!— Я должен это записать. — Амер поспешил к письменному столу и схватился за перо. — Этим сведениям цены нет... Больше, возможно, мне уже никогда такого не испытать.— Спокойно, Мастер! Согласна: тряхнуло тебя порядком. Давай — ложись и расслабься. Трудный тебе выпал денек, да. Я все для тебя запишу. — Уиллоу приготовилась внести изменения в электрические потенциалы.Амер добрался до маленькой, приткнувшейся к стене лежанки и улегся, положив голову на подушку, набитую конским волосом.— Это началось, когда она сказала мне, что пришла возвестить мир...— Ты, Мастер, просто говори и говори, не останавливайся, — голос огневушки-эфемерки источал сочувствие.— Она посмотрела на меня, и глаза ее сияли, а весь облик являл смирение...— Мм-хммм...— ...и пришла она, трепетная и невинная, отдать себя на милость...— Так и писать — трепетная и невинная?— Да, Уиллоу, и в этот миг я ощутил... растерянность!— Вот те раз!— Да, Уиллоу, и это тревожит меня...Ветер метался вкруг домика, взбешенный тем, что его не впускают. Сил у него прибывало, поскольку подходили другие ветры, принесенные черными тучами, которые плыли с запада, затмевая луну. Ветер приветствовал родню, и вместе они обрушивались на домик, завывая и терзая его. Потом надвинулась огромная черная туча и ударила барабаном дождя, предварив его оглушительным раскатом грома. Потоки воды ринулись вниз, безжалостно хлеща маленький домик, а ветры ярились в злобном веселье.Амер спал тревожным сном. Разбудил его возбужденный голос Уиллоу.— Мастер! Проснись!— Что? Где? — Амер поднял голову.— К тебе гости!Амер уставился на входную дверь. Дверь сотрясалась — все громче и требовательнее.— Силы небесные! В такой час! — Амер скатился с кровати, вздрогнул, едва босые подошвы коснулись холодных досок пола, сунул ноги в шлепанцы и встал. Шаркая, поплелся к двери.— Потерпите, пожалуйста! Я уже иду. — Амер наконец-то вытащил засов.Дверь распахнулась, и ветер торжествующе завыл, вихрем устремившись в дверной проем и тут же отпрянул: что-то остановило его. Он взвыл от огорчения, но вспыхнула молния, гром заглушил его стенания, и в мгновенной вспышке Амер увидел силуэт — на пороге стоял человек, одетый в длинный балахон с капюшоном.Алхимик накинул халат. Затягивая пояс, повернулся к двери.— Окажите милость, извините меня за такой вид, — сказал Амер, — но должен признаться, что я не ожидал столь позднего визита.— Все в порядке, — провозгласила фигура за порогом. — Я привыкла, что меня не ждут.Амер нахмурился.— Надеюсь, я не покажусь невежливым, — сказал он, — если задам вопрос: кто вы и зачем посетили меня?— Это я должна была сразу представиться, — произнесла фигура и продолжила уже замогильным голосом: — Имя мое — Смерть, и я пришла за тобой.Амер вскинул брови.— В самом деле? — переспросил он и, слегка опешив, добавил: — Что ж, для меня это высокая честь.И тут же, уразумев, что Смерть все еще стоит за дверью, воскликнул:— О, силы небесные! Вы, должно быть, продрогли! Входите же скорее!Несколько удивленная гостья переступила порог домика, и Амер с силой захлопнул дверь. Ветер взвизгнул и принялся в ярости ломиться внутрь. Однако Амер заложил в скобы дубовый брус, затем повернулся и заспешил к камину подбросить свежее полено.— Пройдите к огню, обсушитесь. Позвольте предложить вам выпить?— Пожалуй, — откликнулась Смерть. — Полынной, если можно.— Да, конечно, — сказал Амер, беря с каминной полки еще один графин. Наполнив бокал, он вручил его Смерти, затем налил и себе. Потянувшись, достал с полки пузырек, посыпал на табурет порошок, отдававший запахом цикория, и скороговоркой прочел заклинание. Очертания табурета расплылись, он стал вытягиваться и разрастаться, словно ожившее существо. И тридцати секунд не прошло, как табурет превратился в удобное кресло с высокой спинкой и подголовником. Кресло дало побеги подушек, которые тут же вызрели и расцвели пышным золотистым бархатом.— Не желаете ли отдохнуть? — предложил Амер.Смерть не ответила. Кресло манило ее. Но, откашлявшись и прочистив горло, она строго, по-деловому произнесла:— Сначала — о деле.— Пожалуйста, садитесь, — пригласил Амер.— Нет-нет, благодарю, — запротестовала Смерть. — Балахон мой еще не совсем высох.— Ох, простите меня! — воскликнул Амер. — Боюсь, я все еще не совсем проснулся. — Алхимик обернулся к гардеробу и достал кожаный лабораторный наряд. — Будьте любезны, наденьте это, а сырой свой балахон повесьте у огня.— Нет-нет, благодарю, — молвила Смерть несколько торопливо. — Однако и впрямь становится довольно тепло, должна признаться, что начинаю чувствовать себя хорошо разгоряченной гнедой кобылой. — Она откинула капюшон и распахнула балахон. Амер замер от восхищения. Шейные позвонки гостьи венчал роскошный череп, а под балахоном обнаружился прекрасный, полностью сочлененный скелет.— Простите, — обратился к гостье Амер, — но не соблаговолите ли вы вытянуть руку?— Вот так?— Да-да, спасибо. — Амер схватил перо и принялся рисовать. — А теперь не откажите в любезности подвигать рукой... Да-да, вот так, прекрасно! Понимаете, я сейчас как раз погружен в исследование связи между лопаткой и плечевыми костями...— Помилуйте! — Смерть плотно запахнула свой балахон, белый череп залился легким румянцем.— О, вы правы, миледи! — сокрушенно возопил Амер. — Когда я увлечен исследованием, то забываю обо всем на свете. Молю вас о прощении.— Ничего-ничего, все в порядке, — ответила Смерть, приходя в себя. — У каждого из нас есть свои маленькие слабости. Если вы действительно чувствуете за собой вину, Мастер Амер, то можете искупить ее несколькими каплями полынной.— Разумеется, разумеется, — бормотал Амер, вновь наполняя бокал. — Вы уверены, что не хотите присесть?— Нет, благодарю вас, — ответила Смерть. — А вот вам, пожалуй, стоило бы. Боюсь, у меня для вас довольно неприятное известие.— О! — Амер погрузился в кресло. — Слушаю вас.— Так вот, — Смерть откашлялась и принялась ходить взад-вперед. — Не хотела бы показаться неблагодарной ввиду вашего высочайшего гостеприимства, но долг есть долг... Разумеется, вы, Мастер Амер, осведомлены, что никто не живет вечно.— Да, — подтвердил Амер, улыбаясь хотя и доброжелательно, но озадаченно.— Так уж устроено, — выговорила Смерть с ноткой раздражения в голосе, — что все должны когда-нибудь умереть, и... вот... Пропади все пропадом, Амер, нынче пришел твой черед.С минуту потрясенный Амер сидел в полном молчании, потом произнес бесцветным голосом:— Понимаю...— Мастер! — завопила Уиллоу. — Чево делать-то будем?— Что ж, Уиллоу, — медленно проговорил Амер, — похоже на то, что вскоре ты наконец-то обретешь свободу.— О, не хочу я ее, не надо мне ее! Не такою ценой!— Мне жаль, старина, — сказала Смерть грубовато, — только чему быть — того не миновать.— Я все понимаю, — ответствовал Амер, уставившись на огонь в камине. — Только... ну, не странно ли?— Что?— Самона. По неведомой причине — единственное, о чем я сейчас думаю, так это о том, что надо было бы мне поцеловать Самону. Хотя бы раз и без противоядия... — Он повернулся и обратился, хмурясь, к Смерти: — Так что заставляет меня об этом думать, а?Слеза выступила на краю пустой глазницы и скатилась по твердой белой скуле.— Будет тебе, Мастер, лучше покончим с этим поскорее! Дай мне твою руку.Амер, не обращая внимания на протянутые к нему костлявые пальцы, бесцельно шарил глазами по комнате.— Ведь столько еще надо совершить...— То же самое сказал Цезарь, когда я пришла за ним. Ну, хватит, перестань себя мучить!Блуждающий взор Амера упал на миниатюрные косточки, которые он вырезал поутру. Он медленно перебрал деревяшки. Задумчиво взял со стола моток тонкой проволоки и принялся скреплять ею части миниатюрного скелета.— Позволь мне закончить, — попросил он. — Только это — и я пойду с тобой.— Хорошо, но поторопись, — согласилась Смерть. Причем в ее голосе прозвучала нотка облегчения.Смерть вновь принялась расхаживать взад-вперед.— Если б только у тебя хватило ума держаться подальше от магии, я бы дождалась срока...— Что плохого в магии? — Амер закрепил ключицу.— Согласна: дело не в ней, а в том, каким путем ты приходишь к магии. Вот что волнует тех, вышних.Амер поднял голову. Смерть обернулась к нему и наставила на него указующий перст.— Мог бы, по крайней мере, наложить на дверь заклятие. Твой хозяин сообщил бы тебе с десяток формулировок.Амер улыбнулся и покачал головой.— У меня нет хозяина.— Какая беспечная и абсолютная небрежность! Да если бы ты... Что ты сказал?— У меня нет хозяина.— Ну да, конечно! И ты, понятное дело, никакой не колдун!— Совершенно верно, я не колдун. — Амер старательно прилаживал таз с крестцом к позвоночнику.— Откуда же тогда магия?— Думаю, это врожденное. Правда, одной природной способности мало: нужно еще учиться тому, как ею пользоваться. — Тема явно доставляла Амеру удовольствие. — Что выиграли все ведьмы и чародеи в здешних окрестностях от своей сделки с Дьяволом? Только одно: получили наставления. Разумеется, много таких, у кого вообще никакой силы нет: Сатана и его присные лишь убаюкивают их россказнями, заставляя верить, что они способны творить магию.
1 2 3