— Она была решительной девушкой, — добавила Клео, — и когда-нибудь добьется своего.— Но каким образом?— Если женщине захочется заполучить что-нибудь, то у нее найдутся способы получить это. И кроме того, у каждого человека есть какие-то скрытые таланты.— Ну, разумеется, — согласился я.— Ах вы, умник!— Кто-нибудь из здешних обитателей может знать, где она сейчас находится, как вы думаете?Она задумчиво посмотрела на меня и сказала:— Возможно. Я могу кое-кого порасспросить.— Буду очень благодарен.Клео усмехнулась:— В чем выразится ваша благодарность?— А чего бы вы хотели?— Вы не согласились бы позировать мне?— Я не гожусь для натюрморта.— Именно это я и имела в виду, — дразнящим тоном сказала она.Я со смехом поднялся.— О, я пожалуюсь вашему боссу.— Она вам не понравится.— Черт побери, — сказал я, подойдя к двери и оборачиваясь. Клео все еще стояла спиной к окну, и в ее четко очерченном силуэте был вызов. — Я еще загляну к вам.— Буду очень рада.Дом, в котором жила раньше Грета Сервис, принадлежал “Мэрион Риэлти Компани” на Бродвее. Секретарь провел меня к невысокому лысеющему человеку по имени Ричард Хард, который заведовал отделом загородных арендных помещений. Он пригласил меня присесть, и я вкратце объяснил цель своего визита. Хард кивнул головой и сказал:— Грета Сервис? Да, я помню ее, но боюсь, что ничем не смогу вам помочь.— Она не оставила никакого адреса?— Никакого. Мы месяц хранили ее корреспонденцию, а потом вернули все отправителям. Мы думали, что она навестит нас и скажет, куда пересылать почту, но мы так ничего и не дождались. Правда, в этом нет ничего странного. Некоторые из этих съемщиков весьма своеобразные люди, знаете ли. Они въезжают и выезжают и иногда не хотят, чтобы кто-нибудь знал, где они были.— У вас ничего не сохранилось из ее почты?— Ничего. Но это вам ничего не дало бы. В основном это были счета из шикарных магазинов, несколько чеков из различных агентств и целая куча извещений. Квартирную плату она внесла вперед, так что мы не очень-то занимались всем этим.Я поблагодарил Харда и вышел на улицу. Небо все еще хмурилось, и воздух был прохладным и резким. Я смешался с толпой, запрудившей тротуары, и вскоре был в своем бюро.Когда я вошел, Вельда разговаривала по телефону. Наконец, она закончила разговор и повесила трубку.— Что ты выяснил?Я выложил ей все, что узнал, и взял со стола пару папок.— Что это?— Сведения об Элен Постон и Максии Делани. Я подумала, что они могут тебе понадобиться. В основном это газетные вырезки, но в них почти все, что известно полиции. Я связалась с некоторыми людьми из родного города Постон, которые ее знали: с директором школы, с инспектором, с двумя учителями и типом, который продал ей подержанный автомобиль. Она пользовалась хорошей репутацией в школе, но у меня создалось впечатление, что преподавание не было главным интересом в ее жизни.Я оторвал взгляд от содержимого папки и уставился на Вельду.— Почему ты так решила?— Просто это мое мнение. Агент по продаже автомобилей навел меня на эту мысль. Знаешь, этот тип... настоящий волокита, который своего не упустит. Он же и сказал мне, что хотел бы увидеть ее в бикини. Она купила автомобиль, чтобы отправиться путешествовать, и казалась очень взволнованной при мысли о том, что гак далеко от дома уезжает. Так что он считает, что эта учительница из захолустья собиралась отправиться в большой город, чтобы повеселиться там, вдали от всевидящего ока школьного совета. Я сказала ему, что пишу рассказ об этом деле, и он все беспокоился, правильно ли я записала его имя.— А Максия Делани?— Я позвонила Берни, и он переговорил с одним из тех полицейских офицеров, который зацапал ее в свое время. Он считает, что она принадлежала к тому потерянному племени, которое населяет Голливудскую колонию. Они пробираются с горящими глазами к славе до тех пор, пока не испытают полного разочарования. После этого им все становится безразличным. Боб Сайбер связался с тем агентством, где она подвизалась в качестве манекенщицы, но они сказали ему, что не интересуются ею, поскольку она не оправдала их надежды. У нее красивое лицо и тело, но нет необходимой изюминки. И кроме того, она все еще считала себя звездой и вела себя соответственно.— То есть эти две девицы были два сапога пара, — сказал я.— Безусловно, они были в чем-то схожи. — Она помолчала, закусив губу, потом продолжала: — Майк...— Что?— Я вполне понимаю, почему на рыжей было надето зеленое неглиже, но вот черное совсем не подходило этой девице Постон. Не тот тип, знаешь ли.— Они меняются, как только дорываются до большого города, детка.— Все говорят, что она была слишком старомодной.— Это было дома, а здесь за ней никто не следил.— Может быть, тут какая-нибудь связь?— Если она есть, то это скоро выяснится. Сейчас же я хочу, чтобы ты проверила все счета в лучших магазинах и выяснила, есть ли у их владельцев какие-либо сведения о Грете Сервис. Может быть, она оставила свой новый адрес в каком-нибудь из магазинов. Мне довольно трудно представить себе девушку, которая не заплатила бы счета или утратила возможность пользоваться кредитом, если этого можно избежать.Вельда усмехнулась:— Ну, а ты собираешься оставить свой адрес до востребования?— Да, — сказал я. — Твой. Я заеду к тебе попозже.— Большое спасибо.— Только из любви к тебе, бэби.— Мальчишка! — игриво сказала она и взялась за телефонную трубку.У Дональда Харнея была контора на девятом этаже Стейхейл-Билдинг, которую он делил с тремя другими адвокатами, не имевшими пока что богатой клиентуры. Их общий секретарь предложил мне пройти прямо к Дональду, и я толкнул дверь его кабинета.Харней терпеть не мог всяких церемоний и условностей. Он сидел за столом в рубашке с засученными рукавами, за ухом у него был заткнут карандаш. Увидев меня, он поднялся и протянул мне руку для пожатия, небрежным кивком откинув волосы со лба. Последний раз мы виделись с ним на суде над Гарри Сервисом, когда он меня допрашивал в качестве свидетеля. Приговор по делу был “виновен”, и все, что мог сделать Дональд, это постараться насколько возможно смягчить наказание своему подзащитному.Откинувшись на спинку стула, он спросил:— Что привело тебя ко мне? Сбежал мой клиент?— Гарри не тот тип, — ответил я. — Скорее он будет добиваться досрочного освобождения. Нет... Я просто хочу кое-что узнать о нем.— Это все еще частная информация.— Знаю, но дело идет о благополучии твоего клиента... и моего также, — усмехнулся я. — Как это ни забавно, но Гарри просил меня оказать ему услугу...Я достал записку, которую Гарри прислал мне, и дал ее прочесть Харнею, потом снова спрятал ее в бумажник.— Как она к тебе попала? — спросил он.— Когда у человека неприятности, он изобретает всякие пути. Ты что-нибудь знаешь о его сестре?Харней искоса бросил на меня взгляд и стал раскачиваться на стуле.— Дело Гарри было мне предложено судом. У него не было средств, чтобы нанять платного адвоката. Суд длился всего три дня, потому что обвинение пыталось пришить ему еще несколько нераскрытых краж. В последний день неизвестно откуда появилась его сестра, совершенно убитая горем. По всей видимости, они были очень дружны в юности, но после не поддерживали друг с другом никаких отношений.— Тогда уже ничего нельзя было сделать, чтобы помочь Гарри?Харней кивнул головой.— Да, это так, но она тем не менее винила себя за что-то. Это было проявление материнского инстинкта. Когда они были детьми, он был настоящим героем в ее глазах. А позже, когда у нее не было работы, он помогал ей материально.— Что она сделала?— Она не рассказывала. Во всяком случае, в тот день, когда Гарри вынесли приговор, она сказала, что сделает все, чтобы им больше никогда не пришлось беспокоиться о деньгах и что она все уладит и подготовится к тому времени, когда его освободят... В общем, сам знаешь, как это бывает, этакий эмоциональный взрыв.— Да.Харней бросил на меня загадочный взгляд.— Она, казалось, говорила все это серьезно, но мне и раньше приходилось видеть такое. В тот момент все это звучало очень убедительно, но как, черт возьми, женщина может добиться чего-нибудь в одиночку?— Существуют различные способы.— Которые и приводят к тому, из-за чего ты пришел сюда?— Да, она исчезла, и Гарри беспокоится. Скажи, ты видел его в тюрьме?— Два раза. Я был там по другим делам, но выбрал время побывать и у него.— Он говорил с тобой о чем-нибудь?— Только о том, что дела идут хорошо, что сестра часто навещает его и что он работает изо всех сил, надеясь на досрочное освобождение. Не могу ручаться, но мне кажется, он убедился в том, что преступление обходится гораздо дороже, чем оно стоит. Знаешь, он даже спрашивал о тебе. Он однажды назвал тебя “неплохим отродьем”, потому что ты ведь мог погубить его, но не сделал этого.Я закурил.— В этом есть что-то странное, не кажется тебе?— Ты имеешь в виду способ, которым Гарри связался с тобой?— Да, ведь он мог это сделать через тебя.Харней хрюкнул и потряс головой.— Ты ведь знаешь этих ребят, Майк. Я представитель закона. Ну а ты, к тебе, при твоем образе действий, это не относится. Ты со своей репутацией стоишь к ним гораздо ближе. Мне представляется это совершенно очевидным. Ну вот, а теперь скажи, чем я могу помочь?— Найди Грету Сервис и извести меня, — слабо усмехнулся я и добавил: — Тогда мы поделим гонорар, как только Гарри выйдет из тюрьмы.— Ты ведь ничего не должен Гарри, не так ли?— Он просил меня оказать ему услугу. По крайней мере, мы можем постараться что-нибудь сделать для него.Слабая улыбка тронула его губы.— Все вы, упрямые парни, одинаковы.— Так решено? — спросил я.— Решено, — ответил он.Гринвич-Виллидж — это всего лишь мираж. Как и Голливуд. На самом деле этих мест больше не существует. Они живут в памяти стариков и в воображении новых поколений. Эти названия можно встретить на картах и в словарях. То, что в свое время создало Голливуд и Виллидж, давным-давно исчезло, и тысячи людей напрасно скитаются по местности, где они находились раньше, в поисках реальности, ибо находят только тени прошлого. И все же некоторые вехи пока сохранились: улочки здесь по-прежнему извилисты, а всякого рода чудаки, запечатлевавшие свою биографию на полотнах и в неизданных рукописях, все еще привлекают туристов. Но город слишком велик и растет слишком быстро, чтобы сохранить эту своеобразную кость в горле. Мир коммерции проник и сюда, наводнил Гринвич-Виллидж битниками, которые цепляются за свое последнее убежище. И все же „некоторый прежний дух сохранился здесь еще, ибо в Нью-Йорке нуждаются в мираже, не уступающему отчаянному натиску электронно-счетных машин.Для тех, кто живет здесь, ночь делится на три части. С вечера тут царят реалисты, на смену им приходят созерцатели, и наконец появляются те, кто дожидается минуты затишья, чтобы выбраться наружу из мира мечтаний и предаться своим фантазиям.Я сидел в задымленном баре, держа в руках “хайболл” и наблюдая за этим третьим потоком. Начиная с полуночи я заказывал бармену выпивку через каждые полчаса, так что он был расположен ко мне весьма дружески и даже стал наливать выше отметины, то и дело подходя к моему краю стойки, чтобы доверительно пожаловаться, до чего хлопотное у него дело. Рассчитавшись с вновь прибывшей парочкой за пиво, он вернулся ко мне и облокотился о стойку.— Что ты здесь делаешь? Ты ведь из города? Правда?— Верно.— Это заведение приносит мне сущие гроши, — сказал он. — Мне надо было остаться в санитарном отделе. Но моей старухе не нравилось быть замужем за мусорщиком. Ну и жизнь, черт возьми!— Всем приходится туго.— Ищешь работу?— Ее я могу найти и в городе.Его глаза впились в мое лицо.— Я тебя где-то видел раньше. Ты что, из отдела по борьбе с незаконной торговлей спиртным?— Да нет, черт побери!— Жаль. Пожалуй, тут нашлась бы для тебя работенка. — Он остановился и подмигнул мне. — Так где же я тебя видел?Я вытащил свою карточку из внутреннего кармана и протянул ему.— Смотри-ка, — сказал он. — Я так и знал, что где-то тебя видел. Ну и что же ты ищешь здесь?— Да вот, всю ночь искал, вернее, пытался отыскать Грету Сервис.— Почему же ты не спросишь меня?— А ты знаешь ее?Бармен выпрямил плечи и потянулся.— Она приходила сюда иногда. Мне кажется, она жила здесь недалеко. А что, она попала в переделку?— Пока ничего не знаю. Ее разыскивает брат.— Тот, которого зацапали? Эй, да ведь это твоя работа, не так ли?— Да, это я его наколол. А теперь он хочет, чтобы я нашел его сестру.— Ее здесь не было давно, парень. Она переехала куда-то, но все же иногда приходит ко мне. Однажды появилась здесь с каким-то туземцем. Он был в такой смешной шляпе, а она так и висла у него на руке. У парня были баксы, и он не скупился, но потом она стала делить эти деньги со старыми друзьями, и он отшил ее.— Ты знаешь этого типа?Бармен взял тряпку и стал протирать стойку.— Черт его знает, кто здесь кого знает. Все похожи друг на друга. Большая часть этой публики за решеткой. Теперь я стараюсь ничего не замечать. Стараюсь держаться подальше от таких дел.— Ну, а с кем-нибудь еще ты ее видел?— Пару раз она заходила со здешними ребятами, но в этом нет ничего удивительного. Сидела с ними и выпивала. Не могу сказать, что видел ее с кем-нибудь примечательным, кроме того типа...Он взял стакан, смешал мне очередной “хайболл” и поставил передо мной. Когда я попробовал, он одобрительно кивнул и продолжил:— Впрочем, я припоминаю, что как-то зашел к Лью Мичи после того, как закрыл свой бар, и она была там с каким-то иностранцем и с какой-то привлекательной дамой. На этом типе не было дурацкой шляпы, но он тоже был туземец.— И этот — туземец?Он сделал жест рукой и сказал:— Ну, знаешь, такой темнокожий, черноволосый, может быть, индус или что-то в этом роде. Они веселились и смеялись. Болтали. Эта дамочка была очень недурна, та, с которой она сидела, прямо куколка. И очень шикарно одета. Наверное, из тех туристов, которые являются сюда разодетые, как на бал в Ритце.— Не припомнишь ли, когда это было? Бармен нахмурился, погрузился в размышления и наконец сказал:— Давно. И кажется, после этого я ее больше не видел. Наверное, она уехала.Я допил свой стакан и бросил на стойку пару долларов.— Пожалуй, мне здесь больше нечего делать. Спасибо за беседу.— Не за что. Приходите в любое время. Иногда здесь бывает весьма забавно.— Верю, — ухмыльнулся я. * * * На улице было полно народу. Здесь собрались ночные птички, которые направлялись в бары и рестораны, где они могли сидеть, потягивая кофе или пиво и беседуя на темы, которые никому, кроме них, понятны не были. Два полицейских автомобиля медленно двигались по мостовой. Полицейские внимательно вглядывались в лица прохожих, проверяя каждое подозрительное место, где могла бы возникнуть какая-нибудь неприятность. Никто не обращал на них никакого внимания. Я добрался до Седьмой авеню, свернул направо и прошел пару кварталов на юг к стоянке такси. Вдруг я увидел Клео, сидевшую в баре на углу одной из улиц. Я толкнул дверь, вошел и уселся около нее.— Хэлло, великий человек, — сказала она, не отрываясь от газеты.— У вас что, глаза на спине?— Вовсе нет. У меня просто хорошо развито боковое зрение.Она сложила газету и, издав гортанный смешок, отшвырнула ее в сторону.— Вы все еще бродите в наших краях?— Но не так, как в добрые старые времена, Клео.— Все меняется. Узнали что-нибудь о Грете?— Очень мало. Она не слишком-то много оставила следов. — Я поманил бармена и велел принести мне “Четыре розы” и имбирного пива. — Вы не знаете, на кого она работала?— Она была зарегистрирована во многих агентствах. Я знаю, что она получала работу во многих местах... и ей хватало на жизнь. В большинстве своем это было позирование в качестве моделей для магазинов по продаже женского платья. Однажды я послала ее к Далси...— К кому? — прервал я ее.— К Далси Макинессу, моему боссу. Редактору сверхмодного журнала в фирме Проктора. Деньги, общество, международные события в царстве моды специально для тех, кто покупает тысячедолларовые платья. Грета поговорила с ним, но на том все и кончилось. У нее была чересчур земная внешность, а девушки, которые служат в фирме Проктора, должны быть тощими, длинноногими и плоскогрудыми. Грета же на фотографии выглядит как аппетитная куколка.— Скажите мне, — попросил я, — сколько зарабатывают эти девушки?— Если вы входите в первую двадцатку, то можно достичь заработка в пятьдесят тысяч годовых. В противном случае, вы остаетесь в толпе, выколачиваете одну-две сотни в неделю в течение нескольких лет, и единственное, что вам остается, это надеяться на чудо или на то, что кто-то на вас женится.— Ну, а как насчет вас, детка?Клео снова хихикнула и сказала:— Я сама устраиваю свои чудеса. Что же касается мужчин, то после двух неудачных ранних замужеств я беру себе только тех, которых мне самой хочется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18