Я пытаюсь передать ему мой образ: как мы движемся сквозь вибрирующие
пространства, в тончайшей паутине колебаний, которые исходят от звезд,
преломляются у планет и собираются в нас, в Орльхах, - бесконечные, ясные,
невесомые... и волны живых энергий обнимают нас, питают нас и несут нас
дальше...
Но переданное расплывается, образ, отраженный в сознании партнера,
становится грубым, нечетким и так возвращается ко мне, чуждый, пугающий.
Что происходит со мной?
239-й день. Что со мной? До сих пор мне стоило величайшего напряжения
хотя бы просто заметить окружающее меня вещество и грубые формы энергии,
ну а теперь со мной случилось невероятное: моя колебательная структура
оказалась в интерференции с системой слабых искусственных источников
света, явно принадлежащих партнеру. Это произошло без всякого моего
участия, я не видел этого тусклого света, но я ощущал его, чувствовал, как
он вливался в меня и рассеивался, пока не прошел наконец насквозь. И
казалось, я не был больше собою самим, Орльхом, я будто соскользнул в
тяжелый мир Оммов, лишь на мгновенье... но ужас остался во мне, я все еще
дрожу от испуга...
240-й день. Грозный феномен не повторялся, и я начинаю сомневаться,
разыгралось ли все на самом деле, поскольку такое взаимодействие между
нами и вещественным миром, по сути дела, невозможно. Не было ли то
особенно сильное эхо, вызванное во мне каким-то из душевных движений
партнера? Общение наше не подвигается. Или же не так, как мне
представлялось, хотя связь и прочна. Все сильнее передается мне желание
партнера, чтобы я находился вблизи от него, в его жилище. Или и это
иллюзия, заблуждение? Но ведь не моя же собственная воля приковывает меня
к этому месту - сильнее, чем это могло бы вызываться исследовательским
интересом?
Вот уже более ста дней я здесь, и уже 240 - на этой планете. Слишком
далеко я прошел по этому пути, чтобы решиться теперь повернуть назад.
Куда-то он меня приведет?
260-й день. ...В городе Оммов.
Дело сделано... сделано... но то ли это, к чему я стремился? Я
потрясен пережитым до глубины души.
Минувшей ночью контакт совершился, и не косвенный, с помощью
труднотолкуемых знаков, а в форме непосредственного обмена между моим
сознанием и сознанием Оммов. Моя личность сплавилась с их личностями, я
воспринимал мир - их мир компактной материи - их органами, думал их
мыслями, чувствовал их чувствами и понимал их. Но если б я мог забыть!
Мой прежний партнер исчез. И я опять господин над самим собою, над
своей волей - но не над своими решениями. В последние дни мы оставались
по-прежнему тесно связаны, не продвигаясь вперед ни на шаг, но я
чувствовал, как партнер старается усилить контакт, и следовал его
желаниям, неясно, но настойчиво передававшимся мне, и прежде всего - чтобы
я оставался в его доме, поблизости от него самого. Если бы я даже и
захотел, мне было бы трудно освободиться от влияния его воли. И вот теперь
он добился полного контакта... но сам не участвует в нем. О, если бы это
не зашло так далеко!
Вчера вечером я ощутил особенно сильное возбуждение, даже радость
Омма, но потом я увидел, как он покидает помещение, и растерялся... Я
хотел последовать за ним, но все его существо, все мысли и чувства,
исходившие от него и передававшиеся мне, заклинали меня остаться. И я
остался.
Он был еще недалеко, когда я приметил легкое изменение в
энергетическом фоне окружающего пространства. Энергетический поток
нарастал, с ним - температура, и вскоре среди грубых форм энергии
появились изящнее структурированные, с более высокой частотой колебаний.
Причиной была некая реакция между частицами вещества, быстро охватившая
весь дом, а я находился в центре происходящего. И тут повторился кошмар,
пережитый двадцатью днями раньше, который я почти уже считал за обман
чувств: внешние вибрационные узоры напластовались на мои собственные, и я
воспринимал их не органами, а всеми фибрами моего существа, как
воспринимаем мы, пролетая вблизи, излучение звезд, хотя и слабее. Снова я
чувствовал нечто, бывшее не от моего универсума, а от мира Оммов, и это
ощущение сковало, парализовало меня, я был в его власти, не в силах
избавиться от него. Быть может, при некоторой концентрации мне это и
удалось бы, но к моему страху перед незнакомым феноменом примешивалась
надежда, даже уверенность, что все это часть плана партнера, и я не
сомневался, что его осуществление приведет к цели - к прямому и
отчетливому контакту наших сознаний. Итак, я медлил. И это случилось...
Разом оборвалась связь с партнером, вытесненная потоком эмоций,
которые шли ко мне от других Оммов, находившихся поблизости, в пределах
энергетической активизации - в доме. Было ли дело в том жутковатом
резонансе с окружавшей меня энергетической тканью, или в душевном
созвучии, порожденном длительной взаимной психической связью между мной и
партнером, или же в чрезвычайной интенсивности, какой достиг в тот момент
поток эмоций Оммов, но я тотчас оказался в непосредственном контакте с
ними, до которых мне прежде не было никакого дела, которых я видеть не
видел и слышать не слышал, - я заметил одновременно их всех. Я ощутил
мучительную боль, пронзительный ужас, безысходное отчаяние - их боль, их
ужас, их отчаяние; я разделял с ними их чудовищное возбуждение, их страх,
их мысли; уже и моими были резкие, грубые, одномерные восприятия их
органов чувств, смятение и растерянность, с которыми они пытались
осмыслить свое положение, их бессилие, когда они осознали его, те
воспоминания, что вспыхивали в них и тотчас гасли снова... как и надежда
найти какой-то выход - вспыхивала и гасла.
Все это неуправляемым потоком хлынуло в меня, а так как я был
причастен к ощущениям, мыслям и чувствам Оммов, то знал я и то, что все
это означает: опасность, смертельную опасность, и наконец - непреложность
подступающей смерти: для них, не для меня. Но ужасней всего, что в те
мгновения и они знали о моем присутствии, угадывали, ощущали некое чуждое
существо и что они молили меня смилостивиться над ними, помочь, спасти;
они взывали ко мне - ко мне, который не в силах был ничего сделать, не мог
даже ответить. Потому что мой ответ был бы не чем иным, как подтверждением
моей чужеродности и моего - их бессилия, отражением их собственной муки,
которое только усилило бы их страдания... отражением, если не жестокой
издевкой...
Так погибли они, и то же самое высвобождение концентрированной
теплоты, которое соединило мой и их разум, положило конец их
существованию. Конец в мире вещества, в мире свернувшихся энергий. Потому
что, когда я почувствовал, как угасают источники излучения и их колебания
отделяются от моих, как я вновь освобождаюсь от пут, привязавших меня к
этому миру вещества, я обнаружил, что голоса Оммов не теснят меня больше
извне, что вокруг - ничего, кроме тишины, тишины и пустоты, а я все слышал
их вопли, ощущал их агонию; я все еще чувствовал их, и теперь еще чувствую
- каждое отдельное мгновение. Потому что они отпечатлелись во мне, в тот
миг соединения стали частью меня самого, нерасторжимо соединенные с моею
собственной структурой, неизгладимо. И вот я все еще чувствую их муку,
ставшую моей, их отчаяние, слышу крик Оммов, я слышу, как вы просите меня
о пощаде, о спасении, как проклинаете меня, меня, который не в силах вам
помочь, который пойман так же, как вы, и в себе самом носит свою тюрьму -
вас, каждый день, каждый час, каждую минуту умирающих во мне.
И нам остается единственная надежда: разыскать его, такого же, как
вы, Омма, избранного мною в партнеры и столь жестоким образом исполнившего
мое желание понять и воспринять этот мир и его хозяев Оммов. Ведь,
воистину, не я - он чудовище: он сделал это, и он должен быть в состоянии
освободить нас, меня от вас и вас из меня. Я должен снова найти его, и мы
будем просить, будем настаивать, мы заставим его освободить нас. Только он
может это, а если не он... то... но тогда... тогда мы должны, пока не
придет мой час, умирать и умирать без конца...
Быть может, одно лишь время властно над Существом Невидимым и
Грозным. К чему же эта прозрачная оболочка, эта непознаваемая оболочка,
эта оболочка Духа, если и ей суждено бояться болезнен, ран, немощи,
преждевременного разрушения?
...После человека - Орля! После того, кто может умереть от любой
случайности каждый день, каждый час, каждую минуту, пришел тот, кто может
умереть только в свой день, в свой час, в свою минуту, лишь достигнув
предела своего бытия!
[Фрагменты из новеллы Ги де Мопассана "Орля" цитируются по изданию:
Ги де Мопассан. Полное собрание сочинений в 12 тт. М.: Правда, 1958, т.6.]

1 2 3