Глава 3
Когда он вышел из автобуса на Рыночной площади в Йере, с виду это был прежний Малыш Луи — в той же белой кепке, в тех же узконосых туфлях, которые, казалось, едва касаются земли. С обычным для него позерством он окидывал людей небрежным взглядом. Так смотрит кинозвезда на толпу, встречающую ее восторженными взглядами.
Проходя мимо пивной, он заметил там за круглым столиком двух парней, с которыми был немного знаком, но не остановился, а только помахал им рукой и пошел дальше, по направлению к улице Рампар.
Было два часа дня. Улица, мощенная крупным булыжником, тянулась в гору. Нещадно палило солнце, и Малыш Луи, который не выносил пота, через каждые несколько шагов останавливался. Прохожие теперь попадались все реже, и он уже не старался согнать с лица суровое, недоверчивое, быть может, даже тревожное выражение.
Прежде всего, почему Луиза целую неделю не отвечала на его письмо? Кроме того, почему в газете «Пти Марсейе» не появилось условленного объявления: «Продаются красивые голуби. Обращаться…»?
Потеряв терпение, он однажды утром позвонил Луизе: в это время она спит и ее можно застать дома. Ему пришлось долго ждать, наконец она сняла трубку, и он с трудом узнал ее голос:
— Это ты?.. Какой ты неосторожный! Я тебе напишу.
Больше она ничего не сказала, но через несколько дней он получил от нее письмо:
«Приходил Жэн и, кажется, был недоволен. Он велел сказать, чтобы ты сидел и не рыпался, пока не позовут.
Приезжать сюда не нужно».
На улице Рампар вообще не было прохожих. В тени мастерской с синими стеклами что-то строгал столяр.
Наконец Малыш Луи подошел к большому дому на углу, ставни в доме были закрыты.
Город здесь уже кончался. Палисадники были окружены старыми каменными стенками, а метрах в двухстах уже начинались поля.
Малыш Луи увидел трех женщин, лежащих в шезлонгах. Четвертая сидела на пороге. Был час отдыха, сиеста.
Из-под их пестрых пеньюаров выглядывали голые ляжки и кружевные сорочки — профессиональная примета. Чуть дальше на тротуаре играли дети.
Четыре женщины разом оглядели Малыша Луи; та, что сидела на пороге, вскочила и сказала:
— Ты что, разве не получил от меня письма?
Он пожал плечами, не вынимая рук из карманов и сигареты изо рта, не поздоровался, хотя был знаком со всеми присутствующими, и приказал:
— Пошли!
Он увлек ее в полутемную залу, где возвышалось огромное механическое пианино и где играла в куклы шестилетняя девочка, дочь хозяйки.
— Сядь!
— Да что с тобой? — Луиза прикрыла бледно-голубую рубашку полами пеньюара.
Это была брюнетка с очень светлой, тонкой и гладкой кожей, покрытой легким пушком. Она села за столик, а Малыш Луи поместился напротив нее.
— Я же тебе писала, чтобы ты не приезжая.
— Писала.
Он не улыбался и даже не пробовал пустить в ход свое обаяние. Напротив, глядел на Луизу сурово и упорно молчал, дожидаясь, чтобы она смутилась.
Так и вышло. Она попыталась улыбнуться и снова спросила:
— Да что с тобой?
Они сидели у открытого окна. Шторы были опущены, но все-таки пропускали свежий воздух и свет. Девочка время от времени бросала игру и внимательно разглядывала обоих.
— Объяснений — вот чего я от тебя жду.
— Я же тебе писала: приезжал Жэн.
— Ну и что?
— Он в ярости.
Из-под пеньюара снова показалось голубое кружево, выделявшееся на матовой коже молодой женщины, от волос ее приятно пахло вербеной.
— С чего бы это?
— Говорят, ты натворил много глупостей. Прежде всего, после окончания дела оставался в Лаванду и там выпендривался, а потом нахально держался с комиссаром Баттисти. Он считает, что самая пора упрятать тебя за решетку.
— А еще в чем я виноват?
— А еще ты наговорил лишнего. По словам Жэна, иначе быть не может… Позавчера полиция устроила облаву в баре «Экспресс» и все там перерыла.
Он вздрогнул от волнения, но постарался не выказать своих чувств.
— Баттисти признал, что был донос. Вроде бы хозяин казино, возле мола в Ницце, посоветовал хорошенько пошарить в районе бара «Экспресс».
— Что-нибудь нашли?
— Нет. Но все равно Жэн, Чарли и Лионец на тебя обозлились. Это правда, что ты проболтался?
Он грубо оборвал ее:
— Будь любезна, не суйся не в свое дело.
Луи был скорее унижен, чем рассержен. Он понял, что произошло. Однажды вечером, просмотрев газету «Эклерер», он сказал Констанс — просто так, чтобы показать, что все знает:
— Как подумаешь, что денежки спокойно лежат в маленьком баре у старого порта в Марселе…
Он не помнил, упомянул ли название бара, но очень может быть, что и упомянул. А Констанс, проводившая почти все вечера за рулеткой, возможно, сказала хозяину казино, чтобы его удивить:
— Поискали бы хорошенько в старом порту в Марселе!
Вот ниточка и потянулась…
Девочка подошла к ним совсем близко и во все глаза смотрела на Малыша Луи, словно он был каким-то заморским чудом.
— Ты не могла бы отойти? — бросил он и, обращаясь к Луизе, добавил:
— Когда они собираются отвалить мне мою долю?
— И не надейся получить скоро! Решили ничего не трогать до тех пор, пока полиция не перестанет заниматься этим делом.
— А скажи-ка мне…
— Что?
— Ты уверена, что они не хотят оставить меня на бобах?
— Видишь ли…
Женщины на улице продолжали дремать, и редкие прохожие оглядывали их с иронической улыбкой.
На лестнице послышались тяжелые шаги. Огромная толстуха просунула голову в дверь и позвала:
— Одетта! Сейчас же иди сюда!
Это была хозяйка заведения. Сначала она отправила девчонку наверх, потом вернулась и с грозным видом накинулась на Луизу, даже не поздоровавшись с Малышом Луи:
— Я тебе что говорила?
— Но ведь я написала ему, чтобы не приезжал.
— Что это значит? — возмутился Малыш Луи, вставая. — Выходит, я больше не имею права навестить жену?
Хозяйка пробормотала сквозь зубы несколько слов.
Малыш Луи схватил ее за плечи:
— Повтори! А ну-ка посмей повторить!
— И посмею! Я сказала, что еще неизвестно, твоя ли это жена.
— Как это так?
— По крайней мере, поместил ее сюда Жэн. Пусти, Малыш, я не хочу шума! Со мной у тебя номер не пройдет. Через несколько минут начнут собираться клиенты, и мне очень хочется, чтобы ты отсюда выкатился.
— Что она сказала? — прошипел Малыш Луи минутой позже, наклоняясь к лицу Луизы.
— Не знаю.
— Лжешь! Она говорила про Жэна. Это правда?
— Да, ведь я жила с Жэном, до того как…
— А теперь?
До него дошло. Жэн заявлял свои прежние права на Луизу. Впрочем, Жэн никогда не принимал Малыша Луи всерьез и в насмешку называл его «артистом».
— Одевайся! — приказал Малыш Луи. — И живо забирай отсюда свои манатки!
— Но…
— Послушай! Я терпелив, но в меру. Если через пять минут тебя не будет на улице, я вернусь, и тогда ты пожалеешь! Поняла?
Он вышел из дворика, не удостоив взглядом лежащих в шезлонгах женщин, быстро прошагал метров сто, остановился напротив какого-то дома и стал ждать.
Малыш Луи не посмотрел на часы — и поступил правильно. Только минут через пятнадцать открылась маленькая дверь и крадучись вышла встревоженная Луиза в коричневом шерстяном костюме, с фибровым чемоданчиком в руке.
Она шла рядом с ним, еле поспевая и тревожно оглядываясь через каждые десять шагов, потом взяла его под руку и с горечью сказала:
— Мне кажется, ты делаешь глупости.
В автобусе они ехали молча. В Ницце вышли на площади у «Калифорнии», и Малыш Луи, по-прежнему не говоря ни слова, выбрал захудалую трехэтажную гостиницу и снял номер на неделю.
В комнате не было умывальника. На кровати лежало дешевое грубое покрывало. На треножнике из бамбука стоял умывальный таз.
— Я знаю, что делаю, — вдруг прервал молчание Малыш Луи. — И не Жэну, как он ни хитер, меня учить.
В окно вливалась тихая прохладная ночь. С улицы доносился шум проезжавших машин.
— Должен сказать тебе, мне всегда претило, что ты находишься в таком заведении.
Видно, несколько часов, проведенных в автобусе, его разморили. По крайней мере, он был внимателен, даже нежен.
— Ну что ж ты стоишь! Будь как дома. Или не довольна, что я тебя оттуда увез?
— Я думаю только о том, что теперь будет.
И тут его прорвало. Малыш Луи редко в своей жизни так много говорил. Он ежеминутно подходил к окну и выглядывал на улицу, словно его воодушевляли мерцавшие вдали огоньки.
— Вот увидишь, я обделаю все почище, чем Жэн. На, возьми для начала! — И он вынул из кармана недорогое гранатовое колечко, украшенное потускневшими жемчужинами.
— Она подарила мне его вчера. Она дарит мне все, что я хочу. В бумагах у нее я нашел квитанцию на норковую шубу, сданную на лето на хранение.
— А кто она такая?
— Прежде всего, фамилия ее не д'Орваль, как она утверждает. По документам она вдова Ропике, урожденная Сальмон. Ясно одно: живет как живется, ничего не делая, и пишет письма нотариусу в Орлеан.
— Зачем?
— А я почем знаю? Завтра или послезавтра ты случайно окажешься в казино, когда мы с ней будем там, и я представлю ей тебя как родственницу.
Луиза покорно слушала, не выказывая ни малейшей заинтересованности. Чтобы хоть чем-то заняться, она привела в порядок белье и одежду, которые успела с собой захватить, и перестелила по своему вкусу постель.
— Вчера я ее первый раз отлупил. Стою я себе в коридоре, болтаю с соседкой — есть там одна цыганка. Она всегда приоткрывает дверь, как только заслышит мои шаги.
Вдруг, как на грех, появляется старуха и поднимает шум.
— А что она потом сказала?
— Когда?
— Когда ты ее поколотил.
— Просила прощения. Упрашивала, чтоб я ее не бросал. Клялась, что покончит с собой, если я уйду. Знаешь что, давай прошвырнемся! Еще нет двенадцати.
Они прошлись по молу. Луиза повисла на руке Малыша Луи, а он, сунув руки в карманы, нарочно делал большие шаги, чтобы заставить ее семенить, — пусть помнит о его превосходстве.
Они шли молча, сталкиваясь с людьми, чьи лица с трудом можно было различить во мраке, иногда останавливаясь, чтобы посмотреть на освещенную виллу или затормозившую машину. И вдруг ни с того ни с сего Малыш Луи выпалил:
— Жэн и вся его бражка — круглые идиоты.
У него накипело, и это прорывалось постепенно, в сумбурных фразах:
— Всегда у них так будет… А все оттого, что ума не хватает… Из них всех стоящий парень один Лионец, потому что у него есть опыт. Но и этот думает о себе, что он пуп земли.
— Как тебе кажется, мы на нее не нарвемся?
— На кого это?
— Да на твою старуху.
— Можешь не беспокоиться. В эти часы она всегда торчит в казино, но ставит редко и только по сто су…
Мне кажется, она скуповата.
Он отвечал на ее вопросы, а сам думал о Жэне, Чарли, Лионце, Титеве — обо всех тех, кого называли «марсельцами», об этих парнях, которые никогда не принимали его всерьез.
«Оставался бы ты лучше краснодеревщиком», — частенько твердили они ему.
Это и было его ремеслом, настоящим ремеслом.
Когда в начале войны мать его бежала из Лилля от немецкой оккупации, она осела, бог весть почему, в деревушке Ле-Фарле, между Тулоном и Каркераном. У нее на руках было двое малышей, муж еще на родине умер от чахотки, и пришлось наниматься поденщицей.
Потом старый Дютто, владелец виноградников, взял ее к себе на работу, она выполняла обязанности служанки, а заодно и другие. По крайней мере, так говорили.
Малыша Луи сначала определили в Ле-Фарле учеником к столяру, потом в один прекрасный день он сбежал в Тулон и, перебираясь с места на место, добрался в конце концов до Лиона.
Там он проработал до той поры, пока не пришлось отбывать воинскую повинность, и даже после армии какое-то время еще столярничал то в Марселе, то в Сен-Тропезе, то полгода в Сете, потом снова в Тулоне.
— Занимался бы лучше своим ремеслом, — посмеивались «марсельцы».
Даже теперь, когда он был женат и Луиза мытарилась в этом заведении, а он при случае помогал им в разных делишках, они называли его «артистом».
— Посмотрим еще, буду ли я ждать, пока они отвалят мне мою долю, — сказал он с угрозой в голосе, когда они миновали казино.
Потом его мысли перескочили на другое:
— Хочешь на нее взглянуть? Слушай! Я сейчас войду первый, сяду возле нее…
— Но я не одета…
— Это не беда. Хватит у тебя на входной билет?
Он прошел мимо контроля с видом завсегдатая, оглядел столы, за которыми шла игра, и отыскал глазами Констанс, сидевшую, как обычно, возле крупье в первом ряду у стола с рулеткой.
Она всегда дожидалась, пока освободится место слева от крупье, и только тогда вынимала из сумки маленький серебряный карандаш, стофранковый билет и карточки для рулетки, на которых отмечают ходы.
Не прошло и минуты, как вошла Луиза. Малыш Луи чуть заметно улыбнулся ей и подсел к Констанс, по которой словно пробежал электрический ток, когда она почувствовала, что он рядом.
— Тс-с! — прошептала она, прикладывая палец к губам и указывая на лежащую перед ней на столе порядочную кучку фишек. — Подожди меня в баре.
Потом материнским жестом сунула ему в руку пригоршню жетонов, повернулась к крупье и спросила:
— Есть еще время?
— Ставьте быстрее! Ставок больше нет! Семерка…
Констанс поискала глазами Малыша Луи, показала на семерку, потом на свои фишки, и глаза ее повлажнели от радости и гордости.

— И часто она выигрывает?
Они сидели в баре. Луиза, не привыкшая обедать в одно время, к полуночи всегда чувствовала голод и потому заказала себе сандвич. Со своих высоких табуретов они разглядывали игорный зал. В этом казино редко попадались люди в вечерних туалетах. Среди игроков было немало женщин, и почти все — в возрасте Констанс Ропике.
— Делайте игру! Ставок больше нет!
— И часто она выигрывает? — переспросила Луиза.
— Случается. Но ведь она ставит не больше чем по сто су.
— Ты не знаешь, откуда у нее деньги?
— Нет еще. Пока только знаю, что у нее есть старикан, который навещает ее два раза в месяц. Она божится, что он важная птица, дипломат. Я его еще не видал.
— Ты думаешь, она не приревнует, когда увидит меня?
— А я ей скажу, что ты моя сестра.
— Какая у тебя в галстуке шикарная булавка! — заметила вдруг Луиза.
А Малыш Луи, в свою очередь, испытывал чувство облегчения оттого, что находится здесь, с нею рядом, и от сознания, что ему удалось так ловко обставить Жэна.
— Я не хочу наседать на нее сразу, понимаешь? Сначала нужно пронюхать про ее дела. Она ленива, уже два раза просила меня написать за нее письма, но ничего такого в них не было.
— Смотри, — прошептала Луиза, дожевывая сандвич.
К ним приближалась Констанс, робкая и смущенная, а Малыш Луи, будто не замечая ее волнения, повернулся к ней и сказал:
— Познакомьтесь! Моя сестра Луиза. Моя приятельница Констанс.
— Очень приятно.
— Луиза сегодня вечером приехала в Ниццу и пробудет здесь несколько дней.
— Вы остановились в отеле? — с видом светской дамы спросила Констанс Ропике.
— Нет, — вмешался Малыш Луи. — Она поселилась у друзей. У сестры много друзей на Юге. Ее муж родом из Ниццы.
— Так вы замужем?
Малыш Луи не смог скрыть насмешливого выражения глаз и, чтобы покончить с этой сценой, сказал:
— А не пойти ли нам куда-нибудь выпить?
Он невольно бросил взгляд на руки Констанс, та сразу поняла и грустно призналась:
— Опять все проиграла. Семерка выходила три раза, и я решила на нее поставить…
Издалека с профессиональным безразличием на них поглядывал администратор зала. В углу на диванчике сидел инспектор полиции, терпеливо дожидаясь окончания дежурства.
Луиза пыталась быть любезной, но иногда в ее глазах мелькал затаенный страх. Ей не давала покоя мысль о том, что Жэну уже, наверное, успели позвонить в бар «Экспресс», и она терялась в догадках, как он поступит, высчитывала, сколько времени ему понадобится, чтобы приехать поездом из Марселя.
— Эта девчонка тоже здесь, — тихо прошептала Малышу Констанс.
— Какая девчонка?
— Наша соседка. Если это будет продолжаться, я подниму скандал. Нечего липнуть к мужчинам! Тем более что она еще несовершеннолетняя…
Речь шла о Нюте, сидевшей в зале в обществе какого-то молодого человека. Казалось, она совсем не проявляет интереса к Малышу Луи.
В зале уже никого не было, сцена опустела, в витринах погасили свет. Перед казино выстроились вереницы такси. Слышалось равномерное дыхание моря, иногда нарушаемое криком чаек.
— Куда же мы пойдем? — спросила Констанс.
— В «Калифорнию», — предложил Малыш Луи, которому совсем не хотелось спать.
Они втиснулись в такси. Колени Малыша Луи прижимались к коленям Луизы, а Констанс держала его за руку.
В трех маленьких ночных забегаловках Луи заказывал себе мятный ликер, а женщины пили шампанское. Констанс завела долгий разговор с Луизой:
— Вы живете в Париже?
— Часть года.
— А я при жизни мужа…
В четыре часа утра они все трое вышли на площадь Массена, и Констанс стала уговаривать Луизу:
— Но раз я вам говорю, что меня это не стеснит… Не правда ли, Луи? Я твержу твоей сестре, что не стоит в такую пору будить ее друзей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15