Она спокойно взглянула на него. Ее глаза излучали доверие.— А что вы об этом думаете? Что с ним произойдет, когда его арестуют? Что ему грозит на самом деле?— Если это доказано… Ну, если он стрелял, то ему грозит, само собой разумеется, гильотина.Она отвернулась, прикусила губы.— Тогда… Я предпочитаю, чтобы он перешел границу… Хотя в один прекрасный день он вернется за мной…А если я откажусь последовать за ним, то он…Мегрэ держал в руках фотографию двух влюбленных.С особым вниманием он изучал лицо молодого человека, довольно заурядное лицо, обрамленное кудрявыми волосами.— Без сомнения, вы сами ему не писали…— Да как я могла писать, когда я не знаю адреса?.. И что я могу ему сказать?..Было трудно представить себе, что вот-вот разразится драма, больно уж атмосфера была миролюбивой. Мегрэ вполне мог представить себе, что находится дома, рядом с госпожой Мегрэ, которая штопает чулки или шьет, ибо царило такое же спокойствие, лился такой же рассеянный свет, те же самые предметы стояли на своих местах и сверкала та же самая чистота.Единственное различие заключалось в том, что мадемуазель Берта была моложе, миловиднее и одета с кокетством хорошего вкуса.— Ему никогда не случалось ночевать здесь? — спросил он, только лишь бы не молчать.И она ответила с пикантной наивностью:— Ни одной ночи…— Из-за консьержки?— И соседей. Рядом проживает старая пара, помешанная на приличиях. А на третьем этаже жила молодая женщина, которая много принимала, так они написали владельцу, чтобы он отказал ей…Она вновь вспомнила о своей роли хозяйки дома:— Вы действительно ничего не хотите? Что вы обычно пьете?— Ничего не нужно, уверяю вас… Я начинаю думать, что ваши страхи напрасны…Теперь он прохаживался, как это обычно делал во время какого-нибудь допроса у себя в кабинете на набережной Орфевр в те времена, когда он был еще комиссаром Мегрэ. Он машинально дотрагивался до всего, теребил разные предметы, играл с булавками, лежащими в фарфоровой чашке, переставил супницу прямо на середину буфета.— …По-моему, когда он увидит, что ему не на что надеяться, то он попытается перейти бельгийскую границу, и со всем будет покончено…— Вы полагаете, ему удастся?— Как сказать. Очевидно, что все таможенники и полицейские имеют его описание. Но он может пройти по тропе контрабандистов…— А это легко?— Наоборот, я полагаю, что это очень трудно, поскольку через этот участок идет широкомасштабная контрабанда табака… Ну же! Признайтесь, что вы до сих пор его любите…— Нет!— Тем не менее вы заплачете, узнав о его аресте…— Но ведь это так естественно!.. Вот уже десять месяцев, как…— Давнишняя связь, конечно!.. — вздохнул он не без волнения. — А теперь я вас покину…— Уже?— Не бойтесь! Я совсем рядом! Как раз напротив, на пятом этаже гостиницы «Конкарно»… Признаюсь, я видел ваших клиенток в комбинациях и даже одну без комбинации…— Я не знала…Он пожал мягкую потную руку мадемуазель Берты.— Я доверяю… — выдохнула она с некоторой грустинкой. — Это первая ночь, когда я буду спать спокойно.На узкой лестнице Мегрэ выглядел неуклюжим гигантом. На улице, где было еще светло, он почти столкнулся с малышом Луи, который насмешливо приложил руку к своей светло-серой фетровой кепке, прозубоскалив:— Прошу прощения, господин комиссар…У Мегрэ резко испортилось настроение. Он чувствовал себя так, словно на него вылили ушат грязи. Ему хотелось во что бы то ни стало покончить с этим делом, а особенно выйти из нелепой ситуации, в которую он попал.— Гляди-ка, это ты…— Хотите взять реванш в костяном покере? К вашим услугам…— А что ты скажешь, если мы совершим небольшую прогулку на набережную Орфевр?— Это несложно…— Ну так вот! Сложно или нет, но мне хотелось бы, чтобы ты последовал туда за мной и чтобы ты ответил на некоторые вопросы, которые задаст тебе инспектор Лакруа…Малыш Луи отнюдь не пришел в восторг.— Поедем на метро? — спросил он.— Мы возьмем такси…Мегрэ никогда не попадалось столь смехотворное дело, и он думал, что если бы госпожа Мегрэ увидела бы его несколько минут тому назад в квартире мадемуазель Берты, то она бы с трудом поверила, что он там находился по долгу службы.Да он и сам плохо в это верил!— Садись! На набережную Орфевр!.. Да, в контору…Жером выбьет признание у этого чересчур непочтительного малыша Луи, а там будет видно, во что выльется дело.Что касается мадемуазель Берты, то с трудом верилось, что она подвергается реальной опасности, учитывая тот факт, что Альбер по-прежнему скитается между Кале и Булонью.— Дорога тебе известна… Направо теперь… Последний кабинет в конце коридора…Кабинет, который Мегрэ занимал в самом начале своей карьеры, когда в здании еще не было электричества.— Подожди минутку…Жером трудился над составлением рапорта.— Ты не хочешь допросить с пристрастием постреленка, которого я привел? Он знает гораздо больше, чем делает вид…— Хорошо, дядюшка.Постреленок, как обычно, хорохорился и нарочно не снимал шляпу. Он позволил себе закурить сигарету, но Мегрэ вытащил ее у него изо рта.— Скажи, малыш… Не хочешь ли ты мне рассказать, где ты был ночью, когда ограбили магазин на бульваре Бомарше?— А что это за ночь?— Ночь с понедельника на вторник…— Какого месяца?Он валял дурака. Мегрэ почти жалел время, которое можно было потратить для того, чтобы научить его быть серьезным, чтобы наступить ему на любимую мозоль.— Где же я был?.. Подождите… Должно быть, давали Марлен Дитрих в киношке на улице Рошуар…— Потом?— Потом?.. Потом был мультфильм и штука о растениях, которые растут на морском дне…Жером обладал долготерпением для того, чтобы вести допрос часы напролет. Мегрэ же был сыт по горло.— Остался доволен?— Чем?— Штукой.— Какой штукой?Еще немного — и экс-комиссар ударил бы малыша Луи кулаком в лицо. Но Мегрэ вовремя сдержался.— У тебя есть алиби?— Хорошее! Я спал…— Ты был в кино или ты спал?— Сначала я был в киношке… Потом я спал…Мегрэ встречал и не таких, но у него не было никаких полномочий, а его племянник не выглядел столь уверенным.— А ты, случайно, не тот ли четвертый, которого не нашли?Постреленок торжественно плюнул на пол и изрек:— Клянусь!В этот момент зазвонил телефон. Жером взял трубку, нахмурил брови.— Что вы говорите?.. Вы уверены?..Он положил трубку, встал. Он не знал, что делать с малышом Луи, оставил его в своем кабинете и увлек Мегрэ в коридор.— Звонили из дежурной полицейской части. Они сообщили, что совершено нападение на женщину с пятого этажа…— 67-а на улице Коленкур, — закончил его дядя.— Да. Консьержка заявляет, что она видела, как выходил человек, истекающий кровью… Лестница была вся в крови… Что будем делать с ним?Ибо Жером, питавший почтение к уставу, весьма тяготился малышом Луи, который находился здесь не вполне законно. 3 Жером Лакруа не мог себя сдерживать и каждую минуту с неуверенным видом поворачивался к Мегрэ и бормотал:— Что вы об этом думаете, дядюшка?А старый комиссар отвечал ему, улыбаясь краешком рта, что делало его слова еще более загадочными:— Ты же прекрасно знаешь, сынок, что я никогда не думаю…Он занимал так мало места, как только это было возможно. Подолгу он сидел в углу комнаты, около манекена портнихи, и курил свою трубку с отсутствующим видом.Тем не менее его присутствие смущало всех. Комиссар участка боялся показаться неловким в глазах прославленного Мегрэ и неустанно искал у того одобрения.— Будь вы на моем месте, вы бы поступили точно так же, правда?На лестничных площадках толпились люди, и сержанту муниципальной полиции с трудом удавалось не пускать любопытных в квартиру. Еще один сержант, стоящий на пороге дома, напрасно повторял:— А я говорю вам, что смотреть там нечего!В этот вечер многие жители улицы Коленкур пожертвовали ужином, только лишь бы вести наблюдение с улицы или из своих окон. И в самом деле, погода выдалась отменная и иногда сквозь шторы квартиры на пятом этаже можно было разглядеть движущиеся силуэты.На улице стояла карета «Скорой помощи». Однако примерно через час она, к всеобщему удивлению, уехала без раненой.— Что вы об этом думаете, господин Мегрэ?Возникла проблема. Мадемуазель Берта пришла в себя и отказалась ехать в больницу. Она очень ослабела, поскольку потеряла много крови. Ей нанесли сильный удар по черепу. Но взгляд ее оставался твердым, и она решительно сжимала вспотевшие руки.— Это пусть решает доктор, — ответил Мегрэ, не желавший брать на себя никакой ответственности.И инспектор Лакруа обратился к врачу:— Вы полагаете, ее можно оставить здесь?— Я думаю, что после того, как я наложу швы, ей ничего другого не останется, как проспать до завтрашнего утра…Как всегда, все происходило в суматохе. Но взгляд раненой был пристально прикован к Мегрэ и, казалось, выражал страстную просьбу.— Вы слышали, что сказала консьержка, дядюшка?Что касается меня, то я представляю себе произошедшее так: мадемуазель Берта спустилась, несомненно за покупками…— Нет! — мягко отрезал Мегрэ.— Вы полагаете? Тогда почему она спустилась?— Чтобы бросить письмо в почтовый ящик…Жером предпочел сейчас не выяснять, как Мегрэ удалось воссоздать эту деталь столь уверенно.— Не важно…— Наоборот, очень важно. Но продолжай…— Едва она вышла из дома, как консьержка увидела, что в здание проник какой-то человек. В коридоре было темно. Консьержка подумала, что это один из друзей жилички. Мадемуазель Берта вернулась почти сразу же…— В ста метрах отсюда есть почтовый ящик, на площади Константин-Пекёр, — уточнил Мегрэ, любивший расставлять точки над «i» ради собственного удовлетворения.— Допустим!.. Итак, она вернулась… И обнаружила у себя незнакомца… Он напал на нее, она защищалась…Тяжелораненый мужчина, если судить по следам крови, спустился вниз по лестнице, и консьержка видела, как он убегал. Прижимая обе руки к животу…С некоторым огорчением Жером посмотрел вокруг себя и робко добавил:— Самое неприятное, что нигде не нашли орудие нападения…— Орудия! — уточнил Мегрэ. — Тупой предмет, каким была ранена мадемуазель Берта, и оружие, возможно нож, которым был нанесен удар незнакомцу…— Вероятно, он унес их с собой? — рискнул предположить Жером.И Мегрэ отвернулся, чтобы улыбнуться.Уже был отдан приказ разыскать в квартале раненого мужчину. Врач заканчивал перевязывать голову девушки, которая, несмотря на боль, старалась не спускать глаз с Мегрэ.— Вы полагаете, дядюшка, что этим человеком мог быть ее любовник?— Который что сделал?— Который пришел сюда и напал на нее…На что Мегрэ ответил с неожиданной уверенностью, если не сказать большего:— Конечно нет!— Как бы вы поступили на моем месте?— Поскольку я не на твоем месте, то мне трудно дать тебе ответ.В свою очередь комиссар полиции решил удостоиться одобрения или похвалы:— Вот что я решил: врач немедленно пришлет сиделку, которая присмотрит за раненой. Я также оставлю внизу полицейского. А завтра посмотрим, можно ли будет с пользой провести опрос…Девушка слышала его слова. Она по-прежнему смотрела на Мегрэ, и ей показалось, что тот ей легонько подмигнул. И тогда, успокоившись, она отдалась во власть дремоте, все больше и больше завладевавшей ею.
Двое мужчин, дядя и племянник, прошли мимо любопытных, все еще толпившихся около соседних домов.Мегрэ стал набивать очередную трубку.— А не заморить ли нам червячка? — предложил он. — Если я не ошибаюсь, мы так и не ужинали. Тут есть один ресторан, и признаюсь тебе, что свинина с кислой капустой и картофелем… Давай звони своей жене…Во время всего ужина Жером зорко следил за своим дядей, словно школьник, который боится быть схваченным на месте преступления. Мало-помалу у него портилось настроение, и даже возникла злоба на Мегрэ, который был слишком спокоен и слишком уверен в себе…— Можно подумать, что вся эта история вас забавляет! — заметил он, кладя себе сосиску.— Она и в самом деле забавная!— Возможно, она забавная для того, кому не требуется находить решения!Мегрэ ел с аппетитом: широкий, тучный, он с таким Удовольствием пил свою большую кружку пива, что мог бы делать рекламу фирменному пиву.Вытирая рот, он позволил себе злорадное удовольствие сказать мимоходом:— Я его нашел…— Что?— Решение…— Вы знаете, кто напал на мадемуазель Берту?— Нет!— Ну и?— Это не важно… Я хочу сказать, что это не так уж важно ни для нее, ни для меня…Лицо Жерома вытянулось еще больше, и если бы не уважение, которое он питал к Мегрэ, то он бы рассвирепел.— Спасибо! — тем не менее пробурчал он, уткнувшись в свою тарелку.— За что?— За то, что вместо того, чтобы мне помочь, вы издеваетесь надо мной. Если вы действительно что-либо обнаружили…Но напрасно он пытался растормошить своего дядю.Мегрэ вновь напустил на себя равнодушный вид. Он заказал вторую порцию свинины, еще одну пару франкфуртских сосисок и третью кружку пива.— Но вы считаете, что я сделал все, что должен был сделать?— Ты сделал все, что ты считал необходимым сделать, разве не так?— В ее комнате находится сиделка.— Да…— У входа стоит полицейский…— Черт возьми!— Что вы хотите сказать?— Ничего…Мегрэ оплатил счет, отказался от предложения своего племянника, который хотел пригласить его к себе домой на чашку кофе. А через полчаса он уже стоял около окна в гостинице «Конкарно».По другую сторону улицы он видел слабо освещенную штору комнаты мадемуазель Берты. Он разглядел силуэт сиделки, которая читала, удобно расположившись в кресле. Внизу на тротуаре полицейский ходил взад и вперед по тротуару и каждые пятнадцать минут смотрел на часы.— Пусть она отдыхает! — проворчал Мегрэ, закрывая окно.Он сел на кровать и стал снимать ботинки. И, думая о своем племяннике, добавил:— Пусть он делает свое дело!
Солнце заливало комнату, когда он подошел к кровати мадемуазель Берты. Было девять часов утра. Сиделка наводила в комнате порядок.— Я пришел попрощаться с вами, — объявил он, напустив на себя нарочито невинный вид. — Теперь, когда этот проклятый Альбер потерпел поражение, я полагаю, что вы больше ничем не рискуете…И тут же он прочитал в глазах раненой беспокойство, граничащее с ужасом. Она даже попыталась подняться, чтобы увидеть, где в этот момент находилась сиделка.Затем она пробормотала:— Не уезжайте… Умоляю вас!— Вы действительно хотите, чтобы я оставался здесь?— Да…— А вы не боитесь, например, что я дам несколько советов моему бедному племяннику, который не знает, какого святого призвать на помощь?Этим утром в нем слились воедино нечто суровое и нечто отеческое. Он отчетливо видел, что мадемуазель Берта колебалась, не зная, то ли улыбнуться, то ли заплакать. Она наблюдала за ним. Вчера вечером у нее поднялась температура, и она могла ошибиться.Присутствие сиделки еще больше усложняло положение, поскольку девушка не могла говорить так, как ей хотелось бы.— Кстати, — задал вопрос Мегрэ, — вы сегодня не получали письма?Она отрицательно покачала головой, и он с уверенностью сказал:— Вы его получите завтра… Да, конечно!.. С почтовым штемпелем Кале или Булони… Я даже вам скажу больше, на марке будут проколоты булавкой две маленькие дырочки…Он улыбался. Весь освещенный солнцем, он играл, точно так же, как и вчера, с фарфоровой чашкой, в которой лежали булавки, пуговицы и марки.Ему не требовалось дальше продолжать. Мадемуазель Берта все поняла и покраснела.Еще раз она поискала глазами сиделку, поскольку опасалась именно ее, но по взгляду Мегрэ поняла, что та находится в кухне, откуда доносилось шипение газовой плиты.— Вы знаете, кто живет рядом с вами? — спросил он, неожиданно перейдя от одной темы к другой. — Вы мне рассказывали о пожилой чете? Не так ли? У них есть прислуга?— Нет… Жена сама ведет хозяйство…— И сама ходит за покупками?— Да… Каждое утро, около девяти или десяти часов…Я знаю, что она ходит на рынок, расположенный на улице Лепик, поскольку несколько раз я встречала ее там…— А муж?— Он выходит в то же самое время и все утро роется на развалах букинистов на бульваре Рошуар…Значит, квартира пуста, — сделал вывод Мегрэ почему-то громким голосом.И вновь раненая не знала, то ли улыбнуться, то ли заплакать. Она непрестанно спрашивала себя, на ее ли стороне Мегрэ или против нее. Она не осмеливалась высказаться вслух.— Представьте себе, — добродушно, но по-прежнему громко продолжал он, — что они оставили на улице полицейского. Знаете, что ему поручено?Он делал вид, словно и не обращается к мадемуазель Берте. Он даже отвернулся от нее.— Он должен помешать вам покинуть квартиру, если вдруг вам взбредет в голову подобное, а также помешать войти сюда вашим врагам! Я говорю войти, обратите на это внимание! Полиция на самом деле боится, что кто-нибудь придет и прикончит вас прямо в постели…При этих словах он настежь распахнул окно, выбил трубку о каблук и стал набивать ее табаком.Воцарилось молчание. Можно было подумать, что девушка, как и комиссар, что-то ждала.
1 2 3 4
Двое мужчин, дядя и племянник, прошли мимо любопытных, все еще толпившихся около соседних домов.Мегрэ стал набивать очередную трубку.— А не заморить ли нам червячка? — предложил он. — Если я не ошибаюсь, мы так и не ужинали. Тут есть один ресторан, и признаюсь тебе, что свинина с кислой капустой и картофелем… Давай звони своей жене…Во время всего ужина Жером зорко следил за своим дядей, словно школьник, который боится быть схваченным на месте преступления. Мало-помалу у него портилось настроение, и даже возникла злоба на Мегрэ, который был слишком спокоен и слишком уверен в себе…— Можно подумать, что вся эта история вас забавляет! — заметил он, кладя себе сосиску.— Она и в самом деле забавная!— Возможно, она забавная для того, кому не требуется находить решения!Мегрэ ел с аппетитом: широкий, тучный, он с таким Удовольствием пил свою большую кружку пива, что мог бы делать рекламу фирменному пиву.Вытирая рот, он позволил себе злорадное удовольствие сказать мимоходом:— Я его нашел…— Что?— Решение…— Вы знаете, кто напал на мадемуазель Берту?— Нет!— Ну и?— Это не важно… Я хочу сказать, что это не так уж важно ни для нее, ни для меня…Лицо Жерома вытянулось еще больше, и если бы не уважение, которое он питал к Мегрэ, то он бы рассвирепел.— Спасибо! — тем не менее пробурчал он, уткнувшись в свою тарелку.— За что?— За то, что вместо того, чтобы мне помочь, вы издеваетесь надо мной. Если вы действительно что-либо обнаружили…Но напрасно он пытался растормошить своего дядю.Мегрэ вновь напустил на себя равнодушный вид. Он заказал вторую порцию свинины, еще одну пару франкфуртских сосисок и третью кружку пива.— Но вы считаете, что я сделал все, что должен был сделать?— Ты сделал все, что ты считал необходимым сделать, разве не так?— В ее комнате находится сиделка.— Да…— У входа стоит полицейский…— Черт возьми!— Что вы хотите сказать?— Ничего…Мегрэ оплатил счет, отказался от предложения своего племянника, который хотел пригласить его к себе домой на чашку кофе. А через полчаса он уже стоял около окна в гостинице «Конкарно».По другую сторону улицы он видел слабо освещенную штору комнаты мадемуазель Берты. Он разглядел силуэт сиделки, которая читала, удобно расположившись в кресле. Внизу на тротуаре полицейский ходил взад и вперед по тротуару и каждые пятнадцать минут смотрел на часы.— Пусть она отдыхает! — проворчал Мегрэ, закрывая окно.Он сел на кровать и стал снимать ботинки. И, думая о своем племяннике, добавил:— Пусть он делает свое дело!
Солнце заливало комнату, когда он подошел к кровати мадемуазель Берты. Было девять часов утра. Сиделка наводила в комнате порядок.— Я пришел попрощаться с вами, — объявил он, напустив на себя нарочито невинный вид. — Теперь, когда этот проклятый Альбер потерпел поражение, я полагаю, что вы больше ничем не рискуете…И тут же он прочитал в глазах раненой беспокойство, граничащее с ужасом. Она даже попыталась подняться, чтобы увидеть, где в этот момент находилась сиделка.Затем она пробормотала:— Не уезжайте… Умоляю вас!— Вы действительно хотите, чтобы я оставался здесь?— Да…— А вы не боитесь, например, что я дам несколько советов моему бедному племяннику, который не знает, какого святого призвать на помощь?Этим утром в нем слились воедино нечто суровое и нечто отеческое. Он отчетливо видел, что мадемуазель Берта колебалась, не зная, то ли улыбнуться, то ли заплакать. Она наблюдала за ним. Вчера вечером у нее поднялась температура, и она могла ошибиться.Присутствие сиделки еще больше усложняло положение, поскольку девушка не могла говорить так, как ей хотелось бы.— Кстати, — задал вопрос Мегрэ, — вы сегодня не получали письма?Она отрицательно покачала головой, и он с уверенностью сказал:— Вы его получите завтра… Да, конечно!.. С почтовым штемпелем Кале или Булони… Я даже вам скажу больше, на марке будут проколоты булавкой две маленькие дырочки…Он улыбался. Весь освещенный солнцем, он играл, точно так же, как и вчера, с фарфоровой чашкой, в которой лежали булавки, пуговицы и марки.Ему не требовалось дальше продолжать. Мадемуазель Берта все поняла и покраснела.Еще раз она поискала глазами сиделку, поскольку опасалась именно ее, но по взгляду Мегрэ поняла, что та находится в кухне, откуда доносилось шипение газовой плиты.— Вы знаете, кто живет рядом с вами? — спросил он, неожиданно перейдя от одной темы к другой. — Вы мне рассказывали о пожилой чете? Не так ли? У них есть прислуга?— Нет… Жена сама ведет хозяйство…— И сама ходит за покупками?— Да… Каждое утро, около девяти или десяти часов…Я знаю, что она ходит на рынок, расположенный на улице Лепик, поскольку несколько раз я встречала ее там…— А муж?— Он выходит в то же самое время и все утро роется на развалах букинистов на бульваре Рошуар…Значит, квартира пуста, — сделал вывод Мегрэ почему-то громким голосом.И вновь раненая не знала, то ли улыбнуться, то ли заплакать. Она непрестанно спрашивала себя, на ее ли стороне Мегрэ или против нее. Она не осмеливалась высказаться вслух.— Представьте себе, — добродушно, но по-прежнему громко продолжал он, — что они оставили на улице полицейского. Знаете, что ему поручено?Он делал вид, словно и не обращается к мадемуазель Берте. Он даже отвернулся от нее.— Он должен помешать вам покинуть квартиру, если вдруг вам взбредет в голову подобное, а также помешать войти сюда вашим врагам! Я говорю войти, обратите на это внимание! Полиция на самом деле боится, что кто-нибудь придет и прикончит вас прямо в постели…При этих словах он настежь распахнул окно, выбил трубку о каблук и стал набивать ее табаком.Воцарилось молчание. Можно было подумать, что девушка, как и комиссар, что-то ждала.
1 2 3 4