– Он познакомился с молодым Фийу… – вмешалась мадам Но, словно предупреждая мужа об опасности.
И Мегрэ, с которого все не спускали глаз, неторопливо, подчеркивая каждое слово ответил:
– Думаю, что Альберу Ретайо не повезло.
Как будто он не сказал ничего особенного, но Жене-вьева побелела. Эта туманная, незначительная фраза настолько поразила ее, что Мегрэ подумал: сейчас она встанет и выбежит из гостиной. Этьен Но силился понять, что комиссар хотел этим сказать. А Гру-Котель злорадным тоном заметил:
– Вот слова, достойные античного оракула. Если бы я не имел доказательства, что в ту злосчастную ночь спокойно спал в номере гостиницы «Европа» в восьмидесяти километрах отсюда, я бы сейчас почувствовал себя неуютно…
– Значит, вы не знаете поговорки, что бытует в полицейской среде, – бросил Мегрэ. – «Чем убедительнее алиби, тем больше подозрений».
Шутка Мегрэ явно взволновала Альбана. Он отнесся к ней вполне серьезно.
– В таком случае, – проговорил он, – вы должны заподозрить в соучастии и начальника канцелярии префектуры, потому что он весь вечер был со мной. Мы с ним друзья детства и время от времени проводим вместе вечерок, случается, часов до двух-трех ночи засиживаемся…
Что-то толкнуло Мегрэ довести игру до конца. Возможно, его раздражала откровенная трусость этого псевдоаристократа. Мегрэ достал из кармана свою известную всем в уголовной полиции толстую записную книжку, перетянутую круглой резинкой, и деловым, официальным тоном спросил Гру-Котеля:
– Его имя?
– Вы не шутите? Вы, правда, хотите… Если вам угодно… Мюзелье… Пьер Мюзелье… Он старый холостяк… Живет на площади Наполеона, над гаражами Мюрса… Метрах в пятидесяти от гостиницы «Европа»…
– Не пойти ли нам пить кофе в гостиную? – предложила мадам Но.
– Ты подашь кофе, Женевьева? Ты не устала? Мне кажется, ты очень бледна. Может, тебе лучше лечь в постель?
– Нет.
Это была не усталость, а предельное напряжение. Можно было подумать, что у Женевьевы какие-то свои счеты с Гру-Котелем-она не спускала с него глаз.
– Вы вернулись в Сент-Обен на следующий же день? – с карандашом в руках продолжал Мегрэ.
– Да, на следующий день. Я воспользовался машиной одного приятеля и доехал до Фонтенэ. Там я пообедал у своих друзей, выходя от них, случайно встретил Этьена, и он довез меня сюда в своей машине…
– В общем, вы кочевали из одного дружеского дома в другой…
Мегрэ совершенно откровенно намекнул, что Гру-Котель-прихлебатель, и это действительно было так. Все прекрасно поняли намек комиссара, а Женевьева вспыхнула и отвернулась.
– Вы так и не соблазнитесь сигарой, комиссар? – попытался перевести разговор на другую тему Этьен Но.
– Могу ли я считать, что допрос окончен? – спросил Гру-Котель. – Если да, то, стало быть, я свободен. Мне хотелось бы сегодня пораньше вернуться домой…
– О, чудесно! Я как раз собирался прогуляться в город. Если не возражаете, мы пройдемся вместе…
– Но я на велосипеде…
– Пустяки. Велосипед можно вести рядом. Кстати, в таком тумане на велосипеде легко угодить в канал…
Но что это? Стоило ему предложить Альбану Гру-Котелю выйти вместе, как Этьен Но нахмурился. Похоже было, что он сейчас увяжется за ними. Или он считает, что Альбан слишком взволнован и способен под давлением сделать признание? Как он смотрит на него! «Будьте осторожны. Вы взвинчены. Он сильнее вас», – казалось, говорил его взгляд. Почти то же самое можно было прочесть во взгляде Женевьевы, хотя он был суровее и презрительнее:
«Постарайтесь хотя бы достойно держаться». Мадам Но ни на кого не смотрела. Она устала. Она уже ни на что не реагировала. При таком нервном напряжении ее хватит ненадолго. Но удивительнее всех вел себя сам Альбан Гру-Котель. Он никак не мог решиться уйти и ходил взад и вперед по гостиной, судя по всему, с тайной надеждой улучить подходящий момент и что-то шепнуть Этьену Но.
– Вы просили меня зайти к вам в кабинет, обсудить эту историю со страхованием, – сказал он Этьену.
– С каким страхованием? – недогадливо спросил тот.
– Да, впрочем, пустяки. Завтра поговорим.
Какую же важную новость должен был он сообщить Этьену Но?
– Так, любезный друг, вы идете? – поторопил Гру-Котеля Мегрэ. – Может быть, вас все-таки подбросить на машине? Или, если хотите, садитесь за руль сами…
– Спасибо… Мы прогуляемся, поболтаем дружески по дороге…
Туман сразу же поглотил их. Альбан Гру-Котель с велосипедом шел быстро, но ему приходилось то и дело останавливаться и поджидать Мегрэ, который не решался в такой темноте ускорить шаг…
– Очень славные люди!.. Прекрасная семья!.. А, должно быть, для девушки такая жизнь слишком однообразна. Подруги у нее есть? – начал разговор Мегрэ.
– Насколько мне известно, здесь у нее нет подруг. Летом приезжают кузины, иногда она проводит у них недельку…
– Наверно, она бывает в Париже, у Брежонов?
– Да, как раз недавно она гостила у них…
Мегрэ добродушно вел этот невинный разговор. Их окружало белесое, леденящее облако, и они почти не видели друг друга. Станционный фонарь напоминал свет маяка, чуть дальше мерцали два огонька, похожие на огни плывущих в море пароходов.
– В общем, если не считать коротких поездок в Ла-Рош-сюр-Йон, вы так и сидите безвыездно в Сент-Обене?
– Нет, почему же? Иногда я гощу у друзей в Нанте, бываю в Бордо у своей кузины. Она замужем за судовладельцем де Шьевром…
– А в Париже?
– Я там был не так давно…
– Тогда же, когда и мадемуазель Но?
– Да, кажется… Они проходили мимо гостиницы, и Мегрэ, остановившись, предложил:
– А не зайти ли нам выпить по стаканчику в «Золотом льве»? Мне было бы интересно взглянуть на Кавра, это мой бывший коллега. Под вечер я был на станции и видел, что парижским поездом приехал какой-то субъект небольшого роста. Я подозреваю, что наш Кавр вызвал себе на подмогу агента.
– В таком случае я с вами прощаюсь, – живо сказал Альбан.
– Нет, нет. Если вы не составите мне компанию, я не пойду. Лучше провожу вас. Надеюсь, я вам не мешаю?
– Я хотел бы поскорее лечь. Сегодня мне что-то нездоровится… Приступ невралгии… Это у меня бывает…
– Тем более мне не следует оставлять вас одного. Я провожу вас до дома. Ваша служанка ночует у вас?
– Конечно.
– Я знаю людей, которые не любят, чтобы прислуга ночевала в их доме. Смотрите-ка, у вас горит свет.
– Так это она и зажгла…
– Она сидит в гостиной? Хотя, правда, там же тепло. Пока вас нет, она, наверно, рукодельничает? Они остановились у порога, и Гру-Котель, вместо того чтобы постучать, принялся искать в кармане ключ.
– До завтра, комиссар. Думаю, мы увидимся у моих друзей Но…
– Послушайте… Альбан Гру-Котель предусмотрительно не открывал дверь, из опасения, что Мегрэ примет это за приглашение зайти.
– Какая нелепость… Простите меня… Понимаете, мне очень нужно… а раз уж мы у вас… мы оба мужчины, и можно не стесняться, не правда ли?
– Прошу вас… Я покажу вам, как пройти. В коридоре было темно, но слева, из приоткрытой двери гостиной, падала полоска света. Альбан потянул было Мегрэ в глубь коридора, но комиссар как бы невзначай толкнул дверь в гостиную.
– Вот так встреча! – воскликнул он. – Мой старый друг Кавр! Что вы здесь делаете, приятель?
Бывший инспектор, с серым, как обычно, лицом, отложил книгу, которую читал, встал, насупился и уничтожающим взглядом посмотрел на Гру-Котеля, считая, что во всем виноват он. Альбан в полной растерянности не знал, как выкрутиться из этого щекотливого положения.
– А где служанка? – наконец спросил он.
Первым взял себя в руки Кавр. Он поклонился и сказал:
– Вы месье Гру-Котель, как я догадываюсь.
Но Гру-Котель не сразу понял игру.
– Простите, что я так поздно побеспокоил вас, – продолжал Кавр. – Мне необходимо с вами поговорить. А женщина, которая открыла мне дверь, сказала, что вы скоро придете…
– Хватит! – буркнул Мегрэ.
– Что? вздрогнул Гру-Котель.
– Я сказал: хватит.
– Что вы имеете в виду?
– Ничего. Так где женщина, которая вас впустила сюда, Кавр? В доме нигде больше не горит свет. Короче, она уже спит.
– Она сказала мне…
– Еще раз повторяю – хватит! Не заговаривайте мне зубы Кстати, можете сесть, Кавр. О, да вы, оказывается, расположились здесь как дома. Сняли пальто, повесили шляпу на вешалку. Что вы читали?
Мегрэ взял в руки книгу, лежавшую на столике перед Кавром. Брови его высоко поднялись.
– «Порочные наслаждения»! Подумать только! И вы нашли эту очаровательную книжонку здесь, в библиотеке нашего друга, месье Гру?.. Помилуйте, господа, почему вы стоите? Вас смущает мое присутствие? Месье Гру-Котель, не забудьте, что у вас невралгия. Вам бы следовало принять таблетку аспирина.
Несмотря на все, Альбан Гру-Котель нашел в себе силы парировать:
– А вам, мне кажется, приспичило в одно место…
– Представьте себе, мне уже расхотелось… Итак, дорогой Кавр, как идет расследование? Скажите-ка, между нами, вы небось не слишком обрадовались, когда увидели, что я занимаюсь этим делом?
– Что? Каким делом?
– Итак, месье Гру-Котель решил прибегнуть к вашему таланту, который, кстати, и я высоко ценю?
– До сегодняшнего утра я и не слышал о существовании месье Гру-Котеля, – пробурчал Кавр.
– Другими словами, вам рассказал о нем месье Но, когда встретился с вами в Фонтенэ?
– Если вы решили учинить мне допрос, я к вашим услугам, но в присутствии адвоката.
– Например, если я обвиню вас в краже кепки? – спросил Мегрэ.
– Хотя бы и так…
В гостиной царил полумрак-лампочка, и без того слабая для такой большой комнаты, была покрыта толстым слоем пыли.
– Разрешите предложить вам что-нибудь выпить, – вмешался в разговор Гру-Котель.
– С удовольствием! – ответил Мегрэ. – Раз уж мы случайно здесь собрались… Кстати, скажите, Кавр, человек, которого я видел недавно на станции, не ваш ли сотрудник?
– Да, это один из моих служащих.
– Подкрепление?
– Как вам будет угодно…
– У вас с месье Гру-Котелем назначены на сегодня важные дела?
– Я хотел задать ему несколько вопросов.
– Если по поводу его алиби, то можете не беспокоиться, он все предусмотрел и сохранил счет из гостиницы «Европа».
Но Кавр не сдавался. Он сел на прежнее место, скрестил ноги, положил на колени свой кожаный портфель. Судя по его уверенному виду, он не сомневался, что последнее слово останется за ним. Гру-Котель наполнил три рюмки арманьяком, одну из них протянул Кавру…
– Спасибо. Я пью только воду.
Сослуживцы в уголовной полиции подтрунивали над Кавром, над тем, что он не пьет, не подозревая, как это жестоко с их стороны: у Кавра была больная печень.
– А вы, комиссар?
– Не откажусь!
Никто больше не произнес ни слова. Казалось, они играют в какую-то странную игру, нечто вроде молчанки. Альбан залпом выпил арманьяк и налил себе еще. Он до сих пор так и не сел и, стоя у книжной полки, время от времени поправлял то одну, то другую неровно стоящие книги.
– А между прочим, месье, – вдруг спокойным, ледяным тоном сказал Кавр, обращаясь к Гру-Котелю, – ведь вы в своем доме…
– Простите, не понимаю…
– Я хочу сказать вам, что вы имеете право принимать в нем кого вам заблагорассудится. И я желал бы побеседовать с вами без комиссара. Если же его общество вас больше устраивает, я готов удалиться и назначить вам свидание на завтра.
– Иными словами, инспектор вежливо предлагает вам одного из нас выставить за дверь, – объяснил Мегрэ.
– Господа, к чему этот разговор! Ведь в общем-то я не имею никакого отношения к этому делу. Как вы знаете, когда парень погиб, я был в Ла-Роше. Правда, я дружен с семьей Но. Часто бываю у них. Но что же делать, в такой дыре, как наш Сент-Обен, выбор знакомых весьма ограничен… – Вспомните апостола Петра!
– Не понимаю…
– Если вы будете продолжать в том же духе, вы в третий раз отречетесь от своих друзей до восхода солнца. Только бы туман дал ему взойти…
– Вам легко шутить. Однако войдите в мое положение. Меня принимают в доме Но. Этьен-мой друг, как видите, я от него не отрекаюсь. А что у них там произошло, я не знаю и знать не хочу. И не меня надо расспрашивать об этом деле.
– Может быть, мы достигнем большего, поговорив с мадемуазель Женевьевой? Как вы думаете? Кстати, обратили ли вы внимание, что сегодня вечером она смотрела на вас без особой нежности? Мне кажется, она что-то имеет против вас…
– Против меня?
– Это особенно было заметно, когда вы с такой грацией пытались вылезти сухим из воды, сунув мне счет из гостиницы. Мадемуазель Но нашла, что это не очень-то красиво с вашей стороны. Будь я на вашем месте, я побоялся бы, что она отомстит…
Альбан Гру-Котель рассмеялся неестественным смехом.
– Чепуха. Женевьева-очаровательное дитя, которое…
Мегрэ неожиданно решил идти ва-банк.
– …которое три месяца назад забеременело, – перебил он своего собеседника, глядя ему прямо в глаза.
– Что?.. Что вы говорите?
Кавр был так поражен, что с его лица сразу же слетело выражение самоуверенности, которое ни на минуту не покидало его весь день. Он посмотрел на Мегрэ с невольным восхищением.
– А разве вы, месье Гру-Котель, не знали об этом? – спросил Мегрэ.
– Что за намек!
– Это не намек… Я пытаюсь разобраться… Ведь вы тоже хотите, чтобы истина восторжествовала, не так ли? Давайте же в таком случае добиваться этого вместе… Месье Кавр уже получил в свои руки кепку со следами крови, которые свидетельствуют о том, что было совершено убийство… Кстати, где эта кепка, Кавр?
Но Кавр ничего не ответил и только глубже уселся в кресле.
– Хочу вас предупредить: если вы ее уничтожили, это вам дорого обойдется… А теперь, поскольку я чувствую, что мешаю вам, я вас покину… Надеюсь, месье Гру-Котель, я увижу вас завтра за обедом у нашего друга Но?..
Мегрэ вышел на улицу. Дверь за ним с шумом захлопнулась. У самого дома он увидел чью-то худенькую фигурку.
– Это вы, господин комиссар?
Луи! Наверно, из окна «Трех мулов» он увидел проходивших мимо Мегрэ и Гру-Котеля и пошел за ними.
– Знаете, о чем толкуют люди? Весь город об этом говорит, – голос Луи дрожал от возмущения и тревоги. – Будто они вас уговорили, и завтра вы уезжаете трехчасовым поездом.
А ведь был момент, когда Мегрэ именно так и собирался поступить!

7. Старая дева с почты

Мегрэ сейчас находился в таком состоянии, когда все чувства особенно обострены. Он только что вышел из дома Гру-Котеля и теперь вместе с Луи побрел в темноте сквозь туман, который прилипал к коже, как ледяной компресс. Сделав несколько шагов, он неожиданно остановился. – Что с вами, господин комиссар? У Мегрэ промелькнула одна мысль, и он теперь пытался вновь поймать ее нить, продолжая в то же время внимательно прислушиваться к тому, что происходит в доме Гру-Котеля. Оттуда доносились приглушенные голоса, срывающиеся на крик. Почему Мегрэ вдруг остановился посреди улицы? Это, видимо, напугало Луи, и Мегрэ понял почему: он походил на сердечного больного, которого приковала к месту внезапная боль. Но это не был сердечный приступ. Сейчас не до сердца! И все же Мегрэ отметил про себя:
«Испугался, принял меня за сердечника…» Позднее он узнал, что здешний врач умер от грудной жабы и местные жители за многие годы не раз видели, как он внезапно останавливался посреди улицы, прижав руку к сердцу. А в доме Гру-Котеля разыгрался скандал. Так, во всяком случае, можно было заключить по возгласам, которые доносились оттуда. Но Мегрэ уже не слушал, а Луи, считая, что теперь-то он понял, почему комиссар неожиданно остановился, весь превратился в слух. Но чем громче звучали голоса, тем неразборчивее были слова. Такую какофонию можно услышать, если завести патефонную пластинку, в которой дырка просверлена не в центре. Но Мегрэ застыл на середине улицы отнюдь не из-за того, что услышал бурную сцену, которая разыгралась в доме между Кавром и Альбаном Гру-Котелем. Когда он выходил из дома Гру-Котеля, у него промелькнула одна мысль. Даже, пожалуй, ее и мыслью не назовешь. Что-то туманное, до того туманное, что он сейчас с трудом пытался вновь вызвать в себе это ощущение. Порою какой-нибудь пустяк, а еще чаще едва уловимый запах возвращает нас на секунду в одно из мгновений нашей жизни. Все представляется настолько зримо, что у нас захватывает дух, мы хотим продлить это воспоминание, но напрасно, оно мелькнуло и исчезло, и мы уже не можем даже сказать, о чем только что думали. Мы тщетно ворошим память, не в состоянии объяснить, что же с нами произошло, и нам начинает казаться, что это отголосок смутного сна. Мегрэ помнил только одно: это произошло с ним как раз в тот момент, когда захлопнулась дверь дома Гру-Котеля. Мегрэ знал, что и Кавр, и Гру-Котель сейчас оба растеряны и взбешены. Между этими двумя людьми, которых случайно свела судьба, есть нечто схожее. Трудно сказать, что именно, но есть. Кавр, правда, не похож на старого холостяка, но сразу бросается в глаза, что это оплеванный, униженный, исстрадавшийся муж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14