VadikV


74
Мария Васильевна Семено
ва: «Пелко и волки»



Мария Васильевна Семенова
Пелко и волки




«Два короля. М. Семенова. Повести, очерк.,»: Терра; М.:; 1996
ISBN 5-300-00626-2

Аннотация

В очередной том серии включена
новая книга Марии Семёновой, рассказы и повести о викингах, а также этног
рафический очерк, в основу которого легли редкие архивные материалы. Как
всегда, у Семёновой историческая точность описаний сочетается с динами
чным сюжетом, что делает книгу доступной самому широкому кругу читателе
й.
Эта книга о чести и благородстве. И не важно, кто ты Ц бесстрашный и лютый
Ратша из дружины ладожского князя Рюрика или плененный в смертном бою ко
рел Пелко, Ц каждому выпадает своя доля, и только легкого счастья не дают
никому скупые боги. Звенят мечи, льется кровь, и такая ярость обжигает сер
дце, что и во сне, и наяву видит Пелко смерть безжалостного Ратши. Но прихо
дит час и спасает Пелко беспомощного врага, потому что не для вечной злоб
ы пришел на землю человек.

Мария Васильевна Семенова

Пелко и волки






ГЛАВА ПЕРВАЯ

Это Ц не женский плач.
Это Ц плач бородатого героя…
Корельская руна

Светлая летняя ночь понемногу превращалась в утро. Сперва между деревья
ми заклубился туман. Густая белая борода наползала с болота, нащупывая д
орогу, медленно обтекая шершавые вековые стволы, и дочь тумана, дева Терх
енетар, неслышно ступала между деревьями, расчесывая отцовскую седину ч
астым узорчатым гребешком. Холодной влагой веяло от той бороды и еще чем-
то древним, прадедовским, знакомым Ц и одновременно жутким от немыслимо
й давности, чужим! Потом в лес заглянуло юное солнце, и тайная сумрачная си
ла ушла из тумана неведомо куда.
Теперь медведь лежал совсем неподвижно, и на обломанном древке рогатины
оседали капельки влаги. Как же долго он рвал когтями зеленый мох, силясь д
обраться до врага, достать его хрипящей оскаленной пастью, могучими лапа
ми!.. Так и не смог. Ярость вместе с жизнью погасла в его маленьких глазках, и
опавшие сосновые иглы перестали трепетать возле ноздрей. Разгорится со
лнечный день, и тяжелые синие мухи слетятся на остывающую тушу, на загуст
евшую кровь.
Человек сидел под неохватной сосной совсем рядом с медведем, там, куда от
бросил его удар, и загнутые когти зверя почти касались мягких сапог. Бело
волосая голова человека свешивалась на грудь, кожаная охотничья куртка
с правой стороны почернела от крови. Он не шевелился. Не далее чем к вечеру
он тоже перестанет дышать, и окажется этот первый в его жизни медведь еще
и самым последним. Лесные хозяева лишь сводят вместе охотника и добычу. К
ому достанется победа, это уж решается один на один. Избрав соперника не п
о силам, вини только себя.
…Что же ты, Отсо, яблочко лесное, рассердился так на верного друга! Или пер
епутал сослепу в сырой ночной темноте, кинулся на угостившего медом, не п
ризнал сладко обмазавшего для тебя древесные стволы? Или просто хотел сл
ишком крепко обнять его Ц и напоролся нечаянно на острую рогатину, укол
олся о стальной нож?.. Ком красивый, живущий в чаще лесов! Кто же теперь пров
едет тебя, гостя, из конца в конец по шумной деревне, кто попотчует тебя, ла
комку, вкусной рыбой и пивом, кто поднесет берестяную мисочку с медом, кто
вслух похвалит твое целебное сало и драгоценный золотой мех?!
Человек не заметил, как на поляне, не потревожив густых цепких кустов, воз
ник Одноглазый. Осторожная тень заскользила над влажной травой, и туман
беззвучно расступался перед нею, плотно смыкаясь позади. Одноглазый нес
пешно обошел поляну кругом, внимая запахам и следам. Потом приблизился к
тем двоим и остановился над ними. Молчаливый зверь немногим уступал пове
рженному медведю Ц широкогрудый, высокий в загривке, на крепких и неуто
мимых ногах. Волк озирал поляну единственным глазом: второго он лишился
давным-давно, в страшном лесном пожаре, когда падавшее дерево достало ег
о кривым суком, пытаясь утащить с собой в смерть. С тех пор он носил на голо
ве глубокий шрам, переходивший в подпалину. Впрочем, уши и нос служили ему
по-прежнему верно, а для волка это важней…
Ощетинясь, он обошел медведя и убедился, что тот был действительно мертв.
Потом подобрался к человеку, еще продолжавшему тихонько дышать: извечны
й враг в своей беспомощности пробуждал в нем любопытство, но вовсе не стр
ах. Одноглазый внимательно обнюхал его руки, все еще державшие нож, и жест
кая шерсть на загривке начала медленно опадать, потому что человек вдруг
показался ему не чужим…
…Охотник вздрогнул от прикосновения к щеке, и какое-то время они с волком
смотрели друг другу прямо в глаза. На языке зверей это всегда означает уг
розу, но человек был слишком слаб, чтобы угрожать, и матерый это знал. Впро
чем, охотник не боялся нападения, не боялся и смерти: его уже осенило после
днее равнодушие, помогающее встретить неизбежный конец. И это тоже было
понятно зверю.
Волк долго смотрел на человека, потом отвернулся и зевнул. Тяжелые клыки
лязгнули.
Ц Здравствуй, Одноглазый… Ц сказал ему охотник, и зверь насторожил уши
. Тихий молодой голос тоже был тот самый, памятный ему. Волк стал ждать, что
бы человек заговорил снова, но тот уже потратил все силы: беловолосая гол
ова вновь поникла, глаза закрылись.
Одноглазый немного помедлил, потом поднялся и еще раз обнюхал его руки. П
овернулся Ц и молча растаял, исчез в лесу…

Когда охотник очнулся вновь, стоял уже день. Тумана не было и в помине, зат
о на поляне слышались человеческие голоса. Людей было много Ц все воины,
снаряженные на рать: кто с мечом при бедре, кто с боевым топором на длинном
топорище. Ладожане!.. Ни с кем их не спутаешь.
Двое разводили костер, еще двое Ц судя по их речам, оба меряне Ц уже пере
вернули медведя и сноровисто сдирали с него шкуру. Чьи-то руки подняли мо
лодого охотника, перенесли в сторонку, бережно уложили. Возникло бородат
ое мужское лицо.
Ц Жив, малый?
На шее воина блестела дорогая золоченая гривна. Он повторил по-корельск
и:
Ц Жив, что ли, говорю?
Охотник попробовал ответить ему, но сумел только разлепить губы и застон
ать.
Ц Ладно, Ц проворчал воин. Ц Терпи уж.
Вынул нож и разрезал кожаную куртку корела. Тот закрыл глаза и услышал, ка
к переговаривались свежевавшие медведя.
Ц Им, ижорам, звериное слово ведомо, Ц сказал один. Ц Попросит, так и бир
юк ему за помощью поскачет, что пес верный.
Ц То-то же, Ц с незлою насмешкой отозвался второй. Ц А ты еще стрелять е
го хотел. Хорошо, боярин не позволил…
Первый сказал, помолчав:
Ц Волк-то волк, а у косолапого, видать, слово свое.

1

Было это в тот год, когда князь Рюрик свалил в бою отбежавшего от Ладоги кн
язя Вадима и кружил белым соколом по широкой словенской земле, походя, с л
ету разбивая малые отряды, оставшиеся от разгрома несчастливой Вадимов
ой рати…
На березах уже появились первые желтые листья, когда погожим солнечным у
тром княжеские отроки-наворопники выследили, углядели на лесной поляне
один такой отряд.
Князь-варяг, поседевший в сражениях и походах, медлить не стал Ц повел вс
ех своих людей прямо к поляне. Когда же подошли, велел трубить в боевой рог
: сильному да храброму незачем нападать исподтишка. Пусть честный враг п
риготовится к битве, пусть вынет из ножен меч, застегнет на себе броню. Так
больше славы его одолеть.
Рог прогудел, и люди на поляне вскочили от едва разложенных костров Ц да
же еду сготовить не привелось. Но к тому времени, когда княжьи показались
из леса, они уже успели выстроиться в круг, угрюмо ощетиниться копьями, за
слониться длинными щитами… Должно, опытный и уверенный муж уводил их в л
еса! Не столь многи числом, а голой рукою не возьмешь: надевай боевую рукав
ицу, иначе наколешься.
Рюрик, уважая храбрецов, сам подался вперед на боевом коне. Трепетало над
ним варяжское знамя Ц летящий кречет, как живой, простирал белоснежные
крыла. Князь внимательно вглядывался: не видать ли кого знакомого из нар
очитых ладожан, из старых Вадимовых бояр?.. Все напрасно. Не углядеть под к
ольчугой вышитой сорочки, не признать под надвинутым шлемом дружеского
лица… Стояли молча и грозно, ждали, что скажет.
На шаг вперед всех подались непреклонные словенские удальцы: эти первым
и подняли мечи за обиду своего князя Вадима, не потерпели чужеплеменника
рядом с ним на ладожском столе… Этих не сдвинешь ничем, а уворачиваться о
ни непривычны Ц грудью примут смертный удар и еще призадумаются: упасть
или повременить! Всяк из них держал наготове широкое копье и узорчатый м
еч, какой редко увидишь у простого ратника, оторванного немирьем от пашн
и или ремесла… А за ними, за крепкими вязовыми щитами, приготовили натяну
тые луки отчаянные меряне. Вот у кого глаза отточены охотой до светлого б
леска, не промахнутся, ловя малую щелочку меж пластинами брони, мелькнув
шую открытую шею… Князь бесстрашно выехал к ним без шлема, зная: начнись в
друг стрельба, не пощадят.
Хорошее войско и храброе безмерно, жаль, числом больно невелико. И видно, ч
то спаялось оно понемногу из всех полков, поднятых Вадимом на великую би
тву. Стояло даже четверо мореходов из Северных Стран, тех, кого беглый кня
зь кликнул-таки на подмогу, не поскупясь на посулы и серебро… Их, воинов п
рирожденных, ни в каком сражении из виду не потеряешь. Князь Рюрик с молод
ых лет знал этот народ: уже начнут победители собирать пленных и стаскив
ать с убитых врагов оружие и порты, а четыре клепаных шлема с наглазникам
и еще долго будут выситься посреди поля, и вокруг них схватка отбушует не
скоро.
…Так никого и не высмотрел зоркий князь и, делать нечего, обратился сразу
ко всем:
Ц Поздорову ли, вой?
Те отозвались нестройно, и он спросил:
Ц А что, люди, может, миром покончим?
Он чисто говорил по-словенски: речь варяжская словенской близка. А князь,
на то он и князь, чтобы всякий слышал, когда говорит. И сперва было тихо, но п
отом кто-то крикнул с последней удалью презревшего смерть:
Ц Не знаем тебя!..
Дерзкого не остановили: знать, судьбы не обскачешь. Князь выждал еще немн
ого, потом повернул коня, бросил хмуро:
Ц Быть сече.

А быть сече Ц значит, не миновать поединка. Выйдут двое и первые попотчую
т друг друга ратным вином, на мечах или так просто, оголившись по пояс и во
оружась только силой собственных рук… Кто примет на себя страшную честь
и положит требу Перуну, привлекая к своему вождю бранное счастье, или сам
ляжет на опечаленную землю и уж не увидит ни поражения, ни победы?
Вот шелохнулись склоненные копья Вадимовых людей, выпустили неробкого
малого в кожаной, прошитой железными заклепками броне. Вышел, оглянулся,
сказал что-то друзьям, те засмеялись. А не избирается на поединок первый,
кто вздумает; такие у любого князя в дружине наперечет, возьмешься ломат
ь Ц сам смотри не сломайся! Простые гридни что камни, поединщики Ц тверд
ый кремень… Князь Рюрик повернулся в седле, поискал глазами среди своих
и позвал:
Ц Ратша!
Ратша вышел на княжеский зов с той ленивой неспешностью, которая человек
а понимающего неизменно пугает больше всего. И то сказать Ц у храброго п
арня разом выбелило скулы, когда увидел, на кого напоролся. Ратша, скитале
ц приблудный, трех лет еще не провел у Рюрика в дружине и ни с кем вроде осо
бо не ссорился, но славили его Ц хуже не выдумаешь. Звали в глаза Ратшей Р
атшиничем, а за глаза Ц Ратшей-оборотнем. Кто первый дал ему это прозвани
е и за что, с собой принес или уже в Ладоге наградили, люди не помнили. Погов
аривали, что его мать была некогда отдана для ублажения лютого волка, тре
вожившего скот. Пусть, рассудили старейшины, зверюшка съедучий отпраздн
ует свадебку, утешится с красавицей женой и перестанет резать коров! Отв
еденная в лес и привязанная к дереву, пригожая девка как-то спаслась и пот
ом родила сына: были у того сына зеленоватые неласковые глаза и волосы не
темные, не светлые Ц цвета железа, волчьего цвета!
По-прежнему неспешно вышел он на середину поляны: широкоплечий, перехва
ченный по тусклой кольчуге серебряным поясом. Без шлема Ц на что, мол, уж
будто без него не управлюсь! Остановился, и длинные пепельные усы шевель
нулись в улыбке:
Ц Смерти ищешь?
А рука с мечом, пока что книзу опущенная, внятно добавила: ну так будет теб
е смерть… Парень не дрогнул, не отступил перед ним, только сглотнул. Поним
ал, верно, что против Ратши не устоит, но срамиться не пожелал. И прошелест
ел над Вадимовыми людьми тихий, сквозь зубы, сдавленный стон. Жалели стар
ые воины о молодом, жалел каждый, что не сам вышел вперед.
Ц Ну, бей, Ц сказал Ратша. Ц Если смелый такой…
Тот ударил без промедления. Ратша поймал его меч, и усмешка пропала с лица
, брови сошлись. Ратша-оборотень спокойно и молча делал дело, в котором ем
у здесь не было равных. То мастерство, при котором все вершится вроде бы са
мо… Раз за разом он ловил меч парня и со скрежетом отшвыривал прочь. И без
большой натуги заставлял соперника униженно пятиться, понемногу повор
ачивая его лицом против яркого осеннего солнца. И когда тот заморгал, муч
ительно щурясь, меч Ратши наискось располосовал на нем плотную кожаную б
роню, разорвал парню горло. Молодой воин захлебнулся кровью и рухнул, не в
скрикнув.
Следившие за поединком вздохнули, стали поправлять оружие, переговарив
аться. Мог бы Ратша не убивать храброго малого, ранил бы да оттащил в полон
, вся-то недолга, а честь едва ли не большая… Но уж в этом никто ему не совет
чик. Сам превозмог, сам и волен: вязать или решить!

Потом княжьи подняли мечи и тяжело пошли на тех, других, заслонившихся щи
тами посреди круглой поляны. Словене против словен, стрелки-меряне прот
ив мерян Ц и любой точно так же перешибет стрелой волосинку, снимет крас
ную шишку с самой высокой елки в лесу. Другая половина Ладоги, давно уже по
решившая: кто лучшая защита городу и Земле, тому ими и володеть!
Могли бы они просто закидать сгрудившихся стрелами, а и немного понадоби
лось бы стрел! Так сделали бы, застав разбойника на добыче, разбойнику ува
жения нет. Ныне враг иной, и честь ему иная…
А немногочисленные Вадимовы люди выстроились искусно: подходи первый, к
то не боится! Тут-то Ратша-оборотень отличился опять. Разбежавшись, взвил
ся в стремительном прыжке едва не выше голов! Только стрелы знай втыкали
сь во вскинутый щит. Разом на два копья принять его не успели, одно же, выст
авленное навстречу, он перерубил на лету. И пал коленями на грудь кому-то
из оборонявшихся. Покатился с ним по земле… А следом, по нему, через него, у
же врывались побратимы, рубили налево и направо, перенимали победу…
Ладожский князь смотрел на все это из-под стяга, крепкой десницей смиряя
рывшего землю коня. Не ему, вождю, помогать рубить обреченных. Отражалась
в зрачках почервоневшая поляна и отряд смельчаков, быстро таявший в нера
вном бою. Князь глядел сумрачно, не радуясь победе. А чему радоваться? Вот
замирить бы их да вернуть в Ладогу, его, Рюрика, руку держать…
Когда все кончилось, князь опять подозвал к себе Ратшу. Тот подъехал весе
лый, на злом боевом жеребце: рассеченный подбородок в крови, левая рука, по
порченная в битве, небрежно замотана… Рюрик сам надел ему на шею плетену
ю серебряную гривну:
Ц Все бы так удалы были, как ты! Я теперь дальше пойду, а тебе дело иное: нын
е взятых назад в город сведешь…
Зимними глазами глянул на него Ратша.
Ц За что, княже, срамишь? А не так уж я и ранен, коли ты о ране моей больше мен
я скорбишь!
Седой князь расправил пальцем усы.
Ц Не наказание тебе, но честь! Ты, ведаю, с бережением доведешь, у тебя не р
азбегутся. Да проследишь там, чтобы поступили с ними по уговору. Ступай!
Пленники, десятка полтора израненных бойцов, молча стояли и сидели на вы
топтанной, обагренной траве. Никто из них в бою не просил о пощаде, им пода
рили ее непрошеную, за мужество в награду. Немного попозже всем позволят
умыться и перевяжут, потому что отчаянный враг заслуживает заботы. Кто э
того не разумеет, тому не для чего цеплять к поясу меч, все равно толку не б
удет. Однако плен есть плен, и они жались друг к другу, еще не остывшие, не от
ошедшие от боя. Плечами подпирали ослабевших и без жалоб готовились прин
ять свою судьбу.
Ратша подлетел к ним соколом. Кто-то вздрогнул: сейчас выдернет меч да при
мется рубить, тешась над безоружными. Ратша-оборотень таков, все его знал
и.
1 2 3