И когда в Москве секли дворовых людей за разговоры о Пугачеве, они кричали под кнутом: «Жив царь Петр Федорович!» Долго еще после того, как предводитель восставших был уже схвачен и казнен, упорно ходили слухи, что царь, мол, опять спасся и снова скрывается среди народа.Но еще до того, как убитый государь объявился вдруг в облике Пугачева, он «возник» за тысячи верст от России, в далекой Черногории.Черногория переживала тяжелые времена. Кровавая вражда, междоусобицы раздирали маленькую страну. Каждая политическая группа, родовой союз стремились посадить на престол своего человека. Тогда-то объявился вдруг в тех краях «русский царь Петр III». «Он был среднего роста, — писал один из современников, — костистый, бледный, лицо покрыто оспинами, а густые волосы космами падали на лоб, спускаясь до глаз». Некий сербский капитан Танович, побывавший ранее в Петербурге и видевший там Петра III, клятвенно свидетельствовал, что человек по имени Стефан и Петр III — одно и то же лицо. Монах Феодосии, также знавший Петра III, утверждал то же самое. Но последние сомнения отпали, когда в одном из сербских монастырей разыскали портрет русского императора. Было решено, что копия в точности соответствует оригиналу.И вот депутация самых уважаемых черногорцев появляется у дверей небольшого дома, где жил тогда Стефан. Его просят согласиться царствовать в Черногории. Как поступил бы на его месте какой-нибудь авантюрист мелкого полета? Наверное, сразу бы согласился. Иное дело — Стефан. Он разорвал и швырнул под ноги прошение, которое принесли ему депутаты. Он отказался принять царство, пока там не прекращены вражда и распри.Делегаты вернулись и доложили обо всем на скупщине. После такого жеста никто уже не сомневался, что человек, которому предстояло править Черногорией, действительно император, бежавший из России. В январе 1768 года на народном собрании в городе Цетине Стефан провозгласил себя русским царем Петром III. Но называть себя он просил не царем, а просто Стефаном. Так подписывал он и государственные бумаги: «Стефан, малый с малыми, добрый с добрыми, злой со злыми». Этот человек и вошел в историю под именем Стефана Малого. Правление «русского императора Петра III» в Черногории продолжалось целых шесть лет. Страна избавилась от междоусобиц. Стефан оказался мудрым государственным деятелем. Он старался быть справедливым и всем, чем мог, помогал простым людям.Не раз за это время черногорцам пришлось отражать нападения турок. Однажды Стефану удалось отвести угрозу нашествия при помощи мер не военных, а «строительных». Что же стал строить «русский император» — укрепления в горах, сторожевые посты? Нет. Он приказал выстроить большую казарму «для русских офицеров и солдат», которые должны якобы вот-вот прибыть на помощь черногорцам. Он правильно рассчитал, что через турецких шпионов это сразу станет известно паше. Так и произошло.Стефан не ошибался, имея в виду турецких шпионов в Черногории. Но он не мог догадаться, насколько близко стоят к нему эти люди. Ночью, во сне, его зарезал слуга-грек, подкупленный турками.Так снова, уже который раз, русский император Петр III принял смерть.Но, единожды убитый заговорщиками в Ропше, публично казненный на Лобном месте в Москве, зарезанный в Черногории, Петр III упорно не хотел умирать. Вскоре снова появляется человек, выдающий себя за Петра III. В качестве такового он в течение 12 лет объезжает ряд европейских городов и столиц. Он вступает в переписку с царствующими монархами, ему пишут даже Вольтер и Руссо. Судьба этого самозванца оказалась не лучше других, принявших на себя роковое имя Петра III. Все они, как и их прообраз, погибали насильственной смертью. Последний «император» был арестован в Амстердаме и вскрыл себе вены.
Российский император Александр I (1777—1825) в Александро-Невской лавре в ночь накануне отъезда на юг Вскоре из Таганрога пришло известие о его внезапной смерти. В обстоятельствах, окружавших это событие, много неясного, вызывающего разные догадки
Только после этого призрак Петра Ш окончательно сошел с подмостков истории.А пока происходили все эти события, за высокими стенами императорских резиденций подрастал сын настоящего Петра III, наследник российского престола Павел. Он рос пугливым ребенком и нелюбимым сыном. Придворные о чем-то шептались у него за спиной, а когда он оборачивался, делали тревожные и почтительные лица. Какая-то тайна окружала его, казалось, с самого рождения. Некоторые из современников, посвященные в закулисную жизнь императорской семьи, оставили записки, поднимающие покров над этой тайной. Дело в том, что Екатерине II для утверждения своего политического статуса необходим был наследник. Но ребенок, которого она родила, будто бы оказался мертв, и, чтобы спасти положение, его в величайшей тайне заменили новорожденным мальчиком из деревни Котлы, расположенной близ Ораниенбаума.Версия эта стоит в одном ряду с другими легендами о «подмененных царях», испокон веков бытовавшими на Руси. Но если представить себе, что это действительно произошло, тогда становится понятной трагедия Екатерины, признавшей своим сыном чужого ребенка и обреченной изо дня в день, из года в год видеть рядом постороннего и ненавистного ей человека, которого все почитают за наследника престола и который, став совершеннолетним, должен был отнять у нее власть. Тогда становится понятной и трагедия самого Павла, платившего матери той же ненавистью и страхом.Павлу было уже сорок два года, когда он взошел на престол.Сын императора Петра III и императрицы Екатерины — так писали о нем официальные историографы. Сын крестьянина из деревни Котлы — так тайно числили его некоторые из современников.К историям «подмененных государей», рассказам о двойниках и самозванцах оказалась причастна и такая личность, как Наполеон. Нам неизвестно, из каких соображений французский император держал в своей свите собственного двойника. Это был некий Франсуа Эжен Робо, прозванный за удивительное сходство Императором.Когда Наполеон был сослан на остров Св. Елены, Робо возвратился в свою деревню. Но об опасном сходстве не забыли. Недаром министр королевской полиции направил в деревню, где жил Робо, особого агента, дабы тот неотступно следил за двойником бывшего императора. Но очевидно, о Робо помнила и другая сторона. Осенью 1818 года он внезапно исчез, бросив дом и хозяйство на произвол судьбы. Все усилия королевской полиции напасть на его след оставались тщетными.Позднейшим историкам повезло больше. В церковных архивах деревни, где жил Робо, рядом с его именем была обнаружена следующая запись: «Родился в этой деревне, умер на острове Святой Елены».В отличие от Наполеона, который добивался власти, не принадлежавшей ему по праву рождения, российский император Александр родился наследником престола, но и в молодости и позже не раз высказывал отвращение к поприщу, которое выпало на его долю.Официальные документы сообщают, что император Александр I скоропостижно умер в 1825 году в Таганроге. Смерти этой и самой поездке царя в Таганрог сопутствовали, однако, некоторые странные обстоятельства. Перед тем как покинуть Петербург, Александр ночью, без свиты отправился в Александро-Невскую лавру. Император долго молился один в полутемном соборе, потом говорил о чем-то со схимником и, получив благословение, покинул лавру. Через две недели он был в Таганроге, а вскоре стало известно о внезапной его смерти. За несколько дней до этого в Таганроге же погиб фельдъегерь Масков, как говорили, внешне очень похожий на Александра.Умерший император в закрытом гробу был перевезен в Петербург.
Старец Федор Кузьмич Загадочная личность, появившаяся в 30-х годах XIX века в Сибири. Многие современники находили сильное сходство между «старцем» и покойным императором, что породило многочисленные легенды
В течение семи дней гроб (опять же закрытый!) стоял в Казанском соборе. Для членов императорской семьи его открыли только один раз, ночью, причем мать Александра обратила внимание на то, что лицо его сильно изменилось.Неудивительно, что все эти обстоятельства послужили поводом для возникновения легенд и слухов. Больше всего говорили, что вместо императора будто бы был похоронен другой человек, возможно, фельдъегерь Масков. По другой версии, это был унтер-офицер 3-й роты Семеновского полка Струменский, который был как две капли воды похож на царя.Десять лет спустя в Сибири среди крестьян-переселенцев появился некий старец Федор Кузьмич, вскоре принявший монашество. Он старательно скрывал свое прошлое, но военная выправка, высокая образованность, знание иностранных языков — все это выделяло его среди окружающих. Некоторые разговоры с ним, записанные современниками, свидетельствуют о необъяснимой осведомленности старца о жизни высшего петербургского света. Неудивительно, что многие стали отождествлять старца с императором Александром I. Некоторые, знавшие Александра лично, поражались внешнему их сходству.Возможно, к тайне Александра I имеет отношение признание, которое сделал, умирая, один бывший солдат роты его императорского величества. Он рассказал, что однажды вечером он и трое других солдат были вызваны в Петропавловский собор, где находилась усыпальница российских императоров и где был похоронен Александр. Им приказали поднять одну из тяжелых могильных плит, вынуть установленный там гроб и положить на его место другой, привезенный ночью в закрытом военном фургоне. Во втором гробу лежал старик в монашеском одеянии. При этом присутствовали сам Николай I, один из великих князей и, как сказал солдат, «двое важных придворных».Современные историки к этим сообщениям относятся скептически. Но предание, как известно, живет безотносительно к истине. Оно продолжает жить, когда оказываются давно забыты и те, кто верил в него, и те, кто его отрицал.Тема о двойниках не исчерпывается, однако, прошлым. Она имеет продолжение и в более близкие к нам дни. В свое время ходили смутные слухи о двойниках Гитлера. В мае 1945 года эти слухи подтвердились. В императорской канцелярии советские офицеры обнаружили нескольких убитых двойников фюрера. По словам одного из охранников Гитлера, у фюрера было девять двойников, подменявших его там, где это было нужно. Поэтому, когда были обнаружены останки Гитлера, тут же возникли сомнения — не был ли фюрер и здесь подменен одним из своих двойников? Для решения этого вопроса были проведены специальные исследования. Тем не менее позднее стали появляться сообщения, будто человека, очень похожего на Гитлера, видели то в Южной Америке, то в Испании, то в Японии.Так неразрывной нитью с древнейших времен и до наших дней проходит эта тема — двойников, «подмененных» правителей и самозванцев. 5. Любой ценой Наряду с величайшими властолюбцами властителями становились порой люди совершенно противоположных устремлений. Оказавшись в безвыходном положении, они вынуждены были брать бразды правления вопреки своим склонностям и желаниям.Так, под страхом смерти вынужден был принять императорскую власть римский военачальник Вергиний Руф. Плутарх рассказывает, что солдаты, окружив его, стали требовать, чтобы он согласился стать императором. Он отверг это требование и продолжал отказываться, пока один из трибунов в ярости не обнажил меч, воскликнув: «Либо принимай власть, либо — клинок в грудь!»В подобных же обстоятельствах вынужден был принять власть и римский наместник в Галлии Юлиан. Солдаты, ворвавшись во дворец и выведя его «почтительным насилием» на улицу, провозгласили сопротивлявшегося Юлиана императором. В течение нескольких часов он отвергал этот титул и не соглашался принять власть, пока выведенная из терпения толпа не стала угрожать ему расправой.
Клавдий (10 г. до н. э. — 54 г. н. э.), римский император Возведенный случайно на императорский престол, Клавдий впоследствии признавался, что во время правления своего предшественника Калигулы симулировал глупость, чтобы уцелеть
В момент убийства императора Калигулы его дядя, пятидесятилетний Клавдий, страшась разъяренной толпы, спрятался в солярии, за занавеской. Пробегавший мимо солдат заметил за занавеской чьи-то ступни и полюбопытствовал, кто это. Клавдий бросился в ноги солдату, умоляя не убивать его. Тот секунду колебался, затем кликнул своих товарищей, Клавдия водрузили на носилки и торжественно понесли в военный лагерь. На следующий день, следуя воле солдат, сенат провозгласил Клавдия императором.«…Солдаты, не считаясь ни с временем дня, ни с часом, уже вечером внезапно схватили его в спальне и, как он был в домашнем платье, поздравили его императором и понесли по самым многолюдным улицам». Так вопреки своей воле стал императором Вителлий.В отличие от многих люди эти не стремились к власти и не домогались ее. Власть сама хватала их, чтобы уже не выпустить живыми из рук. «Теперь уже не в моей власти отказаться от титула, который навлечет на меня зависть и опасности, — писал одному из своих друзей император Проб, — я вынужден исполнять ту роль, которую возложили на меня солдаты».Эмоциональная потребность в обожаемом предводителе нередко вела к тому, что на вершине власти оказывался человек, который до этого и не помышлял, казалось бы, о столь великом жребии. Но наступал его час, и режиссер выводил его из мрака кулис на ярко освещенную сцену. У этого режиссера много имен — Случай, Судьба, Закономерность. Но как бы то ни было, именно он некогда накинул пурпурную тогу римского императора на плечи сына раба, далматинского пастуха Диоклетиана, а безвестному офицеру, выходцу из Корсики Наполеону Бонапарту вручил судьбу Франции и Европы.Именно он, этот неведомый режиссер, в нужный момент выводит на помост неведомого дотоле актера, вручает ему роль, подсказывает слова, а главное — наделяет той волей, без которой невозможно никакое искусство. Искусство политики в том числе.Один из виднейших политических деятелей Англии, Невилл Чемберлен, также совершенно не помышлял о политической карьере. Он начал свой путь плантатором на одном из Багамских островов. Столь же далек от поста премьер-министра был в начале своей карьеры и другой человек — Ллойд Джордж. Если Чемберлен стал премьер-министром потому, что оказался неудачным плантатором, то Ллойд Джордж занялся политикой из-за того, что был никудышным сапожником. Родившись в одной из безвестных уэльских деревень, он должен был унаследовать это ремесло, но оказался слишком бездарен для сапожного дела и вынужден был пойти учиться.Дэвиду Ллойд Джорджу было восемнадцать лет, когда он впервые приехал из своей деревни в Лондон. Большой город поразил его, но еще больше он был потрясен величественным зданием парламента. И тогда им были произнесены эти слова: «Здесь лежат мои будущие владения!» С той минуты он больше не принадлежал себе. Он вступил на путь, который через тридцать пять лет привел его на Даунинг-стрит, 10, в резиденцию британских премьер-министров.Другому будущему премьер-министру Англии, Гарольду Вильсону, было всего восемь лет, когда он пожелал сфотографироваться у входа в резиденцию премьер-министров. С тех пор он неизменно носил эту фотографию при себе. Она стала для него постоянным напоминанием, его амулетом и пропуском в будущее. После сорока лет упорной учебы, работы, закулисных битв и блужданий по коридорам политической власти он переступил наконец порог резиденции на Даунинг-стрит.Де Голль был всего на два года старше Вильсона, когда принял решение, определившее всю его дальнейшую жизнь. В возрасте десяти лет он задался великой целью стать человеком, который вернет Франции то величие, каким она обладала при Наполеоне.«Власть подобна голове Медузы, — писал как-то Стефан Цвейг, — кто когда-нибудь взглянул ей в глаза, не может уже отвернуться и всегда находится под ее чарами».Этот взгляд всегда чувствовал на себе Уинстон Черчилль. По словам его английского биографа, вся жизнь этого человека была посвящена преследованию одной цели — власти. «Он стремился к ней с редкой страстью, твердостью и настойчивостью». Ради достижения этой цели он менял политические убеждения — от консерваторов переходил к либералам и от либералов снова к консерваторам. Трижды подряд терпел он поражения на выборах в парламент. Когда возраст его приближался уже к шестидесяти годам, он, казалось, начал смиряться с тем, что жизнь, прожитая им, была жизнью политического неудачника. «Я оставил всякую мысль о том, чтобы занять государственный пост», — признался он в то время.Когда же с началом второй мировой войны стране понадобился новый лидер и выбор пал на него, для самого Черчилля это оказалось неожиданностью (так по крайней мере утверждает его биограф). Король, пригласив его, чтобы предложить ему возглавить правительство, встретил нового премьер-министра словами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Российский император Александр I (1777—1825) в Александро-Невской лавре в ночь накануне отъезда на юг Вскоре из Таганрога пришло известие о его внезапной смерти. В обстоятельствах, окружавших это событие, много неясного, вызывающего разные догадки
Только после этого призрак Петра Ш окончательно сошел с подмостков истории.А пока происходили все эти события, за высокими стенами императорских резиденций подрастал сын настоящего Петра III, наследник российского престола Павел. Он рос пугливым ребенком и нелюбимым сыном. Придворные о чем-то шептались у него за спиной, а когда он оборачивался, делали тревожные и почтительные лица. Какая-то тайна окружала его, казалось, с самого рождения. Некоторые из современников, посвященные в закулисную жизнь императорской семьи, оставили записки, поднимающие покров над этой тайной. Дело в том, что Екатерине II для утверждения своего политического статуса необходим был наследник. Но ребенок, которого она родила, будто бы оказался мертв, и, чтобы спасти положение, его в величайшей тайне заменили новорожденным мальчиком из деревни Котлы, расположенной близ Ораниенбаума.Версия эта стоит в одном ряду с другими легендами о «подмененных царях», испокон веков бытовавшими на Руси. Но если представить себе, что это действительно произошло, тогда становится понятной трагедия Екатерины, признавшей своим сыном чужого ребенка и обреченной изо дня в день, из года в год видеть рядом постороннего и ненавистного ей человека, которого все почитают за наследника престола и который, став совершеннолетним, должен был отнять у нее власть. Тогда становится понятной и трагедия самого Павла, платившего матери той же ненавистью и страхом.Павлу было уже сорок два года, когда он взошел на престол.Сын императора Петра III и императрицы Екатерины — так писали о нем официальные историографы. Сын крестьянина из деревни Котлы — так тайно числили его некоторые из современников.К историям «подмененных государей», рассказам о двойниках и самозванцах оказалась причастна и такая личность, как Наполеон. Нам неизвестно, из каких соображений французский император держал в своей свите собственного двойника. Это был некий Франсуа Эжен Робо, прозванный за удивительное сходство Императором.Когда Наполеон был сослан на остров Св. Елены, Робо возвратился в свою деревню. Но об опасном сходстве не забыли. Недаром министр королевской полиции направил в деревню, где жил Робо, особого агента, дабы тот неотступно следил за двойником бывшего императора. Но очевидно, о Робо помнила и другая сторона. Осенью 1818 года он внезапно исчез, бросив дом и хозяйство на произвол судьбы. Все усилия королевской полиции напасть на его след оставались тщетными.Позднейшим историкам повезло больше. В церковных архивах деревни, где жил Робо, рядом с его именем была обнаружена следующая запись: «Родился в этой деревне, умер на острове Святой Елены».В отличие от Наполеона, который добивался власти, не принадлежавшей ему по праву рождения, российский император Александр родился наследником престола, но и в молодости и позже не раз высказывал отвращение к поприщу, которое выпало на его долю.Официальные документы сообщают, что император Александр I скоропостижно умер в 1825 году в Таганроге. Смерти этой и самой поездке царя в Таганрог сопутствовали, однако, некоторые странные обстоятельства. Перед тем как покинуть Петербург, Александр ночью, без свиты отправился в Александро-Невскую лавру. Император долго молился один в полутемном соборе, потом говорил о чем-то со схимником и, получив благословение, покинул лавру. Через две недели он был в Таганроге, а вскоре стало известно о внезапной его смерти. За несколько дней до этого в Таганроге же погиб фельдъегерь Масков, как говорили, внешне очень похожий на Александра.Умерший император в закрытом гробу был перевезен в Петербург.
Старец Федор Кузьмич Загадочная личность, появившаяся в 30-х годах XIX века в Сибири. Многие современники находили сильное сходство между «старцем» и покойным императором, что породило многочисленные легенды
В течение семи дней гроб (опять же закрытый!) стоял в Казанском соборе. Для членов императорской семьи его открыли только один раз, ночью, причем мать Александра обратила внимание на то, что лицо его сильно изменилось.Неудивительно, что все эти обстоятельства послужили поводом для возникновения легенд и слухов. Больше всего говорили, что вместо императора будто бы был похоронен другой человек, возможно, фельдъегерь Масков. По другой версии, это был унтер-офицер 3-й роты Семеновского полка Струменский, который был как две капли воды похож на царя.Десять лет спустя в Сибири среди крестьян-переселенцев появился некий старец Федор Кузьмич, вскоре принявший монашество. Он старательно скрывал свое прошлое, но военная выправка, высокая образованность, знание иностранных языков — все это выделяло его среди окружающих. Некоторые разговоры с ним, записанные современниками, свидетельствуют о необъяснимой осведомленности старца о жизни высшего петербургского света. Неудивительно, что многие стали отождествлять старца с императором Александром I. Некоторые, знавшие Александра лично, поражались внешнему их сходству.Возможно, к тайне Александра I имеет отношение признание, которое сделал, умирая, один бывший солдат роты его императорского величества. Он рассказал, что однажды вечером он и трое других солдат были вызваны в Петропавловский собор, где находилась усыпальница российских императоров и где был похоронен Александр. Им приказали поднять одну из тяжелых могильных плит, вынуть установленный там гроб и положить на его место другой, привезенный ночью в закрытом военном фургоне. Во втором гробу лежал старик в монашеском одеянии. При этом присутствовали сам Николай I, один из великих князей и, как сказал солдат, «двое важных придворных».Современные историки к этим сообщениям относятся скептически. Но предание, как известно, живет безотносительно к истине. Оно продолжает жить, когда оказываются давно забыты и те, кто верил в него, и те, кто его отрицал.Тема о двойниках не исчерпывается, однако, прошлым. Она имеет продолжение и в более близкие к нам дни. В свое время ходили смутные слухи о двойниках Гитлера. В мае 1945 года эти слухи подтвердились. В императорской канцелярии советские офицеры обнаружили нескольких убитых двойников фюрера. По словам одного из охранников Гитлера, у фюрера было девять двойников, подменявших его там, где это было нужно. Поэтому, когда были обнаружены останки Гитлера, тут же возникли сомнения — не был ли фюрер и здесь подменен одним из своих двойников? Для решения этого вопроса были проведены специальные исследования. Тем не менее позднее стали появляться сообщения, будто человека, очень похожего на Гитлера, видели то в Южной Америке, то в Испании, то в Японии.Так неразрывной нитью с древнейших времен и до наших дней проходит эта тема — двойников, «подмененных» правителей и самозванцев. 5. Любой ценой Наряду с величайшими властолюбцами властителями становились порой люди совершенно противоположных устремлений. Оказавшись в безвыходном положении, они вынуждены были брать бразды правления вопреки своим склонностям и желаниям.Так, под страхом смерти вынужден был принять императорскую власть римский военачальник Вергиний Руф. Плутарх рассказывает, что солдаты, окружив его, стали требовать, чтобы он согласился стать императором. Он отверг это требование и продолжал отказываться, пока один из трибунов в ярости не обнажил меч, воскликнув: «Либо принимай власть, либо — клинок в грудь!»В подобных же обстоятельствах вынужден был принять власть и римский наместник в Галлии Юлиан. Солдаты, ворвавшись во дворец и выведя его «почтительным насилием» на улицу, провозгласили сопротивлявшегося Юлиана императором. В течение нескольких часов он отвергал этот титул и не соглашался принять власть, пока выведенная из терпения толпа не стала угрожать ему расправой.
Клавдий (10 г. до н. э. — 54 г. н. э.), римский император Возведенный случайно на императорский престол, Клавдий впоследствии признавался, что во время правления своего предшественника Калигулы симулировал глупость, чтобы уцелеть
В момент убийства императора Калигулы его дядя, пятидесятилетний Клавдий, страшась разъяренной толпы, спрятался в солярии, за занавеской. Пробегавший мимо солдат заметил за занавеской чьи-то ступни и полюбопытствовал, кто это. Клавдий бросился в ноги солдату, умоляя не убивать его. Тот секунду колебался, затем кликнул своих товарищей, Клавдия водрузили на носилки и торжественно понесли в военный лагерь. На следующий день, следуя воле солдат, сенат провозгласил Клавдия императором.«…Солдаты, не считаясь ни с временем дня, ни с часом, уже вечером внезапно схватили его в спальне и, как он был в домашнем платье, поздравили его императором и понесли по самым многолюдным улицам». Так вопреки своей воле стал императором Вителлий.В отличие от многих люди эти не стремились к власти и не домогались ее. Власть сама хватала их, чтобы уже не выпустить живыми из рук. «Теперь уже не в моей власти отказаться от титула, который навлечет на меня зависть и опасности, — писал одному из своих друзей император Проб, — я вынужден исполнять ту роль, которую возложили на меня солдаты».Эмоциональная потребность в обожаемом предводителе нередко вела к тому, что на вершине власти оказывался человек, который до этого и не помышлял, казалось бы, о столь великом жребии. Но наступал его час, и режиссер выводил его из мрака кулис на ярко освещенную сцену. У этого режиссера много имен — Случай, Судьба, Закономерность. Но как бы то ни было, именно он некогда накинул пурпурную тогу римского императора на плечи сына раба, далматинского пастуха Диоклетиана, а безвестному офицеру, выходцу из Корсики Наполеону Бонапарту вручил судьбу Франции и Европы.Именно он, этот неведомый режиссер, в нужный момент выводит на помост неведомого дотоле актера, вручает ему роль, подсказывает слова, а главное — наделяет той волей, без которой невозможно никакое искусство. Искусство политики в том числе.Один из виднейших политических деятелей Англии, Невилл Чемберлен, также совершенно не помышлял о политической карьере. Он начал свой путь плантатором на одном из Багамских островов. Столь же далек от поста премьер-министра был в начале своей карьеры и другой человек — Ллойд Джордж. Если Чемберлен стал премьер-министром потому, что оказался неудачным плантатором, то Ллойд Джордж занялся политикой из-за того, что был никудышным сапожником. Родившись в одной из безвестных уэльских деревень, он должен был унаследовать это ремесло, но оказался слишком бездарен для сапожного дела и вынужден был пойти учиться.Дэвиду Ллойд Джорджу было восемнадцать лет, когда он впервые приехал из своей деревни в Лондон. Большой город поразил его, но еще больше он был потрясен величественным зданием парламента. И тогда им были произнесены эти слова: «Здесь лежат мои будущие владения!» С той минуты он больше не принадлежал себе. Он вступил на путь, который через тридцать пять лет привел его на Даунинг-стрит, 10, в резиденцию британских премьер-министров.Другому будущему премьер-министру Англии, Гарольду Вильсону, было всего восемь лет, когда он пожелал сфотографироваться у входа в резиденцию премьер-министров. С тех пор он неизменно носил эту фотографию при себе. Она стала для него постоянным напоминанием, его амулетом и пропуском в будущее. После сорока лет упорной учебы, работы, закулисных битв и блужданий по коридорам политической власти он переступил наконец порог резиденции на Даунинг-стрит.Де Голль был всего на два года старше Вильсона, когда принял решение, определившее всю его дальнейшую жизнь. В возрасте десяти лет он задался великой целью стать человеком, который вернет Франции то величие, каким она обладала при Наполеоне.«Власть подобна голове Медузы, — писал как-то Стефан Цвейг, — кто когда-нибудь взглянул ей в глаза, не может уже отвернуться и всегда находится под ее чарами».Этот взгляд всегда чувствовал на себе Уинстон Черчилль. По словам его английского биографа, вся жизнь этого человека была посвящена преследованию одной цели — власти. «Он стремился к ней с редкой страстью, твердостью и настойчивостью». Ради достижения этой цели он менял политические убеждения — от консерваторов переходил к либералам и от либералов снова к консерваторам. Трижды подряд терпел он поражения на выборах в парламент. Когда возраст его приближался уже к шестидесяти годам, он, казалось, начал смиряться с тем, что жизнь, прожитая им, была жизнью политического неудачника. «Я оставил всякую мысль о том, чтобы занять государственный пост», — признался он в то время.Когда же с началом второй мировой войны стране понадобился новый лидер и выбор пал на него, для самого Черчилля это оказалось неожиданностью (так по крайней мере утверждает его биограф). Король, пригласив его, чтобы предложить ему возглавить правительство, встретил нового премьер-министра словами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44