..
- Ты сначала в чем дело скажи, а потом ругайся. Если дело того стоит,
так и я ругаться помогу.
- Эту женщину, что монетку дала, помнишь?
- Ну так, не очень.
- Она из наших, понимаешь? Нужно было к ней ехать, тут же все
объяснено. И все бы по-другому было бы! Пойдем! Айс зевнул, и принялся
завязывать толстую веревку, которая с самого хутора служила ему вместо
ремня.
Улицы Кодукая днем оказались едва ли не пустынней чем ночью, и две
вроде бы бесцельно бредущие фигуры то и дело оказывались единственными
прохожими во всю их длину. Людным местом, встретившимся по пути, оказался
лишь небольшой переулок, в котором неизвестно чего ожидали с полсотни
Белых Волков - само собой, туда Данисий не пошел, а сделал немалый крюк, и
оставалось только удивляться, как он не потерял направление.
"Женщина из наших", как оказалось, жила неплохо. Еще издали ее дом
выделялся вычурным фасадом, обилием чугунных украшений и крышей, которая
даже в окружении остальных кодукайских домов выглядела уж совсем
островерхой. Ворота, ведущие на уходящий вглубь двор оказались закрыты
наглухо, так что пришлось подниматься по выметенной от снега лестнице, и
стучаться в парадную дверь. В ответ на стук брякнула дощечка, и в
открывшемся окошечке мелькнуло важное и равнодушное лицо, какое и положено
иметь привратнику богатого дома. Потом дощечка с тем же звуком вернулась
на место, и наступила долгая пауза. Айс посмотрел на Данисия, и тот, не
обращая внимания на мороз, снял рукавицу, и вновь покрутил в пальцах
монетку, на этот раз совсем недолго. Прямо голой рукой он вновь постучал,
но теперь сделал не три удара, как только что, а четыре, с неровными
интервалами между ними. На этот раз результат оказался лучше - дверь
распахнулась, пахнуло застоявшимся домашним воздухом, и привратник все тем
же высокомерным лицом чуть ли не за шиворот втащил внутрь замешкавшегося
Данисия, и Айс еле успел юркнуть следом. Задвинув за ними два засова,
привратник уже не торопясь оглядел гостей, и сказал так, как будто за
месяц знал, кто и зачем сегодня постучится в этот дом:
- По лестнице вниз и вбок. Там есть чем помыться, и что одеть я тоже
вам дам потом, - слова этот человек произносил правильно, но ударения пару
раз перепутал. И сами эти слова, и то как они были сказаны, и даже
глуповатая важность привратника как-то сразу заставил окончательно
поверить, что опасливые скитания по холодным дорогам окончились - если не
навсегда, то хотя бы на некоторое время. Айс радостно улыбнулся, и пихнул
Данисия локтем вбок:
- Хоть отмокнем немного, в баньке-то! Я уж и забыл, кода в последний
раз мылся.
- А я помню, - так же оживленно ответил Данисий, - как из Фымска
уходили, так последний раз и был. Кого как, а меня сейчас из бани пусть на
баграх выволакивают, сам не пойду.
Но на самом деле все оказалось проще и грустнее: в довольно
прохладной полуподвальной комнате с мутным окошком у самого потолка стояли
две скамьи, бочка с почти горячей водой и лежали три лохани, две пустых, и
одна с беленькой водичкой на дне. Даже самая простецкая баня в Фымске, "на
грош войдешь, на два помоешься", вспоминалась здесь как хороший сон -
Данисий так и сказал, осторожно переступая босыми ногами по холодному полу
и почесывая небольшое родимое пятно на одной из ягодиц. Айс же все еще
возился с одеждой, а когда наконец ее снял, обнаружилось, что он носит на
теле что-то вроде широкого лифчика со множеством оттопыривающихся
кармашков. Данисий ждал что Айс и этот странный предмет туалета снимет, но
тот подошел к своему тазу прямо так, а внимательный взгляд в свою сторону
понял иначе:
- Чего глядишь, до сих пор не веришь что у меня там все нормально?
Щупать надеюсь не полезешь? - Данисий в ответ плюнул, назвал Айса дураком
и отвернулся.
Несмотря на всю убогость и неуютность, мылись долго. В третьей лохани
оказался мыльный раствор, слабенький, но если раза три подряд опустить
мочалку и потереть, то даже появлялась пена. Айс как ни в чем не бывало
попросил потереть спину, потом сам то же самое сделал Данисию, и вроде бы
помирились. Потом Айс вполголоса заметил:
- Там в углу, между досками щель есть. Оттуда глаз поблескивает. Они
что тут, ненормальные?
- Как раз нормальные, - ответил Данисий, демонстративно обернулся к
щели задом и пару раз с силой провел мочалкой по пятну. - Очень даже
нормальные, - повторил он, и принялся мыться дальше.
Когда воды в бочке осталось настолько мало, что зачерпывать ее тазом
стало можно буквально по горсточке, открылась дверь и вошел средних лет
слуга с двумя стопками одежды. Ее он положил на лавку, а сам прислонился к
косяку, выражая всем своим видом желание как можно скорее препроводить
гостей, и дело с концом. Наверх так в втроем и пошли, сначала гуськом по
лестнице, а на втором этаже по длинному коридора Айс с Данисием рядом, а
слуга чуть сбоку и спереди. С левой стороны этого коридора шла череда
окон, забранных яркими витражными стеклами, краски которых были настолько
густы, что не позволяли увидеть ничего за ними, и лишь бросали размытые
тени на специально отделанные белым двери напротив них - в противоположной
стене виднелось с десяток проемов-углублений. Айс попытался вспомнить, как
это называется, но кроме подозрительного по правильности слова "анфилада"
в голову ничего не пришло.
Из-за одной из дверей доносились мелодичные звуки женского голоса, и
Данисий направился туда, но как на стенку или на столб, наткнулся на
оказавшегося вдруг прямо на его пути слугу, который усмехнулся и сказал
непринужденным тоном:
- Не торопись, а то мало что... - Данисий сделал шаг назад, и они
пошли дальше, до самой последней в ряду двери. Там слуга посторонился, все
так же небрежно сказал "А вот теперь прошу", подтолкнул обоих вперед, и
закрыл за собою дверь.
Айс с Данисием сделали по инерции несколько шагов, и остановились
посреди большой комнаты. Первым, что сразу бросилось в глаза, был камин
напротив, в нем весело горел уголь, а там где начинался широкий дымоход,
красовалось мозаичное панно. На нем изображалась битва, и в небесах над
ней возвышался поганый крест с истекающим кровью Страдальцем. Левей
находились окно и длинный кожаный диван, а справа - резной стол темного
дерева с четырьмя такими же стульями, в углу красивая ваза в человеческий
рост, и на стене - корзина с непонятными, но очень яркими фруктами.
Данисий вернулся взглядом к камину и полушепотом пояснил Айсу:
- Это них так принято. Человек мучается помирая, а здесь этим комнату
украшают. А то еще как фигурку сделают, и на стол поставят!
Но Айс думал явно о чем-то другом, и ответил невпопад:
- Да, наверное. Присяду-ка я пожалуй на диванчик, да и тебе советую.
Хотя, если хочешь, можешь и постоять.
Данисий послушался совета, но ему отдыхать долго не пришлось.
Скрипнула дверь, Айс повернул голову, увидел в дверях уже успевшую
надоесть ухмылку слуги, и отвернулся опять.
- Так, тот которого узнать можно, а по имени нельзя. Пойдем. А ты
посиди пока, что нужно будет - вон шнурок висит.

14
Данисий ушел, и Айс остался один. Немного подумав, он достал из-за
пазухи простенькое серебряное кольцо на нитке, привязал его к спинке
стула, легонько качнул, и стал пристально вглядываться в то как оно
качается. Потом остановил кольцо и толкнул его в другую сторону. Качалось
оно видимо как-то не так, потому что в конце концов Айс огорчено вздохнул,
отвязал нитку и спрятал свой нехитрый прибор обратно. Подошел к окну,
стекло в котором оказалось матовым и мутным, пошевелил уголь, и в конце
концов улегся с ногами на диван. Сначала он просто лежал, потом незаметно
для себя заснул, а когда проснулся, то за окном уже смеркалось, а на одном
из стульев сидела напротив дивана молодая женщина.
- Здравствуй, Айс, - сказала она почти нежным голосом. - Ты спал, как
не всякий у себя дома спит.
- А что, это так плохо? - он потер глаза, сел более-менее прямо, и
снова провел рукой по лицу, как бы окончательно стирая с него остатки
сонной паутины. Потом снова посмотрел на женщину, уже как следует.
На вид ей было лет тридцать, или немного меньше, кожа свежая, глаза
живые и немного влажные. Длинное свободное платье опускалось почти до
пола, но приятные глазу изгибы фигуры не скрывало, а скорее подчеркивало.
Взгляд Айса ее не смутил - скорее был воспринят как должное, и она
продолжила:
- Твой товарищ мне рассказал про ваши приключения, ну конечно то, что
он считал возможным рассказать. Он неглуп... А меня зовут Марая, и я вдова
богатого купца из Камельскова...
- Ага, - весьма невежливо вступил в разговор Айс. - Потом
дорасскажешь. Я между прочем таких как ты одним местом чую, Так что про
мужа любимого не надо.
Дружелюбный тон Мараи почти не изменился, и лишь глаза стали
серьезнее.
- Вот как? И ты спокойно улегся спать у меня в доме?
- А чего? У меня две завязки есть, одна обычная, а вторую ты вообще
вряд ли знаешь. Хочешь попробовать?
- Может быть и попробую как-нибудь. Хотя я конечно слышала, что с
хранителями равновесия лучше не связываться, - лицо Мараи стало задумчивым
и серьезным, и Айс, глядя в него, вдруг подумал, что с ней надо
разговаривать без вывертов. А то нагородишь - сам не разберешь, и главное
незачем ведь сейчас.
- А я кстати не хранитель. Работаю по найму, вот и всех делов. Ты
извини, что я тебя так сразу осадил, но ты уж очень вдохновенно начала -
про мужа-то. Когда вот так врут я не люблю.
Трудно сказать, о чем подумала Марая, услышав эти слова. Наверное
тоже решила, что с этим человеком враждовать ей не из-за чего, и делить
опять же ничего не придется. К тому же он может многое понять... Ее голос
вновь стал дружелюбным и человеческим - гораздо более человеческим, чем у
многих из натуральных людей, с кем приходилось встречаться Айсу.
- Да я не вру. Я действительно была замужем, и действительно мужа
любила. Можешь не верить, но это правда.
- Ладно, ладно, согласен, такое бывает. Хотя и редко.
- Да, редко. Ему-то было легче, он не знал кто я на самом деле... А я
сама себе долго не верила, чуть не каждую минуту боялась, что вот-вот и
начнется как всегда.
- И ничего такого?
- Не знаю. Может это просто не успело случится. Убили мужа моего, а я
сюда перебралась.
- А с чего ты на князя Андрея работать стала?
- Все с того же. Счет к Орде у меня теперь есть.
- Ну-у, это не причина. Ваша сестра волков-рыцарей по десятку в день
прибирать может, если не рисковать шибко. И по два десятка, если
рисковать.
- Десяток, два десятка... Не так это просто, да и дело не в этом. Я
хочу увидеть, как вся Орда погибнет. Или разбежится. Ненавижу я их, и за
мужа, и... в общем есть еще за кого. Ты видел, что твориться на землях по
которым они прошли?
- Видел. Ничего такого, бывает много хуже.
- Потому что они еще недолго здесь. А Камельсков Орда взяла
пятнадцать лет назад, и уже через пять лет жить там стало просто страшно.
Ты можешь себе представить, что за это время полностью все жители стали
истовыми слугами Отца Земного? Крест четырехконечный конечно там и раньше
почитали, но чтоб такое... Моего мужа ведь не рыцари убили. А попросту в
разговоре с друзьями он отпустил шутку, которая раньше даже у вечно
постного монаха не вызвала бы гнева, разве что четки бы шевелить запнулся,
в бороду хмыкнув. А эти друзья все - слышишь, все, ни один не поленился,
донесли на него. И городская добровольная стража четыре часа его пытала на
площади - по-зверски, но не до смерти, чтобы для костра оставить. А народ
стоял и смотрел, от начала и до конца. И разошлись - веселые такие,
довольные, и гордые.
- Ну и что? Я так понял, муж твой не из бедных был. А тут случай
подвернулся.
- По закону Отца Земного доносчик не получает ничего. И добровольная
стража тоже выгод никаких не имеет. Пойми, то-то и страшно, что люди
как-то вдруг все сразу становятся другими. Словно для них теперь все, что
через Старших Детей доходит - всерьез святое. И не то чтобы за страх, за
совесть ищут, как бы кресту послужить. Хотя и страха тоже хватает...
- Религиозный фанатизм, - вставил Айс. Марая чуть подумала, видимо
соображая, что обозначает такое сочетание этих двух, вроде бы знакомых по
книгам слов - и кивнула головой.
- Да, правильно. Но неправильно! Когда человек фанатичный, в нем и
сила жизненная должна прибывать, а тут наоборот. Я же могу это
почувствовать - раньше, чтобы жить нормально, мне одного-двух в год
хватало. А в Камельскове под конец - не меньше пяти-шести. Только в
Кодукае все норму вошло.
- То есть опять по два в год? - спросил Айс невинным тоном. Марая
серьезно посмотрела ему в глаза и спокойно ответила:
- Да. Но мы же сейчас о другом говорим?
- И вправду, чего это я? Извини, привычка. С такими как ты у меня
разговор обычно все же другой.
Марая кивнула, широко улыбнулась, и чуть-чуть изменила позу. Совсем
чуть-чуть, но теперь ее тело не просто угадывалось под платьем, а прямо
светилось сквозь него. В разрезе, чуть пониже изящного ожерелья стала
видна почти вся грудь, и это "почти" было так искусно, что Айс ощутил свой
помимо воли участившийся пульс, сбившееся дыхание, и прочие признаки
мужской заинтересованности. Но также он ощутил и знакомое предчувствующее
покалывание в шее, пониже левого уха, и поэтому пальцы левой его руки
сложились в неудобную щепоть, а правая медленно поползла за пазуху. Увидев
это, женщина снова подвинулась и села немного по-другому. Все стало
по-прежнему, как будто в комнате задули только что зажженную свечу.
- Я ведь тоже могу по-другому, Айс, - сказала она извиняющимся тоном,
и он ей ответил, соглашаясь:
- Ладно, понял. Кстати, у тебя здорово получается. Да и сама по себе
ты, - Айс приложил пальцы к губам, звучно причмокнул, потом продолжил: -
Однако, поигрались и хватит. Продолжим-ка наш сугубо деловой разговор.
Значит, ты говоришь, что в тех местах, куда пришла Орда, из людей можно
вытянуть меньше, чем везде?
- Да, хотя вроде должно быть наоборот.
- Так и запишем. Но ты про князя Андрея рассказать хотела?
- Князь - он сильный. И княжество Фымское тоже сильное. Даже если оно
перед Ордой не устоит, все равно ее ударные силы будут обескровлены. Ее
продвижение остановится, и я надеюсь, что Отец Земной от этого ослабеет -
должен же быть рядом с ним кто-то, кто воспользуется неудачей, и начнет
борьбу за власть. А это уже начало конца самой власти.
- Угу. Это значит в худшем случае. А в лучшем - князь Андрей гонит
рыцарей до самой Тибрии и лично вставляет Отцу перо в зад, по каковому
поводу сей папаша помирает со стыда на глазах у освобожденного населения.
Радостно рукоплещущего, само собой. Так?
- Ну, если хочешь - так.
- Вот и ошибочка ваша, сударыня. С чего ты взяла, что это самое
население так же резко из фанатиков раскрестится, как и стало ими? А с
рабами верными воевать ой как не просто, тут Чингиз-ханом надо быть, и
кильдым иметь соответственный.
- Пожалуй. Хотя Чингиз-хана дед Андрея разбить сумел.
- Я другого хана имел в виду, не этого, - уточнил Айс и зевнул. Потом
с минуты две они посидели молча, и заговорил снова он, тоном человека,
что-то для себя решившего. - Значит так. Вопрос первый: ворюгу нашего с
девкой ты вытащить сумеешь?
- А чего тут уметь. Ты вот, и то меня только что оценил, а эти,
волки, с самого начала ценят.
- Ага, понял. И из города по-тихому выведешь?
- Ну я же сказала.
- Хорошо. И второе... Ты Старших детей Отца Земного пользовала? Ну,
ты понимаешь о чем я, да?
- Нет.
- А чего так?
- Не случилось, - ответила Марая беззаботным тоном, но спрятана была
в нем почти незаметная фальшь, и Айс спросил снова:
- А если честно? Ты не стесняйся, здесь все свои. Марая поколебалась,
но решившись, заговорила быстро, но тихо, почти шепотом:
- Боюсь я их. И по-человечески, и по своему. Хоть и нечасто
встречалась я с ними, но хватило. Знаешь, от них как бы запах идет,
неприятный такой, холодный. И все кажется, что они меня насквозь видят,
как есть, а глаза у них - как не они глядят, а кто-то их глазами. Еще
немного - и я сама в силу Отца Земного поверю. Тут в Кодукае есть пятеро,
и если хоть один на меня польстится - сбегу. А по своему с ними я и вовсе
не могу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18