Их цель — создание хаоса и война.
— Вот гады! Нам так хорошо живется! — возмущается Толстяк, подавившийся куском.
— Они тщательно подготовили свою акцию и сумели убедить даже жену консула и не входящих в их группу служащих из персонала, что покушение осуществил кто-то со стороны. Тот самый киллер, что пытался убить малышку Данлхавви, проник в квартиру Морпьона, которую выбрал из-за ее стратегического положения. К тому же он знал, что квартира пуста…
— Ну и что?
— Он привязал к подоконнику шелковую ленту, чтобы подать Вадонку Гетордю сигнал, что занял позицию…
— А потом?
— В кабинете консула шло совещание: сам консул, его жена, Вадонк и еще двое из персонала…
— А дальше?
— Стрелок кокнул консула у них на глазах. Гетордю сразу же взял руководство на себя. Он убедил остальных, что не следует заявлять в полицию до того, как он свяжется с алабанской столицей. Ввиду серьезности ситуации все согласились. Это позволило Гетордю взять всех в свои руки и занять место консула. Расставив на ключевые посты своих людей, он, чтобы быть полным хозяином ситуации похитил мадам консульшу. Она была нужна ему на вчерашний вечер, чтобы обеспечить прикрытие…
Толстяк кажется мне рассеянным. Я думал, что рассказ увлечет его, но его морда ничего не выражает. В определенное время суток все его мозги, сердце и потенция сосредоточиваются в желудке, — Их планам помешала пальба в консульстве, а потом смерть их наемного убийцы, — продолжаю я не столько для Берю, сколько для внимательного читателя. — Не имея достаточного числа людей, они были вынуждены нанять иностранную рабочую силу. Отсюда объявление, на которое я ответил и которое позволило мне…
Я в ярости втыкаю нож в дерево стола.
— Черт возьми, Берю, ты меня не слушаешь! Куда ты смотришь?
— Прости, — извиняется Толстяк, — но позади тебя сидит такая потрясающая рыженькая! Если бы ты ее увидел, у тебя бы закружилась голова. По-моему, я ей понравился. Она не сводит с меня глаз, шалунья.
Я оборачиваюсь, и мне требуется три десятых секунды, чтобы сообразить, хотя обычно я соображаю быстро. За соседним столиком сидит знакомая мне куколка. Да, да, няня маленького консуленка. Помните, очаровательная девушка, предпочитающая розовую любовь?
— Не может быть! — выговариваю я с полным ртом. — Какой невероятный случай!
Она улыбается. По ее виду не скажешь, что мужчины интересуют ее только в качестве носильщиков и слесарей-сантехников.
— В данном случае, — говорит она, — роль случая сыграл высокий лысый человек с орденом Почетного легиона и лесом телефонов на рабочем столе.
Описание расширяет мне аорту и разжижает мозги.
— Старик, — бормочу я.
— Это он мне сказал, что вы обедаете здесь. Она пересаживается за наш столик, поскольку еще не начала есть.
— Выходит, вы с ним знакомы?
— Он мой отец.
Если бы вы, заснув в своей постели, проснулись на третьем этаже Эйфелевой башни, то и тогда обалдели бы меньше, чем я сейчас.
— Ваш отец?!
— Как видишь, он нормальный мужик! — шепчет Толстяк.
Клэр смеется. Кстати, ее в самом деле зовут Клэр? Да, подтверждает она. Папаша отправил ее в дом консула под видом няни. Смелый он малый, а? Не побоялся. Должно быть, из-за этого он и не хотел рисковать.
— Я пришла к вам, чтобы разъяснить одно маленькое недоразумение, тихо говорит Клэр.
— Какое недоразумение?
— Насчет моих.., э-э.., нравов… Папа меня предупредил, что вы второй Казанова, и предостерег меня от опасностей, грозивших моей добродетели. По его мнению, в этой истории она подвергалась большей опасности, чем моя жизнь. Я поклялась ему, что буду сохранять дистанцию, и для этого придумала ту хитрость. Вы на меня не сердитесь?
Я глупо качаю головой.
— Совсем не сержусь.
Толстяк, весь светящийся, вытирает жирные губы обратной стороной галстука, который видал и не такое.
— А вы более общительная, чем ваш папа, — утверждает он.
Мои глаза тонут в глазах девушки. Во мне поднимается теплая волна нежности. Надеюсь, она чувствует то же самое.
— Что вы делаете сегодня днем? — спрашиваю я.
— То же, что и вы, — отвечает она.
Хотите верьте, хотите нет, но она сдержала слово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
— Вот гады! Нам так хорошо живется! — возмущается Толстяк, подавившийся куском.
— Они тщательно подготовили свою акцию и сумели убедить даже жену консула и не входящих в их группу служащих из персонала, что покушение осуществил кто-то со стороны. Тот самый киллер, что пытался убить малышку Данлхавви, проник в квартиру Морпьона, которую выбрал из-за ее стратегического положения. К тому же он знал, что квартира пуста…
— Ну и что?
— Он привязал к подоконнику шелковую ленту, чтобы подать Вадонку Гетордю сигнал, что занял позицию…
— А потом?
— В кабинете консула шло совещание: сам консул, его жена, Вадонк и еще двое из персонала…
— А дальше?
— Стрелок кокнул консула у них на глазах. Гетордю сразу же взял руководство на себя. Он убедил остальных, что не следует заявлять в полицию до того, как он свяжется с алабанской столицей. Ввиду серьезности ситуации все согласились. Это позволило Гетордю взять всех в свои руки и занять место консула. Расставив на ключевые посты своих людей, он, чтобы быть полным хозяином ситуации похитил мадам консульшу. Она была нужна ему на вчерашний вечер, чтобы обеспечить прикрытие…
Толстяк кажется мне рассеянным. Я думал, что рассказ увлечет его, но его морда ничего не выражает. В определенное время суток все его мозги, сердце и потенция сосредоточиваются в желудке, — Их планам помешала пальба в консульстве, а потом смерть их наемного убийцы, — продолжаю я не столько для Берю, сколько для внимательного читателя. — Не имея достаточного числа людей, они были вынуждены нанять иностранную рабочую силу. Отсюда объявление, на которое я ответил и которое позволило мне…
Я в ярости втыкаю нож в дерево стола.
— Черт возьми, Берю, ты меня не слушаешь! Куда ты смотришь?
— Прости, — извиняется Толстяк, — но позади тебя сидит такая потрясающая рыженькая! Если бы ты ее увидел, у тебя бы закружилась голова. По-моему, я ей понравился. Она не сводит с меня глаз, шалунья.
Я оборачиваюсь, и мне требуется три десятых секунды, чтобы сообразить, хотя обычно я соображаю быстро. За соседним столиком сидит знакомая мне куколка. Да, да, няня маленького консуленка. Помните, очаровательная девушка, предпочитающая розовую любовь?
— Не может быть! — выговариваю я с полным ртом. — Какой невероятный случай!
Она улыбается. По ее виду не скажешь, что мужчины интересуют ее только в качестве носильщиков и слесарей-сантехников.
— В данном случае, — говорит она, — роль случая сыграл высокий лысый человек с орденом Почетного легиона и лесом телефонов на рабочем столе.
Описание расширяет мне аорту и разжижает мозги.
— Старик, — бормочу я.
— Это он мне сказал, что вы обедаете здесь. Она пересаживается за наш столик, поскольку еще не начала есть.
— Выходит, вы с ним знакомы?
— Он мой отец.
Если бы вы, заснув в своей постели, проснулись на третьем этаже Эйфелевой башни, то и тогда обалдели бы меньше, чем я сейчас.
— Ваш отец?!
— Как видишь, он нормальный мужик! — шепчет Толстяк.
Клэр смеется. Кстати, ее в самом деле зовут Клэр? Да, подтверждает она. Папаша отправил ее в дом консула под видом няни. Смелый он малый, а? Не побоялся. Должно быть, из-за этого он и не хотел рисковать.
— Я пришла к вам, чтобы разъяснить одно маленькое недоразумение, тихо говорит Клэр.
— Какое недоразумение?
— Насчет моих.., э-э.., нравов… Папа меня предупредил, что вы второй Казанова, и предостерег меня от опасностей, грозивших моей добродетели. По его мнению, в этой истории она подвергалась большей опасности, чем моя жизнь. Я поклялась ему, что буду сохранять дистанцию, и для этого придумала ту хитрость. Вы на меня не сердитесь?
Я глупо качаю головой.
— Совсем не сержусь.
Толстяк, весь светящийся, вытирает жирные губы обратной стороной галстука, который видал и не такое.
— А вы более общительная, чем ваш папа, — утверждает он.
Мои глаза тонут в глазах девушки. Во мне поднимается теплая волна нежности. Надеюсь, она чувствует то же самое.
— Что вы делаете сегодня днем? — спрашиваю я.
— То же, что и вы, — отвечает она.
Хотите верьте, хотите нет, но она сдержала слово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11