— Да, прекрасно помню. Это была дама… И ржет, аж сгибается пополам!— Почему вы смеетесь?— Я не смею вам сказать…Если бы я мог себе позволить, то заставил бы ее сожрать все марки вместе с весами.— Послушайте, лапочка, я уже взрослый мальчик, и моя мама мне все рассказала, так что рожайте!— Эта самая особа…— Ну?!Это что, лизальщица зада марок хочет довести меня до инфаркта?Давно я не испытывал такого напряжения, клянусь!— Я ее знаю.Мое изумление так велико, что вы бы успели сварить яйцо всмятку прежде, чем я прихожу в себя.— Вы ее знаете?— Да. То есть чисто визуально… Она работает на тротуаре в районе церкви Сент-Мадлен.И личико юной красавицы заливается краской вокруг огромного родимого пятна бордового цвета, украшающего ее правую щеку.Я говорю себе, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Тут какое-то совпадение.— Вы уверены в том, что говорите?— Да. Я даже припоминаю одну деталь… Не знаю, заинтересует ли она вас…— Я вам это скажу, когда узнаю, что это за деталь.— Женщина, о которой я вам говорю, попросила меня не очень сильно шлепать штемпелем по конверту, потому что в нем лежало что-то хрупкое!Вот теперь, ребята, я получил веское подтверждение Правдивости ее слов!— Вы говорите, что эта достойная особа работает на тротуаре в районе Мадлен?— Да, на улице Сэз… Я вижу ее там каждый день в полдень, потому что обедаю с моим женихом в баре по соседству.— Вы можете позвать директора? Она его зовет своим козлиным голосом с приятными блеющими интонациями, перекрывая шум. Тот является. Холодный, корректный.— В чем дело?Она показывает на меня:— Этот месье из полиции; он хочет с вами поговорить. Я достаю удостоверение. Его надо всегда держать под рукой, если хочешь поразить своих сограждан.— Мне на полчаса нужна ваша служащая, чтобы получить от нее крайне важные свидетельские показания. Вы можете ее заменить на это время?— Разумеется, господин комиссар.— Спасибо. Мадемуазель, прошу вас надеть пальто и следовать за мной…Она не заставляет повторять еще раз. Во всей этой истории она видит только возможность смыться, хоть ненадолго, с работы и произвести впечатление на подруг.Через восемь секунд она выскакивает в зал в миленьком бежевом пальто, латаном и перелатаном.Ноги у нее красиво изгибаются радугой, что еще больше усиливает ее хромоту.Когда она выходит, какой-то молодой невежа с силой отпускает дверь, и она хлопает юную красавицу по горбу. Я испепеляю этого придурка убийственным взглядом.Мы медленно едем по улице Сэз, как такси, ищущее пассажиров. Я выезжаю на бульвары и разворачиваюсь, чтобы снова проехать по этой улице, которая, как все в Париже, имеет одностороннее движение.Мадемуазель выпяливает зенки, высматривая путану, которую мы ищем. Я притормаживаю перед каждой из этих дам, но моя спутница отрицательно качает головой.— Ее здесь нет, — говорит она наконец.Это наполняет меня грустью, и, согласитесь, есть от чего. Для очистки совести мы делаем еще три заезда, и в тот момент, когда я уже собираюсь уезжать, малышка издает радостный крик:— Вот она!Она показывает на девицу, сложенную, как богиня, которая выходит из гостиницы, закутанная в синюю лису. Ее сопровождает старый лопухпровинциал. Наверняка тот, кого она только что удовлетворила.Я проезжаю мимо девицы, не сбавляя скорости — Вы уверены? — настаиваю я.— Да, да! Я готова поклясться, что это она. Вздох, вырывающийся из моей груди, мог бы наполнить воздухом одноместную спасательную шлюпку.— Держите, моя милая, вот вам десять “колов”. Съешьте пирожное и возвращайтесь на базу на такси. Прощу прошения, но теперь мой черед играть.Она немного разочарована. Я высаживаю ее перед кондитерской и говорю, что завтра мы увидимся снова.После этого спешу вернуться на улицу Сэз. Путанка ходит по тротуару мелкими шажками из-за узкой юбки и каблуков-шпилек. Я смотрю на нее, стараясь придать своему взгляду максимум похотливости. Она, чуть наклонив голову, отвечает мне обворожительной улыбкой.Как раз в этот момент от тротуара отъезжает фургончик, и я спешу поставить мою тачку на его место.Она с восторгом следит за моим маневром. Эта красивая черноволосая куколка с такой фигуркой — хоть сейчас на выставку.Останавливаюсь рядом с ней.— Скажите, красавица, сколько стоят ваши прелести? Она улыбается.— Ради такого красавца, как вы, я готова на любые безумства…Пятьдесят франков, и вам гарантированы незабываемые ощущения!— Я не привык так швырять деньги на девчонок… Ты сделаешь мне скидку, очаровательница?— Пошли, мы договоримся…Она идет в соседний отельчик. Я следую за ней, вовсе не чувствуя гордости за себя.Плачу за номер и открываю дверь.Комната чистая, довольно большая, обставлена современной мебелью.Я иду закрыть окно и задернуть шторы.— А ты маленький распутник, — оценивает шлюха. — Ты любишь темноту…— Это у меня наследственное: мой отец был фотографом.— Плюс ко всему ты еще и остроумен!— Что, заметно?Она награждает меня последней улыбкой, потом спрашивает с тревожной любезностью:— Как насчет небольшого подарка мне, зайчик? Я достаю из лопатника пять “косых” и стыдливо кладу их на стол. Она хватает их и убирает в свою сумочку, а затем приступает к раздеванию. Ее стриптиз длится рекордно короткое время. Наконец она остается голой, как платан в январе, и делает несколько танцевальных движений, желая показать мне свои прелести.— Ты сложена, как “феррари”! — восклицаю я, чтобы доставить ей удовольствие. — Слушай, твои груди своей формой напоминают мне купол Отеля Инвалидов!— А пощупай, какие они упругие!Я воздерживаюсь. Она действительно великолепно сложена, но сейчас не время для игр, запрещенных святой Мартой.Девица удаляется в сторону ванной. Пока она возится с кранами, хватаю ее шмотки и прячу их в шкаф. Поворот ключа, и я убираю его к себе в карман.— Что ты делаешь? — спрашивает девица из ванной. Сидя на краю кровати, я отвечаю:— Жду тебя…И это чистая правда, ребята, я ее жду…С большим нетерпением! Глава 7 Мисс Улица Сэз возвращается в костюме Евы.— Как, дорогой, — щебечет она, — ты не приготовился?— Я готов, — уверяю я. — Сверхготов! Не хватает только пуговицы на “молнии” моих брюк.Она смеется и подходит одарить меня фирменной лаской.Я беру ее за запястье, мягко и нежно, и, глаза в глаза, спрашиваю:— Скажи, знойная красавица, кто тебе велел отправить вчера некий синий конверт?Это производит на нее такое же впечатление, как поцелуй в губы от асфальтоукладчика. В ее глазах появляются кровавые ниточки, а лицо, наоборот, становится белым словно мел.Она с трудом выговаривает:— Ты это о чем?Я в десятитысячный раз достаю мое удостоверение. Слово “полиция”, написанное крупными буквами, заставляет ее рот искривится.— Так ты легаш! — говорит она тоном, ясно показывающим, сколь мало уважения она питает к людям моей профессии.— Как видишь. Но речь не об этом… Я задал тебе вопрос и хочу получить на него ответ.Она вскакивает, охваченная яростью.— Что за хренота! С меня довольно. Я не имею с мусорами ничего общего, кроме тех, что из полиции нравов… Я зарегистрирована, прошла медосмотр, так что пошел ты!.. Забирай свои бабки, а я ухожу!Она ищет свои тряпки, но не находит и останавливается, ошарашенная.— Мои шмотки! — требует она.— Я отдам их тебе после того, как ты мне ответишь, королева моего сердца!— Если ты не отдашь их мне немедленно, я позову на помощь…— Валяй! — отвечаю я с улыбкой. — Явятся архангелы, я прикажу тебя задержать и доставлю в мой кабинет. А уж там ты заговоришь, обещаю! Я поднялся с тобой сюда только потому, что спешу и не имею времени устраивать тебе представление под названием “Поиски пятого угла”…Она секунду размышляет, потом решительной походкой идет к двери и берется за ручку.Я хватаю ее за руку.— Стоп!Подтянув ее к себе за лапку, я отвешиваю ей пару оплеух по морде, чтобы вернуть ей краски.Она качается от силы ударов, а ее моргалы наполняются слезами.Развивая свое превосходство, я толкаю ее на кровать. Она пытается подняться, но я ее укладываю прямым в челюсть. Ее зубы производят звук падающих фишек домино. Она валится навзничь и замирает.Я быстро срываю со штор шнурки, чтобы сделать из них веревки для Мисс Сладострастие. Когда она возвращается из страны грез, то может шевелить только пальцами, веками и мозгами, гоняя в них мрачные мысли.От ее взгляда, брошенного на меня, мог бы случиться выкидыш у тигрицы. Но я видел и не такое, а потому даже глазом не моргнул.— Теперь я тебя слушаю. Хочу честно предупредить, что, если через три минуты ты не сообщишь нужную мне информацию, с тобой произойдет такое, что переходит все границы воображения…Вместо того чтобы взяться за ум, эта массажистка простаты обзывает меня легавой сукой. Да, сукой. И кого? Меня, Сан-Антонио! Человека, заменяющего отсутствующих мужей и падающих от усталости бриджистов.Я даю ей выпустить пар. Надо выпустить из шины воздух, прежде чем вынимать камеру. Когда она сорвала себе глотку, я иду к биде, наполняю этот сосуд водой, закручиваю кран и отправляюсь за упрямой девочкой.Я вам уже говорил, что рядом со мной Геракл — доходяга-дистрофик?Взвалив ее одним движением на плечо, иду в туалет, не обращая внимания на ее вопли и попытки вырваться. Жильцы гостиницы, услышав этот гам, должно быть, думают, что я получаю удовольствие по полной программе! Небось все припали к замочной скважине, надеясь увидеть, что это за телка так громко зовет свою мамочку. По звукам они зачисляют ее в путаны экстракласса!Они наверняка хотели бы получить ее в следующий свой приход в это местечко. Труженицы тротуара редко выкладываются на работе на полную катушку. В наше время профессиональная добросовестность становится редким явлением! Стоит им только получить ваши бабки, как сразу:«Поторопись, дорогой, я жду моего бухгалтера!»Я кладу брюнетку на кафельный пол, приподнимаю верхнюю часть ее тела и окунаю ее головой в воды биде. Этот брат унитаза впервые видит лицо! Малышка делает “буль-буль”, напоминая водолаза, у которого появилась дырка в шлеме.Я поднимаю ее голову. Обладательница синей лисы вся красная и задыхается.— Ну, девочка, начнешь колоться или продолжим? Она пытается перевести дыхание и, вдохнув несколько кубиков кислорода, бормочет:— Падла!Назвать падлой меня, Сан-Антонио! Самого крутого полицейского Франции!Она получает право на более продолжительное погружение. Когда я вынимаю ее из вазы, так радушно принявшей ее, мне становится страшно, потому что она потеряла сознание.А вдруг у нее было слабое сердце и она отбросила копыта? Хорош я буду!Я быстренько делаю ей искусственное дыхание. Она выплевывает воду и открывает моргалы.— Как себя чувствуешь, Венера ты моя подводная?Я понимаю, что на этот раз она расколется. Она держалась сколько могла, но теперь заговорит.Поскольку она щелкает зубами, я отношу ее на кровать и накрываю одеялом.— Начинай, красавица, я жду. Она шепчет:— Письмо мне велел отправить Джо Падовани.— Джо Турок?— Да…Я в удивлении чешу нос. Падовани родился не в Стамбуле, как можно подумать из-за его кликухи, а в Бастии, как и все парни, разгуливающие по Парижу с машинкой для выдачи пропуска на тот свет под левой подмышкой. Турком его зовут за необыкновенную силу. Он разрывает пополам колоду карт из пятидесяти двух листов и поднимает зубами столик в бистро.Я с ним никогда не встречался, но рожу и послужной список знаю по картотеке. Это не какая-то там мелкая сошка… Наркотики, сутенерство, вооруженное ограбление — биография, напоминающая страницу криминальной хроники. Он также участвовал в разборках между бандами, но еще ни разу не влезал в то, что мы называем крупным делом.То, что его имя всплыло в данном случае, меня несколько озадачивает.Пока я размышляю, девица немного приходит в себя… Она тяжело дышит, пытаясь восстановить дыхание.Выглядит она по-настоящему жалко. Ее вид разорвал бы сердце даже судебного исполнителя, если бы у судебных исполнителей было сердце.— Еще один момент, сладкая моя: ты знала, что лежит в конверте?Она икает с невинным видом.— Я — нет… Джо мне просто велел обращаться с ним поосторожнее и предупредить на почте, что в нем хрупкий предмет!Вот сволочи! Разумеется, малышка Тротуар не знала о содержимом конверта. Ее парень не счел нужным ее информировать. Он послал на почту ее, потому что боялся, что адская машина рванет в тот момент, когда на письмо будут ставить штемпель… Вот трусы! Храбрятся только потому, что ходят с пушками, но бросаться в воду спасать утопающего не станут. И отговорка известна: они не умеют плавать!Я смотрю на прекрасную брюнетку. После купания она немного поблекла.— Ты работаешь на Падовани?— А вам-то что?— Ты что, принимаешь меня за английскую королеву?— А если да?..В ней что-то происходит. Просыпается то, что должно было проснуться уже давно: любопытство. До сих пор у нее не было времени задавать вопросы, все шло слишком быстро… Она шла от сюрприза к сюрпризу; от тревоги к испугу… Но теперь она спрашивает себя, что значит мое поведение.— Так, значит, ты не в курсе того, чем занимается твой мужик?— Он не трепло…— Ты слышала о найденной на рынке отрезанной голове?Она становится зеленой, как салат, и бормочет:— Это брехня!— Что ты говоришь! А тебе известно, что лежало в конверте, с которым надо осторожно обращаться? Бомба, моя дорогая… И эта штуковина убила хорошую девушку, которая в своей жизни не обидела даже мухи. Я думаю, что твоему Падовани придется за это заплатить… Где можно найти этого джентльмена?Снова молчание. Какой неразговорчивый экземпляр!— Хочешь повторения сеанса в биде? Я знаю, что у тебя хорошая дыхалка, но все-таки… В любом случае, заговоришь ты или нет, я возьму его еще до вечера… Ну так что?Она опускает голову.— Я не стукачка, — заявляет она. — Он мой мужик, а сдавать своего мужика непорядочно!— Замечательно…Я достаю из кармана пару складных ножниц, которыми стригу себе ногти, беру большую прядь волос путаны и начисто ее срезаю. Отрезанную прядку прилепляю ей на ГРУДЬ.— Для начала я сделаю тебе короткую стрижку, а если не заговоришь и тогда, твоя голова станет голой, как у Юла Бриннера!Женщины все одинаковы: как бы они ни любили своих мужиков, а собственная красота им дороже!Вот и эта воет, будто с нее сдирают кожу:— Нет! Нет!— Где живет Джо?Она снова колеблется. Я хватаю следующую прядку ее косм, отрезаю покороче и прилепляю отрезанные волосы себе под нос.— Ну как, похож я на Тараса Бульбу? Это переполняет чашу.— Вы найдете его в “Баре Друзей” на улице Ламарк!— Когда его можно там застать?— Он приходит около часа…— Ты обычно присоединяешься к нему там?— Только вечером.— Ладно… Надеюсь, ты не лепишь мне горбатого, а, воинственная девственница? Если да, я лишу тебя не только ботвы, а сниму весь скальп… У меня есть дружок индеец. Большой спец по этому делу.Тут я влепляю ей парочку прямых в челюсть, усыпляющих ее на некоторое время.Выйдя из номера, спускаюсь к дежурному администратору. Там стоит старый лакей, опирающийся на щетку в ожидании прихода своей смерти.Он останавливает на мне восхищенный взгляд.— Вы умеете получить за свои деньги полную программу! — говорит он.Это заставляет меня вспомнить, что я забыл взять свои бабки.— Можно позвонить?— Пятьдесят сантимов!Пока я набираю номер своего кабинета, лакей пытается подтолкнуть меня к исповеди.— Ах, какая прелесть эта Мари-Жанна, — говорит он. — Я слышу в ее адрес одни только комплименты… Она милая, послушная…— Это верно, — соглашаюсь я. — Надо только найти к ней подход!На том конце снимают трубку. Узнаю блеющее “алло” Пинюша.— А, это ты, — произносит он. — Есть что-нибудь новенькое?— Немного…Я советую ему прислать пару парней, способных устоять перед щедро выставленными прелестями Мари-Жанны, чтобы забрать ее из гостиницы.— Пусть не забудут взять ее сумочку, — прошу я. — В нее вложена часть моего капитала.— Что делать с девицей?— Одеть, потому что она голая, как статуя, и засунуть в секретную камеру. Потом ты вскочишь в тачку и в темпе полетишь за Берюрье, который должен мариноваться на улице Ланкри. Опять-таки не теряя времени, вы оба поедете в “Бар Друзей”, где буду ждать я… Ведите себя так, будто мы не знакомы. Понял?— Понял!Я кладу трубку. Мойщик раковин выглядит совершенно одуревшим.Я меряю его взглядом.— Что происходит? — спрашивает он.— Заглохни, шестерка!— Но, месье!— Закрой хлебало, сказал. Будешь возникать, я сломаю твою щетку, а поскольку только она и поддерживает тебя в вертикальном положении, ты шлепнешься на пол, как коровье дерьмо!Бросаю взгляд на часы. Они мне говорят: полдень. Самое время поехать повидать Турка. Глава 8 "Бар Друзей” не отличается от других заведений того же типа. Это типично парижская забегаловка со стойкой, несколькими мраморными столиками и стеклянной клеткой, в которой очкастая дама продает табачные изделия, лотерейные билеты и блеклые почтовые открытки, прославляющие Эйфелеву башню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11