это внизу, и даже есть стрелка, указывающая выход… Дружеский привет младшему ефрейтору. В ближайшие дни он обязательно получит повышение…Все это я говорю, застегивая штаны и завязывая шнурки.Бедная Пульхерия лежит с широко открытым от непонимания ртом. Вы, должно быть, думаете, что я веду себя, как самый последний хам, и на сей раз вы действительно правы. Но для меня немыслимо совершать жертвоприношения Венере, как говорят некоторые недоумки, считающие, что любовь — это жертва, после того, как я сделал открытие, способное перевернуть многое в предпринятом мной расследовании!Я не могу пока сказать вам, какое именно открытие, потому что, в конце концов, я могу ошибиться, а вы, при случае и вашем хорошо известном мне коварстве, не преминете дать мне понять, какой я дурак.Как бы там ни было, но, покинув ефрейторшу, я беру курс на Мэзон-Лаффит со скоростью, которая заставляет регулировщиков движения доставать пачки квитанций из самых глубоких карманов. Глава 11 Прежде чем дерзко помчаться по аллеям парка, я позволяю себе сделать остановку перед агентством Уктюпьежа. Уктюпьеж-сын оказывается на месте, по-прежнему в домашних тапочках. Угасающий день заставил его включить настольную лампу, и в зеленом свете абажура он похож на селедку, которая предприняла пеший переход через Сахару.— Уже! — говорит он. — Однако вы быстро управились…Я делаю удивленное лицо.— Не понял.— Я полагаю, вам передали мое сообщение. Десять минут назад я звонил по всем телефонам, которые…Я прерываю его словоохотливость:— Я заехал случайно. Что нового?— Приходила девушка…— Нянька?— Да, она спрашивала вас. Я ей сказал, что вы у клиента и что…— Ну и?..— Она показалась мне расстроенной. Она сказала, что будет вас ждать на проспекте Мариво…Я не даю Уктюпьежу закончить фразу. Прежде чем у него хватает соображения закрыть рот, я уже сижу за рулем своей машины. Хотя скорость в парке ограничена, я жму на газ до упора. Я едва не задавил пожилую даму, садовника и продавца газет на велосипеде. Последний обзывает меня словами, которые, хотя и имеют право находиться в словаре «Лярусс», в его устах принимают совершенно другой смысл. Я останавливаюсь. Он думает что я собираюсь набить ему морду, и отважно закатывает рукава.— У вас есть «Киноальков»? — спрашиваю я его.Ошалев от удивления, он спускает пары гнева через нос.— Да…— Давайте сюда!Он лезет в свою сумку, привязанную к багажнику. Я сую ему белую монету и отъезжаю, не ожидая сдачи.И кто же это делает динь-динь спустя мгновение у ворот Вопакюи? Это ваш красавчик Сан-Антонио!Как и недавно, совсем недавно, мне открывает няня… Она уже одета иначе. На ней серое платье, открытое спереди и застегнутое сзади…Подобная одежда чудесно снимается при случае. Это напоминает вылущивание фасолевого стручка…Она причесана под Жозефину (Жозефину, но не Жо Буйона, а Наполеона). Что же касается ее макияжа, то, если бы он был подписан Элен Рубинштейн, меня бы это не удивило.Она встречает меня тем же словом, что и преподобный Уктюпьеж — Уже!— Вы видите, что я не сидел сложа руки. Я вернулся в контору сразу после вашего ухода… Вы хотели меня видеть?На ее лице появляется легкая улыбка, которая прибавила бы ей смягчающих обстоятельств, если бы она застрелила чьего-нибудь мужа.— Да…— Могу я узнать…Она окидывает меня плутоватым взглядом. Когда юная швейцарка начинает на вас так смотреть, это значит, что она думает о вещах, которые не имеют ничего общего с изучением роли ветряных мельниц в современном мире.— Вы мне недавно сделали интересное предложение.— Ночной Париж?— Да.— Но вы отказались…— Потому что я должна была рано возвращаться, из-за Джими…— Я считал, что горничная…— Конечно, но она может остаться с ним лишь на несколько часов, так как она замужем и ее муж не хочет, чтобы она ночевала вне дома.— А теперь ее старик отправился на военные сборы, предоставив супруге абсолютную свободу?Она давится от смеха:— О! Нет… Но у миссис Лавми появилась ностальгия по своему ребенку, и она только что за ним приехала. Я, следовательно, свободна до завтрашнего утра.Я отдаюсь обычному в таких случаях порыву радости.— Вот так удача! Вы, значит, на досуге обдумали мое предложение, милая моя швейцарочка, и решили, что, в сущности, я могу быть подходящим гидом?— Точно ..— Итак, вы готовы сопровождать меня в большой прогулке по ночному Парижу?— Да В темноте подрагивает листва. Вечерний ветерок задорен и шаловлив.Внезапно я ощущаю себя счастливым, радостным, раскрепощенным, очарованным. А также, но никому об этом не говорите, я преисполняюсь гордости за самого себя. Но не добивайтесь, почему я все равно не скажу — Вы не считаете, что вам пора сказать, как вас зовут?— Эстелла!— Потрясающе!Не правда ли, забавно? Пару часов назад я задавал этот же самый вопрос другой девице, и реакция моя была такая же. Можно провести повтор…В отношениях с женским полом, похоже, достаточно довести один номер до совершенства и можно его записывать на гибкую пластинку. В сущности, это как в кулинарном искусстве, одно и то же блюдо доставляет удовольствие многим людям.— Мне остается лишь взять сумочку, и я ваша, — заявляет она, устремляясь по направлению к покоям Вопакюи Я смотрю, как она удаляется — быстрая и легкая в туманных сумерках парка. В Мэзон-Лаффите сумерки нынешним вечером словно пронизаны золотистой пыльцой. Воздух пахнет осенью, и в нем ощущается волнующий запах гумуса, процесс образования которого идет полным ходом…Я слегка сбит с курса (как сказал бы Бомбар) ходом событий. И, тем не менее, строго между мной и ушедшей неделей, должен вам сказать, я рассчитывал на то, что маленькая нянька даст о себе знать. Не столь быстро, однако, и это-то меня и тревожит…Я иду ей навстречу по аллее, которая была аллеей для лошадей во времена, когда овес был основным горючим. Маленькая Эстелла уже направляется ко мне. На плечах у нее наброшено пальто. Эта драповая штуковина с меховым воротником выглядит роскошно и элегантно. Эстелла — полная противоположность недавней малышки Гортензии. С такой одно удовольствие выйти в свет. Мужчины, завидев вас с подобной красавицей под руку, будут умирать от зависти.— Вы одна в доме?— Да, — отвечает она, — а почему вы спросили об этом?— Мне кажется, вы забыли погасить свет, не так ли? Смотрите, как он сияет между деревьями… Она пожимает плечами.— Это к моему возвращению. Я ужасно боюсь возвращаться в темноте…Это так печально…Я больше не расспрашиваю и веду ее к машине. Она садится. Когда я занимаю место за рулем, она мурлычет:— Это ваша машина?— Конечно…— У вас хорошее положение в агентстве?— Неплохое… Но этот автомобиль-наследство, доставшееся мне от моего прадеда.У нее хватает вежливости посмеяться над этой шуткой. Затем, быстро посерьезнев, она замечает:— Невозможно представить, что вашим патроном является такой жалкий тип…— Не следует судить по внешности, дорогая Эстелла.— В самом деле? Его контора занимается мелкими провинциальными делами без будущего…Я спешу позолотить герб папаши Уктюпьежа.— Вы ошибаетесь. Босс — старый чудаковатый холостяк, но его дело процветает вовсю. Он управляет восьмьюдесятью процентами домов Мэзон-Лаффита… У него громадное состояние.Шикарный сюжет для разговора, ничего не скажешь, но я чувствую, что именно это продолжает тревожить очаровательную головку прекрасного дитя.Я спрашиваю себя, не мое ли появление в ее замке вызвало у нее обеспокоенность и не для того ли она предприняла эту прогулку со мной, чтобы кое-что выведать. Она рассудительна и подозрительно спокойна, эта девушка. Когда ситуация для нее неясна, она, должно быть, не успокаивается, пока ее не прояснит.— Давно ли вы покинули Швейцарию?— Несколько лет назад…— И так вот вы и отправились в Штаты, нянькой?— Я была стюардессой… Америка мне нравилась. Домашняя обслуга там очень хорошо оплачивается, и я поняла, что, нанявшись нянькой, я заработаю в три раза больше, чем советуя людям пристегнуть ремни при взлете.— Вы так любите деньги?— А вы нет?— Я думаю о них походя. По моему убеждению, главное заключается не в том, чтобы иметь их много, а в том, чтобы иметь их достаточно, понимаете?Мы въезжаем в Париж. Я жму от площади Дефанс к площади Этуаль, ждущей нас там, вдали, в апофеозе света…— Что вы предпочитаете? — спрашиваю я, снимая ногу с акселератора.Я не могу помешать себе втихомолку посмеиваться, вспоминая жену младшего ефрейтора, которую я постыдно покинул в положении, мало совместимом с высокими обязанностями ее мужа…— Полагаюсь на ваш вкус…— Что бы вы сказали насчет какого-нибудь концерта? Затем ужин… Я знаю недалеко отсюда одно заведение, где можно попробовать блюда из морских продуктов, которые очаровали бы самого Нептуна.— Как хотите…Мы отправляемся в мюзик-холл. В «Олимпии» как раз выступают братья Карамазовы со своими двумя шлягерами «Возвратясь с перевала Серпа» и «Я от этого чокнулся», которые они исполняют в сопровождении своих телохранителей.Вечер чудесный, спектакль высочайшего аристократического уровня.Сначала аплодировали жонглеру, который пел, потом певцу, который жонглировал, затем какому-то дрессировщику микробов (вместо хлыста у него был стеклянный тюбик с аспирином), и в заключении первой части знаменитой эротико-возбуждающе-азиатской звезде, которая орала для того, чтобы никто не заснул.Эстелла очарована вечером, я же очарован Эстеллой, и это еще самое малое, что можно сказать. Если бы я себя не сдерживал, я бы тут же залез ей в трусики, но я предпочитаю открывать огонь из моих батарей не раньше, чем они займут исходные позиции. Если после этого вы посчитаете, что у меня нет чувства юмора, значит, вы учились смеяться в какой-нибудь часовне, заставляя себя играть Генделя.После окончания спектакля я увлекаю мою очаровательную швейцарскомэзон-лаффитскую зазнобу в «Труфиньяр бретон (На языке арго означает „бретонский задний проход“.)», модное заведение, в которое, как я уже говорил, морская стихия выбрасывает все, что есть в ее глубинах.Ужин проходит при свечах под рыбацкими сетями и стилизованными стеклянными поплавками. Мы говорим о дожде и телефонном справочнике.— Миссис Лавми, — лепечу я неожиданно таким невинным тоном, что мне без оговорок подали бы милостыню, — миссис Лавми часто забирает своего славного малыша?— Иногда, — мурлычет куколка. — Когда ее охватывает приступ материнской нежности. Ее голос крови кричит немного громковато.— И она увозит его к себе в отель, чтобы приласкать?— У жен знаменитостей должны быть капризы, чтобы о них говорили.Если бы о них не ходили слухи, они бы канули в забытье…— Я прочитал в прессе, что она остановилась не в том отеле, в котором остановился ее муж. Это правда?— Да, это так!— Так что, в семье нелады?Она отрицательно трясет головой:— Думаю, что вы не знаете американской психологии, мой дорогой друг. Лавми составляют вполне нормальную супружескую пару, но у Фреда имеются.., э-э.., обязанности по отношению к своим поклонницам.Обязанности, которые он должен исполнять вне присутствия своей жены.При проживании в разных отелях честь миссис Лавми остается незапятнанной… Но я могу сделать вам конфиденциальное признание…— Давайте!— Фред Лавми почти каждую ночь проводит со своей женой…— Забавно!На десерт я заказываю профитроли и прошу официанта принести бутылку вина. Моя нянька, кажется, слегка опьянела. У нее блестят глаза, губы увлажнились, и румянец на щеках ничем не обязан косметике…Я считаю, что могу начинать развернутую атаку. Я поглаживаю кончики ее пальцев на скатерти.— Эстелла, — мурлычу я. — Эстелла, которая пообещала провести этот вечер со мной вдвоем…— Да, случай всемогущ, не правда ли? Если бы хозяин виллы не забыл свои очки…Уж не вложила ли она иронию в эту фразу? Я задаю себе этот вопрос, но лицо ее ничего не выражает, кроме нежного очарования. У нее холодные пальцы. Это хороший знак. Как правило, девушки с холодными конечностями очень горячи в центре.— Вам не кажется, милая Эстелла, что Лавми не доведется спать спокойно этой ночью, если он придет к своей супруге…— Почему?— Из-за Джими. Этот мальчишка показался мне чертовски крикливым.Его отец никогда не приезжает в Мэзон-Лаффит повидать своего сына?— Как бы ему это удалось, при такой его жизни? Целый день он снимается, вечером отправляется в клуб, а утром спит.Я закрываю эту тему. Не стоит забрасывать поплавок слишком далеко: он может запутаться в траве.Мои часы утверждают, что уже два часа десять минут и какая-то мелочь вечности.— Я должна вернуться! — лепечет девушка — О, пардон!Вы видите, до какой степени я деградировал! Ведь это же я должен был сделать ей предложение подобного рода, и другим тоном. Она перегибает палку…— Вы обещали мне эту ночь, Эстелла, — томно упрекаю я ее.— Обманщик! — щебечет швейцарка. — Только вечер.— Настоящие вечера заканчиваются лишь на рассвете…— Нет-нет! — говорит она. — Это невозможно. Миссис Лавми безусловно позвонит мне до конца ночи и попросит приехать забрать ребенка, чтобы он, проснувшись, не помешал ей спать…— Послушайте, зачем вам ехать в Мэзон-Лаффит, чтобы затем возвращаться в Париж? Знаете, что вы сейчас сделаете, моя нежная? Вы сейчас позвоните миссис Лавми, чтобы сообщить ей, что вы останетесь ночевать у подруги, и дадите ей номер телефона того места, где мы с вами будем находиться.Юная дрянь трясет головой. Если бы я к себе прислушался, я бы ее отлупил. К счастью, бывают случаи, когда я становлюсь глух.— Нет, мадам бы это не понравилось. Она не позволяет, чтобы я отсутствовала всю ночь. Я вас прошу, вернемся.Я встаю, более разъяренный, чем пожарник, вернувшийся с погашенного им пожара и увидевший сгоревшим свой собственный дом.Я понес большие расходы (которые невозможно отнести на счет служебных) впустую. Мюзик-холл, шикарный ресторан — и все это ради того, чтобы доставить себе удовольствие в третий раз совершить поездку в Мэзон-Лаффит! А! Клянусь вам, есть отчего надеть колпак дурака и выставить себя в витрине!Я не люблю воображал. Когда девчонка принимает приглашение какого-нибудь мужика, она должна знать, если грамотная, чем заканчиваются подобные приглашения. Если она этого не знает, значит, ее мамаша никогда ей ничего не говорила. Ибо какой-нибудь искатель приключений тем более ничего ей не скажет!— Идем! — сердито говорю я, галантно отодвигая столик. Что вы хотите, я представитель старой Франции: стоек в испытаниях, вежлив в быту. Глава 12 Я держу путь прямо к дому графа де Вопакюи. Я начинаю привыкать к этой дороге. В течение всей поездки мы не роняем ни слова — сперва потому, что уже поздно, и Морфей начинает нам подмигивать, затем потому, что я, со своей стороны, посвящаю остаток бодрствующего сознания размышлениям Я по-прежнему не вижу связи между уведенной миссис Унтель и знаменитым Фредом Лавми, королем поцелуев взасос и пылких взглядов, кроме той, что они принадлежат к одной национальности. И по-прежнему в моей маленькой голове полицейского что-то выкристаллизовывается, и это что-то не что иное, как некая уверенность. Я уверен, мои дорогие, что не все гладко в семействе Лавми. В данный момент мне еще пока не удается установить связь между моими умозаключениями и побегом американской старухи. Нужно дать всему этому отстояться, дождаться, чтобы произошло осветление раствора. Затем вы берете эту микстуру, пропускаете ее через мелкое сито и подаете горячей с лимонной цедрой Я останавливаюсь перед заржавленными воротами, дышу осенью, любуюсь золотистой листвой в серебристом тумане, выхваченной из мрака лучами фар моего автомобиля.., и затем поворачиваюсь к малышке Эстелле Она хлопает ресницами, моя красавица. Она торопится забраться под простыню, да и я, кстати, тоже. Наступает иногда такой момент, когда говорит только усталость и когда самый пылкий мужчина ощущает, что все части его тела превратились в сырую резину.— Вот вы и прибыли, красавица…Она улыбается — Вы были душкой.— Спасибо за справку, я знаю — Рассердились?— Напротив…В моем тоне таится язвительная насмешка. Так Наполеон проглядывал сквозь Бонапарта. Она догадывается о сарказме.— Я хотела бы вам сказать… — начинает она. Я подавляю зевок. О нет!.. Уж не собирается ли она расплатиться за все про все речью!Болтовня хороша в начале вечера, это создает дружескую атмосферу, но среди ночи это равносильно бормашине зубного врача — Я была бы рада увидеться с вами вновь, — утверждает это дитя миролюбивой нации гельветов.Думаю, тут как раз уместно сказать, что она пытается дать мне понять, что Гельвеция — это фонарь, и даже красный Увидеться с ней для нового кутежа, чтобы затем услышать «Пристегнуть ремни!» и «Не заходите ко мне, дорогой, у меня нет света!» Это очень мало, госпожа баронесса! Поговорим лучше о песне младшего ефрейтора. Она приступает к делу раньше, чем вы успеваете снять брюки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13