Машина была все еще там и уже начала что-то строить. Она выложила из
камня, похожего на мрамор, платформу - нечто вроде фундамента для здания.
Фундамент имел метра четыре в длину и метра три в ширину, опоры его,
сделанные из того же камня, уходили в землю.
Питер присел на пень. Отсюда открывался мирный деревенский вид. Он
казался еще более красивым и безмятежным, чем прежде, и Питер всем своим
существом ощущал прелесть этого вечера.
Солнце село всего полчаса назад. Небо на западе было нежно-лимонного
цвета, постепенно переходившего в зеленый, кое-где виднелись бродячие
розовые облачка, а на землю уже опустились синие сумерки. Из кустов и
живых изгородей неслись мелодичные птичьи трели, а над головой шелестели
крыльями стремительные ласточки.
Это земля, подумал Питер, мирная земля людей, пейзаж, созданный
руками земледельцев. Это земля цветущей сливы, горделивых красных
коровников, полосок кукурузы, ровных, как ружейные стволы.
Без всякого вмешательства извне Земля миллионы лет создавала все
это... плодородную почву и жизнь. Этот уголок Галактики жил своими
маленькими заботами.
А теперь?
Теперь наконец кто-то решил вмешаться.
Теперь наконец кто-то (или что-то) прибыл в этот уголок Галактики, и
отныне Земля перестала быть одинокой.
Самому Питеру было уже все равно. Он скоро умрет, и нет ничего на
свете, что могло бы иметь для него какое-либо значение. Ему оставались
только ясность утра и вечерний покой, каждый день был у него на счету, и
ему хотелось получить лишь немного радости, которая выпадает на долю
живых.
Но другим не все равно... Мери Маллет и ее брату Джонни, сыночку
Смита, который получил бейсбольную биту и перчатку, всем людям,
приходившим на его луг, и тем миллионам людей, которые не бывали тут и еще
ничего не слышали.
Здесь, на одинокой ферме, затерявшейся в кукурузных полях, без всяких
театральных эффектов разыгрывается величайшая драма Земли. Именно здесь.
- Что вы собираетесь сделать с нами? - спросил он у машины.
И не получил ответа.
Питер и не ждал его. Он сидел и смотрел, как сгущаются тени, как
зажигаются огни в домах, разбросанных по земле. Где-то далеко залаяла
собака, откликнулись другие, за холмами в вечерней тишине звякали коровьи
колокольчики.
Наконец, когда уже совсем стемнело, он медленно пошел к дому.

В кухне он нащупал лампу и зажег ее. На кухонных часах было почти
девять... время передачи последних известий.
Он пошел в спальню и включил радио. Он слушал последние известия в
темноте.
Новости были хорошие. В этот день никто в штате не умер от
полиомиелита и заболел только один человек.
"Разумеется, успокаиваться еще рано, - говорил диктор, - но это,
несомненно, перелом в ходе эпидемии. За прошедшие сутки не
зарегистрировано ни одного нового случая. Директор департамента
здравоохранения штата заявил..."
Он стал читать заявление директора департамента здравоохранения,
который отделался общими фразами, так как сам не знал, что происходит.
"Впервые почти за три недели, - сказал диктор, - день прошел без
смертных случаев. Но, несмотря на это, - продолжал он, - все еще требуются
медицинские сестры". Он добавил, что медицинских сестер настоятельно
просят звонить по такому-то телефону.
Диктор перешел к решению большого жюри, не сказав ничего нового.
Потом прочел прогноз погоды. Сообщил, что слушание дела об убийстве Эммета
отложено еще на месяц.
Потом он произнес: "К нам только что поступило сообщение. Посмотрим,
что..."
Слышно было, как зашуршала в руках бумага, как перехватило у него
дыхание.
"В нем говорится, - сказал он, - что шерифа Джо Бернса только что
известили о летающем блюдце, приземлившемся на ферме Питера Шайе около
Маллет Корнерс. По-видимому, толком о нем никто ничего не знает. Известно
только, что его нашли сегодня утром, но никто и не подумал известить
шерифа. Повторяю - это все, что известно. Больше мы ничего не знаем. Не
знаем, правда это или нет. Шериф поехал туда. Как только от него поступят
известия, мы вам сообщим. Следите за нами..."
Питер встал и выключил радио. Потом он пошел на кухню за лампой.
Поставил лампу на стол и снова сел, решив подождать шерифа Бернса.
Долго ждать ему не пришлось.

- Люди говорят, - сказал шериф, - что на вашей ферме приземлилось
летающее блюдце.
- Я не знаю, шериф, летающее ли это блюдце.
- А что же это тогда?
- Почем я знаю, - ответил Питер.
- Люди говорят, оно раздает всякие вещи.
- Верно, раздает.
- Ну, если эта хреновина - рекламный трюк, - проговорил шериф, -
намну же я кому-нибудь бока.
- Я уверен, что это не рекламный трюк.
- Почему вы не известили меня сразу? Утаить задумали?
- Мне как-то не пришло в голову, что нужно сообщить вам, - сказал ему
Питер. - Я ничего не собирался утаивать.
- Вы недавно в наших местах, что ли? - спросил шериф. - Вроде бы я
вас раньше не видел. Я думал, что знаю всех.
- Я здесь три месяца.
- Люди говорят, что хозяйством вы не занимаетесь. Говорят, у вас нет
семьи. Живете тут совсем один, ничего не делаете.
- Правильно, - ответил Питер.
Шериф ждал объяснений, но Питер молчал. Шериф подозрительно
рассматривал его при тусклом свете лампы.
- Может, покажете нам это летающее блюдце?
Питер, которому шериф уже порядком надоел, сказал:
- Я скажу вам, как найти его. Перейдете за коровником через ручей...
- Почему бы вам не пойти с нами, Шайе?
- Слушайте, шериф, я же объясняю вам дорогу. Будете слушать?
- Ну, конечно, - ответил шериф. - Конечно. Но почему бы вам...
- Я был там два раза, - сказал Питер. - И люди сегодня ко мне все
идут и идут.
- Ну ладно, ладно, - сказал шериф. - Говорите, куда идти.
Питер объяснил, и шериф с двумя помощниками ушел.
Зазвонил телефон.
Питер поднял трубку. Звонили с той самой радиостанции, сообщения
которой он слушал.
- Скажите, - спросил радиорепортер, - это у вас там блюдце?
- Почему у меня? - сказал Питер. - Впрочем, что-то такое есть. Шериф
пошел посмотреть на него.
- Мы хотим послать нашу телепередвижку, но прежде нам надо убедиться,
что это не липа. Не возражаете, если мы пришлем?
- Не возражаю. Присылайте.
- А вы уверены, что эта штука еще там?
- Там, там!
- Хорошо, может, тогда вы мне скажете...
Питер повесил трубку только через пятнадцать минут.
Телефон зазвонил снова.
Это был звонок из "Ассошиэйтед пресс". Человек на другом конце
провода был осторожен и скептичен.
- Говорят, у вас объявилось какое-то блюдце?
Питер повесил трубку через десять минут.
Телефон зазвонил почти сразу.
- Маклеланд из "Трибюн" - сказал усталый голос. - Я слышал какие-то
враки...
Пять минут. Снова звонок. Из "Юнайтед пресс".
- Говорят, у вас приземлилось блюдце. А человечков маленьких в нем
нет?
Пятнадцать минут.
Звонок. Это был раздраженный горожанин.
- Я только что слышал по радио, будто у вас опустилось летающее
блюдце. Кому вы голову морочите? Вы отлично знаете, что никаких летающих
блюдец нет...
- Одну минуту, сэр, - сказал Питер и выпустил трубку - она повисла на
проводе, а Питер пошел на кухню, нашел там ножницы и вернулся. Он слышал,
как разгневанный горожанин все еще пилил его, - голос, доносившийся из
раскачивающейся трубки, был какой-то неживой.
Питер вышел из дома, отыскал провод и перерезал его. Когда он
вернулся, трубка молчала. Он осторожно положил ее на место.
Потом он запер двери и лег спать. Вернее, лег в постель, но никак не
мог заснуть. Он лежал под одеялом, уставившись в темноту и пытаясь
привести в порядок рой мыслей, теснившихся в голове.
Утром он отправился гулять и увидел машину. Он положил на нее руку, и
она дала ему подарок. Потом дарила еще и еще.
- Прилетела машина, раздающая подарки, - сказал он в темноту.
Умный, продуманный, тщательно разработанный первый контакт.
Контакт с людьми при помощи знакомого им, понятного, нестрашного.
Контакт при помощи чего-то такого, над чем люди могут чувствовать свое
превосходство. Дружелюбный жест... а что может быть большим признаком
дружелюбия, чем вручение подарков?
Что это? Кто это?
Миссионер?
Торговец?
Дипломат?
Или просто машина и ничего больше?
Шпион? Искатель приключений? Исследователь? Разведчик? Врач? Судья?
Индейский вождь?
И почему эта штука приземлилась здесь, на этом заброшенном клочке
земли, на лугу его фермы?
И с какой целью? А с какой целью чаще всего прибывают на Землю все
эти странные вымышленные существа в фантастических романах?
Покорять Землю, разумеется. Если не силой, то постепенным
проникновением или дружеским убеждением и принуждением. Покорять не только
Землю, но и все человечество.
Радиорепортер был возбужден, журналист из "Ассошиэйтед пресс"
возмущался тем, что его приняли за дурачка, представителю "Трибюн" было
скучно, а тот, что из "Юнайтед пресс", просто болтун. Но горожанин
рассердился. Его уже не раз угощали историями о летающих тарелках, и это
было слишком.
Горожанин разозлился, потому что, замкнувшись в своем маленьком
мирке, он не хотел никаких беспокойств, он не желал вмешательства. У него
и своих неприятностей хватает, недоставало еще приземления какого-то
блюдца. У него свои заботы: заработать на жизнь, поладить с соседями,
подумать о завтрашнем дне, уберечься от эпидемии полиомиелита.
Впрочем, диктор сказал, что положение с полиомиелитом, кажется,
улучшается: нет ни новых заболеваний, ни смертных случаев. И это
замечательно, потому что полиомиелит - это боль, смерть, страх.
"Боль, - подумал он. - Сегодня не было боли. Впервые за много дней
мне не было больно".
Он вытянулся и застыл под одеялом, прислушиваясь, нет ли боли. Он
знал, где она пряталась, знал то место в своем теле, где она укрывалась.
Он лежал и ждал ее, полный страха, что теперь, когда он подумал о ней, она
даст о себе знать. Но боли не было. Он лежал и ждал, опасаясь, что одна
лишь мысль о ней подействует как заклинание и выманит ее из укромного
местечка. Боль не приходила. Он просил ее прийти, умолял показаться, всеми
силами души старался выманить ее. Боль не поддавалась.
Питер расслабил мышцы, зная, что пока он в безопасности. Пока...
потому что боль все еще пряталась там. Она выжидала, искала удобного
случая - она придет, когда пробьет ее час.
С беззаботной отрешенностью, стараясь забыть будущее и его страхи, он
наслаждался жизнью без боли. Он прислушался к тому, что происходило в
доме: из-за слегка просевших балок доски в полу скрипели, летний ветерок
бился в стену, ветки вяза скреблись о крышу кухни.
Другой звук. Стук в дверь.
- Шайе! Шайе! Где вы?
- Иду, - отозвался он.
Он нашел шлепанцы и пошел к двери. Это был шериф со своими людьми.
- Зажгите лампу, - попросил шериф.
- Спички есть? - спросил Питер.
- Да, вот.
Ощупью Питер нашел в темноте руку шерифа и взял у него коробок
спичек.
Он отыскал стол, провел по нему рукой и нашел лампу. Он зажег ее и
посмотрел на шерифа.
- Шайе, - сказал шериф, - эта штуковина строит что-то.
- Я знаю.
- Что за чертовщина?
- Никакой чертовщины.
- Она дала мне это, - сказал шериф, положив что-то на стол.
- Пистолет, - сказал Питер.
- Вы когда-нибудь видели такой?
Да, это был пистолет примерно сорок пятого калибра. Но у него не было
спускового крючка, дуло ярко блестело, весь он был сделан из какого-то
белого полупрозрачного материала.
Питер поднял его - весил он не больше полуфунта.
- Нет, - сказал Питер. - Ничего подобного я никогда не видел. - Он
осторожно положил его на стол. - Стреляет?
- Да, - ответил шериф. - Я испробовал его на вашем коровнике.
- Коровника больше нет, - сказал один из помощников.
- Ни звука, ни вспышки, ничего, - добавил шериф.
- Коровник исчез, и все, - повторил помощник, еще не оправившийся от
удивления.
Во двор въехала машина.
- Пойди посмотри, кто там, - приказал шериф.
Один из помощников вышел.
- Не понимаю, - пожаловался шериф. - Говорят, летающее блюдце, а я
думаю, никакое это не блюдце. Просто ящик.
- Это машина, - сказал Питер.
На крыльце послышались шаги, и в комнату вошли люди.
- Газетчики, - сказал помощник, который выходил посмотреть.
- Никаких заявлений не будет, ребята, - сказал шериф.
Один из репортеров обратился к Питеру.
- Вы Шайе?
Питер кивнул.
- Я Хоскинс из "Трибюн". Это Джонсон из "Ассошиэйтед пресс". Тот
малый с глупым видом - фотограф Лэнгли. Не обращайте на него внимания. -
Он похлопал Питера по спине. - Ну и как оно тут, в самой гуще событий
века? Здорово, а?
- Не шевелись, - сказал Лэнгли. Сработала лампа-вспышка.
- Мне нужно позвонить, - сказал Джонсон. - Где телефон?
- Там, - ответил Питер. - Он не работает.
- Как это? В такое время - и не работает?
- Я перерезал провод!
- Перерезали провод? Вы с ума сошли, Шайе?
- Слишком часто звонили.
- Ну и ну, - сказал Хоскинс. - Ведь надо же!
- Я его починю, - предложил Лэнгли. - Есть у кого-нибудь плоскогубцы?
- Постойте, ребята, - сказал шериф.
- Поживей надевайте штаны, - сказал Питеру Хоскинс. - Мы хотим
сфотографировать вас у блюдца. Поставьте ногу на него, как охотник на
убитого слона.
- Ну, послушайте же, - сказал шериф.
- Что такое, шериф?
- Тут дело серьезное. Поймите меня правильно. Нечего вам там, ребята,
ошиваться.
- Конечно, серьезное, - ответил Хоскинс. - Потому-то мы здесь.
Миллионы людей ждут не дождутся известий.
- Вот плоскогубцы, - произнес кто-то.
- Сейчас исправлю телефон, - сказал Лэнгли.
- Что мы здесь топчемся? - спросил Хоскинс. - Пошли посмотрим на нее.
- Мне нужно позвонить, - ответил Джонсон.
- Послушайте, ребята, - уговаривал растерявшийся шериф. - Погодите...
- На что похожа эта штука, шериф? Думаете, это блюдце? Большое оно?
Оно что - щелкает или издает еще какой-то звук? Эй, Лэнгли, сними-ка
шерифа.
- Минутку! - закричал Лэнгли со двора. - Я соединяю провод!
На веранде снова послышались шаги. В дверь просунулась голова.
- Автобус с телестудии, - сказала голова. - Это здесь? Как добраться
до этой штуки?
Зазвонил телефон. Джонсон поднял трубку.
- Это вас, шериф.
Шериф протопал к телефону. Все прислушались.
- Да, это я, шериф Бернс... Да, оно там, все в порядке... Конечно,
знаю. Я видел его... Нет, что это такое, я не знаю... Да, понимаю...
Хорошо, сэр... Слушаюсь, сэр... Я прослежу, сэр.
Он положил трубку и обернулся.
- Это военная разведка, - сказал он. - Никто туда не пойдет. Никому
из дома не выходить. С этой минуты здесь запретная зона.
Он свирепо переводил взгляд с одного репортера на другого.
- Так приказано, - сказал он им.
- А, черт! - выругался Хоскинс.
- Я так торопился сюда, - заорал телерепортер, - и чтоб теперь сидеть
взаперти и не...
- Теперь здесь распоряжаюсь не я, - сказал шериф. - Приказ дяди Сэма.
Так что вы, ребята, не очень...
Питер пошел на кухню, раздул огонь и поставил чайник.
- Кофе там, - сказал он Лэнгли. - Пойду оденусь.

Медленно тянулась ночь. Хоскинс и Джонсон передали по телефону
сведения, кратко записанные на сложенных гармошкой листках бумаги;
разговаривая с Питером и шерифом, они царапали карандашом какие-то
непонятные знаки. После недолгого спора шериф разрешил Лэнгли доставить
снимки в редакцию. Шериф шагал по комнате из угла в угол.
Ревело радио. Не переставая звонил телефон.
Все пили кофе и курили, пол был усеян раздавленными окурками.
Прибывали все новые газетчики. Предупрежденные шерифом, они оставались
ждать. Кто-то принес бутылку спиртного и пустил ее по кругу. Кто-то
предложил сыграть в покер, но его не поддержали.
Питер вышел за дровами. Ночь была тихой, светили звезды.
Он взглянул в сторону луга, но там ничего нельзя было рассмотреть. Он
попытался разглядеть то пустое место, где прежде был коровник. Но в густой
тьме увидеть коровник было трудно, даже если бы он и стоял там.
Что это? Мгла, сгущающаяся у смертного одра? Или последний мрачный
час перед рассветом? Перед самой светлой, самой удивительной зарей в
многотрудной жизни человечества?
Машина что-то строит там, строит ночью.
А что она строит?
Храм? Факторию? Миссию? Посольство? Форт? Никто не знает, никто не
скажет этого.
Но, что бы она ни строила, это был первый аванпост, построенный
чужаками на планете Земля.
1 2 3 4 5