Кто-то хромал, кто-то согнулся вдвое.
Из двери главного холла высыпали люди. Они собирались в группы и
глазели. Ривер пробился сквозь них и подошел к Дункану и Конраду.
- Это что такое? - загрохотал он. - Я оказал вам гостеприимство, а вы
убиваете моих людей!
- Они пытались украсть наше добро, - ответил Дункан. - Скорее всего,
они хотели спереть наших животных. А нашим животным, как вы сами видите,
это не понравилось.
Ривер прикинулся разъяренным.
- Вранье! Мои люди никогда не унизятся до такой гнусной шутки!
- Ваши люди - гнусный сброд, - сказал Дункан.
- Досадно, - проговорил Ривер, - я не ссорюсь с гостями.
- И не нужно ссориться, - резко ответил Дункан. - Спустите мост, и мы
уйдем. Я настаиваю на этом.
Конрад, покачивая дубиной, подошел к Риверу.
- Вы слышали? - спросил он. - Милорд настаивает.
Ривер хотел отступить, но Конрад схватил его за плечо и повернул
кругом.
- Дубина голодная, - предупредил он. - Она уже несколько месяцев не
разбивала черепов.
- Спустите мост, - не слишком вежливым тоном потребовал Дункан.
- Ладно, - сдался Ривер. Он крикнул своим:
- Спустите мост, чтобы наши гости могли нас оставить!
- Остальные пусть отойдут по дальше, - посоветовал Конрад. - Дайте
нам дорогу. Иначе ваша черепушка треснет.
- Остальные отойдите! - пронзительно завопил Ривер. - Не толпитесь,
дайте нам проход. Нам не нужны неприятности.
- Если будут неприятности, - заметил Конрад, - вы пострадаете первым.
Он повернулся к Дункану.
- Оседлайте Дэниела и навьючьте Бьюти, а я управлюсь с этим типом.
Мост уже начал опускаться. Он еще не успел удариться о землю за рвом,
а они уже были готовы в путь.
- Я подержу Ривера, - сказал Конрад, - пока мы не перейдем мост.
Он дернул Ривера за собой. Люди во дворе стояли далеко позади. Тайни
приглядывал за ними. Перейдя мост, они остановились. Конрад выпустил
Ривера. Дункан сказал их бывшему хозяину:
- Когда вернетесь, поднимете мост. Не вздумайте посылать своих людей
вдогонку за нами. Если вы это сделаете, мы спустим на них лошадь и собаку.
Это боевые животные, и они умеют сражаться, как вы уже видели. Они
разнесут ваших людей на куски.
Ривер не ответил и пошел через мост обратно. Очутившись во дворе, он
рявкнул:
- Поднимайте!
Завизжали колеса, лязгнули цепи, заскрипело дерево. Мост начал
медленно подниматься.
- Пошли, - сказал Дункан, когда мост поднялся наполовину.
Они спустились с холма и пошли по едва заметной тропинке. Тайни шел
впереди.
- Куда мы идем? - спросил Конрад.
- Не знаю, - ответил Дункан, - лишь бы подальше отсюда.
Тайни предупреждающе зарычал. На тропинке стоял человек. Дункан
подошел к остановившемуся Тайни, и они вместе двинулись к человеку.
Тот сказал дрожащим голосом:
- Не бойтесь, сэр. Я всего лишь старый Седрик, пчелиный мастер.
- Что ты делаешь здесь? - спросил Дункан.
- Я пришел проводить вас, сэр. Кроме того я принес вам пищи.
Он поднял мешок, стоявший у его ног.
- Бекон, - сказал он, - ветчина, сыр, каравай хлеба и немного меду. И
я могу показать вам самый удобный и самый скорый путь. Я живу здесь всю
жизнь и знаю местность.
- Чего ради ты помогаешь нам? Ты же человек Ривера. Он сказал нам,
как ты спасал пчел от разрушителей.
- Я не человек Ривера, - ответил пчелиный мастер. - Я был здесь
задолго до того, как он появился. Хорошая была тогда жизнь, для всех
хорошая - и для мастера и для его народа. Но когда пришел Ривер, мы не
смогли ничего сделать. Мы не умели драться. Ривер и его хулиганы пришли
два года назад в Михайлов день, и...
- Но ты остался у Ривера.
- Не остался. Я был оставлен в живых. Меня пощадили, потому что я
единственный умел обращаться с пчелами. Мало кто знает пчел, а Ривер,
похоже, любит хороший мед.
- Значит я не ошибся, когда подумал, что Ривер и его люди захватили
замок и убили всех, кто жил в нем, - проговорил Дункан.
- Ох, - сказал Седрик, - эта несчастная местность пережила тяжелые
времена. Сначала Ривер и ему подобные, потом разрушители.
- И ты покажешь, как кратчайшим путем уйти подальше от Ривера?
- Покажу. Я знаю самые короткие тропы. Я их найду в темноте. Когда я
увидел, что произошло, я пошел на кухню и собрал провизию, затем прошел
над палисадами и стал ждать вас.
- Но если Ривер узнает, он отомстит тебе.
Седрик покачал головой.
- Меня не хватятся. Я всегда с пчелами, даже ночую возле них. Сегодня
вечером я пришел, потому что холодно. Если и заметят, что меня нет,
подумают, что я с пчелами. И знаете, сэр, для меня честь послужить
человеку, который осадил Ривера.
- Вы его не любите?
- Ненавижу. Но что я могу сделать? Слегка цапнуть то тут, то там,
вроде, как сейчас. Каждый делает то, что в его силах.
Конрад взял мешок из рук старика.
- Я понесу его. А потом мы переложим этот вьюк на Бьюти.
- Как ты думаешь, Ривер с людьми гонится за нами? - спросил Дункан.
- Не знаю, - ответил старик. - Думаю, что нет, но кто знает.
- Ты сказал, что ненавидишь его. Так почему бы тебе не уйти с нами?
Конечно если тебе не хочется оставаться у него.
- У него - нет. Я охотно бы пошел с вами, но я не могу оставить пчел.
- Пчел?
- Сэр, вы что-нибудь знаете о пчелах?
- Очень мало.
- Это самые удивительные создания. В одном улье их столько, что и не
сосчитать. Но они нуждаются в человеческой помощи. Каждый год у них должна
быть одна сильная королева, чтобы отложить много яиц. Одна королева,
только одна, представьте, и улей будет сильным. Если будет не одна, а
больше, пчелы станут роиться, часть их уйдет куда-нибудь, численность в
улье уменьшится. И их силу хранит пчелиный мастер, умеющий ухаживать за
ними. Он осматривает соты, находит лишних королев и уничтожает их. Он
должен также уничтожить слишком старую королеву и проследить, чтобы
выросла сильная новая...
- Из-за этого ты и остаешься с Ривером?
Старик выпрямился.
- Я люблю моих пчел, и я им нужен.
- К черту пчел, - сказал Конрад. - Мы так и помрем здесь, болтая о
пчелах.
- Я слишком много говорю о пчелах, - согласился старик. - Идите за
мной и не отставайте.
Он заскользил как дух перед ними. Шел он то медленно, то бежал, то
опять ступал осторожно и медленно, нащупывая нить.
Они спустились в маленькую долину, поднявшись на гребень, опять
спустились в долину побольше, снова поднялись. Звезды медленно кружились
над ними, луна клонилась к западу. С севера все еще дул холодный ветер, но
дождя не было.
Дункан устал. Его тело требовало сна и возмущалось каждым шагом. Один
раз он споткнулся, и Конрад сказал ему:
- Садитесь на лошадь.
- Дэниел тоже устал.
Мозг Дункана не участвовал в движении. Ноги сами шли вперед в
темноте, в слабом лунном свете, по темным холмам и долинам. Мысли его были
далеко. Они вернулись к тому дню, с которого все началось.

2
Первое предупреждение об избрании Дункана для определенной миссии
пришло к нему, когда он спускался по спиральной лестнице к библиотеке,
где, как сказал Уэлс, его ждали отец и его преосвященство.
В том, что отец хотел его видеть, не было ничего необычного. Дункан
привык, что его звали, но какое дело могло привести в замок архиепископа?
Его преосвященство был стар и растолстел от хорошей пищи и недостатка
работы. Он редко покидал аббатство. Только что-то очень важное могло
заставить его приехать на старом сером муле, который шел медленно, но
мягко, что облегчало путешествие человеку, не любившему движение.
Дункан вошел в библиотеку с ее книжными полками до потолка, цветными
стеклами в окнах, с оленьей головой над горящим камином. Его отец и
архиепископ сидели в креслах у огня. Когда Дункан вошел, оба встали,
приветствуя его. Архиепископу это удалось не без труда.
- Дункан, - сказал отец, - у нас гость, которого ты, конечно,
помнишь.
- Ваше преосвященство, - проговорил Дункан, торопясь подойти под
благословение, - как приятно снова увидеть вас!
Он опустился на одно колено. Благословив его, архиепископ сделал
символический жест, поднимая Дункана.
- Он должен помнить меня, - сказал архиепископ отцу, - я довольно
часто имел причины выговаривать ему. Добрым отцам пришлось немало
потрудиться, чтобы вложить латынь или греческий в его сопротивляющуюся
голову.
- Но, ваше преосвященство, - возразил Дункан, - все это было так
скучно! Зачем нужен грамматический разбор латинских глаголов...
- Чтобы говорить, как подобает джентльмену, - ответил его
преосвященство. - Когда они приходят в аббатство и встречаются с латынью,
они всегда недовольны. Но ты, несмотря на некоторые отступления, учился
лучше, чем большинство остальных.
- С парнем все в порядке, - проворчал отец. - Я и сам-то не слишком
знаю латынь. Ваши люди в аббатстве придают ей слишком большое значение.
- Может, и так, - согласился архиепископ, - но это единственное, что
у нас есть. Мы не можем обучать их ездить верхом, орудовать мечом или
ухаживать за девушками.
- Давайте оставим шутки и перейдем к делу, - предложил отец. - Садись
поближе, сынок. Дело касается тебя.
- Хорошо, сэр, - ответил Дункан.
Он сел. Архиепископ глянул на его отца.
- Я буду рассказывать, Дуглас?
- Да, - ответил отец. - Вы знаете об этом больше меня и говорите вы
лучше. У вас есть слова для этого.
Архиепископ сложил пухлые пальцы на объемистом животе.
- Два года назад, - сказал он Дункану, - твой отец принес мне
манускрипт, который он нашел при разборе семейных бумаг.
- Эту работу, - вмешался отец, - надо было сделать столетия назад.
Документы и записи были перемешаны без всякого смысла. Старые письма,
дарственные, старинные инструменты - все в беспорядке валялось в ящиках.
Разборка всего этого и сейчас не закончена. Я занимаюсь ею от случая к
случаю. И не всегда легко понять, что к чему.
- Он принес мне манускрипт, - продолжал архиепископ, - потому что тот
был на незнакомом языке, на таком, который не только твой отец, но и
вообще мало кто видел.
- Вроде бы арамейский, - заметил отец. - Кажется, на нем говорил
Иисус.
Дункан переводил взгляд с одного на другого. К чему они ведут? Что
все это значит, и при чем тут он, Дункан?
- Ты удивляешься, почему это касается тебя? - спросил архиепископ.
- Да.
- Со временем дойдем и до этого. Так вот, наши добрые отцы разбирали
манускрипт. Только двое из них имеют некоторое знакомство с этим языком.
Один с трудом сумел прочитать слова, а другой частично перевел. Но я
подозреваю, что сделано очень мало. Мы не знаем главного: подлинный это
отчет или мистификация. По-видимому, это дневник, отчет о деяниях Иисуса.
Не обязательно ежедневный. Есть части, где запись велась ежедневно, и есть
пропуски в несколько дней, но тогда ведущий дневник снова возвращается к
предыдущей дате и записывает все, что случилось в эти пропущенные дни.
Выглядит это так, будто автор дневника жил в то время и был свидетелем
того, что записывал. Вроде бы он не был в числе товарищей Иисуса, но
каким-то образом был поблизости. Ну, вроде прихлебателя. Нет никакого
намека на то, кем он был.
Архиепископ помолчал, по-совиному глядя на Дункана.
- Ты понимаешь, конечно, какое значение может иметь этот документ,
если он подлинный?
- Да, конечно, - ответил Дункан. - Он может дать нам детальный, день
за днем, отчет о деяниях господа.
- Не только это, сын, - вмешался отец. - Это был бы отчет очевидца.
Это явилось бы доказательством, что человек по имени Иисус действительно
существовал.
- Но я не могу...
- Твой отец говорит правду, - перебил архиепископ. - Если не считать
этих нескольких листов манускрипта, у нас нет ничего, что могло бы служить
доказательством историчности Иисуса. Существует несколько отрывочных
записей, показывающих, что такой человек был, но все они сомнительны.
Может, явная подделка, может, интерполяция, а может, искажения при
переписке монахами, чья набожность иной раз оказывалась выше человечности.
Мы верим без доказательств. Святая церковь не сомневается в существовании
христа, но наша религия основана на вере, а не на доказательствах. Мы о
них не думаем. Однако перед нами такое множество неверных и язычников, что
о доказательствах приходится подумать. Если этот манускрипт является
доказательством, наша мать-церковь сможет с его помощью убедить тех, кто
не разделяет нашей веры.
- А также, - добавил отец, - устранит сомнения и скептицизм внутри
самой церкви.
- Но вы сказали, что это может быть мистификацией.
- Может, - согласился архиепископ. - Мы склонны думать, что нет. Но
отец Джонатан из нашего аббатства не может произвести экспертизу. Нам
нужен ученый, знающий арамейский язык, изменения, происшедшие в нем, время
этих изменений. За прошедшие столетия в этом языке было множество
диалектов. Современный диалект, на котором еще говорят в некоторых уголках
восточного мира, конечно, очень отличается от того, на каком говорили во
времена христа, и даже тогда в разных частях страны были разные диалекты.
- Я счастлив, - сказал Дункан, - что такая важная вещь вышла из этого
дома, но я не понимаю... Вы сказали, что я...
- Во всем мире есть только один человек, который может сказать,
подлинный это манускрипт или нет. Этот человек живет в Оксенфорде.
- Оксенфорд? На юге?
- Именно. Он живет в маленькой общине ученых, которая за последнее
столетие...
- Между нами и Оксенфордом лежат разоренные земли, - сказал отец.
- Мы думаем, - подхватил архиепископ, - что маленький отряд
мужественных и преданных людей может проскользнуть через них. Мы с твоим
отцом подумывали, не послать ли рукопись морем, но у тех берегов столько
пиратов, что честное судно едва ли осмелится бросить там якорь.
- Насколько мал должен быть отряд?
- Как можно меньше, - ответил отец. - Мы не можем послать полк
вооруженных людей через половину Британии. Такие силы привлекут к себе
слишком много внимания. А маленький отряд, идущий тихо и незаметно, может
иметь больше шансов. Конечно, скверно, что отряду придется идти через
разоренные земли, но окружного пути нет. Экспедиция была бы много легче,
если бы мы знали, где сейчас находятся разрушители, но по нашим сведениям,
они могут быть в любом месте на севере. Правда, на прошлой неделе мы
получили более новые сообщения: похоже, что разрушители двигаются в
восточном направлении.
Его преосвященство торжественно кивнул.
- Прямо на нас, - отметил он.
- Вы имеете в виду Стэндиш Хауз?
Отец Дункана слегка улыбнулся.
- За нас здесь не бойся, сынок. Этот старый замок стоит почти тысячу
лет, и кто только на него не кидался. Но если отряд хочет добраться до
Оксенфорда, ему надо выступить как можно скорее, пока Орда разрушителей не
подошла к нашим дверям.
- Вы думаете, что я...
- Да, - ответил отец. - Мы думали об этом.
- Мы не знаем лучшего человека для этого дела, - сказал его
преосвященство. - Но ты будешь решать сам. Путешествие будет отягощено
большой опасностью.
- Если ты решишь поехать, - сказал отец, - у тебя будет больше шансов
на успех, чем у кого-либо другого. Если бы я думал иначе, мы бы не подняли
этого вопроса.
- Он отлично тренирован в военном искусстве, - обратился архиепископ
к хозяину замка. - Я бы сказал, хотя лично в этом не разбираюсь, что ваш
сын - лучший меченосец на севере. Он очень много читал об исторических
войнах...
- Но я ни разу не поднимал меча во гневе, - запротестовал Дункан. - Я
больше знаком с фехтованием. Мы столько лет жили мирно, столько лет не
было войн...
- Так тебя не посылают в сражение, - мягко заметил отец. - Чем меньше
ты будешь сражаться, тем лучше. Твое дело - пройти незамеченным через
разоренные земли.
- Но ведь вполне возможно, что мы наткнемся на разрушителей. Полагаю,
что я каким-нибудь образом выкручусь, хотя это совсем не та роль, в
которой я представлял себя. Мои интересы, как у моего отца и деда, лежат в
поместье, в людях, в земле...
- В этом ты не одинок, - отозвался отец. - Многие Стэндиши жили на
этой земле, но, если было нужно, уходили за нее сражаться, и никто из них
не опозорил свой род. Так что перед тобой длинная цепь воинов.
- Кровь скажется, - важно произнес архиепископ. - Кровь всегда
сказывается. Хорошие старые фамилии вроде Стэндишей - оплот Британии и
господа нашего.
1 2 3 4