— Сэр Криспин, — произнес он, — я пришел вас поблагодарить.— Сейчас не совсем подходящий момент. — Геллиард сделал попытку подняться по ступенькам. — Позволь мне пожелать тебе доброго вечера.Но Кеннет удерживал его на месте. *** — Вы, вероятно, запамятовали о моем письме, сэр Криспин, — осмелился напомнить мальчик и протянул руку.Геллиард заметил этот жест, и на какое-то мгновение в его голове мелькнула мысль, что надо вести себя более достойно по отношению к этому неокрепшему юнцу. Он заколебался, подмываемый желанием отдать письмо непрочитанным и тем самым лишить себя источника важных сведений. Но в конце концов он все же подавил в себе это чувство. Его лицо приняло суровое выражение, и он ответил:— С письмом возникают некоторые затруднения. Сначала я должен удостовериться, что я не стал невольным участником предательства. Зайдите ко мне за письмом завтра утром, мастер Стюарт.— Предательства? — эхом откликнулся Кеннет. — Я клянусь вам честью девушки, на которой я имею намерение жениться. Разумеется, сэр, теперь вы не будете настаивать на его прочтении?— Разумеется, буду.— Но, сэр…— Мастер Стюарт, это дело чести. Моей чести. Вы можете убеждать меня хоть до второго пришествия, от этого мое решение не изменится. Доброй ночи.— Сэр Криспин! — вскричал мальчик в возбуждении. — Пока я жив, я не позволю вам читать это письмо!— Сколько патетики, сэр! И все из-за письма, которое, как вы уверяете, невинного содержания?— Такого же невинного, как и рука, написавшая его. Вы не посмеете читать это письмо. Оно не предназначено для таких глаз, как ваши. Поверьте мне, сэр, — теперь Стюарт его умолял. — Я клянусь вам, что это обычное письмо, которое может написать девушка своему возлюбленному. Я думал, что до вас это дошло, когда вы спасали меня от грубиянов в «Митре». Я думал, ваш поступок был продиктован благородными чувствами. Однако… — мальчик замолчал.— Ну-ну, продолжайте, — холодно буркнул Криспин. — Однако…— Мы можем не говорить об этом «однако», сэр Криспин. Ведь вы вернете мне письмо, правда?Криспин тяжело вздохнул. Благородные чувства, воспитанные в нем с младенчества, бурно протестовали против мерзопакостной роли, которую он продолжал играть, якобы подозревая Кеннета в предательстве. Искорки доброты и сострадания, давно погасшие в его душе, разгорелись с новой силой при зове совести. Он был побежден.— Да на-а! Используй эти бумажки вместо салфеток!!! — не сдержался Криспин, резким жестом возвращая письмо Кеннету. Потом остыл и добавил. — Не обижайся, мой мальчик, и не укоряй меня за грубость.Не дожидаясь ответа иди благодарности, он повернулся и скрылся во дворце. Но его благородный порыв слишком запоздал, и Кеннет побрел прочь, проклиная Геллиарда в душе последними словами. Неприязнь юноши к этому человеку, казалось, росла на каждом шагу. Глава 5. После Ворчестерского сражения Утро третьего сентября — дня столь знаменательного для Кромвеля и столь трагического для Чарльза — застало Криспина в «Митре» в компании вооруженных воинов. В качестве тоста он провозгласил:— Смерть всем корноухим! Господа, — продолжал он, — славное начало для славного дня. Пусть Господь пошлет нам не менее славное его окончание!Однако ему не удалось первым участвовать в сражении. До полудня его продержали во дворце, где он в раздражении ходил из комнаты в комнату, проклиная себя за то, что не находится в самой гуще битвы с Монтгомери на Поувекском мосту или с Питтискотти на Баинском холме. Но он заставил себя смириться и терпеливо ждал, когда Чарльз и его военные советники выберут направление главного удара.Когда решение, наконец, было принято, гонцы принесли ужасные вести о том, что Монтгомери окружен, Питтискотти обращен в бегство, Дэлзиел сдался, а Кэйт захвачен в плен. Только после этого основные силы армии были собраны у Сидбурских ворот, и Криспин оказался в центральном отряде, которым командовал сам король. В последовавшей стремительной атаке, как указывают очевидцы, он был самой главной фигурой, и его голос прерывал шум битвы, подбадривая войско. Впервые за этот роковой день железные отряды Кромвеля дрогнули под натиском роялистов, которые обратили их в бегство и гнали до тех пор, пока не достигли батареи на Перри Вуд и не вышибли «круглоголовых» из их укрытий.Это был самый решающий момент сражения, когда шансы воюющих сторон уравнялись, и, казалось, наступил долгожданный перелом.Криспин первым ворвался на батарею и с криком: «Да здравствует кавалерия!» — зарубил двух артиллеристов, не успевших покинуть свои орудия. Этот крик был подхвачен сотнями голосов роялистов, ворвавшихся на захваченные позиции. С одной стороны короля поддерживал граф Гамильтон, с другой — герцог Дебри. Дело оставалось только за шотландской конницей Десли, которая должна была обойти парламентское войско с флангов и завершить его окружение. Считается, что если бы они выступили в этот самый момент, исход битвы при Ворчестере был бы иным.Но шотландская конница не двинулась с места, и те, кто продолжал оборонять Перри Вуд, проклинали Лесли за предательство.К своему горькому разочарованию роялисты осознали, что все их огромные усилия были напрасны и атака не возымела должного успеха. Лишенные поддержки, они не смогут долго удерживать захваченные позиции.И вскоре, когда Кромвель собрал своих рассеянных «железнобоких» и обрушил конницу на королевское войско, роялистов быстро оттеснили с холма обратно к Вор-честеру. Отбиваясь от наседающих «круглоголовых», остатки королевской армии собрались у Сидбурских ворот, но проход в город был загорожен перевернутыми военными фургонами. Оказавшись в затруднительном положении, они не стали пытаться устранить препятствие, а повернулись лицом к противнику, чтобы дать свой последний бой пуританам.Чарльз соскочил со своего боевого коня и влез на заграждение. За ним последовали несколько человек, охраняющих короля, в том числе и Криспин.На улице Хай-стрит Геллиард натолкнулся на молодого короля, сидящего верхом на свежей лошади и отдававшего приказания отряду шотландских стрелков. Солдаты стояли в угрюмом молчании, побросав на землю оружие, отказываясь подчиняться командам и помогать королю в его последней попытке повернуть ход сражения вспять. При виде подобной измены Криспина охватил гнев. Он разразился крепкой бранью в адрес Шотландии и шотландцев вообще, их церковного комитета, который сделал их козлами отпущения, и шотландской конницы Лесли в особенности. *** Его слова, полные горечи и презрения, были способны пробудить совесть даже у самых закоренелых негодяев. Он все продолжал осыпать их оскорблениями, когда в город ворвался полковник Прайд с войсками Парламента, которым удалось преодолеть последний заслон королевских защитников у Сидбурских ворот.Услышав об этом, Криспин в последний раз воззвал к совести шотландских стрелков.— К оружию, вы, шотландские трусы! — грозно прокричал он. — Или вы предпочитаете, чтобы вас изрубили на месте? К оружию, собаки, и если вы не умеете жить достойно, то хоть умрите с честью!Но его призыв остался без ответа. Они продолжали стоять, угрюмо потупясь в землю, а их оружие лежало возле ног. Криспин повернулся к ним спиной, чтобы подумать о собственном спасении, как тут на улице снова появился король верхом на лошади и попытался страстными словами возродить храбрость, которая давно уже умерла в сердцах шотландцев.Он все еще взывал к их мужеству, когда Криспин бесцеремонно схватил его за стремя.— Вы что, собираетесь стоять здесь, пока вас не схватят, сир? — крикнул он королю. — Пора подумать о своей безопасности!Чарльз повернул голову и посмотрел на твердое, изможденное в битве лицо человека, обращенное к нему. В его взгляде читалось удивление, смешанное с презрением. Затем он смягчился, на губах появилась улыбка.— Боже! Вы правы, сэр, — ответил он. — Показывайте дорогу! — И, повернув коня, он направился вниз по улице рядом с Криспином, шагавшим чуть впереди.Король направлялся на Нью-стрит, где находился дом, который он занимал. Здесь он рассчитывал снять доспехи и переодеться.Когда они приблизились к самым дверям, Криспин оглянулся через плечо и пробормотал ругательство.— Поторопитесь, сир! — воскликнул он. — За нами гонятся корноухие!Король тоже повернулся и увидел отряд во главе с полковником Прайдом.— Это конец! — прошептал он. Но Криспин уже соскочил со своей лошади.— «Спешите, сир! — скомандовал он и в своем яром усердии спасти жизнь короля едва не стащил его наземь из седла.— Куда? — спросил Чарльз, беспомощно озираясь. — Куда бежать?Криспин уже принял решение. Без особых церемоний он схватил короля за руку, и, впихнув в дом, захлопнул за ним дверь и задвинул засов. Но крики пуритан на улице возвестили, что их успели заметить.Король повернулся к Криспину, и в полутемном освещении прихожей тот заметил, что король хмурится.— Клянусь судьбой! Вы затащили меня в ловушку!— Не совсем, сир, — отвечал рыцарь. — Мы выберемся отсюда, когда придет время.— Выберемся? — раздраженно отозвался Чарльз. — Но каким образом, сэр?Его последние слова едва не потонули в шуме, который поднялся снаружи. К дому подошли круглоголовые.— Через заднюю дверь, ваше величество, — последовал нетерпеливый ответ. — Через дверь или окно, как вам будет угодно. Дом задней стороной примыкает к хлебному рынку, туда вам и надлежит отправиться. Но торопитесь, во имя Господа нашего поторопитесь, пока они не догадались и не отрезали нам путь к отступлению!Тяжелый удар потряс дверь.— Торопитесь, ваше величество! — взмолился Криспин.Чарльз сделал несколько шагов в сторону черного хода и остановился.— А вы, сэр? Я что, должен бежать один? Криспин топнул ногой и в отчаянии взглянул на короля.— Другого выхода нет. Эта чертова дверь не продержится и секунды, если по ней хорошо стукнуть. А за дверью их буду ждать я, и во имя спасения вашего величества я постараюсь продержаться дольше, чем дверь. Да поможет вам Бог, сир! — добавил он мягко. — Да хранит вас небо и пошлет много счастливых дней!И, упав на колено, Криспин приник к королевской руке горячими губами.Град ударов обрушился на дверь. Одна доска отлетела в сторону, выбитая прикладом мушкета. Чарльз пробормотал какое-то слово, которое Криспин не уловил, и бросился прочь.Едва он скрылся в длинном узком коридоре, как дверь окончательно поддалась и рухнула с оглушительным грохотом. В проеме показался один из нападающих — молоденький пуританин, едва выросший из мальчишеского возраста. Он не сделал и трех шагов, как ему в грудь уперлось лезвие меча Криспина.— Стой! Здесь нет пути!— Прочь, сын Моаба, — последовал ответ пуританина. — Не то тебе не поздоровится!За юношей в дверь лезли остальные воины, крича ему, чтобы он не тратил времени на разговоры, а рубил этого мерзавца, который стоял между ними и молодым человеком по имени Чарльз Стюарт. Криспин в ответ на их угрозы только расхохотался и продолжал удерживать офицера на расстоянии своего меча.— Прочь, или я зарублю тебя на месте! — продолжал вопить круглоголовый. — Мы ищем Злого Стюарта!— Если вы под этой кличкой подразумеваете его священное величество, то он там, куда вам не добраться, в руках Божьих!— Паршивый пес! — бесновался юноша. — Дай дорогу!Их мечи скрестились и на мгновение замерли в воздухе, затем лезвие в руках Криспина описало полукруг и вонзилось в горло противника.— Ты сам этого желал, глупый щенок! — с презрением бросил Геллиард.Юноша рухнул на руки нападавших, стоящих за его спиной, а его рапира, упав на землю, покатилась к самым ногам Криспина. Рыцарь нагнулся, и когда вновь выпрямился, в каждой руке он держал по мечу.В рядах противника наступило некоторое замешательство, и затем Криспин к своему ужасу заметил дуло мушкета, нацеленное на него из-за спины одного из атакующих. Он сжал зубы и вознес молитву, чтобы король уже был в безопасности.Смерть была близка, и Криспин не жалел об этом, ибо сегодняшнее поражение означало конец всех его надежд.В этот момент за спинами нападающих раздался крик, и мушкет исчез.— Он мне нужен живым! — раздался голос. — Берите его живым! — Это был сам полковник Прайд. Он растолкал нападающих и теперь смотрел на залитое кровью тело юноши, которого заколол Криспин. — Берите его живым! — проревел пожилой ветеран. Затем в его голосе послышались нотки боли:— Мой сын, мой мальчик! — Он рыдал.Криспин мгновенно оценил ситуацию, но горе старого пуританина не задело его сердце.— Я нужен вам живым? — передразнил он. — Клянусь телом Христа, моя жизнь вам дорого обойдется. Ну, господа? Кто следующий будет иметь честь пасть от руки джентльмена? К вашим услугам, мои корноухие!В ответ раздались крики ярости, и двое мужчин шагнули вперед. Узость прохода не позволяла нападать большим числом. И снова раздался звон стальных клинков. Криспин — юркий, как ящерица, — присел и одновременно отразил оба удара двумя мечами, зажатыми в руках.Он с легкостью отбил первое нападение и одним движением кисти резко обрушил правый клинок на шею противника прежде, чем тот успел отскочить в сторону. Одновременно второй противник сделал выпад и нанес удар. Криспину пришлось пойти на риск и принять этот удар на себя, уповая на крепость доспехов. Как и раньше, латы сослужили ему хорошую службу: меч противника отскочил от них, не причинив вреда, а нападающий в ярости потерял равновесие и сделал шаг вперед.Прежде чем он успел осознать свою ошибку, Криспин разрубил его напополам в том месте, где его тело было не защищено доспехами.Как только двое из нападающих пали замертво один за другим, их товарищи, которые наблюдали за схваткой, разразились воплями бессильной ярости и полезли в узкий проход. Но «Рыцарь Таверны» прочно держал свою позицию, и острые концы его мечей замелькали перед глазами следующей пары воинов. Заметив опасность, они крикнули напирающим сзади солдатам, чтобы те расчистили им место для схватки, но было уже поздно. Криспин увидел их замешательство и немедленно воспользовался им. Дважды он взмахнул мечом, и два окровавленных тела упали на землю.После этого наступило затишье, а на улице кто-то из нападающих спорил с полковником Прайдом, умоляя позволить им убрать этого смертоносного дьявола с помощью пистолетов. Но тому мятежник нужен был живым, чтобы потом дать ему возможность умереть сотней разных мучительных смертей.После этого еще двое выступили навстречу Криспину. Они действовали более осторожно. Нападающий слева отбил удар Криспина и поднял его лезвие кверху. Затем он бросился вперед и схватил Криспина за запястье, крича остальным, чтобы спешили на помощь. Но даже в этом положении Криспин одним ударом отбросил в сторону второго нападающего, который со стоном опустился на землю, держась за отрубленную по плечо руку, и затем все внимание переключил на «корноухого», держащего его за руку. Криспин ни минуты не раздумывал. Инстинктивно он почувствовал, что если хоть на мгновение уберет меч, то остальные набросятся на него, и он не сможет защищаться, поэтому резким поворотом кисти он изо всех сил ударил нападающего эфесом в лицо.Оглушенный ударом, пуританин свалился на руки подоспевшего на помощь товарища.Снова возникла пауза. Затем один из круглоголовых молча попытался достать Криспина пикой. Геллиард ловко отпрыгнул в сторону, и смертоносное оружие проскочило мимо него, при этом Криспин опустил руку, уронил один из мечей и схватился за древко пики. Со всей силой он рванул его на себя вместе с воином, который его держал, и тот упал вперед, прямо на вытянутый меч.Весь в крови — чужой крови — Криспин стоял лицом к своим врагам. Он тяжело дышал, пот стекал по его лицу, но он продолжал оставаться твердым и неприступным. Он чувствовал, что силы его иссякают. Но он все же встряхнулся и с обидным смешком спросил у нападавших, не лучше ли им было бы его попросту пристрелить.«Круглоголовые» толпились перед ним в нерешительности. Схватка продолжалась всего несколько минут, и уже пятеро из них лежали мертвыми на земле, а шестой был выведен из строя. Что-то ужасающее было в облике «Рыцаря Таверны», и они не решались возобновить свои попытки.— Ну, господа, — не преминул подразнить их Криспин. — Сколько мне еще ждать удовольствия встречи с вами?В ответ ему летели ругательства, но «корноухие» продолжали оставаться в стороне, пока голос полковника Прайда не привел их в действие. Они атаковали его внезапно, яростно, всем отрядом, так что он вынужден был отступить. Он продолжал наносить удары, но они были уже не опасны. Они изменили тактику, уворачива-ясь от его лезвия, осторожно продвигаясь вперед, заставляя его отступать все дальше и дальше.Под конец Криспин разгадал их тактику и предпринял тщетную попытку удержать свои позиции. Его отступление замедлилось, но все же это было отступление, а их оборонительная тактика не позволяла ему атаковать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19