Александр Бачило
Московский охотник
«…Проволочная петля ставится на свежей тропе, на уровне головы зверька, маскируется травой или снегом внатруску. Как правило, зверёк, попав в петлю, не способен освободиться самостоятельно. Он тянет прочь, бросается в разные стороны, но сам лишь наматывает проволоку на колышек или деревце, у которого она закреплена, и часто удушает сам себя. Поднять тушку следует не позже, чем через сутки, иначе её попортят падальщики или нежданная оттепель…»
(Л.П. Савватеев. «Наставление московскому охотнику»)
* * *
Саня вышел из метро под дождь. Не обманули, сволочи! Ещё на перроне насторожил его встречный дядька, лезущий в вагон с незачехлённым зонтом в руке. А уж на эскалаторе, где чуть не каждый бегущий навстречу остервенело тряс мокрым пучком, рассыпая водяные искры, стало окончательно ясно: выходить придётся в ледяную мерзость, что в Москве зовётся «дождь со снегом».
Саня поднял воротник куртки и заранее нахохлился – втянул голову в плечи, козырёк кепки надвинул на глаза. Эх, жизнь коммивояжёрская! По грязи, по холоду беги туда, где не ждут. А там – пой, пляши и унижайся. Чаще всего без толку.
Хреновый, однако, из меня вояжёр, подумал Саня. Воя много, а на жор не хватает…
Дождь со снегом не подвёл – ударил в лицо сразу за дверью. У ларьков, пестрящих разноцветными пивными этикетками, стойко топтались до блеска вымокшие мужички с початыми бутылками. Казалось, они как зачалились тут с лета, так и не придумали себе другого занятия, по сезону. Саня вздохнул не без зависти, но твёрдо прошагал мимо. Холодно. И некогда. И некстати сейчас будет на клиента перегаром дышать. Да и денег-то кот наплакал…
Миновав пивной киоск и обогнув табачный, Саня нырнул в знакомую дыру между ним и витриной цветочного аквариума. За сияющим стеклом извивались хвосты лиан и жадные зевы насекомоядных орхидей ожидали денежной жертвы. Снег, секущий стекло, разлетался горячими брызгами.
С разгону Саня влетел было в штабель пивных ящиков, но вовремя осадил, не порушив пирамиды, принял вправо, перепрыгнул торчащий из асфальта гидрант, шарахнулся от спокойной, сытой крысы, обходящей владения вечерним дозором, снова повернул, перешагнул, пролез… и оказался перед выходом из метро.
Что за чёрт? Где-то свернул не туда. Мужички у пивного ларька посмотрели на Саню без интереса и отхлебнули.
А может, это судьба? Постоять минут десять тут с мужиками, сладко потягивая пивко? Совсем ведь забегался, в трёх будках заблудился…
Нет!
Саня мотнул головой, стряхивая наваждение. Сегодня надо обойти ещё пяток контор, как минимум. А рабочий день кончается. Прокайфуешь тут с бутылкой – и никого не застанешь. Вперёд! Волка ноги кормят!
Он решительно влился в поток граждан, выходящих из метро, и двинулся в общем строю – с народом не заблудишься. От метро в дальнейшее пространство вела широкая полоса взбитой ногами грязи, отчётливо чернеющая меж убелённых трав газона.
Промесив вместе со всеми метров тридцать, Саня почувствовал, что выдыхается. Граждане шли споро, широко отмахивая руками, даже старушки с сумками на колёсиках бодрячком змеили узкоколейные следы, а ему под ноги то и дело лезли какие-то рытвины да комки, кирпичные половинки, торчащие гвозди и прочие знаки препинания. Саня начал отставать. Тут ещё на пути попался открытый канализационный люк, пришлось взять левее, сойти с народной тропы, по шаткой доске перебраться через чёрную, как провал, лужу, глотающую снег без остатка, даже свет фонарей не отражался в тягучей гуще.
Впереди открылся проходной двор, тесный от гаражей-ракушек. Плутая среди них, Саня старался поворачивать каждый раз направо, чтобы вернуться на оставленную дорогу. Наконец гаражи кончились, в темноте обозначился узкий проход между домами. Тут уж не ошибёшься – идти больше некуда. Саня наддал, живо прошлёпал слякотным коридором, стиснутым с двух сторон глухими стенами… и вышел к метро.
Цветочный павильон издевательски помахал ему сквозь витрину пальмовой пятернёй. Пивной киоск лучезарно улыбнулся во все свои жёлтые бутылочные зубы. Мужики возле киоска перепархивали с места на место, как пташки, кормящиеся у туши блохастого слона.
«Сволочи, – справедливо подумал про них Саня. – Не дождётесь!»
Он развернулся и почти бегом бросился в противоположную сторону, в глубине души уже понимая, что всё напрасно, никуда ему не убежать, не уйти, не уползти с этого пятачка перед выходом из метро. Но бежать необходимо, потому что, если не убраться отсюда вовремя, случится что-то очень нехорошее…
Через полчаса Саня выдохся. Пытаясь унять колокольный бой сердца, он опёрся на узенький прилавочек пивного киоска, так и не отпустившего его от себя. Прилавочек, запорошённый снегом, был покрыт круглыми отпечатками пивных донышек, как цепочкой следов. Следы вели в чёрный провал окошка, словно в нору затаившегося зверя.
– Ну, чего тормозим? – сварливо проскрипел бомжеватый старичок, подстерегавший стеклотару за углом киоска. – Денег, что ли, жалко? Мне тут тоже не фруктовый йогурт – жопу морозить! Бери «Болтик-девятку»! Не допьёшь – дедушку угостишь…
Старичок уковылял дальше, агитировать неторопливых прихлебателей «Золотой бочки», а Саня вдруг почувствовал себя немного лучше. По крайней мере, одышливая бездумная истерика сменилась неким подобием мысли.
А что, в самом деле, подумал Саня, не глотнуть ли пивка? Ясно ведь, что работе на сегодня кранты. Боком она выходит, эта работа. Загонял сам себя, как зайца по кустам, аж в глазах мельтешит. Постоять нужно, охладиться, поразмыслить неторопливо – может, и отпустит.
Он сунул руку в карман и выгреб небогатые свои финансы.
М-да.
Сумма не для бизнеса. На мобильник и то не положишь – засмеют. А вот на пиво – в самый раз.
Саня шагнул к окошку, сунул деньги в темноту и с запинкой вымолвил:
– Козёл!
В пивных киосках на это слово не обижаются, а протягивают в ответ бутылку «Велкопоповицкого Козела», сваренного в Калуге. Но Саня не дождался бутылки. Что-то мягко и липко обернулось вокруг его руки по самый локоть и настойчиво потянуло внутрь.
– Э! Чего?! – испугался Саня.
Он упёрся в стекло другой рукой и жалобно оглянулся на мужиков, стоявших совсем рядом.
– Кто это там чудит?
Мужики молча смотрели на него со спокойной печалью в глазах. Глаза были какие-то одинаковые у всех. И сами мужики, если не считать лёгкой разницы в сортах пива, были одинаковые. Скучные, пустые, словно бы выцветшие на холоде лица…
Ужас вдруг захлестнул Саню. Он понял. Это были не настоящие мужики. Вон и верёвочка тянулась от одного к другому, связывая их пучками по несколько человек, для удобства забрасывания. Это были чучела!
Бомжеватый старичок всё ходил от пучка к пучку, деловито покрякивая, вступая даже порой в разговор, но не получал ни одной пустой бутылки. От его валенка к ларьку тянулась тоненькая цепь-ногавка. Старичок был подсадной!
Саня заплакал, забился, упираясь в край окошка лбом, коленками, цепляясь зубами и ногтями за последние мгновения жизни… но сидящая во тьме сила легко смяла, сломала его и втянула внутрь – свежевать…
...
«…Охота с поросёнком производится в тихие и лунные ночи. Охотники в числе двух-трёх человек садятся с ружьями в крестьянские розвальни и ездят по просё-лочным дорогам, приманивая зверя криком взятого с собой поросёнка, которого заставляют визжать. Чтобы увлечь зверя погоней за поросёнком, используют потаск – пахучий мешок, набитый сеном и падалью…»
(Л.П. Савватеев. «Наставление московскому охотнику»)
С девушками Аркаша был не робок, нет. Чего там робеть, когда ты уже с девушкой? Всё ясно и понятно – хохмочки, комплименты, цветы, мороженое, коктейли, коньяк в тёплых ладонях. Порывистый поцелуй, игривый, словно в шутку. Но в каждой шутке, ты же понимаешь?.. Потом второй, обнажающий подлинные чувства. А рука уже касается мимоходом застёжек и пуговок. Может, ко мне? Я тут недалеко. И дальше – по плану, как по маслу.
Но всё это хорошо, когда вы уже непринуждённо болтаете с девушкой. Куда сложнее преодолеть грань между полным незнакомством и непринуждённой болтовней. Вот, к примеру, идёт по улице девушка. Симпатичная. Красивая даже. В общем, вполне подходящая. И что? Приставать к ней с дурацкими вопросами? «Как пройти в библиотеку?» «Где находится нофелет?» Верх идиотизма! Какая-то, может, и клюнет – всякое, говорят, бывает. Но на фига нам, спрашивается, девушка, клюющая на подобные пошлости? Замкнутый круг получается. На примитивное хамство ловить не желаем, а на изящную романтическую комбинацию таланта не хватает.
Нет, вообще-то, способности к изящному романтизму у Аркаши были, но в самый ответственный момент, когда нужно подойти и познакомиться, почему-то пропадали. Заклинивало парня насмерть, так что рта не мог раскрыть, хоть ломик просовывай меж зубами и отжимай. Так бы и мучился человек всю жизнь, да помог случай.
Аркаша и сам не знал, для чего забрёл в этот клубешник на окраине чужого района, носивший понятное даже для не посвященного в историю кинематографа название «Ангар-18». А чего тут не понять? Ангар и есть – гулкая пустота под высоким, исчерченным балками потолком, и в этой пустоте реактивным рыком взрёвывают колонки моторизованного диджея. Из прочих механизмов в глаза бросались две почти голенькие девчонки в редких заклёпках, раскачивающие сцену синхронными плясками живота. К девчонкам пока никто не присоединялся и не приставал: народ ещё не разогрелся.
Аркаша сразу направился к сияющей горячительными призывами стойке бара, поскольку знал по опыту, что на трезвую голову ему, с его талантом к общению, ловить нечего. Оно, правда, и на нетрезвую не особо полегчает, но накатить надо. По крайней мере, не будешь краснеть при каждой встрече взглядом с заводными местными девчонками.
Итак, что мы будем пить? Лучше всего, конечно, жахнуть водки – дёшево и горе забудешь, как говорил классик. Но неудобно. Всё же тут не рюмочная для работяг, а ночной клуб. В клубе принято употреблять экзотические коктейли с воинственными названиями, вроде «Б-52» или «Немец в небе».
А! Вот хорошая штука, модная и забористая – абсент.
Аркаша загасил объятый ненужным пламенем сахарок, отложил дырявую ложку, отхлебнул из стаканчика. Ну вот, теперь дело пойдёт.
Абсент ещё кипел в пищеводе, а мир вокруг уже начал меняться. Сначала почти незаметно – просто музыка зазвучала мягче, гигантский бубен хип-хопа перестал наносить боксёрские удары в ухо и принялся мягко массировать печень. Краски же, наоборот, стали ярче, заиграли на глянцевитых девичьих прелестях, затянутых в сетку и лайкру.
Аркаша с удовлетворением обвёл сумеречный зал цепким взглядом. Публики заметно прибавилось, танцы разгорались. Тут есть из кого выбрать, как можно циничнее подумал он, будто именно в этом заключалась основная проблема. В принципе всё было как всегда. Девочки плясали, мальчики пили. На Аркашу никто особого внимания не обращал. Можно было пойти, подрыгаться в общей куче. Законы клубных скачек строги, но не обязательны к исполнению. Вроде бы все приходят компаниями, но это вовсе не значит, что ты не можешь явиться с одной компанией, а отбыть с другой. Если тебя туда примут. Или не найдут весомых аргументов, чтобы не принять. А может быть, кто знает, найдётся и та, единственная, ради которой ты пришёл. Которая пришла ради тебя. И тогда вообще все и всяческие коллективные законы рухнут и в силу вступит один – самый главный, регулирующий принципиально нерегулируемые отношения между мной и тобой.
Впрочем, Аркаша не обольщался. Уже не раз совершал он подобные лихие налёты на ночные клубы, пробовал начать знакомство и с подогревом, и без, но все попытки кончались одинаково – ничем. Вот и теперь…
Рядом с ним у стойки присела рыженькая, худенькая, немного конопатая, но в целом – очень даже ничего. Аркаша обречённо вздохнул. Ну, три-четыре – начали, сказал он про себя и повернулся к девушке.
Ох. А что же ей сказать? Только что вроде были заготовлены слова, да куда-то подевались. Но отступать поздно, она уже смотрит на него, потягивая через трубочку зелёный коктейль.
– Мохито? – спросил Аркаша, кивнув на бокал.
Рыженькая не ответила.
– Напоминает банный веник, замоченный в кипятке, – Аркаша натужно хохотнул, но ответной улыбки не дождался, – в смысле – по виду. И по запаху.
Девушка отвернулась.
– Я к тому, что… не предложить ли мне вам… нам… с вами… чего-нибудь более…
– Дайте «Вог»! – сказала рыженькая бармену и, забрав сигареты, отошла от стойки.
Аркаша пожал плечами. Вот так всегда. В лучшем случае – брезгливое удивление, и в любом случае – отказ. Один раз только ему попалась девица, согласная выпить с кем и чего угодно. Правда, Аркашу она принимала за двоюродную сестру, поскольку никак не могла сфокусироваться. Но набежавшие друзья быстро увели её и положили отдохнуть в тихом уголке под мегаваттной колонкой.
Танцевать Аркаша не пошёл. Не созрел ещё. После второй, разве что. А пока неплохо бы осмотреться, узнать, что тут ещё есть, в этом ангаре. Он заказал себе новую дозу абсента и, согревая стаканчик в руке, двинулся на обход вверенного подразделения.
На антресолях в два этажа, сваренных из труб и тавров, располагалась местная ресторация. Там сидела публика потяжелее и кошельком, и челюстью. Сидела крепко, законно занимая столы морёного дерева. Только девушки и официанты с подносами легко порхали по ступеням металлической лестницы, ведущей на второй ярус. Аркаше там нечего было делать, он прошёлся вдоль нижнего яруса, приподнятого над бетонным полом ангара всего на дамский каблучок, как бы выискивая взглядом знакомых, хотя знал надёжно, что знакомых тут быть не может. Чужой район, чужая жизнь…
И вдруг чья-то рука опустилась на его плечо.
– Арканя! Ты как тут?!
Аркаша обернулся. Перед ним стоял совершенно незнакомый тип неопределённых, но, видимо, близких лет, одетый, по нынешней моде, в лоскуты пёстрой обтрепанной ткани. Раньше так шили костюм волка или барбоса для детских утренников. Впечатление усиливал ошейник со стразиками, заменявший незнакомому типу галстук, а особенно его физиономия, по-собачьи вытянутая, заострённая к носу, со щеками, чуть провисшими на манер брыльев, и поросшими к тому же редкой щетинистой бородёнкой.
Этакой физиономии Аркаша, хоть убей, не помнил. Но подошедший, нисколько не смущаясь его недоумением, продолжал толкать в бок, хлопать по плечу, тыкать пальцем в живот – в общем, всячески демонстрировал закадычное знакомство.
А чёрт его знает, подумал Аркаша. Может, и правда знакомый. Мало ли?
Откуда-то из мёртвых болот памяти вынырнуло, как на заказ, имя: Мартын. Ни к чему оно не было привязано, и меньше всего к этой собачьей физиономии, разве что служило кличкой какому-то реальному псу, знакомому в детстве, но что-то заставило Аркашу спросить:
– Мартын, что ли?
– Нет, блин, Гарри Похрен! – расхохотался уже несомненный Мартын. – Ну ты даёшь, Арканя! Мозги горошком прихватило? Совсем меня не помнишь?
– Да помню я! – на всякий случай сказал Аркаша. – Не узнал сразу. Изменился ты…
– На себя посмотри! – веселился Мартын. – Нагулял загривок! Я тебя только по ушам и вычислил, а так бы сроду не узнал! Что за мрачная рожа? С женой поругался?
– Да я не женат, – Аркаша вздохнул.
– А-а! То-то я смотрю, глазёнки голодные! Девочку ищешь? – Мартын понимающе хохотнул. – Так ты жахни чего-нибудь – и вперёд!
Аркаша невольно разулыбался ему в ответ.
– Тем и занимаюсь!
– Что это ты пьёшь? – строго спросил Мартын, заглядывая в Аркашин стаканчик. – Абсент? Фу! Отрава! Пойдём, накатим настоящего бухла!
Он повлёк Аркашу за стол, где уже сидели двое друзей Мартына – мрачные, неразговорчивые мужики, прячущие лица в пивных кружках.
– Ну-ка, давай вот этого глотни! – Мартын схватил со стола тёмную полупрозрачную баклажку с цветной этикеткой, исписанной угловатыми иероглифами.
– Это ещё что за микстура? – Аркаша недоверчиво смотрел, как тягучая жидкость цвета жжёного мёда заполняет стакан. От напитка повеяло горьким травяным дымком.
– Тибетская водка, – сообщил Мартын, нацеживая стаканчик и себе. – Лучшее средство от одиночества!
– Не… я незнакомого не пью, – стал отказываться Аркаша. – Намешаешь, потом развезёт…
Но Мартын уже сунул тёплый стакан ему в руку.
– Кого развезёт, тому и повезёт! Не боись, проверено на кроликах. Сам себя не узнаешь, такой будешь самец!
Аркаша горько усмехнулся. Чего только не наговорят поддатые друзья, лишь бы не пить в одиночку…
Они чокнулись.
– Ваше здоровье, – обратился Аркаша к угрюмым соседям по столу.
1 2 3
Московский охотник
«…Проволочная петля ставится на свежей тропе, на уровне головы зверька, маскируется травой или снегом внатруску. Как правило, зверёк, попав в петлю, не способен освободиться самостоятельно. Он тянет прочь, бросается в разные стороны, но сам лишь наматывает проволоку на колышек или деревце, у которого она закреплена, и часто удушает сам себя. Поднять тушку следует не позже, чем через сутки, иначе её попортят падальщики или нежданная оттепель…»
(Л.П. Савватеев. «Наставление московскому охотнику»)
* * *
Саня вышел из метро под дождь. Не обманули, сволочи! Ещё на перроне насторожил его встречный дядька, лезущий в вагон с незачехлённым зонтом в руке. А уж на эскалаторе, где чуть не каждый бегущий навстречу остервенело тряс мокрым пучком, рассыпая водяные искры, стало окончательно ясно: выходить придётся в ледяную мерзость, что в Москве зовётся «дождь со снегом».
Саня поднял воротник куртки и заранее нахохлился – втянул голову в плечи, козырёк кепки надвинул на глаза. Эх, жизнь коммивояжёрская! По грязи, по холоду беги туда, где не ждут. А там – пой, пляши и унижайся. Чаще всего без толку.
Хреновый, однако, из меня вояжёр, подумал Саня. Воя много, а на жор не хватает…
Дождь со снегом не подвёл – ударил в лицо сразу за дверью. У ларьков, пестрящих разноцветными пивными этикетками, стойко топтались до блеска вымокшие мужички с початыми бутылками. Казалось, они как зачалились тут с лета, так и не придумали себе другого занятия, по сезону. Саня вздохнул не без зависти, но твёрдо прошагал мимо. Холодно. И некогда. И некстати сейчас будет на клиента перегаром дышать. Да и денег-то кот наплакал…
Миновав пивной киоск и обогнув табачный, Саня нырнул в знакомую дыру между ним и витриной цветочного аквариума. За сияющим стеклом извивались хвосты лиан и жадные зевы насекомоядных орхидей ожидали денежной жертвы. Снег, секущий стекло, разлетался горячими брызгами.
С разгону Саня влетел было в штабель пивных ящиков, но вовремя осадил, не порушив пирамиды, принял вправо, перепрыгнул торчащий из асфальта гидрант, шарахнулся от спокойной, сытой крысы, обходящей владения вечерним дозором, снова повернул, перешагнул, пролез… и оказался перед выходом из метро.
Что за чёрт? Где-то свернул не туда. Мужички у пивного ларька посмотрели на Саню без интереса и отхлебнули.
А может, это судьба? Постоять минут десять тут с мужиками, сладко потягивая пивко? Совсем ведь забегался, в трёх будках заблудился…
Нет!
Саня мотнул головой, стряхивая наваждение. Сегодня надо обойти ещё пяток контор, как минимум. А рабочий день кончается. Прокайфуешь тут с бутылкой – и никого не застанешь. Вперёд! Волка ноги кормят!
Он решительно влился в поток граждан, выходящих из метро, и двинулся в общем строю – с народом не заблудишься. От метро в дальнейшее пространство вела широкая полоса взбитой ногами грязи, отчётливо чернеющая меж убелённых трав газона.
Промесив вместе со всеми метров тридцать, Саня почувствовал, что выдыхается. Граждане шли споро, широко отмахивая руками, даже старушки с сумками на колёсиках бодрячком змеили узкоколейные следы, а ему под ноги то и дело лезли какие-то рытвины да комки, кирпичные половинки, торчащие гвозди и прочие знаки препинания. Саня начал отставать. Тут ещё на пути попался открытый канализационный люк, пришлось взять левее, сойти с народной тропы, по шаткой доске перебраться через чёрную, как провал, лужу, глотающую снег без остатка, даже свет фонарей не отражался в тягучей гуще.
Впереди открылся проходной двор, тесный от гаражей-ракушек. Плутая среди них, Саня старался поворачивать каждый раз направо, чтобы вернуться на оставленную дорогу. Наконец гаражи кончились, в темноте обозначился узкий проход между домами. Тут уж не ошибёшься – идти больше некуда. Саня наддал, живо прошлёпал слякотным коридором, стиснутым с двух сторон глухими стенами… и вышел к метро.
Цветочный павильон издевательски помахал ему сквозь витрину пальмовой пятернёй. Пивной киоск лучезарно улыбнулся во все свои жёлтые бутылочные зубы. Мужики возле киоска перепархивали с места на место, как пташки, кормящиеся у туши блохастого слона.
«Сволочи, – справедливо подумал про них Саня. – Не дождётесь!»
Он развернулся и почти бегом бросился в противоположную сторону, в глубине души уже понимая, что всё напрасно, никуда ему не убежать, не уйти, не уползти с этого пятачка перед выходом из метро. Но бежать необходимо, потому что, если не убраться отсюда вовремя, случится что-то очень нехорошее…
Через полчаса Саня выдохся. Пытаясь унять колокольный бой сердца, он опёрся на узенький прилавочек пивного киоска, так и не отпустившего его от себя. Прилавочек, запорошённый снегом, был покрыт круглыми отпечатками пивных донышек, как цепочкой следов. Следы вели в чёрный провал окошка, словно в нору затаившегося зверя.
– Ну, чего тормозим? – сварливо проскрипел бомжеватый старичок, подстерегавший стеклотару за углом киоска. – Денег, что ли, жалко? Мне тут тоже не фруктовый йогурт – жопу морозить! Бери «Болтик-девятку»! Не допьёшь – дедушку угостишь…
Старичок уковылял дальше, агитировать неторопливых прихлебателей «Золотой бочки», а Саня вдруг почувствовал себя немного лучше. По крайней мере, одышливая бездумная истерика сменилась неким подобием мысли.
А что, в самом деле, подумал Саня, не глотнуть ли пивка? Ясно ведь, что работе на сегодня кранты. Боком она выходит, эта работа. Загонял сам себя, как зайца по кустам, аж в глазах мельтешит. Постоять нужно, охладиться, поразмыслить неторопливо – может, и отпустит.
Он сунул руку в карман и выгреб небогатые свои финансы.
М-да.
Сумма не для бизнеса. На мобильник и то не положишь – засмеют. А вот на пиво – в самый раз.
Саня шагнул к окошку, сунул деньги в темноту и с запинкой вымолвил:
– Козёл!
В пивных киосках на это слово не обижаются, а протягивают в ответ бутылку «Велкопоповицкого Козела», сваренного в Калуге. Но Саня не дождался бутылки. Что-то мягко и липко обернулось вокруг его руки по самый локоть и настойчиво потянуло внутрь.
– Э! Чего?! – испугался Саня.
Он упёрся в стекло другой рукой и жалобно оглянулся на мужиков, стоявших совсем рядом.
– Кто это там чудит?
Мужики молча смотрели на него со спокойной печалью в глазах. Глаза были какие-то одинаковые у всех. И сами мужики, если не считать лёгкой разницы в сортах пива, были одинаковые. Скучные, пустые, словно бы выцветшие на холоде лица…
Ужас вдруг захлестнул Саню. Он понял. Это были не настоящие мужики. Вон и верёвочка тянулась от одного к другому, связывая их пучками по несколько человек, для удобства забрасывания. Это были чучела!
Бомжеватый старичок всё ходил от пучка к пучку, деловито покрякивая, вступая даже порой в разговор, но не получал ни одной пустой бутылки. От его валенка к ларьку тянулась тоненькая цепь-ногавка. Старичок был подсадной!
Саня заплакал, забился, упираясь в край окошка лбом, коленками, цепляясь зубами и ногтями за последние мгновения жизни… но сидящая во тьме сила легко смяла, сломала его и втянула внутрь – свежевать…
...
«…Охота с поросёнком производится в тихие и лунные ночи. Охотники в числе двух-трёх человек садятся с ружьями в крестьянские розвальни и ездят по просё-лочным дорогам, приманивая зверя криком взятого с собой поросёнка, которого заставляют визжать. Чтобы увлечь зверя погоней за поросёнком, используют потаск – пахучий мешок, набитый сеном и падалью…»
(Л.П. Савватеев. «Наставление московскому охотнику»)
С девушками Аркаша был не робок, нет. Чего там робеть, когда ты уже с девушкой? Всё ясно и понятно – хохмочки, комплименты, цветы, мороженое, коктейли, коньяк в тёплых ладонях. Порывистый поцелуй, игривый, словно в шутку. Но в каждой шутке, ты же понимаешь?.. Потом второй, обнажающий подлинные чувства. А рука уже касается мимоходом застёжек и пуговок. Может, ко мне? Я тут недалеко. И дальше – по плану, как по маслу.
Но всё это хорошо, когда вы уже непринуждённо болтаете с девушкой. Куда сложнее преодолеть грань между полным незнакомством и непринуждённой болтовней. Вот, к примеру, идёт по улице девушка. Симпатичная. Красивая даже. В общем, вполне подходящая. И что? Приставать к ней с дурацкими вопросами? «Как пройти в библиотеку?» «Где находится нофелет?» Верх идиотизма! Какая-то, может, и клюнет – всякое, говорят, бывает. Но на фига нам, спрашивается, девушка, клюющая на подобные пошлости? Замкнутый круг получается. На примитивное хамство ловить не желаем, а на изящную романтическую комбинацию таланта не хватает.
Нет, вообще-то, способности к изящному романтизму у Аркаши были, но в самый ответственный момент, когда нужно подойти и познакомиться, почему-то пропадали. Заклинивало парня насмерть, так что рта не мог раскрыть, хоть ломик просовывай меж зубами и отжимай. Так бы и мучился человек всю жизнь, да помог случай.
Аркаша и сам не знал, для чего забрёл в этот клубешник на окраине чужого района, носивший понятное даже для не посвященного в историю кинематографа название «Ангар-18». А чего тут не понять? Ангар и есть – гулкая пустота под высоким, исчерченным балками потолком, и в этой пустоте реактивным рыком взрёвывают колонки моторизованного диджея. Из прочих механизмов в глаза бросались две почти голенькие девчонки в редких заклёпках, раскачивающие сцену синхронными плясками живота. К девчонкам пока никто не присоединялся и не приставал: народ ещё не разогрелся.
Аркаша сразу направился к сияющей горячительными призывами стойке бара, поскольку знал по опыту, что на трезвую голову ему, с его талантом к общению, ловить нечего. Оно, правда, и на нетрезвую не особо полегчает, но накатить надо. По крайней мере, не будешь краснеть при каждой встрече взглядом с заводными местными девчонками.
Итак, что мы будем пить? Лучше всего, конечно, жахнуть водки – дёшево и горе забудешь, как говорил классик. Но неудобно. Всё же тут не рюмочная для работяг, а ночной клуб. В клубе принято употреблять экзотические коктейли с воинственными названиями, вроде «Б-52» или «Немец в небе».
А! Вот хорошая штука, модная и забористая – абсент.
Аркаша загасил объятый ненужным пламенем сахарок, отложил дырявую ложку, отхлебнул из стаканчика. Ну вот, теперь дело пойдёт.
Абсент ещё кипел в пищеводе, а мир вокруг уже начал меняться. Сначала почти незаметно – просто музыка зазвучала мягче, гигантский бубен хип-хопа перестал наносить боксёрские удары в ухо и принялся мягко массировать печень. Краски же, наоборот, стали ярче, заиграли на глянцевитых девичьих прелестях, затянутых в сетку и лайкру.
Аркаша с удовлетворением обвёл сумеречный зал цепким взглядом. Публики заметно прибавилось, танцы разгорались. Тут есть из кого выбрать, как можно циничнее подумал он, будто именно в этом заключалась основная проблема. В принципе всё было как всегда. Девочки плясали, мальчики пили. На Аркашу никто особого внимания не обращал. Можно было пойти, подрыгаться в общей куче. Законы клубных скачек строги, но не обязательны к исполнению. Вроде бы все приходят компаниями, но это вовсе не значит, что ты не можешь явиться с одной компанией, а отбыть с другой. Если тебя туда примут. Или не найдут весомых аргументов, чтобы не принять. А может быть, кто знает, найдётся и та, единственная, ради которой ты пришёл. Которая пришла ради тебя. И тогда вообще все и всяческие коллективные законы рухнут и в силу вступит один – самый главный, регулирующий принципиально нерегулируемые отношения между мной и тобой.
Впрочем, Аркаша не обольщался. Уже не раз совершал он подобные лихие налёты на ночные клубы, пробовал начать знакомство и с подогревом, и без, но все попытки кончались одинаково – ничем. Вот и теперь…
Рядом с ним у стойки присела рыженькая, худенькая, немного конопатая, но в целом – очень даже ничего. Аркаша обречённо вздохнул. Ну, три-четыре – начали, сказал он про себя и повернулся к девушке.
Ох. А что же ей сказать? Только что вроде были заготовлены слова, да куда-то подевались. Но отступать поздно, она уже смотрит на него, потягивая через трубочку зелёный коктейль.
– Мохито? – спросил Аркаша, кивнув на бокал.
Рыженькая не ответила.
– Напоминает банный веник, замоченный в кипятке, – Аркаша натужно хохотнул, но ответной улыбки не дождался, – в смысле – по виду. И по запаху.
Девушка отвернулась.
– Я к тому, что… не предложить ли мне вам… нам… с вами… чего-нибудь более…
– Дайте «Вог»! – сказала рыженькая бармену и, забрав сигареты, отошла от стойки.
Аркаша пожал плечами. Вот так всегда. В лучшем случае – брезгливое удивление, и в любом случае – отказ. Один раз только ему попалась девица, согласная выпить с кем и чего угодно. Правда, Аркашу она принимала за двоюродную сестру, поскольку никак не могла сфокусироваться. Но набежавшие друзья быстро увели её и положили отдохнуть в тихом уголке под мегаваттной колонкой.
Танцевать Аркаша не пошёл. Не созрел ещё. После второй, разве что. А пока неплохо бы осмотреться, узнать, что тут ещё есть, в этом ангаре. Он заказал себе новую дозу абсента и, согревая стаканчик в руке, двинулся на обход вверенного подразделения.
На антресолях в два этажа, сваренных из труб и тавров, располагалась местная ресторация. Там сидела публика потяжелее и кошельком, и челюстью. Сидела крепко, законно занимая столы морёного дерева. Только девушки и официанты с подносами легко порхали по ступеням металлической лестницы, ведущей на второй ярус. Аркаше там нечего было делать, он прошёлся вдоль нижнего яруса, приподнятого над бетонным полом ангара всего на дамский каблучок, как бы выискивая взглядом знакомых, хотя знал надёжно, что знакомых тут быть не может. Чужой район, чужая жизнь…
И вдруг чья-то рука опустилась на его плечо.
– Арканя! Ты как тут?!
Аркаша обернулся. Перед ним стоял совершенно незнакомый тип неопределённых, но, видимо, близких лет, одетый, по нынешней моде, в лоскуты пёстрой обтрепанной ткани. Раньше так шили костюм волка или барбоса для детских утренников. Впечатление усиливал ошейник со стразиками, заменявший незнакомому типу галстук, а особенно его физиономия, по-собачьи вытянутая, заострённая к носу, со щеками, чуть провисшими на манер брыльев, и поросшими к тому же редкой щетинистой бородёнкой.
Этакой физиономии Аркаша, хоть убей, не помнил. Но подошедший, нисколько не смущаясь его недоумением, продолжал толкать в бок, хлопать по плечу, тыкать пальцем в живот – в общем, всячески демонстрировал закадычное знакомство.
А чёрт его знает, подумал Аркаша. Может, и правда знакомый. Мало ли?
Откуда-то из мёртвых болот памяти вынырнуло, как на заказ, имя: Мартын. Ни к чему оно не было привязано, и меньше всего к этой собачьей физиономии, разве что служило кличкой какому-то реальному псу, знакомому в детстве, но что-то заставило Аркашу спросить:
– Мартын, что ли?
– Нет, блин, Гарри Похрен! – расхохотался уже несомненный Мартын. – Ну ты даёшь, Арканя! Мозги горошком прихватило? Совсем меня не помнишь?
– Да помню я! – на всякий случай сказал Аркаша. – Не узнал сразу. Изменился ты…
– На себя посмотри! – веселился Мартын. – Нагулял загривок! Я тебя только по ушам и вычислил, а так бы сроду не узнал! Что за мрачная рожа? С женой поругался?
– Да я не женат, – Аркаша вздохнул.
– А-а! То-то я смотрю, глазёнки голодные! Девочку ищешь? – Мартын понимающе хохотнул. – Так ты жахни чего-нибудь – и вперёд!
Аркаша невольно разулыбался ему в ответ.
– Тем и занимаюсь!
– Что это ты пьёшь? – строго спросил Мартын, заглядывая в Аркашин стаканчик. – Абсент? Фу! Отрава! Пойдём, накатим настоящего бухла!
Он повлёк Аркашу за стол, где уже сидели двое друзей Мартына – мрачные, неразговорчивые мужики, прячущие лица в пивных кружках.
– Ну-ка, давай вот этого глотни! – Мартын схватил со стола тёмную полупрозрачную баклажку с цветной этикеткой, исписанной угловатыми иероглифами.
– Это ещё что за микстура? – Аркаша недоверчиво смотрел, как тягучая жидкость цвета жжёного мёда заполняет стакан. От напитка повеяло горьким травяным дымком.
– Тибетская водка, – сообщил Мартын, нацеживая стаканчик и себе. – Лучшее средство от одиночества!
– Не… я незнакомого не пью, – стал отказываться Аркаша. – Намешаешь, потом развезёт…
Но Мартын уже сунул тёплый стакан ему в руку.
– Кого развезёт, тому и повезёт! Не боись, проверено на кроликах. Сам себя не узнаешь, такой будешь самец!
Аркаша горько усмехнулся. Чего только не наговорят поддатые друзья, лишь бы не пить в одиночку…
Они чокнулись.
– Ваше здоровье, – обратился Аркаша к угрюмым соседям по столу.
1 2 3