Все важные жизни прожиты. Ты не имеешь и не будешь иметь никакого значения.
Тест: Кому ты нужен?
— Я нужен себе!
Неправильно. Повторяю: Кому ты нужен?
— Я никому не нужен, и эгоистично с моей стороны заботиться о себе. На планете уже живут миллиарды, я явился сюда без приглашения, и другие позволят мне остаться, только если я буду вести себя тихо и покорно и не буду много есть. Главное — тихо.
Правильно. Каждый — сам по себе. Все знание сосредоточено в словах и числах. Для того чтобы знать что-либо, ты должен этому у кого-то научиться. Все, кто старше тебя, умнее. Все, кто крупнее тебя, имеют над тобой власть.
Ценности —в противопоставлении плохо-хуже-хуже-всего, хорошо-лучше-лучше-всего. Существуют Правильное и Неправильное, существуют Добро и Зло. Добро и Правильное заслуживают жизнь. Зло и Неправильное заслуживают смерть.
Ты живешь не ради себя, а ради пользы и удовольствия других.
В мире существует множество наций и языков. Ты родился в лучшей нации, ее язык — лучший язык, ее политическая система — лучшая система, ее армия — лучшая армия. Ты должен подчиняться приказам своей страны, отданным с любого уровня ее власти, сражаться и умереть за свою нацию, чтобы сохранить за ней Номер Один.
Хорошие парни выигрывают, плохие — проигрывают.
— Но ведь умирают все, то есть даже хорошие люди в конце концов проигрывают?
Если хорошие люди умирают, то попадают в рай и чувствуют себя счастливыми.
— Но рай нельзя увидеть, а если его нельзя увидеть, то он, получается, нереален. Твои слова!
Рай —это ложь, чтобы скрыть, что смерть — это проигрыш. Верь лжи.
Справедливость — когда умирает плохой человек, трагедия — когда хороший, смерть — конец жизни.
Ответов не существует. Мир непознаваем. Ничто важное не имеет смысла.
— Как все это может быть истинным?
Все истинно. Это реальность.
— Конечно.
Не прошло и десяти часов с момента моего появления на этой планете, как я уже обезоружен, ключ, добытый ценой тысячи моих предыдущих жизней, погребен под мертвой свинцовой толщей безопасности, заключающейся в том, что известно каждому: жизнь — это досадная случайность, длящаяся, пока нам не удастся ускользнуть и умереть.
Мысль глубоко в подсознании:
Ну и дурака же я свалял! Ну почему я снова решился стать Джо Глупой Башкой, что я могу получить от этого бесконечного гипнотизма иллюзий, от забывания того, что на самом деле истинно? Я вырасту, как и любой другой ребенок на этой планете, проглатывая все, что предложит мне мир, и вскоре будет поздно что-либо вспоминать.
Помню ли я сейчас?
Зачем я вообще здесь появился?
Битва закончена. Дитя спит.
Сорок два
— То, что ты знал до рождения, не потеряно.
Его голос был мягок, как бриз здесь, на вершине холма.
— Оно только скрывается в тебе до минуты испытания, когда приходит время вспомнить. Я почти уверен, что при желании ты найдешь какой-нибудь необычный и смешной способ обнаружить это снова.
Я сидел рядом с ним на камне, упершись подбородком в колени, и пытался проникнуть в суть произошедшей с ним перемены.
Я посмотрел ему в глаза и потом почти целую минуту, не говоря ни слова, удивляясь, как я мог знать так много, когда был им. Я был неглупым парнем, это точно, но мне еще нужно было многое узнать. Я не был так умен.
И тогда я наконец понял — улитка, завершившая долгий-долгий путь.
Дикки обернулся и, не мигая, посмотрел мне в глаза, прочитал мои мысли, и в уголке его губ ужасно медленно начала появляться крошечная улыбка.
— Позволь мне угадать, —сказал я ему. — Ты все время знал, правда? Ты хотел, чтобы я все вспомнил не для тебя, а для себя. Все эти месяцы, каждая минута, проведенная с тобой, была испытанием.
Он не подтвердил мою догадку, но и не отверг.
— Пай?
Через какое-то время он едва заметно кивнул.
— Дональд Шимода?
Еще один кивок, с непроницаемым видом.
— Чайка Джонатан?
Все та же крохотная улыбка, почти неподвижный кивок, глаза неотрывно сосредоточены на мне.
Внезапно меня обожгла одна мысль, и я не смог удержаться от вопроса.
— Дикки, это ведь не ты был и Шепардом с его дурацкой книгой?
Улыбка стала шире.
Я вцепился себе в волосы, не зная, смеяться мне или плакать.
— Боже, малыш! Ты понимаешь, что ты натворил? Это же обман!
Он явно наслаждался, спрятавшись за маской ребенка, которым я был когда-то.
— Как жизнь может обмануть того, у кого есть Инструменты? — спросил он.Как может жизнь предложить кому-нибудь тесты? Смысл в том, чтобы ты вспомнил\
Я должен был догадаться, подумал я. Когда я научусь ожидать не только то, что могу себе представить?
— Если ты хотел выяснить, что, как я думаю, я знаю, — сказал я, — почему тебе было просто не спросить?
Он насмешливо улыбнулся.
— И получить заполненную в трех копиях анкету — твои знания, прошедшие твою тщательную цензуру, чтобы мы, не дай Бог, не поняли тебя неправильно и не въехали в стену на скорости девяносто миль в час? Нам не нужна твоя осмотрительность, Ричард, нам нужна твоя правда! Нам не…
— НО ПОЧЕМУ? Я отнюдь не Чайка-Летящая-Быстрее-Мысли, не Спаситель мира, не многомерная форма альтернативного будущего, знающая все ответы на все когда-либо существовавшие вопросы! Почему я вам так нужен?
— Знаешь, в чем тайна, Ричард? Ты — не какой-нибудь изгнанник на заброшенную планету. Ты считаешь, что тебе не повезло встретиться с твоими другими жизнями и чему-нибудь у них научиться? Мы! Ты — это мы!
Он остановился, ища слова, которые были бы мне понятны.
— Ты ведь выбрал нас своими учителями? А мы выбрали тебя. Для тебя важно то, чему ты учишься? И для нас тоже. Ты умаешь, что мы приходим в твою жизнь потому, что ты нас любишь? Пойми, мы тоже тебя любим!
Я замер, вцепившись руками в камень. Почему так тяжело узнавать, что те, кого любим мы, в свою очередь, любят нас?
— Ты никогда не уходил, так? — спросил я наконец. — Ты изменял свое лицо, иногда становился невидимым, но все время ты был рядом. Включая и худшие времена: развод, банкротство, неудачи и смерть?
— Худшие в особенности.
Как я мог быть таким тупым? В тяжелейшие моменты моей жизни я всегда, всегда ощущал это тихое подбадривание: Есть причина, по которой ты выбрал то, что с тобой сейчас происходит. Держись, Ричард, пройди через это наилучшим образом, и в скором времени ты поймешь эту причину. Кто бы еще посмел сказать такое, кто бы посмел вмешаться, кроме наших собственных внутренних учителей, сохраняющих невозмутимость среди иллюзий?
После месяца, в течение которого он изводил меня своими вопросами, у Дикки их больше не оставалось. Мой экзамен закончился.
— Дикки, —сказал я, — ведь это ты капитан того спрятанного космического корабля, который доставит меня домой?
Легчайшая улыбка.
— Не угадал, — прошептал он. — Капитан — ты.
Эпилог
Экипаж, который мы принимаем на борт своего корабля, — это навигаторы и стрелки, рулевые и советники. Они будут нашими верными друзьями в течение всей жизни. Они появляются в моменты, когда мы готовы с ними встретиться, когда нам необходимо что-либо узнать или мы просто нуждаемся в помощи.
Я почти уверен, что еще встречусь и с Джонатаном Чайкой, и с Дональдом Шимодой, и с Пай, и с Шепардом, хоть я и не догадываюсь, в чем будет заключаться мой следующий — через минуту или через сотню столетий — экзамен, и не собираюсь об этом спрашивать.
Я уверен, что это не последняя наша встреча и с Дикки. В эту минуту он смотрит моими глазами на свое прошлое и будущее, мерцающее в виде слов на экране моего настольного компьютера.
Малыш, который хотел узнать все, что знаю я, обрел свой дом. Узник, когда-то заключенный мной в темницу, теперь, поселившись высоко в моей душе, может обозревать все вокруг, забрасывая меня вопросами:
Ричард, как ты думаешь, кто ты? Кем ты будешь?
Каким образом ты выбираешь необходимые тебе ценности?
Что ты здесь делаешь. Капитан, что бы тебе хотелось делать, и почему ты не делаешь этого сейчас?
Чему тебя учит любовь?
Все эти годы мы ждем кого-то, кто нас поймет, подумал я, кого-то, кто примет нас такими, какие мы есть, кого-то, обладающего волшебной силой превращать камень в солнечный свет, кого-то, кто сможет дать нам счастье, а не упреки, кто сможет сразиться в ночи с нашими драконами, кто сможет превратить нас в того, кем мы хотим быть. Только вчера я понял, что этот чудесный Кто-то — это лицо, которое мы видим в зеркале. Это мы и наши самодельные маски.
Через столько лет мы наконец встретились. Вообразите это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Тест: Кому ты нужен?
— Я нужен себе!
Неправильно. Повторяю: Кому ты нужен?
— Я никому не нужен, и эгоистично с моей стороны заботиться о себе. На планете уже живут миллиарды, я явился сюда без приглашения, и другие позволят мне остаться, только если я буду вести себя тихо и покорно и не буду много есть. Главное — тихо.
Правильно. Каждый — сам по себе. Все знание сосредоточено в словах и числах. Для того чтобы знать что-либо, ты должен этому у кого-то научиться. Все, кто старше тебя, умнее. Все, кто крупнее тебя, имеют над тобой власть.
Ценности —в противопоставлении плохо-хуже-хуже-всего, хорошо-лучше-лучше-всего. Существуют Правильное и Неправильное, существуют Добро и Зло. Добро и Правильное заслуживают жизнь. Зло и Неправильное заслуживают смерть.
Ты живешь не ради себя, а ради пользы и удовольствия других.
В мире существует множество наций и языков. Ты родился в лучшей нации, ее язык — лучший язык, ее политическая система — лучшая система, ее армия — лучшая армия. Ты должен подчиняться приказам своей страны, отданным с любого уровня ее власти, сражаться и умереть за свою нацию, чтобы сохранить за ней Номер Один.
Хорошие парни выигрывают, плохие — проигрывают.
— Но ведь умирают все, то есть даже хорошие люди в конце концов проигрывают?
Если хорошие люди умирают, то попадают в рай и чувствуют себя счастливыми.
— Но рай нельзя увидеть, а если его нельзя увидеть, то он, получается, нереален. Твои слова!
Рай —это ложь, чтобы скрыть, что смерть — это проигрыш. Верь лжи.
Справедливость — когда умирает плохой человек, трагедия — когда хороший, смерть — конец жизни.
Ответов не существует. Мир непознаваем. Ничто важное не имеет смысла.
— Как все это может быть истинным?
Все истинно. Это реальность.
— Конечно.
Не прошло и десяти часов с момента моего появления на этой планете, как я уже обезоружен, ключ, добытый ценой тысячи моих предыдущих жизней, погребен под мертвой свинцовой толщей безопасности, заключающейся в том, что известно каждому: жизнь — это досадная случайность, длящаяся, пока нам не удастся ускользнуть и умереть.
Мысль глубоко в подсознании:
Ну и дурака же я свалял! Ну почему я снова решился стать Джо Глупой Башкой, что я могу получить от этого бесконечного гипнотизма иллюзий, от забывания того, что на самом деле истинно? Я вырасту, как и любой другой ребенок на этой планете, проглатывая все, что предложит мне мир, и вскоре будет поздно что-либо вспоминать.
Помню ли я сейчас?
Зачем я вообще здесь появился?
Битва закончена. Дитя спит.
Сорок два
— То, что ты знал до рождения, не потеряно.
Его голос был мягок, как бриз здесь, на вершине холма.
— Оно только скрывается в тебе до минуты испытания, когда приходит время вспомнить. Я почти уверен, что при желании ты найдешь какой-нибудь необычный и смешной способ обнаружить это снова.
Я сидел рядом с ним на камне, упершись подбородком в колени, и пытался проникнуть в суть произошедшей с ним перемены.
Я посмотрел ему в глаза и потом почти целую минуту, не говоря ни слова, удивляясь, как я мог знать так много, когда был им. Я был неглупым парнем, это точно, но мне еще нужно было многое узнать. Я не был так умен.
И тогда я наконец понял — улитка, завершившая долгий-долгий путь.
Дикки обернулся и, не мигая, посмотрел мне в глаза, прочитал мои мысли, и в уголке его губ ужасно медленно начала появляться крошечная улыбка.
— Позволь мне угадать, —сказал я ему. — Ты все время знал, правда? Ты хотел, чтобы я все вспомнил не для тебя, а для себя. Все эти месяцы, каждая минута, проведенная с тобой, была испытанием.
Он не подтвердил мою догадку, но и не отверг.
— Пай?
Через какое-то время он едва заметно кивнул.
— Дональд Шимода?
Еще один кивок, с непроницаемым видом.
— Чайка Джонатан?
Все та же крохотная улыбка, почти неподвижный кивок, глаза неотрывно сосредоточены на мне.
Внезапно меня обожгла одна мысль, и я не смог удержаться от вопроса.
— Дикки, это ведь не ты был и Шепардом с его дурацкой книгой?
Улыбка стала шире.
Я вцепился себе в волосы, не зная, смеяться мне или плакать.
— Боже, малыш! Ты понимаешь, что ты натворил? Это же обман!
Он явно наслаждался, спрятавшись за маской ребенка, которым я был когда-то.
— Как жизнь может обмануть того, у кого есть Инструменты? — спросил он.Как может жизнь предложить кому-нибудь тесты? Смысл в том, чтобы ты вспомнил\
Я должен был догадаться, подумал я. Когда я научусь ожидать не только то, что могу себе представить?
— Если ты хотел выяснить, что, как я думаю, я знаю, — сказал я, — почему тебе было просто не спросить?
Он насмешливо улыбнулся.
— И получить заполненную в трех копиях анкету — твои знания, прошедшие твою тщательную цензуру, чтобы мы, не дай Бог, не поняли тебя неправильно и не въехали в стену на скорости девяносто миль в час? Нам не нужна твоя осмотрительность, Ричард, нам нужна твоя правда! Нам не…
— НО ПОЧЕМУ? Я отнюдь не Чайка-Летящая-Быстрее-Мысли, не Спаситель мира, не многомерная форма альтернативного будущего, знающая все ответы на все когда-либо существовавшие вопросы! Почему я вам так нужен?
— Знаешь, в чем тайна, Ричард? Ты — не какой-нибудь изгнанник на заброшенную планету. Ты считаешь, что тебе не повезло встретиться с твоими другими жизнями и чему-нибудь у них научиться? Мы! Ты — это мы!
Он остановился, ища слова, которые были бы мне понятны.
— Ты ведь выбрал нас своими учителями? А мы выбрали тебя. Для тебя важно то, чему ты учишься? И для нас тоже. Ты умаешь, что мы приходим в твою жизнь потому, что ты нас любишь? Пойми, мы тоже тебя любим!
Я замер, вцепившись руками в камень. Почему так тяжело узнавать, что те, кого любим мы, в свою очередь, любят нас?
— Ты никогда не уходил, так? — спросил я наконец. — Ты изменял свое лицо, иногда становился невидимым, но все время ты был рядом. Включая и худшие времена: развод, банкротство, неудачи и смерть?
— Худшие в особенности.
Как я мог быть таким тупым? В тяжелейшие моменты моей жизни я всегда, всегда ощущал это тихое подбадривание: Есть причина, по которой ты выбрал то, что с тобой сейчас происходит. Держись, Ричард, пройди через это наилучшим образом, и в скором времени ты поймешь эту причину. Кто бы еще посмел сказать такое, кто бы посмел вмешаться, кроме наших собственных внутренних учителей, сохраняющих невозмутимость среди иллюзий?
После месяца, в течение которого он изводил меня своими вопросами, у Дикки их больше не оставалось. Мой экзамен закончился.
— Дикки, —сказал я, — ведь это ты капитан того спрятанного космического корабля, который доставит меня домой?
Легчайшая улыбка.
— Не угадал, — прошептал он. — Капитан — ты.
Эпилог
Экипаж, который мы принимаем на борт своего корабля, — это навигаторы и стрелки, рулевые и советники. Они будут нашими верными друзьями в течение всей жизни. Они появляются в моменты, когда мы готовы с ними встретиться, когда нам необходимо что-либо узнать или мы просто нуждаемся в помощи.
Я почти уверен, что еще встречусь и с Джонатаном Чайкой, и с Дональдом Шимодой, и с Пай, и с Шепардом, хоть я и не догадываюсь, в чем будет заключаться мой следующий — через минуту или через сотню столетий — экзамен, и не собираюсь об этом спрашивать.
Я уверен, что это не последняя наша встреча и с Дикки. В эту минуту он смотрит моими глазами на свое прошлое и будущее, мерцающее в виде слов на экране моего настольного компьютера.
Малыш, который хотел узнать все, что знаю я, обрел свой дом. Узник, когда-то заключенный мной в темницу, теперь, поселившись высоко в моей душе, может обозревать все вокруг, забрасывая меня вопросами:
Ричард, как ты думаешь, кто ты? Кем ты будешь?
Каким образом ты выбираешь необходимые тебе ценности?
Что ты здесь делаешь. Капитан, что бы тебе хотелось делать, и почему ты не делаешь этого сейчас?
Чему тебя учит любовь?
Все эти годы мы ждем кого-то, кто нас поймет, подумал я, кого-то, кто примет нас такими, какие мы есть, кого-то, обладающего волшебной силой превращать камень в солнечный свет, кого-то, кто сможет дать нам счастье, а не упреки, кто сможет сразиться в ночи с нашими драконами, кто сможет превратить нас в того, кем мы хотим быть. Только вчера я понял, что этот чудесный Кто-то — это лицо, которое мы видим в зеркале. Это мы и наши самодельные маски.
Через столько лет мы наконец встретились. Вообразите это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22