Она поехала на запад, туда, где солнце уже склонялось за горные вершины. Горы сияли золотом, а в воздухе сгущались сумерки.
Нейт посмотрел на часы — четверть четвертого.
ГЛАВА 4
Запись в дневнике 14 февраля 1988 года
Ну и мороз! Мы об этом не говорим, чтобы не свихнуться, но здесь я напишу. А когда-нибудь потом — скажем, в июле, сидя на веранде с баночкой пива, обмазанный мазью от комаров, которые тучами будут виться вокруг, — я буду смотреть на эту Стерву и вспоминать, как все было.
Я буду знать: я там был, я это сделал. И пиво от этого будет только слаще.
Но пока на дворе февраль, до июля еще дожить надо. А здесь нами правит Стерва.
Из-за ветра мороз ощущается градусов в тридцать пять — сорок.
При таких температурах пара градусов в ту или другую сторону уже не имеют значения. Из-за мороза у нас отказал один фонарь, и у меня сломалась «молния» на парке.
Поскольку ночь длится шестнадцать часов, ставить и снимать палатку нам приходится затемно. Отлить — и то превращается в утомительную и унизительную задачу. Но мы не падаем духом. По большей части.
Такого опыта нигде не купишь. Когда мороз дерет тебе так, как можно жить только в горах. Если набраться смелости и на минутку выйти из укрытия, перед тобой предстанет северное сияние, такое яркое, такое электрическое, что кажется, схвати его — и можно будет от него подзарядиться. И тогда понимаешь, что хочешь жить только здесь.
Мы продвигаемся медленно, но не отказываемся от своей цели — покорить вершину. Нас сильно задержали снежные завалы — какое-то время назад тут прошла лавина. Интересно, сколько ребят здесь стояли лагерем, до того как лавина накрыла их всех и смела с лица земли. И как скоро гора шевельнется, расправит плечи и погребет под снегом пещеру, которую мы так старательно себе копали.
О том, как обойти эти завалы, у нас вышел короткий спор на повышенных тонах. Моя взяла. Сколько времени мы потратили на то, чтобы их обогнуть, а в других местах — через них пробиться. Но быстрее этого сделать было бы нельзя, кто бы что ни говорил. Это опасное место, известное как Зыбучий перевал — ледник тут уходит из-под ног. Ты этого не видишь и не ощущаешь, но лед скользит под тобой и может затянуть, ведь под этой заснеженной страной — расщелины, которые только и ждут, чтобы стать твоей могилой.
Мы пробирались вверх по хребту Одиночества, звенели ледорубы, мороз склеивал ресницы, а обойдя Чертово жерло, пообедали на скатерти из девственно чистого снега.
И солнце было как шар из золотистого льда.
Я щелкнул несколько кадров, но побоялся, что камера на морозе сломается.
После обеда мы двинулись дальше. Не сказать, чтобы условия изменились к лучшему, зато желания было хоть отбавляй. Может, благодаря спиду, который мы приняли на сладкое, но мы пинали и поносили эту гору — и друг друга — с такой энергией, что диву даешься. Несколько часов кряду мы врубались подошвами в снег, а золотой шар уже катился вниз и наливался злобным оранжевым цветом, отчего снег на склоне будто заполыхал. А потом нас накрыла непроглядная тьма.
Колышки для палатки мы ставили, светя себя фонарями, прикрепленными на голове. Мы заночевали. Слушали, как ветер ревет в ночи, и расслаблялись посредством простенькой травки. День выдался удачный.
Нам понравилось называть друга друга именами героев «Звездных войн». Мы теперь Хэн, Люк и Дарт. Я — Люк. Для прикола мы изображали, что находимся на ледяной планете Хот и должны уничтожить оплот Империи. Это, конечно, делает Дарта нашим противником, но от этого игра еще прикольнее.
Главное — держаться на плаву, а как — неважно.
Сегодня мы хорошо продвинулись, но я замечаю — мы стали дерганые. Какое удовольствие — вонзать в тело этой Стервы свой ледоруб, продираться вверх по дюйму. Мы много орали и ругались, поначалу — чтобы подстегнуть друг друга, потом — от злости, что на нас посыпались глыбы льда. Дарт схлопотал по роже и потом целый час срывал на мне зло.
Был момент, когда я испугался, что он совсем потеряет над собой контроль и попытается разбить физиономию и мне. Я и сейчас чувствую, как он вынашивает злобный план и периодически бросает мне в затылок дикий взгляд. Хэн же тем временем уже почти заглушает своим храпом рев ветра.
У него это пройдет. Мы одна команда, и у каждого в руках жизни его товарищей. Завтра двинемся дальше, и у него это пройдет.
Пожалуй, нам стоило бы сбавить темп, но пара колес обычно придают тебе сил, и перестаешь замечать и мороз, и усталость.
Это ни с чем нельзя сравнить. Ослепительный снег, звон ледорубов, скрип снега под ногами, скрежет кошек, впивающихся в скалу, свободное падение на веревке и огненно-ледяной закат.
Даже сейчас, когда я, скрючившись в палатке, пишу эти строки и в животе у меня революция от съеденного на ужин сублимированного мяса, все тело болит от непомерных нагрузок, а в мозгу засел страх обморозиться и сдохнуть, — я бы все равно не захотел оказаться ни в каком другом месте.
К семи часам Нейт решил, что на сегодня достаточно. Радиотелефон у него с собой. Если кто вздумает звонить в участок во внеурочное время, звонок будет переведен на его телефон.
Он бы предпочел поужинать в номере, один, в тишине, чтобы разгрузить мозги от всей информации, которая в них сегодня была утрамбована. И вообще — он бы лучше побыл один.
Но в этом городе ничего не достигнешь, если станешь сторониться людей, вот почему он вошел в ресторан и сел в пустую кабинку.
Из соседнего зала доносился стук бильярдных шаров и тоскливое кантри из музыкального автомата. В баре сидели несколько человек и, потягивая пиво, смотрели трансляцию хоккейного матча. Обеденный зал был заполнен наполовину, обслуживала сегодня незнакомая Нейту официантка.
Через зал к нему пробрался человек, представленный Хопп как Профессор.
На нем был все тот же твидовый пиджак, из кармана торчал томик «Улисса», а в руке он нес кружку пива.
— Не помешаю?
— Милости прошу.
— Джон Малмонт. Если зашел выпить — быстрее у стойки получится. Если поесть, то Сисси сейчас тебя обслужит.
— Я — поужинать, спешить некуда. Сегодня тут оживленно. У вас всегда так?
— В городе всего две точки, где накормят горячим, если нет желания готовить самому. А крепкие напитки вообще только здесь подают.
— Тогда все понятно.
— Лунатики — то бишь жители этого города — народ общительный, по крайней мере со своими. В праздники тут вообще яблоку негде упасть. Сегодня палтус особенно удался.
— Да? — Нейт раскрыл меню. — А ты тут давно живешь?
— Да уже шестнадцать лет. Вообще-то, я из Питтсбурга, — добавил он, предупреждая вопрос. — Раньше в Карнеги-Мелоне преподавал.
— Что именно?
— Преподавал английскую литературу честолюбивым юнцам. Из которых многие избрали для себя нахальную роль критиков и безжалостных рецензентов давно почивших белых джентльменов, каковых им приходилось изучать.
— А сейчас?
— А сейчас я преподаю литературу и писательское мастерство скучающим тинейджерам, многие из которых предпочли бы другое занятие, вместо того чтобы постигать тайны словесности.
— Привет, Профессор!
— Сисси! Шеф Бэрк, познакомьтесь, это Сесилия Фишер.
— Рад встрече, Сисси. — Девица была тощая, как швабра, короткие волосы были выкрашены в несколько оттенков красного и торчали во все стороны, а в левую бровь была вдета серьга.
Девушка лучезарно улыбнулась.
— Я тоже. Что вам принести?
— Давай палтус. Говорят, он у вас вкусный.
— Еще бы. — Она черкнула в блокноте. — Как приготовить?
— На гриле можно?
— Отлично! К палтусу подается фирменный салат, заправка — по вашему выбору. Рекомендую тоже фирменную, это что-то необыкновенное. Большой Майк сам колдует. Что на гарнир будете — печеный картофель, пюре, фри или рис?
— Рис.
— Пить что будете?
— Мне только кофе, спасибо.
— Кофе сейчас принесу.
— Симпатичная девчонка, — прокомментировал Джон, протирая очки белоснежным носовым платком. — Приехала сюда года два назад в компании альпинистов-любителей. А парень, с которым она прибыла, возьми да и дай ей отставку. Можно сказать, на улицу выставил с одним рюкзаком. Даже денег на обратную дорогу не дал. Но она решила не уезжать. Чарлин ее приютила и дала работу.
Он отхлебнул пива.
— Через неделю парень за ней вернулся. Но тут он, как на грех, Чарлин на глаза попался.
— Чарлин?
— Да, она у нас никого не пропускает. Мальчишка только взглянул на эти сиськи — и про барышню свою и думать забыл. Так без нее и уехал. — Джон повернулся, в глазах у него застыла тоска и нежность.
Нейт проследил за его взглядом — по залу плыла Чарлин с кофейником в руке.
— Вы только поглядите! — пропела она. — Два самых красивых мужика в Лунаси — и за одним столом! — Чарлин налила Нейту кофе, после чего юркнула в кабинку рядом с ним. — И о чем это вы тут секретничаете?
— Естественно, о красивой женщине. — Джон взял в руки кружку. — Приятного аппетита, шеф.
— Итак… — Чарлин изогнулась так, чтобы ее грудь коснулась руки Нейта. — О какой женщине речь?
— Джон мне рассказывал историю трудоустройства Сисси.
— Да? — Она провела языком по ярко накрашенным губам. — Ты что же, Нейт, глаз на мою официантку положил?
— С единственной надеждой, что она быстро принесет мне ужин. — Удрать он не мог — будет выглядеть да и чувствовать себя круглым идиотом. Вдобавок при малейшем движении он касался той или иной части ее тела. — Братья Мэки уже возместили ущерб?
— Час назад тут были. Не поскупились. Хочу тебя поблагодарить за заботу, Нейт. Теперь, когда ты рядом, мне куда спокойней.
Она подсела еще ближе, так что на него призывно пахнуло духами.
— Трудно женщине в таком месте. Зимой ночи длинные. Замерзаешь. Страдаешь от одиночества. Мне нравится знать, что такой мужчина спит со мной под одной крышей. Может, как-нибудь пообщаемся?
— Чарлин, это… Ладно, будем считать это предложением. — Ее рука скользнула вверх по его ноге. Он решительно переложил ее на стол, хотя и почувствовал возбуждение. — Для начала достаточно будет общения за этим столом.
— А я рассчитываю на большее. А то что это за общение — на ходу?
— Ха-ха. — Если она и дальше будет так жаться к нему, то, учитывая, сколько времени он постился, ему и минуты будет много. — Чарлин, ты мне симпатична, на тебе глаз отдыхает, но не думаю, что нам с тобой пойдет на пользу, если мы станем… общаться. Я пока тут только осматриваюсь.
— Я тоже. — Она накрутила на палец прядь его волос. — Если бессонница одолеет — только звякни. Я покажу тебе, что у меня в заведении называется полным сервисом.
Не спуская с него небесно-голубых глаз, она выбралась из кабинки — успев при этом снова скользнуть рукой по его бедру. Проводив взглядом ее вихляющий зад, он издал протяжный вздох.
Спал он плохо. Из головы никак не шли эти дочки-матери. А темень стояла кромешная. Первобытный мрак, гнавший человека в теплую пещеру — под бок к теплой женщине.
Он долго не гасил свет — сначала читал городские указы и постановления, потом думал и в конце концов так при свете и заснул. Разбудил его будильник.
День он начал так же, как вчера — с завтрака в компании малыша Джесси.
Он жаждал рутины. И чем более нудной и однообразной она будет, тем лучше. Чтобы не надо было ни о чем думать и беспокоиться о том, что находится за пределами накатанной колеи. Здесь можно изображать какую-то деятельность: улаживать мелкие ссоры, видеть изо дня в день одни и те же лица, слышать одни и те же голоса, выполнять одну и ту же работу, как заведенный.
Он станет белкой в колесе. И может статься, этот невероятный холод спасет его от разложения. И никто не узнает, что он давно уже умер.
Ему нравилось часами сидеть в кабинете и раскидывать по всему личному составу, включая себя, поступающие вызовы. Пока еще он выезжал на вызов в сопровождении одного из замов — чтобы быстрей войти в курс дела.
Что до личного состава, то он умело с ним управлялся. Питеру было всего двадцать три года от роду, он прожил в этих краях всю жизнь и знал тут всех и каждого. А кроме того, он был парень симпатичный, и все его любили.
Отто Грубер, отставной сержант морской пехоты, когда-то ездил на Аляску на охоту и рыбалку. А восемнадцать лет назад, после первого развода, решил перебраться сюда жить. На Большой земле у него было трое взрослых детей и четверо внуков.
Он женился снова — на какой-то блондинке, по версии Пич — обладательнице более внушительного бюста, нежели коэффициента интеллектуального развития, — а через два года опять развелся.
Оба они считали, что Нейт занял их место. Но если Питера решение городского совета пригласить человека со стороны не на шутку взбесило, то Отто, привычный исполнять приказы, покорно согласился на роль заместителя.
Что до Пич, служившей для Нейта главным источником информации, то она жила на Аляске уже больше тридцати лет — с тех пор, как она с дружком удрала из Мейкона в Центральной Джорджии. Они поженились и осели в Ситке. Бедный парень, он погиб через полгода — утонул в море на рыболовецком траулере.
Пич вышла замуж во второй раз и с этим вторым мужем — внушительным, медведеподобным мужчиной недурной наружности — много лет прожила в домике в лесу, кормясь с земли, если не считать периодических набегов на тогда еще только зарождающийся городишко Лунаси.
Когда и этот муж умер — попал в пургу на озере и замерз, не добравшись до дома, — Пич собрала вещи и перебралась в город.
Она еще раз вышла замуж, но неудачно, и быстро выставила своего пьянчугу-мужа за дверь, да так убедительно, что он бежал до самой Северной Дакоты, откуда в свое время и приехал.
Появись на горизонте подходящая кандидатура, она бы и от четвертого брака не отказалась.
Пич ввела новое начальство в курс городских интриг и сплетен. Оказалось, что Эд Вулкотт хотел бы занять место мэра, но спихнуть Хопп ему вряд ли удастся, придется ждать, пока ей самой не надоест. Его жена Арлин любит позадирать нос, но она ведь из богатеньких, так что ничего удивительного.
Бинг Карловски, как и Питер, живет тут всю жизнь, отец у него русский, а мать — норвежка. Мать в семьдесят четвертом сбежала с одним пианистом, Бингу тогда было тринадцать. Папаша — а этот мог пинту водки за один присест уговорить — спустя двенадцать лет вернулся в Россию, забрав с собой сестру Бинга — Надю.
Поговаривали, она тогда была беременна, причем от женатого.
Муж Розы Дэвид — гид, причем очень хороший, а в свободное время подрабатывает то тут, то там.
У Гарри и Деб двое детишек, мальчишка задает жару, а вообще-то в семье верховодит Деб.
Этим сплетни не исчерпывались. Пич всегда было что рассказать. Нейт понял, что через неделю-другую будет знать все, что ему нужно, о Лунаси и его жителях. И тогда работа еще больше сделается похожа на движение по наезженной колее.
Но всякий раз, стоя у окна и глядя, как солнце восходит из-за гор, озаряя их золотыми лучами, он чувствовал, что в его душе еще теплится какая-то искра. Маленький огонек, позволяющий чувствовать себя живым.
Боясь, как бы этот огонек не разгорелся во всю силу, Нейт поспешно отворачивался от окна.
На третий день работы Нейту пришлось разбираться с ДТП с участием пикапа, внедорожника и лося. Лосю повезло больше всех, сейчас он стоял метрах в пятидесяти от искореженных автомобилей и с любопытством смотрел на разыгрывающееся представление.
Нейт впервые в жизни видел живого лося — оказавшегося к тому же намного крупнее и страшнее, чем он представлял.
В приемной больницы ждали двое. Молодая женщина со спящим малышом на руках и старик в грязном коричневом комбинезоне, посасывающий трубку.
За стойкой сидела женщина. Она читала любовный роман — судя по изображенной на обложке паре в пылких объятиях. При виде Нейта она подняла голову:
— Шеф Бэрк?
— Так точно.
— Я Джоанна. Доктор сказал, если захотите, можете пройти. Он в первой смотровой обрабатывает Хоули. Во второй занимаются Эдом.
— А Отто где?
— Он в кабинете. Звонит Бингу.
— Пойду к Хоули. Как туда пройти?
— Я вас провожу. — Она заложила страницу и пошла по коридору направо. — Это здесь. — Она постучала в дверь. — Доктор? Пришел шеф Бэрк.
— Пусть войдет.
Обычная смотровая. Стол, умывальник, вращающееся кресло. Врач был в байковой рубахе, в распахнутом вороте просматривалось теплое белье. Он зашивал Хоули порез над глазом. Когда Нейт вошел, доктор на секунду отвлекся от своего занятия.
Молодой, лет тридцати пяти, подтянутый, с белокурой бородой и курчавыми светлыми волосами. Зеленые глаза скрывали очки с небольшими круглыми стеклами.
— Кен Дарби, — представился он. — Я бы подал вам руку, но они у меня заняты.
— Рад познакомиться. Ну как пациент?
— Несколько порезов и ушибов. Повезло тебе, Хоули.
— Ты мою машину еще не видел. Черт бы его побрал. Этот Эд водит, как восьмидесятилетняя старушка, потерявшая очки.
— Придется вам подышать в эту трубку.
1 2 3 4 5 6 7 8