По предложению Люиса остановились на одном красивом участке, замеченном доктором еще в то время, как он ездил с Чарльзом освобождать Джека. Он находился на расстоянии часа езды из Эсперансы, на берегу большой реки, где росла великолепная трава.
Следующей весной Павел прибыл сюда со всем своим племенем и поставил вигвамы. Решили устроить двадцать хижин, по числу семейств племени, вокруг каждой хижины развести садик, а сзади — поле для посева хлеба. Хижина касика была просторнее других, напротив нее предполагалось выстроить церковь; наконец посредине селения оставлена была площадь, обнесенная несколькими большими деревьями; она предназначалась для прогулок, атлетических игр и собраний. Кроме того, всю деревню решено было обнести рвом и земляным валом.
Работы были выполнены самими же индейцами под руководством Джона. Сначала с непривычки краснокожие не выдерживали более одного — двух часов в день и сильно утомлялись, но постепенно стали привыкать и полюбили труд. Женщины их тем временем обучались у Матильды хозяйству; Мария руководила девочками постарше, а Мери возилась с маленькими детьми.
Скоро новая деревня приняла уютный вид. На общем совете ей дали название Амистад (по-испански — дружба). Через некоторое время новые колонисты приступили к земледельческим работам.
В это время в Эсперансе произошло важное событие: старший сын Мертонов, добрый, покорный Том покидал колонию, чтобы ехать в Англию учиться. Юноша уже давно лелеял мечту поступить на богословский факультет университета и затем стать священником, чтобы впоследствии, возвратившись в Эсперансу, помогать отцу в миссионерских трудах.
Отцу и матери тяжело было расставаться со своим старшим сыном; но делать было нечего, и они, скрепя сердце, благословили его. Со своей стороны, мистер Керризерс вызвался проводить юношу в Англию и даже помочь ему поступить в один из университетов. Вопрос о средствах на воспитание Тома никого не затруднял, так как в Англии в банке лежал капитал миссис Мертон, давало доходы и имение мистера Мертона.
Печальны были все в то безоблачное ясное утро, когда Том расстался с плачущей семьей. С ним ехали мистер Керризерс, Альмагро, Павел и еще шесть индейцев, все на отличных лошадях, с хорошим оружием: они провожали наших путешественников до Буэнос-Айреса.
Через несколько недель провожающие возвратились с добрыми известиями о путешественниках, которые уже уплыли на английском корабле. Кроме письма от Тома, они привезли подарки от мистера Керризерса — чай, сахар, книги, ткани.
Прошла еще одна зима в усердной работе и трудах на пользу просвещения дикарей, а летом вернулся из Англии мистер Керризерс. Встреченный шумными приветствиями, он сообщил, что Том учится в университете, здоров и надеется в скором времени возвратиться к своим, чтобы снова разделять с ними труды. Затем Керризерс рассказал о поездке в Уинстон, прихожане которого со слезами радости услышали о жизни их доброго пастыря. Мистер Керризерс привез от них всякие подарки: тут были и шерстяные чулки, и банки с вареньем, и котята для Нанни, и сторожевые собаки. Сверх того, по поручению Чарльза, было привезено много вещей для домашнего обихода, а от себя мистер Керризерс для обучения индейских детей накупил учебников, тетрадей, письменных принадлежностей. Теперь он все свое время посвящал обучению бедных дикарей и ежедневному богослужению в Амистадской церкви, построенной к его приезду.
Маленький касик Альберт под руководством своих друзей получил отличное образование. Живой, понятливый мальчик подавал большие надежды, и доктор Люис думал со временем передать ему свои медицинские познания; благодаря этому авторитет касика среди его подданных должен был еще более возвыситься.
В день пятой годовщины основания Эсперансы в новом доме собралось большое общество. Кроме наших колонистов, тут были Павел и Анна (бывшая Ара), также Педро и Зара с младшим сыном Христофором. Педро с восторгом осматривал благоденствующую колонию Амистад и сказал по этому поводу мистеру Мертону:
— Сердце мое тянется к вам. Разве ты не общий отец? Разве эти юноши — не братья Педро и Зары? Но индейцы, бродящие по пампасам, гордятся своей независимостью и презирают христианский закон смирения и повиновения. Старики моего племени с виду кротки и смирны, но в душе подобны ягуару, приникшему к земле, чтобы прыгнуть на свою добычу. Неужели же я поднесу факел разрушения к крову, приютившему мое дитя? Неужели веселые песни моих сестер, летящие к небу, подобно пению лесных птичек, превратятся в жалобные вопли и стоны? Нет, отец мой! Я воспротивлюсь этому! Пусть народ мой останется там, на юге, пока смерть не похитит стариков, а молодые не научатся от своих белых друзей любить Бога мира!
Мистер Мертон, не скрывавший в душе страха перед многочисленным, храбрым племенем Педро, был до слез тронут словами рассудительного, преданного касика. Со своей стороны, мистер Керризерс пообещал чаще посещать южные селения и выразил уверенность, что через несколько лет, вместе с христианством, мир прочно водворится и в этом народе.
Обед был подан на лужайке перед домом, и счастливые родители с радостью смотрели на довольные лица своих детей. Одного из них, правда, не хватало, но они знали, что и ему хорошо, и он занят нужным делом.
— Простите меня, друзья, — начал мистер Мертон за десертом, — я, быть может, старый эгоист, но я не могу спокойно думать о возможности разлуки с кем-либо из вас, между тем ведь нельзя требовать, чтобы молодые, жаждущие деятельности люди навек примирились с жизнью в этой пустыне. Покой, эта услада старости, для молодости представляется тягостным. Скажите же, Люис, мой старый, испытанный друг и советник, имею ли я даже право просить вас всех остаться здесь, вдали от света, прогресса и культурной жизни?
Доктор Люис обвел взглядом улыбающиеся лица сидевших за столом и, прочтя по ним общие мысли и желания, ответил:
— Мы — не пленники ваши, мой бесценный друг, а ваши любящие дети и подданные. Мы могли бы по своему желанию покинуть Эсперансу, но зачем, когда нам и здесь так хорошо?! Впрочем, быть может, у нашего милого философа Матильды есть и в самом деле желание вкусить плодов цивилизации и поселиться в одном из городов?
— Как вы можете это говорить! — укоризненно отозвалась девушка. — Здесь мое сердце на всю жизнь!
— В таком случае, — продолжал доктор, — надеюсь, дорогой отец наш, вы примете меня в число своих детей, отдав за меня вашу милую, бесценную дочь Матильду. Таким образом вы обеспечите Эсперансе двух коренных ее граждан!
— Вы шутите, мой друг! — воскликнул удивленный отец. — Дети еще слишком молоды: где им думать о браке?!
— Помилуйте, папа, — возразил Джек под взрыв веселого смеха, охватившего всех, — ведь Матильде уже двадцать лет! Да и мы все уже взрослые и думаем обзавестись собственным хозяйством. Мария согласна выйти за меня замуж, а Мери дала свое согласие Чарльзу.
— Что же это такое? — растерянно проговорил мистер Мертон. — Вот не ожидал! Да этак мы с женой останемся совсем одни…
— Ничуть не бывало, — сказал Джек, — мы все поселимся здесь же, возле вас, как это было в патриархальные времена. И вы будете главой рода Мертонов!!
Однако, несмотря на эти уверения, супруги Мертон не сразу смогли примириться с неожиданным для них переходом их детей из отрочества в зрелую жизнь. Изумляла их и решимость Чарльза окончательно поселиться в этой глуши, вдали от светского общества. И действительно, кто бы пять лет тому назад мог даже подумать, что этот элегантный франт, избалованный богатством, предпочтет когда-нибудь всем светским удовольствиям тихую деревенскую жизнь?
Однако в конце концов это случилось, и в Эсперансе остались все ее первые граждане, а скоро должен был возвратиться сюда и Том.
На этом мы и заканчиваем свой правдивый рассказ. Читатели, думаем, сами сделают из него вывод, что твердость в испытаниях и упорство в труде — единственный путь к душевному миру и материальному благополучию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Следующей весной Павел прибыл сюда со всем своим племенем и поставил вигвамы. Решили устроить двадцать хижин, по числу семейств племени, вокруг каждой хижины развести садик, а сзади — поле для посева хлеба. Хижина касика была просторнее других, напротив нее предполагалось выстроить церковь; наконец посредине селения оставлена была площадь, обнесенная несколькими большими деревьями; она предназначалась для прогулок, атлетических игр и собраний. Кроме того, всю деревню решено было обнести рвом и земляным валом.
Работы были выполнены самими же индейцами под руководством Джона. Сначала с непривычки краснокожие не выдерживали более одного — двух часов в день и сильно утомлялись, но постепенно стали привыкать и полюбили труд. Женщины их тем временем обучались у Матильды хозяйству; Мария руководила девочками постарше, а Мери возилась с маленькими детьми.
Скоро новая деревня приняла уютный вид. На общем совете ей дали название Амистад (по-испански — дружба). Через некоторое время новые колонисты приступили к земледельческим работам.
В это время в Эсперансе произошло важное событие: старший сын Мертонов, добрый, покорный Том покидал колонию, чтобы ехать в Англию учиться. Юноша уже давно лелеял мечту поступить на богословский факультет университета и затем стать священником, чтобы впоследствии, возвратившись в Эсперансу, помогать отцу в миссионерских трудах.
Отцу и матери тяжело было расставаться со своим старшим сыном; но делать было нечего, и они, скрепя сердце, благословили его. Со своей стороны, мистер Керризерс вызвался проводить юношу в Англию и даже помочь ему поступить в один из университетов. Вопрос о средствах на воспитание Тома никого не затруднял, так как в Англии в банке лежал капитал миссис Мертон, давало доходы и имение мистера Мертона.
Печальны были все в то безоблачное ясное утро, когда Том расстался с плачущей семьей. С ним ехали мистер Керризерс, Альмагро, Павел и еще шесть индейцев, все на отличных лошадях, с хорошим оружием: они провожали наших путешественников до Буэнос-Айреса.
Через несколько недель провожающие возвратились с добрыми известиями о путешественниках, которые уже уплыли на английском корабле. Кроме письма от Тома, они привезли подарки от мистера Керризерса — чай, сахар, книги, ткани.
Прошла еще одна зима в усердной работе и трудах на пользу просвещения дикарей, а летом вернулся из Англии мистер Керризерс. Встреченный шумными приветствиями, он сообщил, что Том учится в университете, здоров и надеется в скором времени возвратиться к своим, чтобы снова разделять с ними труды. Затем Керризерс рассказал о поездке в Уинстон, прихожане которого со слезами радости услышали о жизни их доброго пастыря. Мистер Керризерс привез от них всякие подарки: тут были и шерстяные чулки, и банки с вареньем, и котята для Нанни, и сторожевые собаки. Сверх того, по поручению Чарльза, было привезено много вещей для домашнего обихода, а от себя мистер Керризерс для обучения индейских детей накупил учебников, тетрадей, письменных принадлежностей. Теперь он все свое время посвящал обучению бедных дикарей и ежедневному богослужению в Амистадской церкви, построенной к его приезду.
Маленький касик Альберт под руководством своих друзей получил отличное образование. Живой, понятливый мальчик подавал большие надежды, и доктор Люис думал со временем передать ему свои медицинские познания; благодаря этому авторитет касика среди его подданных должен был еще более возвыситься.
В день пятой годовщины основания Эсперансы в новом доме собралось большое общество. Кроме наших колонистов, тут были Павел и Анна (бывшая Ара), также Педро и Зара с младшим сыном Христофором. Педро с восторгом осматривал благоденствующую колонию Амистад и сказал по этому поводу мистеру Мертону:
— Сердце мое тянется к вам. Разве ты не общий отец? Разве эти юноши — не братья Педро и Зары? Но индейцы, бродящие по пампасам, гордятся своей независимостью и презирают христианский закон смирения и повиновения. Старики моего племени с виду кротки и смирны, но в душе подобны ягуару, приникшему к земле, чтобы прыгнуть на свою добычу. Неужели же я поднесу факел разрушения к крову, приютившему мое дитя? Неужели веселые песни моих сестер, летящие к небу, подобно пению лесных птичек, превратятся в жалобные вопли и стоны? Нет, отец мой! Я воспротивлюсь этому! Пусть народ мой останется там, на юге, пока смерть не похитит стариков, а молодые не научатся от своих белых друзей любить Бога мира!
Мистер Мертон, не скрывавший в душе страха перед многочисленным, храбрым племенем Педро, был до слез тронут словами рассудительного, преданного касика. Со своей стороны, мистер Керризерс пообещал чаще посещать южные селения и выразил уверенность, что через несколько лет, вместе с христианством, мир прочно водворится и в этом народе.
Обед был подан на лужайке перед домом, и счастливые родители с радостью смотрели на довольные лица своих детей. Одного из них, правда, не хватало, но они знали, что и ему хорошо, и он занят нужным делом.
— Простите меня, друзья, — начал мистер Мертон за десертом, — я, быть может, старый эгоист, но я не могу спокойно думать о возможности разлуки с кем-либо из вас, между тем ведь нельзя требовать, чтобы молодые, жаждущие деятельности люди навек примирились с жизнью в этой пустыне. Покой, эта услада старости, для молодости представляется тягостным. Скажите же, Люис, мой старый, испытанный друг и советник, имею ли я даже право просить вас всех остаться здесь, вдали от света, прогресса и культурной жизни?
Доктор Люис обвел взглядом улыбающиеся лица сидевших за столом и, прочтя по ним общие мысли и желания, ответил:
— Мы — не пленники ваши, мой бесценный друг, а ваши любящие дети и подданные. Мы могли бы по своему желанию покинуть Эсперансу, но зачем, когда нам и здесь так хорошо?! Впрочем, быть может, у нашего милого философа Матильды есть и в самом деле желание вкусить плодов цивилизации и поселиться в одном из городов?
— Как вы можете это говорить! — укоризненно отозвалась девушка. — Здесь мое сердце на всю жизнь!
— В таком случае, — продолжал доктор, — надеюсь, дорогой отец наш, вы примете меня в число своих детей, отдав за меня вашу милую, бесценную дочь Матильду. Таким образом вы обеспечите Эсперансе двух коренных ее граждан!
— Вы шутите, мой друг! — воскликнул удивленный отец. — Дети еще слишком молоды: где им думать о браке?!
— Помилуйте, папа, — возразил Джек под взрыв веселого смеха, охватившего всех, — ведь Матильде уже двадцать лет! Да и мы все уже взрослые и думаем обзавестись собственным хозяйством. Мария согласна выйти за меня замуж, а Мери дала свое согласие Чарльзу.
— Что же это такое? — растерянно проговорил мистер Мертон. — Вот не ожидал! Да этак мы с женой останемся совсем одни…
— Ничуть не бывало, — сказал Джек, — мы все поселимся здесь же, возле вас, как это было в патриархальные времена. И вы будете главой рода Мертонов!!
Однако, несмотря на эти уверения, супруги Мертон не сразу смогли примириться с неожиданным для них переходом их детей из отрочества в зрелую жизнь. Изумляла их и решимость Чарльза окончательно поселиться в этой глуши, вдали от светского общества. И действительно, кто бы пять лет тому назад мог даже подумать, что этот элегантный франт, избалованный богатством, предпочтет когда-нибудь всем светским удовольствиям тихую деревенскую жизнь?
Однако в конце концов это случилось, и в Эсперансе остались все ее первые граждане, а скоро должен был возвратиться сюда и Том.
На этом мы и заканчиваем свой правдивый рассказ. Читатели, думаем, сами сделают из него вывод, что твердость в испытаниях и упорство в труде — единственный путь к душевному миру и материальному благополучию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13