Сколько?
- Благодарю вас. Не в этом дело. Я мог бы уйти из Сан-Франциско через полчаса, но у меня нет матросов.
- Признаюсь, мне показалось странным, когда я увидел на вашем корабле только этого негра. Я думал, что экипаж съехал на берег.
- Все сбежали на прииски, кроме этого негра. Да и тот остался только потому, что боится, как бы кто-нибудь не сделал его своим невольником, или как бы он не натолкнулся на своего прежнего хозяина.
- Какая досада! - воскликнул дон Грегорио. - Придется искать другой корабль.
- Все корабли в одинаковом положении.
- Тогда я полагаюсь на вас, капитан. Дон Томас - ваш друг. Он отзывался о вас, как о человеке безусловно честном. Я только что продал имение и выручил за него триста тысяч долларов в золотом песке. Вы знаете, капитан, что наша страна представляет теперь сборище проходимцев со всего света. Я не дождусь момента, когда вырвусь отсюда. Мне хотелось бы скорее перевезти свое состояние в безопасное место.
- Понимаю, - ответил чилиец. - И состояние ваше, не сомневайтесь, здесь будет в безопасности.
- У меня дом в Кадисе, - продолжал дон Грегорио. - Вы испанец, вы понимаете, что общество в Калифорнии теперь мне не по душе... Но как набрать экипаж?
- Надо предложить высокую плату. Матросов тьма-тьмущая, но все бегут на промыслы. Придется поместить объявление, которое привлекло бы их.
- Во что это выльется?
- В какую-нибудь тысячу долларов.
- Я заплачу, если вы предоставите судно в мое распоряжение, не беря ни груза, ни других пассажиров.
- Согласен. Я думаю, что мы наберем людей. Извольте быть готовы к отплытию.
- Сборы недолги. Надо только осторожно доставить груз. Я думаю перевезти его ночью в лодке Сильвестра. Никто не догадается, где он будет храниться?
- Не беспокойтесь, я никому не скажу.
XVI. В поисках секундантов
Выехав из ворот и очутившись на большой дороге, Франк Лара оглянулся на дом, где ему так невежливо отказали в приеме. Он увидел, что к крыльцу подвели четырех оседланных лошадей, и догадался, что их барышни поедут кататься с ненавистными соперниками. Эта мысль причинила ему и Кальдерону нестерпимые страдания. Спустившись с горы, оба всадника остановились.
- Мы должны драться, Фаустино, - сказал Лара.
- Я не нахожу нужным вызывать мальчишку.
- Однако, он тебя оскорбил.
- По-моему, он меня не оскорблял.
- Он насмеялся над тобой, и твоя барышня также. Если ты хочешь вернуть ее расположение, то должен вызвать этого щенка и убить.
- Хорошо тебе говорить! Ты стреляешь без промаха. Англосаксы хорошо стреляют, и если я его вызову, оружие-то будет выбирать он.
- Это верно. Поэтому я его сам оскорбил, что следовало бы сделать и тебе.
- Мне жаль, что я не поступил так.
- Легко найти случай. Мне-то все равно, на чем драться. Я с одинаковым успехом всажу в его тело кусок свинца или лезвие шпаги.
Он вынул из кармана визитную карточку и прочитал: "Эдуард Крожер. Фрегат "Крестоносец".
- Если судьба улыбнется мне, завтра в рубке на "Крестоносце" одно место за столом будет пустое.
- Я думаю, дело можно уладить, не проливая крови.
- Поступай, как тебе угодно. Но кто-нибудь из нас должен быть убит. Я не дорожу мнением кого бы то ни было. Деньги, вот что возвышает человека, а за уважение я не дам ни гроша. Но есть качества, которые я желаю сохранить.
- Какие это качества?
- Это мужество. Если я утрачу право на него, я утрачу все. Кроме того, я ценю уважение со стороны одного лица.
- Кого это?
- Ты, очевидно, не имеешь понятия о любви и не любишь Иньесу.
- При чем тут она?
- Что касается меня, то ни при чем. Но этого я не могу сказать о Кармен Монтихо. В ее глазах я не желаю быть ни дураком, ни трусом. И я приму меры, чтобы она, пока я жив, не отдала руку этому офицеру. Когда умру, она может делать, что хочет.
- Вряд ли тебе удастся с ней поговорить.
- Буду говорить и заставлю себя слушать.
- И ты, пожалуй, предложишь руку?
- Прежде надо уложить того, кто стоит на моей дороге. Она должна ответить прямо: да или нет. Ты намерен драться?
- Я бы предпочел уладить дело мирным путем. Как ты думаешь, Лара?
- Разумеется, уладить дело можно, но с позором для тебя. Ты должен драться!
- Пистолета я никогда в руки не брал, шпагой владею неважно, ножом - дело другое, но порядочные люди не употребляют его на поединках.
- Не без основания. Но мне кажется, ты уж слишком скромен. Я видел, как ты орудовал шпагой в фехтовальном зале у Роберто.
- Это не то, что драться.
- Стоя перед противником, вообрази, что ты в зале у Роберто. Советую выбрать шпагу.
- Но ведь я вызываю!
- Вызывать не нужно. Английские офицеры, вероятно, возвратятся на корабль только поздно вечером. Они еще будут обедать у дона Грегорио, потом будут бродить по городу. Ты можешь встретить своего соперника, толкнуть его, плюнуть в лицо, словом, заставить его вызвать тебя.
- Я так и сделаю, честное слово!
- А теперь подумай о секунданте. У меня есть, кого пригласить. А у тебя?
- Дон Диас. Другого не придумаю.
- Годится. Это хладнокровный человек, имеющий представление о дуэли. Только сегодня он уехал на петушиный бой в Пунта-Педро. Поедем туда или пошлем гонца. Время для меня дорого. Как только начнется игра, я должен быть на месте. Который час?
- Четверть первого, - ответил Кальдерон, взглянув на часы.
- Не поздно. Мы успеем съездить в Пунта-Педро. Дон Мануэль держит большое пари за своего петуха. Я охотно поставлю за него червонец. Поедем!
Оба рыцаря двинулись в путь.
XVII. Прогулка верхом
Пунта-Педро тянется от самого подножия холма к океану. Дорога к нему ведет от Сан-Франциско на Долорес. По ней-то и скакали во весь опор Лара и Кальдерон. Вскоре они заметили четверых наездников, двух мужчин и двух женщин.
Как и все испано-американцы, дочь дона Грегорио и ее племянница - отличные наездницы. У обеих посадка мужская, костюм полумужской: фетровые шляпы, шаровары и сапоги со шпорами.
Офицеры с восторгом смотрят на них, не помня себя от счастья. Крожер едет рядом с Кармен, Кадвалладер с Иньесой. Обе пары ведут беседу с глазу на глаз. Крожер вздыхает и говорит, бросая взгляды на море:
- Я скоро буду там.
- И я тоже, - отвечает Кармен.
- Когда вы уезжаете? - осведомляется офицер.
- Очень скоро. Папа говорит - через неделю. А может быть, и раньше. Он поехал сегодня договариваться насчет мест в Панаму.
Крожер некоторое время молчит, а затем, преодолев свое смущение, спрашивает:
- Вы, конечно, рады вернуться в Испанию?
- Нет, для меня это грустно, - ответила девушка. - Я люблю Калифорнию и хотела бы в ней остаться. А вы?
- При некоторых условиях.
- Разве вы не любите эту страну?
- Сейчас люблю, через несколько дней буду к ней равнодушен.
- Отчего же?
- Калифорния мне дорога, потому что в ней живет прекраснейшее на свете, милое мне существо, а через несколько дней его здесь не будет. Вот и разгадка.
- Кто же это так сильно влияет на ваше отношение к Калифорнии?
На щеках Крожера появляется легкий румянец.
- Кармен Монтихо, - ответил он.
- Вы не обманываете меня?
- Мое сердце принадлежит вам. А ваше?
Кармен посмотрела на Крожера, и в ее глазах он прочел ответ.
А в то же время два сердца рядом с ними охвачены тем же чувством, хотя разговор их может показаться скорее веселым, чем чувствительным.
- Славная вы девушка, Иньеса, - говорит младший офицер. - Баста! Будет лавировать! Свернем паруса и бросим якорь! Хотите быть моей женой?
- Хочу.
- Больше незачем любоваться океаном!
Лошади, словно понимая, о чем идет речь, дружно поворачивают назад и скачут к дому.
XVIII. Взвинченная храбрость
Яркое калифорнийское солнце уже садилось, когда в гору поднимались два всадника. По цвету их плащей, красному и голубому, нетрудно узнать Франциско Лару и Фаустино Кальдерона, которые возвращаются из Пунта-Педро. Там они условились насчет дуэли.
Фаустино решил драться. Храбрость его поддерживается каталонской водкой, которой было немало вылито, и время от времени он прикладывается еще к дорожной фляге. Благодаря этому ему уже море по колено, он хвастается, что толкнет англичанина, плюнет ему в лицо и заставит драться белокурого молокососа. Лара, тоже под воздействием водки, поддерживает его. Полагаясь на свое искусство драться, он уверен в победе. В данном случае он предпочитает холодное оружие огнестрельному, так как уверен, что северяне превосходно стреляют, но не умеют фехтовать.
Дорогой оба говорят наперебой. Лара злобен и твердо решил отомстить. Только бы поймать англичанина, и он проткнет его насквозь шпагой!
Когда всадники поднялись, и открылся вид на Сан-Франциско, они пришпорили коней. Долорес они проехали не останавливаясь, но, поравнявшись с таверной, невольно придержали лошадей, так как их окликнул человек, по виду не то лодочник, не то рыбак, с довольно неприятным лицом.
- Что вам, Рокас? - спросил креол. - Вы хотите говорить со мной наедине?
Он наклонился к Рокасу, и тот что-то начал нашептывать. На Лару услышанное, по-видимому, произвело сильное впечатление. В его глазах загорелся огонь, сначала изумления, затем алчности, и видно было, что то, о чем ему говорят, он слушает с удовольствием.
- Я приеду завтра в полдень, - сказал Лара, - до свидания!
XIX. Ошибка
Лара скоро догнал своего приятеля и сказал ему только, что Рокас сообщил ему интересную новость, но что об этом после, прежде надо подумать о дуэли.
- Не мешает тебе для храбрости выпить, - посоветовал Лара. - Мы въезжаем в город, и ты как раз можешь встретить своего соперника.
В то же мгновение они заметили вдали облако пыли, за которым можно было различить фигуры всадников. Подъехав ближе, они узнают их. Это Кармен Монтихо и Иньеса Альварес со своими спутниками.
- Проклятье! - воскликнул Лара, - посмотри-ка, Кальдерон. Вон твой соперник нашептывает сладкие речи твоей избраннице. Ты можешь с ним поступите как угодно, а я уж не спущу своему.
Оба останавливаются. Лара не сводит глаз с Кармен и Крожера. Вот они сверкнули, как у тигра, когда он заметил, что Кармен и ее кавалер склонились друг к другу. Он с бешенством вонзил шпоры в бока лошади и помчался вперед.
Кадвалладер, который был ближе, обернулся на конский топот и уловил бешеный возглас Лары. Он немедленно вытащил из ножен кортик, твердо решив, если понадобится, воспользоваться им. С его лица слетело выражение беспечного веселья, - оно стало строгим и мужественным. Однако Лара промчался мимо, не обратив на него никакого внимания. За ним следовал Кальдерон, но, когда он заметил обнаженный кортик, присутствие духа изменило ему, несмотря на то что он только что приложился к фляге, и он пронесся мимо.
Между тем Крожер, услышав конский топот, придержал свою лошадь и обернулся. Видя, что Лара мчится на него сломя голову, он сразу догадался, что тот хочет, чтобы их лошади столкнулись: способ, к которому часто прибегают в Калифорнии. Крожер знал, что лошадь под ним сильная, он повернул ее и, принимая во внимание расстояние, сам бросился вперед. Лошади столкнулись, и через минуту Лара лежал на земле, барахтаясь вместе с лошадью в пыли. Он, однако, сразу вскочил на ноги и бросился к пистолету, но подоспевший Кадвалладер спешился и резко вырвал у него оружие. Без оружия, весь в пыли, Лара в нерешимости стоял на дороге, изрыгая проклятия, угрозы и ругательства. Кадвалладер хохотал, глядя на него, а Крожер внушительно произнес:
- Отправляйтесь-ка, господин Лара, домой и посидите там, пока не остынете. Можете получить свою лошадь, а пистолеты я приберегу и возвращу вам при случае. То же самое советую сделать и вам, - обратился он к Кальдерону.
Затем офицеры вскочили на лошадей и помчались догонять своих дам.
XX. До свидания в Кадисе
Простившись с капитаном "Кондора", дон Монтихо отправился домой. По дороге он остановился в городе, чтобы увидеться с агентом, которого он давно знал и на которого мог бы положиться. Самое важное, как доставить золото на шхуну. Монтихо неотступно преследовала мысль, что его украдут. На это были основательные причины. В Сан-Франциско стекалось множество преступников из Австралии, отбывших каторгу или бежавших из тюрьмы, не говоря уже о местных разбойниках. Узнай только они, что в доме Грегорио Монтихо без всякой охраны лежит столько золота, его не уберечь. Дон Грегорио хотел разменять золото на бумаги, но в Сан-Франциско не нашлось банковых билетов и на десятую его долю. Посоветовавшись с агентом, он остановился на решении тайком перевезти золото на шхуну в эту же ночь.
Дон Томас должен был достать лодку с надежными матросами и причалить к дому Монтихо. В нее тайно внесут золото и отправят прямо на корабль, а дальнейшее возьмет на себя Лантанас. Переговорив с агентом, дон Монтихо сел на лошадь и поспешил домой. Он закрылся в своей спальне и приказал не тревожить его, пока не вернутся дамы. Золото хранилось в спальне, часть в мешках, а часть в ящиках. Дон Монтихо принялся его укладывать так, чтобы удобно было доставить на шхуну. Но прежде чем он закончил, он услышал топот копыт и увидел, как запыхавшиеся лошади и всадники въезжают во двор. Дон Монтихо поспешил навстречу гостям.
Молодые девушки легко спрыгнули на землю и бросились на шею к дону Грегорио. Он сразу же догадался, что молодые офицеры сделали предложение, и что ему надо дать согласие. Он ничего не имел против. От капитана Бресбриджа он получил все нужные справки. Оба офицера пользуются хорошей репутацией, оба благородного происхождения. У Кадвалладера небольшое состояние, а Крожера ждет колоссальное богатство. На пути в Средиземное море "Крестоносец" должен зайти в Кадис, где обе пары смогут встретиться.
За роскошно сервированным столом дон Грегорио рассказал, что договорился с чилийским капитаном и упомянул кстати о затруднении, в котором находится Лантанас, из-за отсутствия экипажа.
- Кажется, одного хорошего матроса, - сказал Крожер, - я могу рекомендовать вашему капитану. Что, Гарри Блью, как ты думаешь, не ушел еще на прииски?
- Думаю, он еще здесь, - ответил Кадвалладер. - Третьего дня он приезжал на фрегат навестить товарищей.
- Кто этот Блью? - спросил дон Монтихо.
- Он служил у нас в экипаже и был на хорошем счету. Теперь решил попытать счастья на приисках. Если он еще здесь, я уверен, мне удастся убедить его отплыть на шхуне: во время стоянки в Гваймасском порту Гарри свалился за борт и, не будь меня, угодил бы прямо в пасть акулы. Этот человек стоит десяти. Он хорошо управляет парусами и знает все гавани на Великом океане.
- Так это просто находка для Лантанаса! - воскликнул Грегорио. - Только найдете ли вы его?
- Сегодня же начнем искать, и как только найдем, то пошлем прямо к капитану или к вашему агенту. Дайте-ка мне его адрес.
Дон Грегорио вынул из кармана карточку и передал ее Крожеру.
Испанцы и испано-американцы не любят засиживаться за столом, и донья Кармен с племянницей, едва кончился обед, встали и отправились на террасу, а гости приступили к разговору, который занимал их сердца и мысли. На вопрос Кадвалладера, согласен ли дон Грегорио быть их тестем, он ответил утвердительно, и молодые люди, сияя от счастья, также поспешили на террасу.
Одна парочка направилась в одну сторону, другая - в другую, но обе говорили о предстоящем свидании в Кадисе. Время быстро пролетело и настала пора прощаться. Горечь расставания влюбленные смогут пережить, надеясь на скорое свидание в Кадисе.
XXI. Гарри Блью
Гарри Блью - истинный моряк старой закалки. От солнца, морского ветра и бурь его и без того смуглая кожа стала медно-красной. Лицо у него круглое, с правильными чертами и веселое, благодаря блестящим серым глазам. На густых, вьющихся темных волосах лихо заломлена набекрень матроска с голубой лентой. Широкие плечи изобличают богатырскую силу, ворот расстегнут, и на загорелой, обнаженной коже выколот якорь, а пониже его, не на виду, темно-синяя фигура неизвестной дамы, может быть, портрет любимой женщины.
Есть основания сомневаться в том, что сердце Гарри принадлежало только ей, так как на правой руке, от ладони к локтю, изображена еще одна дама голубого цвета, позднейшего происхождения, и там же, на левой руке, парит с опущенным луком над двумя сердцами купидон. Все эти эмблемы могут навести на мысль, что Гарри изменчив, как ветер. Но это не так. Кто знаком с ним и с его жизнью, тот может поручиться, что у него была только одна дама сердца, - та, что изображена голубой краской. До самого ее смертного часа он был ей верен, и умерла она как раз перед тем, как собиралась стать госпожой Блью. Вот почему Гарри не женат.
Ему сорок лет, тридцать из них он провел в море. На берегу он бывал только тогда, когда его корабль стоял в порту. Он служил только на военных судах и три раза ходил вокруг света. Он немного сутуловат, и поэтому кажется ниже ростом, а если бы он выпрямился, то выглядел бы очень стройным.
Несмотря на все положительные качества, как моряка и человека, Гарри невысоко ушел по службе:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
- Благодарю вас. Не в этом дело. Я мог бы уйти из Сан-Франциско через полчаса, но у меня нет матросов.
- Признаюсь, мне показалось странным, когда я увидел на вашем корабле только этого негра. Я думал, что экипаж съехал на берег.
- Все сбежали на прииски, кроме этого негра. Да и тот остался только потому, что боится, как бы кто-нибудь не сделал его своим невольником, или как бы он не натолкнулся на своего прежнего хозяина.
- Какая досада! - воскликнул дон Грегорио. - Придется искать другой корабль.
- Все корабли в одинаковом положении.
- Тогда я полагаюсь на вас, капитан. Дон Томас - ваш друг. Он отзывался о вас, как о человеке безусловно честном. Я только что продал имение и выручил за него триста тысяч долларов в золотом песке. Вы знаете, капитан, что наша страна представляет теперь сборище проходимцев со всего света. Я не дождусь момента, когда вырвусь отсюда. Мне хотелось бы скорее перевезти свое состояние в безопасное место.
- Понимаю, - ответил чилиец. - И состояние ваше, не сомневайтесь, здесь будет в безопасности.
- У меня дом в Кадисе, - продолжал дон Грегорио. - Вы испанец, вы понимаете, что общество в Калифорнии теперь мне не по душе... Но как набрать экипаж?
- Надо предложить высокую плату. Матросов тьма-тьмущая, но все бегут на промыслы. Придется поместить объявление, которое привлекло бы их.
- Во что это выльется?
- В какую-нибудь тысячу долларов.
- Я заплачу, если вы предоставите судно в мое распоряжение, не беря ни груза, ни других пассажиров.
- Согласен. Я думаю, что мы наберем людей. Извольте быть готовы к отплытию.
- Сборы недолги. Надо только осторожно доставить груз. Я думаю перевезти его ночью в лодке Сильвестра. Никто не догадается, где он будет храниться?
- Не беспокойтесь, я никому не скажу.
XVI. В поисках секундантов
Выехав из ворот и очутившись на большой дороге, Франк Лара оглянулся на дом, где ему так невежливо отказали в приеме. Он увидел, что к крыльцу подвели четырех оседланных лошадей, и догадался, что их барышни поедут кататься с ненавистными соперниками. Эта мысль причинила ему и Кальдерону нестерпимые страдания. Спустившись с горы, оба всадника остановились.
- Мы должны драться, Фаустино, - сказал Лара.
- Я не нахожу нужным вызывать мальчишку.
- Однако, он тебя оскорбил.
- По-моему, он меня не оскорблял.
- Он насмеялся над тобой, и твоя барышня также. Если ты хочешь вернуть ее расположение, то должен вызвать этого щенка и убить.
- Хорошо тебе говорить! Ты стреляешь без промаха. Англосаксы хорошо стреляют, и если я его вызову, оружие-то будет выбирать он.
- Это верно. Поэтому я его сам оскорбил, что следовало бы сделать и тебе.
- Мне жаль, что я не поступил так.
- Легко найти случай. Мне-то все равно, на чем драться. Я с одинаковым успехом всажу в его тело кусок свинца или лезвие шпаги.
Он вынул из кармана визитную карточку и прочитал: "Эдуард Крожер. Фрегат "Крестоносец".
- Если судьба улыбнется мне, завтра в рубке на "Крестоносце" одно место за столом будет пустое.
- Я думаю, дело можно уладить, не проливая крови.
- Поступай, как тебе угодно. Но кто-нибудь из нас должен быть убит. Я не дорожу мнением кого бы то ни было. Деньги, вот что возвышает человека, а за уважение я не дам ни гроша. Но есть качества, которые я желаю сохранить.
- Какие это качества?
- Это мужество. Если я утрачу право на него, я утрачу все. Кроме того, я ценю уважение со стороны одного лица.
- Кого это?
- Ты, очевидно, не имеешь понятия о любви и не любишь Иньесу.
- При чем тут она?
- Что касается меня, то ни при чем. Но этого я не могу сказать о Кармен Монтихо. В ее глазах я не желаю быть ни дураком, ни трусом. И я приму меры, чтобы она, пока я жив, не отдала руку этому офицеру. Когда умру, она может делать, что хочет.
- Вряд ли тебе удастся с ней поговорить.
- Буду говорить и заставлю себя слушать.
- И ты, пожалуй, предложишь руку?
- Прежде надо уложить того, кто стоит на моей дороге. Она должна ответить прямо: да или нет. Ты намерен драться?
- Я бы предпочел уладить дело мирным путем. Как ты думаешь, Лара?
- Разумеется, уладить дело можно, но с позором для тебя. Ты должен драться!
- Пистолета я никогда в руки не брал, шпагой владею неважно, ножом - дело другое, но порядочные люди не употребляют его на поединках.
- Не без основания. Но мне кажется, ты уж слишком скромен. Я видел, как ты орудовал шпагой в фехтовальном зале у Роберто.
- Это не то, что драться.
- Стоя перед противником, вообрази, что ты в зале у Роберто. Советую выбрать шпагу.
- Но ведь я вызываю!
- Вызывать не нужно. Английские офицеры, вероятно, возвратятся на корабль только поздно вечером. Они еще будут обедать у дона Грегорио, потом будут бродить по городу. Ты можешь встретить своего соперника, толкнуть его, плюнуть в лицо, словом, заставить его вызвать тебя.
- Я так и сделаю, честное слово!
- А теперь подумай о секунданте. У меня есть, кого пригласить. А у тебя?
- Дон Диас. Другого не придумаю.
- Годится. Это хладнокровный человек, имеющий представление о дуэли. Только сегодня он уехал на петушиный бой в Пунта-Педро. Поедем туда или пошлем гонца. Время для меня дорого. Как только начнется игра, я должен быть на месте. Который час?
- Четверть первого, - ответил Кальдерон, взглянув на часы.
- Не поздно. Мы успеем съездить в Пунта-Педро. Дон Мануэль держит большое пари за своего петуха. Я охотно поставлю за него червонец. Поедем!
Оба рыцаря двинулись в путь.
XVII. Прогулка верхом
Пунта-Педро тянется от самого подножия холма к океану. Дорога к нему ведет от Сан-Франциско на Долорес. По ней-то и скакали во весь опор Лара и Кальдерон. Вскоре они заметили четверых наездников, двух мужчин и двух женщин.
Как и все испано-американцы, дочь дона Грегорио и ее племянница - отличные наездницы. У обеих посадка мужская, костюм полумужской: фетровые шляпы, шаровары и сапоги со шпорами.
Офицеры с восторгом смотрят на них, не помня себя от счастья. Крожер едет рядом с Кармен, Кадвалладер с Иньесой. Обе пары ведут беседу с глазу на глаз. Крожер вздыхает и говорит, бросая взгляды на море:
- Я скоро буду там.
- И я тоже, - отвечает Кармен.
- Когда вы уезжаете? - осведомляется офицер.
- Очень скоро. Папа говорит - через неделю. А может быть, и раньше. Он поехал сегодня договариваться насчет мест в Панаму.
Крожер некоторое время молчит, а затем, преодолев свое смущение, спрашивает:
- Вы, конечно, рады вернуться в Испанию?
- Нет, для меня это грустно, - ответила девушка. - Я люблю Калифорнию и хотела бы в ней остаться. А вы?
- При некоторых условиях.
- Разве вы не любите эту страну?
- Сейчас люблю, через несколько дней буду к ней равнодушен.
- Отчего же?
- Калифорния мне дорога, потому что в ней живет прекраснейшее на свете, милое мне существо, а через несколько дней его здесь не будет. Вот и разгадка.
- Кто же это так сильно влияет на ваше отношение к Калифорнии?
На щеках Крожера появляется легкий румянец.
- Кармен Монтихо, - ответил он.
- Вы не обманываете меня?
- Мое сердце принадлежит вам. А ваше?
Кармен посмотрела на Крожера, и в ее глазах он прочел ответ.
А в то же время два сердца рядом с ними охвачены тем же чувством, хотя разговор их может показаться скорее веселым, чем чувствительным.
- Славная вы девушка, Иньеса, - говорит младший офицер. - Баста! Будет лавировать! Свернем паруса и бросим якорь! Хотите быть моей женой?
- Хочу.
- Больше незачем любоваться океаном!
Лошади, словно понимая, о чем идет речь, дружно поворачивают назад и скачут к дому.
XVIII. Взвинченная храбрость
Яркое калифорнийское солнце уже садилось, когда в гору поднимались два всадника. По цвету их плащей, красному и голубому, нетрудно узнать Франциско Лару и Фаустино Кальдерона, которые возвращаются из Пунта-Педро. Там они условились насчет дуэли.
Фаустино решил драться. Храбрость его поддерживается каталонской водкой, которой было немало вылито, и время от времени он прикладывается еще к дорожной фляге. Благодаря этому ему уже море по колено, он хвастается, что толкнет англичанина, плюнет ему в лицо и заставит драться белокурого молокососа. Лара, тоже под воздействием водки, поддерживает его. Полагаясь на свое искусство драться, он уверен в победе. В данном случае он предпочитает холодное оружие огнестрельному, так как уверен, что северяне превосходно стреляют, но не умеют фехтовать.
Дорогой оба говорят наперебой. Лара злобен и твердо решил отомстить. Только бы поймать англичанина, и он проткнет его насквозь шпагой!
Когда всадники поднялись, и открылся вид на Сан-Франциско, они пришпорили коней. Долорес они проехали не останавливаясь, но, поравнявшись с таверной, невольно придержали лошадей, так как их окликнул человек, по виду не то лодочник, не то рыбак, с довольно неприятным лицом.
- Что вам, Рокас? - спросил креол. - Вы хотите говорить со мной наедине?
Он наклонился к Рокасу, и тот что-то начал нашептывать. На Лару услышанное, по-видимому, произвело сильное впечатление. В его глазах загорелся огонь, сначала изумления, затем алчности, и видно было, что то, о чем ему говорят, он слушает с удовольствием.
- Я приеду завтра в полдень, - сказал Лара, - до свидания!
XIX. Ошибка
Лара скоро догнал своего приятеля и сказал ему только, что Рокас сообщил ему интересную новость, но что об этом после, прежде надо подумать о дуэли.
- Не мешает тебе для храбрости выпить, - посоветовал Лара. - Мы въезжаем в город, и ты как раз можешь встретить своего соперника.
В то же мгновение они заметили вдали облако пыли, за которым можно было различить фигуры всадников. Подъехав ближе, они узнают их. Это Кармен Монтихо и Иньеса Альварес со своими спутниками.
- Проклятье! - воскликнул Лара, - посмотри-ка, Кальдерон. Вон твой соперник нашептывает сладкие речи твоей избраннице. Ты можешь с ним поступите как угодно, а я уж не спущу своему.
Оба останавливаются. Лара не сводит глаз с Кармен и Крожера. Вот они сверкнули, как у тигра, когда он заметил, что Кармен и ее кавалер склонились друг к другу. Он с бешенством вонзил шпоры в бока лошади и помчался вперед.
Кадвалладер, который был ближе, обернулся на конский топот и уловил бешеный возглас Лары. Он немедленно вытащил из ножен кортик, твердо решив, если понадобится, воспользоваться им. С его лица слетело выражение беспечного веселья, - оно стало строгим и мужественным. Однако Лара промчался мимо, не обратив на него никакого внимания. За ним следовал Кальдерон, но, когда он заметил обнаженный кортик, присутствие духа изменило ему, несмотря на то что он только что приложился к фляге, и он пронесся мимо.
Между тем Крожер, услышав конский топот, придержал свою лошадь и обернулся. Видя, что Лара мчится на него сломя голову, он сразу догадался, что тот хочет, чтобы их лошади столкнулись: способ, к которому часто прибегают в Калифорнии. Крожер знал, что лошадь под ним сильная, он повернул ее и, принимая во внимание расстояние, сам бросился вперед. Лошади столкнулись, и через минуту Лара лежал на земле, барахтаясь вместе с лошадью в пыли. Он, однако, сразу вскочил на ноги и бросился к пистолету, но подоспевший Кадвалладер спешился и резко вырвал у него оружие. Без оружия, весь в пыли, Лара в нерешимости стоял на дороге, изрыгая проклятия, угрозы и ругательства. Кадвалладер хохотал, глядя на него, а Крожер внушительно произнес:
- Отправляйтесь-ка, господин Лара, домой и посидите там, пока не остынете. Можете получить свою лошадь, а пистолеты я приберегу и возвращу вам при случае. То же самое советую сделать и вам, - обратился он к Кальдерону.
Затем офицеры вскочили на лошадей и помчались догонять своих дам.
XX. До свидания в Кадисе
Простившись с капитаном "Кондора", дон Монтихо отправился домой. По дороге он остановился в городе, чтобы увидеться с агентом, которого он давно знал и на которого мог бы положиться. Самое важное, как доставить золото на шхуну. Монтихо неотступно преследовала мысль, что его украдут. На это были основательные причины. В Сан-Франциско стекалось множество преступников из Австралии, отбывших каторгу или бежавших из тюрьмы, не говоря уже о местных разбойниках. Узнай только они, что в доме Грегорио Монтихо без всякой охраны лежит столько золота, его не уберечь. Дон Грегорио хотел разменять золото на бумаги, но в Сан-Франциско не нашлось банковых билетов и на десятую его долю. Посоветовавшись с агентом, он остановился на решении тайком перевезти золото на шхуну в эту же ночь.
Дон Томас должен был достать лодку с надежными матросами и причалить к дому Монтихо. В нее тайно внесут золото и отправят прямо на корабль, а дальнейшее возьмет на себя Лантанас. Переговорив с агентом, дон Монтихо сел на лошадь и поспешил домой. Он закрылся в своей спальне и приказал не тревожить его, пока не вернутся дамы. Золото хранилось в спальне, часть в мешках, а часть в ящиках. Дон Монтихо принялся его укладывать так, чтобы удобно было доставить на шхуну. Но прежде чем он закончил, он услышал топот копыт и увидел, как запыхавшиеся лошади и всадники въезжают во двор. Дон Монтихо поспешил навстречу гостям.
Молодые девушки легко спрыгнули на землю и бросились на шею к дону Грегорио. Он сразу же догадался, что молодые офицеры сделали предложение, и что ему надо дать согласие. Он ничего не имел против. От капитана Бресбриджа он получил все нужные справки. Оба офицера пользуются хорошей репутацией, оба благородного происхождения. У Кадвалладера небольшое состояние, а Крожера ждет колоссальное богатство. На пути в Средиземное море "Крестоносец" должен зайти в Кадис, где обе пары смогут встретиться.
За роскошно сервированным столом дон Грегорио рассказал, что договорился с чилийским капитаном и упомянул кстати о затруднении, в котором находится Лантанас, из-за отсутствия экипажа.
- Кажется, одного хорошего матроса, - сказал Крожер, - я могу рекомендовать вашему капитану. Что, Гарри Блью, как ты думаешь, не ушел еще на прииски?
- Думаю, он еще здесь, - ответил Кадвалладер. - Третьего дня он приезжал на фрегат навестить товарищей.
- Кто этот Блью? - спросил дон Монтихо.
- Он служил у нас в экипаже и был на хорошем счету. Теперь решил попытать счастья на приисках. Если он еще здесь, я уверен, мне удастся убедить его отплыть на шхуне: во время стоянки в Гваймасском порту Гарри свалился за борт и, не будь меня, угодил бы прямо в пасть акулы. Этот человек стоит десяти. Он хорошо управляет парусами и знает все гавани на Великом океане.
- Так это просто находка для Лантанаса! - воскликнул Грегорио. - Только найдете ли вы его?
- Сегодня же начнем искать, и как только найдем, то пошлем прямо к капитану или к вашему агенту. Дайте-ка мне его адрес.
Дон Грегорио вынул из кармана карточку и передал ее Крожеру.
Испанцы и испано-американцы не любят засиживаться за столом, и донья Кармен с племянницей, едва кончился обед, встали и отправились на террасу, а гости приступили к разговору, который занимал их сердца и мысли. На вопрос Кадвалладера, согласен ли дон Грегорио быть их тестем, он ответил утвердительно, и молодые люди, сияя от счастья, также поспешили на террасу.
Одна парочка направилась в одну сторону, другая - в другую, но обе говорили о предстоящем свидании в Кадисе. Время быстро пролетело и настала пора прощаться. Горечь расставания влюбленные смогут пережить, надеясь на скорое свидание в Кадисе.
XXI. Гарри Блью
Гарри Блью - истинный моряк старой закалки. От солнца, морского ветра и бурь его и без того смуглая кожа стала медно-красной. Лицо у него круглое, с правильными чертами и веселое, благодаря блестящим серым глазам. На густых, вьющихся темных волосах лихо заломлена набекрень матроска с голубой лентой. Широкие плечи изобличают богатырскую силу, ворот расстегнут, и на загорелой, обнаженной коже выколот якорь, а пониже его, не на виду, темно-синяя фигура неизвестной дамы, может быть, портрет любимой женщины.
Есть основания сомневаться в том, что сердце Гарри принадлежало только ей, так как на правой руке, от ладони к локтю, изображена еще одна дама голубого цвета, позднейшего происхождения, и там же, на левой руке, парит с опущенным луком над двумя сердцами купидон. Все эти эмблемы могут навести на мысль, что Гарри изменчив, как ветер. Но это не так. Кто знаком с ним и с его жизнью, тот может поручиться, что у него была только одна дама сердца, - та, что изображена голубой краской. До самого ее смертного часа он был ей верен, и умерла она как раз перед тем, как собиралась стать госпожой Блью. Вот почему Гарри не женат.
Ему сорок лет, тридцать из них он провел в море. На берегу он бывал только тогда, когда его корабль стоял в порту. Он служил только на военных судах и три раза ходил вокруг света. Он немного сутуловат, и поэтому кажется ниже ростом, а если бы он выпрямился, то выглядел бы очень стройным.
Несмотря на все положительные качества, как моряка и человека, Гарри невысоко ушел по службе:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18