Хотя это насекомое и очень мало, но бороться с ним, как оказалось, гораздо труднее, чем с буйволами и слонами, даже львами.
Вероятно, кафры и готтентоты поняли толкование молодой девушки. Больше они уже не трогали беззащитных и беспомощных существ.
Глава XXI
ОХОТА НА ГИППОПОТАМОВ
После опасного происшествия с крылатыми воинами бечевщики стали осторожнее и зорко всматривались, не попадется ли опять колония пчел или других таких же свирепых насекомых.
Им, впрочем, недолго пришлось тянуть лямку. На следующий же день плот снова попал в глубокий фарватер, бечевщики были призваны обратно на плот, и быстрое течение как и раньше понесло его по направлению к устью Лимпопо.
Свертывая канат, готтентоты и кафры мысленно молили своих богов избавить их от горькой необходимости тянуть на нем плот. Тяжелая работа эта им страшно надоела, особенно после истории с пчелами.
Желание их, казалось, должно было исполниться. Плот несся с удивительною быстротою. Берега так и летели мимо взоров путешественников. Сначала это их очень радовало, но, по мере того как плот начал нестись все скорее и скорее, возрастающая быстрота течения реки заставила их наконец задуматься. Явление это могло быть очень опасным.
- Правду говорят, что человек никогда не бывает доволен, - сказал Клаас Ринвальд Яну ван Дорну. - Давно ли мы жаловались на слишком медленное течение, а теперь вот наоборот... Просто наказанье с нами: никак нам Бог не угодит!
- Да, мы попали из одной крайности в другую, - заметил бааз, - а крайности, как известно, редко бывают хороши. Слишком много хорошего и слишком много дурного одинаково скверно. Этому нас чуть не ежедневно учит житейский опыт... Мы, действительно, летим чуть не со скоростью птицы, а это становится очень... подозрительным. Как бы нам не налететь на что! Мне очень хотелось бы несколько затормозить наш бег.
- Нет ничего легче, - сказал Карл де Моор. - Прикажите упираться баграми. Это не очень трудно.
- Так-то так, - задумчиво произнес ван Дорн, - но это едва ли поможет. Все-таки попробуем.
Он отдал приказание тормозить ход плота с обеих сторон.
Однако это плохо помогало. Плот продолжал мчаться со страшной быстротой.
Таким образом пролетели более двадцати миль.
- Это словно курьерский поезд железной дороги, - заметила госпожа ван Дорн. - Но я не думаю, чтобы это могло повредить нам. Что же тут дурного? Чем скорее мы будем двигаться, тем раньше достигнем цели нашего путешествия.
Оно и правда, пока все шло хорошо. Раз только плот налетел на подводный камень, но все ограничилось одним сильным толчком: кокер-боомы и канаты из баавиан-тува могли выдержать еще и не то.
Вскоре выяснилось, что быстрота течения происходила от того, что ложе реки стало довольно отлого спускаться вниз к устью, которое было уже недалеко. Близость его чувствовалась.
Картина местности, между тем, резко изменилась. Тростник начал исчезать, появились густые леса с разнообразными древесными породами - настоящие тропические леса!
Течение было теперь превосходное: не слишком сильное, но и не тихое. Только река ежеминутно делала самые прихотливые извилины. Контуры ее то и дело напоминали или латинскую букву S, или цифру 8. Карлу де Моору, управлявшему правильным ходом плота, нужно было приложить много внимания и уменья, чтобы не натолкнуться на берег. Ни в баграх, ни в веслах надобности уже не было. Приходилось только направлять плот на середину реки. Моор делал это с редким искусством.
Плот шел со скоростью одной мили в час. Этого было совершенно достаточно. Все опять чувствовали себя превосходно и снова принялись за свои радужные мечты относительно будущей оседлой жизни.
Боеры, как настоящие голландцы, потомки выходцев из мест, прилегающих к Зюдерзее, забывали все прошедшие невзгоды, радовались хорошему настоящему и с надеждою верили в еще лучшее будущее.
В описываемое нами время они были так же спокойны духом, как была спокойна река, по которой плавно скользил их плот.
Прибудут ли они днем раньше или днем позже к месту назначения - это для них было совершенно безразлично.
Судя по всему, они теперь могли рассчитывать достичь Порт-Наталя еще задолго до начала периода дождей. Более пока ничего не требовалось, и все были спокойны и довольны.
Пока старшие делали что-нибудь по хозяйству, молодежь забавлялась стрельбою в птиц, массами кружившихся в воздухе. Много пеликанов, коршунов и даже орлов пало жертвами их охотничьих подвигов, но им все было мало. Пороху, дроби и пуль имелось вдоволь, роеры действовали отлично, а руки и глаза не уставали.
Много бы еще они, вероятно, уничтожили представителей пернатого царства, если бы, наконец, эта беспрерывная и почти бесцельная стрельба не надоела старым боерам.
- Довольно, господа, понапрасну губить этих несчастных птиц! - сказал Ян ван Дорн. - Они нас не трогают, ну и пусть себе живут. Мы все уже убедились, что вы прекрасные стрелки. Следует поберечь и заряды для более нужной цели. Имейте в виду, что там, где мы намерены поселиться, не так легко достать патроны, поэтому будьте поэкономнее. Впрочем, если вам уж очень не терпится и хочется похвалиться твердостью руки и верностью глаза, то вот вам более достойная цель.
- Какая? Где? - в один голос спросили молодые стрелки.
- А взгляните-ка на правый берег, и увидите, - проговорил бааз.
Молодые люди посмотрели на указанное ван Дорном место и заметили там несколько гиппопотамов. Этих неуклюжих животных путешественники встречали и раньше на этой реке. Они видели старых самцов, лениво гревшихся под жгучими лучами солнца, и молодых самок, плывших по реке с детенышем на спине. Множество птиц летало вокруг них. Некоторые даже садились им на голову и на спину и с громкими криками поднимались кверху, когда животное вдруг окуналось в воду.
Гиппопотамы, наверное, никогда не видели такой гигантской машины, как плот переселенцев, и не выказывали ни удивления, ни страха при приближении к ним плота.
Только когда блеснули огни и загремели выстрелы роеров, эти толстокожие жители реки испустили громкое мычание и бросились в лес.
- Стреляйте, господа, стреляйте! - поощрял бааз. - Клыки гиппопотамов хотя и не так ценны, как слоновые, но все-таки пригодятся. Нам после стольких потерь не мешает запастись хоть чем-нибудь, имеющим ценность.
Даже молодые боеры хорошо знали, что гиппопотама, или, как они называли его, "зеехока" (морская корова), можно уложить одним выстрелом, если угодить пулей между глазом и ухом. Таким образом почти ни один заряд не пропадал даром. Бедные гиппопотамы гибли десятками от рук проворных охотников.
Пит, Гендрик, Андрэ, Людвиг и Лауренс стреляли одинаково хорошо и потому они не могли завидовать друг другу. Если они и завидовали кому-нибудь, то разве что Карлу де Моору. Он тоже присоединился к молодежи, и его роер не сделал ни одного промаха, с удивительной точностью попадая каждый раз очередному гиппопотаму в одно и то же место.
Ганс Блом и Клаас Ринвальд не стреляли и добродушно подсмеивались над его "юношескою пылкостью". Один Ян ван Дорн говорил:
- Не мешайте! Пусть продолжает! Кроме пользы, от этого мы ничего не получим. Смотрите, как он стреляет: ни один его выстрел не пропадает даром!
Бааз понял, что Карл де Моор хотя бы этим старался вознаградить переселенцев за то зло, которое им причинил.
Во время этой охоты один старый гиппопотам привлек к себе особенное внимание. Раненый, но не смертельно, он вдруг начал кружиться в воде, как это делают бараны, охваченные дурманом. Он вертелся так быстро и поднимал вокруг себя такие брызги воды, что только один Моор и мог докончить его.
Старшие боеры подъехали в лодке к убитым животным и принялись выпиливать у них клыки. Клыков набралось очень много, и, по уверению бааза, весело потиравшего руки, этими клыками не только был возмещен весь убыток боеров, но и закладывалось основание их будущего благосостояния.
Судьбе, должно быть, надоело преследовать переселенцев. Она приготовила им такое доказательство своего благоволения, какого они и не ожидали.
На пятый или шестой день плавания Карл де Моор обратил внимание бааза на небольшой остров, находившийся как раз посредине реки, имевшей в этом месте не менее двух миль ширины.
- Вот вы не решались пристать к дальнему берегу. Не желаете ли пристать к этому острову? По-моему, это вполне удобно, - сказал он.
- Да, вы правы, - ответил бааз, - сюда нам можно будет причалить.
Приближалась безлунная, темная ночь. Ян ван Дорн поспешно приказал править к острову и бросить возле него якорь, намереваясь продолжать путь лишь с восходом солнца.
Остров был окружен тростником, который называется пальмитом. Только в одном месте, где вода была слишком глубока и растения не могли пустить корней, путь был совершенно свободен. К этому месту Карл де Моор и направил плот. Едва успели выйти на остров, как наступила полная темнота. Переселенцы расположились на некотором расстоянии от воды, разложили костры и разогрели заранее приготовленное кушанье. Поужинав с аппетитом, все легли спать.
Утром, проснувшись, путешественники были очень удивлены, когда заметили, что весь остров покрыт сухою травою, между тем этого не должно было быть. Остров, находившийся всего на два фута выше уровня воды и поэтому постоянно орошаемый периодическими наводнениями, должен был отличаться обильною и свежею растительностью. Не было ни дерева, ни куста, - ничего, кроме желтой сухой травы, да и то не особенно густой. Что бы это могло значить? Почему тростник, окружавший остров, был удивительно зелен, а трава, начинавшаяся почти вслед за тростником, точно сожжена? Это несколько напоминало раму без картины, вместо которой осталась лишь голая шероховатая доска.
Обсуждая возможную причину этого странного явления, боеры увидели на дальней стороне острова и в воде такое громадное количество гиппопотамов, что сначала они не поверили глазам.
Вся река и часть острова были заполнены этими животными, тихонько мычавшими и фыркавшими с видом полного самодовольства.
Очевидно, здесь было их постоянное местопребывание. Этим и объяснялась скудность и желтизна травы: гиппопотамы большую часть ее съедали, а остальную мяли под собою. Придавленная их страшною тяжестью, трава, понятно, не могла вновь оправиться.
Глава XXII
ОСТРОВ МЕЙСТЬЯ
Совет боеров принял решение остановиться на острове для охоты на гиппопотамов и не уходить до тех пор, пока не останется ни одного из этих животных, составлявших настоящий клад для таких практических людей, как переселенцы.
Охота продолжалась целый месяц. Остров, получивший название "острова Мейстьи", в честь второй дочери Клааса Ринвальда, понемногу лишился всех своих прежних обитателей.
Большой навес, сплетенный из ветвей тростника, был снизу доверху набит клыками гиппопотамов. Из шкур темнокожие изготовляли различные изделия. Между прочим, из них же делали и пресловутые жамбоки, о которых мы уже имели случай говорить ранее.
Сало солили и клали в бочки. Боеры очень любят сало гиппопотамов, приготовленное каким-то особенным способом, и приправляют им большинство своих блюд. Студень, выделываемый из ног "морской коровы", тоже является у них не последним блюдом.
Провизии набралось почти на целый год, а за клыки можно было выручить целое состояние, которого хватило бы на устройство всей колонии.
Понятно, что переселенцы не знали, как благодарить Бога за такое благодеяние.
Наконец, когда последний гиппопотам был убит (некоторые, очень немногие, спаслись бегством), бааз напомнил, что того и гляди наступит дождливое время, которое может испортить все дело.
- Пора, пора отправляться в путь! - говорил он в начале пятой недели пребывания на острове Мейстья. - Мы и так слишком долго засиделись здесь.
- Мы еще с засолкой мяса не совсем закончили, - сказала его жена. Необходимо обождать два дня. Авось успеем добраться заблаговременно до Порт-Наталя. Туда недалеко. Некоторые из наших слуг бывали в этих местах и говорят, что отсюда до устья этой реки близехонько.
- Ну, хорошо, хорошо, - согласился ван Дорн, - подождем. Долго ждали, а два дня уж куда ни шло.
Через два дня принялись загружать все на плот. Но так как груза было очень много, то погрузка продолжалась целый день, и покончили с ней только к ночи. Пришлось ждать утра, чтобы вывести плот на середину реки и продолжать путешествие.
- Эх, плохо мы сделали, что так замешкались! - проговорил Карл де Моор, глядя на мрачное ночное небо. - Мне почему-то думается, что хорошей погоде конец.
И действительно, утром все небо было обложено темными свинцовыми тучами, и вдали слышались раскаты грома.
А когда хотели сняться с якоря, началась страшная буря, сопровождавшаяся сильною грозою. Молнии сверкали, и оглушительные раскаты грома безостановочно следовали один за другим. Казалось, все небо было в огне, и тысячи несущихся по нему огненных колесниц производят этот страшный беспрерывный грохот... Буря свистела, стонала, выла, угрожая снести и плот, и людей, и самый остров, на котором ютились переселенцы.
К счастью, она продолжалась недолго, но за нею последовал страшный ливень, низвергавший на землю целые потоки воды.
Европейцы, никогда не видавшие тропических дождей, не могут иметь о них никакого представления. Достаточно сказать, что тропический ливень дает воды в час более, нежели европейский дождь за целую неделю.
Этот ливень шел в течение пяти с половиною дней. Он прекращался только по ночам, но эти ночи были так темны, что не было возможности что-то увидеть даже на расстоянии двух шагов.
Конечно, все это время путешественники не выходили из своих шалашей на острове.
Ян ван Дорн внутренне сильно досадовал на себя за то, что, поддавшись страсти к добыче, упустил возможность покинуть остров в хорошую погоду. Положим, дождь не мог продолжаться вечно, но переселенцы могли заболеть от лихорадки, а это было бы худшее из всего того, что они уже пережили.
Дождевые периоды в тропических странах большею частью вызывают опасные лихорадки, от которых гибнет множество людей. Среди переселенцев пока еще ничего не было заметно. Все они хотя и страдали от сырости, но чувствовали себя вполне здоровыми и бодрыми.
Утро седьмого дня было более ясное, чем предыдущее. Свинцовые тучи сменились однообразной тонкой сероватой пеленой, сквозь которую по временам порывались даже пробиться солнечные лучи.
Бааз, Карл де Моор и Смуц на общем совете решили, что необходимо немедленно сняться с якоря. Может быть, погода разгуляется на несколько дней, а этим следует воспользоваться.
Пол-острова было залито водою. Пришлось пробираться к плоту чуть ли не вплавь. Женщин и детей снесли на руках.
Хорошо, что догадались крепко привязать плот канатами, иначе бы его, несмотря на два якоря, сорвало и унесло. Тогда переселенцам пришлось бы проститься не только со всеми их радужными мечтами и надеждами, но, пожалуй, и с самой жизнью!
- Лимпопо сильно вздулась, - сказал бааз. - Еще день такого ливня - и нас затопило бы.
На плоту все, что не было прикрыто просмоленной парусиной, размокло, но это не особенно пугало путешественников. Они хорошо знали, что стоит показаться солнцу - и в несколько часов все снова будет сухим.
Как только готтентоты и кафры перенесли на плот последнюю вещь из шалашей, бааз приказал поднять якоря.
- Прощай, Мейстья! - прокричали Пит и Людвиг, махая шляпами.
- Ну этот островишко не заслуживает такого прекрасного имени, - заметил Андрэ. - Мы ему доверились от всей души и чуть было не погибли на нем... Я убежден, что мадмуазель Мейстья никогда не будет такой предательницей.
- Да разве остров виноват, что Лимпопо вышла из берегов? - возразил Пит. Этот остров дал нам целое богатство - вот о чем следует помнить и не поминать его лихом. Я нахожу, что он вполне заслуживает данного ему имени. Вместо того, чтобы подвергать этот остров напрасным порицаниям, я нахожу, что следует проститься с ним как можно душевнее, и предлагаю крикнуть ему на прощанье ура... Да здравствует остров Мейстья! Ура!
Все единодушно подхватили этот крик, далеко разнесшийся потом по реке...
С этой минуты плавание продолжалось без всяких препятствий и приключений. Плыли теперь уже безостановочно, чтобы достичь Порт-Наталя до возобновления дождей. Во избежание всяких случайностей ночью раскладывался на очаге громадный костер, и на обеих сторонах плота ставились надежные часовые.
Через пять дней, в течение которых небо хотя и было пасмурным, но не разражалось ни дождем, ни грозою, путешественники достигли устья Лимпопо. Здесь уже труднее было пробираться между множеством подводных камней, но благодаря такому искусному лоцману, каким оказался Карл де Моор, плот прошел везде благополучно.
Переселенцы теперь глядели весело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Вероятно, кафры и готтентоты поняли толкование молодой девушки. Больше они уже не трогали беззащитных и беспомощных существ.
Глава XXI
ОХОТА НА ГИППОПОТАМОВ
После опасного происшествия с крылатыми воинами бечевщики стали осторожнее и зорко всматривались, не попадется ли опять колония пчел или других таких же свирепых насекомых.
Им, впрочем, недолго пришлось тянуть лямку. На следующий же день плот снова попал в глубокий фарватер, бечевщики были призваны обратно на плот, и быстрое течение как и раньше понесло его по направлению к устью Лимпопо.
Свертывая канат, готтентоты и кафры мысленно молили своих богов избавить их от горькой необходимости тянуть на нем плот. Тяжелая работа эта им страшно надоела, особенно после истории с пчелами.
Желание их, казалось, должно было исполниться. Плот несся с удивительною быстротою. Берега так и летели мимо взоров путешественников. Сначала это их очень радовало, но, по мере того как плот начал нестись все скорее и скорее, возрастающая быстрота течения реки заставила их наконец задуматься. Явление это могло быть очень опасным.
- Правду говорят, что человек никогда не бывает доволен, - сказал Клаас Ринвальд Яну ван Дорну. - Давно ли мы жаловались на слишком медленное течение, а теперь вот наоборот... Просто наказанье с нами: никак нам Бог не угодит!
- Да, мы попали из одной крайности в другую, - заметил бааз, - а крайности, как известно, редко бывают хороши. Слишком много хорошего и слишком много дурного одинаково скверно. Этому нас чуть не ежедневно учит житейский опыт... Мы, действительно, летим чуть не со скоростью птицы, а это становится очень... подозрительным. Как бы нам не налететь на что! Мне очень хотелось бы несколько затормозить наш бег.
- Нет ничего легче, - сказал Карл де Моор. - Прикажите упираться баграми. Это не очень трудно.
- Так-то так, - задумчиво произнес ван Дорн, - но это едва ли поможет. Все-таки попробуем.
Он отдал приказание тормозить ход плота с обеих сторон.
Однако это плохо помогало. Плот продолжал мчаться со страшной быстротой.
Таким образом пролетели более двадцати миль.
- Это словно курьерский поезд железной дороги, - заметила госпожа ван Дорн. - Но я не думаю, чтобы это могло повредить нам. Что же тут дурного? Чем скорее мы будем двигаться, тем раньше достигнем цели нашего путешествия.
Оно и правда, пока все шло хорошо. Раз только плот налетел на подводный камень, но все ограничилось одним сильным толчком: кокер-боомы и канаты из баавиан-тува могли выдержать еще и не то.
Вскоре выяснилось, что быстрота течения происходила от того, что ложе реки стало довольно отлого спускаться вниз к устью, которое было уже недалеко. Близость его чувствовалась.
Картина местности, между тем, резко изменилась. Тростник начал исчезать, появились густые леса с разнообразными древесными породами - настоящие тропические леса!
Течение было теперь превосходное: не слишком сильное, но и не тихое. Только река ежеминутно делала самые прихотливые извилины. Контуры ее то и дело напоминали или латинскую букву S, или цифру 8. Карлу де Моору, управлявшему правильным ходом плота, нужно было приложить много внимания и уменья, чтобы не натолкнуться на берег. Ни в баграх, ни в веслах надобности уже не было. Приходилось только направлять плот на середину реки. Моор делал это с редким искусством.
Плот шел со скоростью одной мили в час. Этого было совершенно достаточно. Все опять чувствовали себя превосходно и снова принялись за свои радужные мечты относительно будущей оседлой жизни.
Боеры, как настоящие голландцы, потомки выходцев из мест, прилегающих к Зюдерзее, забывали все прошедшие невзгоды, радовались хорошему настоящему и с надеждою верили в еще лучшее будущее.
В описываемое нами время они были так же спокойны духом, как была спокойна река, по которой плавно скользил их плот.
Прибудут ли они днем раньше или днем позже к месту назначения - это для них было совершенно безразлично.
Судя по всему, они теперь могли рассчитывать достичь Порт-Наталя еще задолго до начала периода дождей. Более пока ничего не требовалось, и все были спокойны и довольны.
Пока старшие делали что-нибудь по хозяйству, молодежь забавлялась стрельбою в птиц, массами кружившихся в воздухе. Много пеликанов, коршунов и даже орлов пало жертвами их охотничьих подвигов, но им все было мало. Пороху, дроби и пуль имелось вдоволь, роеры действовали отлично, а руки и глаза не уставали.
Много бы еще они, вероятно, уничтожили представителей пернатого царства, если бы, наконец, эта беспрерывная и почти бесцельная стрельба не надоела старым боерам.
- Довольно, господа, понапрасну губить этих несчастных птиц! - сказал Ян ван Дорн. - Они нас не трогают, ну и пусть себе живут. Мы все уже убедились, что вы прекрасные стрелки. Следует поберечь и заряды для более нужной цели. Имейте в виду, что там, где мы намерены поселиться, не так легко достать патроны, поэтому будьте поэкономнее. Впрочем, если вам уж очень не терпится и хочется похвалиться твердостью руки и верностью глаза, то вот вам более достойная цель.
- Какая? Где? - в один голос спросили молодые стрелки.
- А взгляните-ка на правый берег, и увидите, - проговорил бааз.
Молодые люди посмотрели на указанное ван Дорном место и заметили там несколько гиппопотамов. Этих неуклюжих животных путешественники встречали и раньше на этой реке. Они видели старых самцов, лениво гревшихся под жгучими лучами солнца, и молодых самок, плывших по реке с детенышем на спине. Множество птиц летало вокруг них. Некоторые даже садились им на голову и на спину и с громкими криками поднимались кверху, когда животное вдруг окуналось в воду.
Гиппопотамы, наверное, никогда не видели такой гигантской машины, как плот переселенцев, и не выказывали ни удивления, ни страха при приближении к ним плота.
Только когда блеснули огни и загремели выстрелы роеров, эти толстокожие жители реки испустили громкое мычание и бросились в лес.
- Стреляйте, господа, стреляйте! - поощрял бааз. - Клыки гиппопотамов хотя и не так ценны, как слоновые, но все-таки пригодятся. Нам после стольких потерь не мешает запастись хоть чем-нибудь, имеющим ценность.
Даже молодые боеры хорошо знали, что гиппопотама, или, как они называли его, "зеехока" (морская корова), можно уложить одним выстрелом, если угодить пулей между глазом и ухом. Таким образом почти ни один заряд не пропадал даром. Бедные гиппопотамы гибли десятками от рук проворных охотников.
Пит, Гендрик, Андрэ, Людвиг и Лауренс стреляли одинаково хорошо и потому они не могли завидовать друг другу. Если они и завидовали кому-нибудь, то разве что Карлу де Моору. Он тоже присоединился к молодежи, и его роер не сделал ни одного промаха, с удивительной точностью попадая каждый раз очередному гиппопотаму в одно и то же место.
Ганс Блом и Клаас Ринвальд не стреляли и добродушно подсмеивались над его "юношескою пылкостью". Один Ян ван Дорн говорил:
- Не мешайте! Пусть продолжает! Кроме пользы, от этого мы ничего не получим. Смотрите, как он стреляет: ни один его выстрел не пропадает даром!
Бааз понял, что Карл де Моор хотя бы этим старался вознаградить переселенцев за то зло, которое им причинил.
Во время этой охоты один старый гиппопотам привлек к себе особенное внимание. Раненый, но не смертельно, он вдруг начал кружиться в воде, как это делают бараны, охваченные дурманом. Он вертелся так быстро и поднимал вокруг себя такие брызги воды, что только один Моор и мог докончить его.
Старшие боеры подъехали в лодке к убитым животным и принялись выпиливать у них клыки. Клыков набралось очень много, и, по уверению бааза, весело потиравшего руки, этими клыками не только был возмещен весь убыток боеров, но и закладывалось основание их будущего благосостояния.
Судьбе, должно быть, надоело преследовать переселенцев. Она приготовила им такое доказательство своего благоволения, какого они и не ожидали.
На пятый или шестой день плавания Карл де Моор обратил внимание бааза на небольшой остров, находившийся как раз посредине реки, имевшей в этом месте не менее двух миль ширины.
- Вот вы не решались пристать к дальнему берегу. Не желаете ли пристать к этому острову? По-моему, это вполне удобно, - сказал он.
- Да, вы правы, - ответил бааз, - сюда нам можно будет причалить.
Приближалась безлунная, темная ночь. Ян ван Дорн поспешно приказал править к острову и бросить возле него якорь, намереваясь продолжать путь лишь с восходом солнца.
Остров был окружен тростником, который называется пальмитом. Только в одном месте, где вода была слишком глубока и растения не могли пустить корней, путь был совершенно свободен. К этому месту Карл де Моор и направил плот. Едва успели выйти на остров, как наступила полная темнота. Переселенцы расположились на некотором расстоянии от воды, разложили костры и разогрели заранее приготовленное кушанье. Поужинав с аппетитом, все легли спать.
Утром, проснувшись, путешественники были очень удивлены, когда заметили, что весь остров покрыт сухою травою, между тем этого не должно было быть. Остров, находившийся всего на два фута выше уровня воды и поэтому постоянно орошаемый периодическими наводнениями, должен был отличаться обильною и свежею растительностью. Не было ни дерева, ни куста, - ничего, кроме желтой сухой травы, да и то не особенно густой. Что бы это могло значить? Почему тростник, окружавший остров, был удивительно зелен, а трава, начинавшаяся почти вслед за тростником, точно сожжена? Это несколько напоминало раму без картины, вместо которой осталась лишь голая шероховатая доска.
Обсуждая возможную причину этого странного явления, боеры увидели на дальней стороне острова и в воде такое громадное количество гиппопотамов, что сначала они не поверили глазам.
Вся река и часть острова были заполнены этими животными, тихонько мычавшими и фыркавшими с видом полного самодовольства.
Очевидно, здесь было их постоянное местопребывание. Этим и объяснялась скудность и желтизна травы: гиппопотамы большую часть ее съедали, а остальную мяли под собою. Придавленная их страшною тяжестью, трава, понятно, не могла вновь оправиться.
Глава XXII
ОСТРОВ МЕЙСТЬЯ
Совет боеров принял решение остановиться на острове для охоты на гиппопотамов и не уходить до тех пор, пока не останется ни одного из этих животных, составлявших настоящий клад для таких практических людей, как переселенцы.
Охота продолжалась целый месяц. Остров, получивший название "острова Мейстьи", в честь второй дочери Клааса Ринвальда, понемногу лишился всех своих прежних обитателей.
Большой навес, сплетенный из ветвей тростника, был снизу доверху набит клыками гиппопотамов. Из шкур темнокожие изготовляли различные изделия. Между прочим, из них же делали и пресловутые жамбоки, о которых мы уже имели случай говорить ранее.
Сало солили и клали в бочки. Боеры очень любят сало гиппопотамов, приготовленное каким-то особенным способом, и приправляют им большинство своих блюд. Студень, выделываемый из ног "морской коровы", тоже является у них не последним блюдом.
Провизии набралось почти на целый год, а за клыки можно было выручить целое состояние, которого хватило бы на устройство всей колонии.
Понятно, что переселенцы не знали, как благодарить Бога за такое благодеяние.
Наконец, когда последний гиппопотам был убит (некоторые, очень немногие, спаслись бегством), бааз напомнил, что того и гляди наступит дождливое время, которое может испортить все дело.
- Пора, пора отправляться в путь! - говорил он в начале пятой недели пребывания на острове Мейстья. - Мы и так слишком долго засиделись здесь.
- Мы еще с засолкой мяса не совсем закончили, - сказала его жена. Необходимо обождать два дня. Авось успеем добраться заблаговременно до Порт-Наталя. Туда недалеко. Некоторые из наших слуг бывали в этих местах и говорят, что отсюда до устья этой реки близехонько.
- Ну, хорошо, хорошо, - согласился ван Дорн, - подождем. Долго ждали, а два дня уж куда ни шло.
Через два дня принялись загружать все на плот. Но так как груза было очень много, то погрузка продолжалась целый день, и покончили с ней только к ночи. Пришлось ждать утра, чтобы вывести плот на середину реки и продолжать путешествие.
- Эх, плохо мы сделали, что так замешкались! - проговорил Карл де Моор, глядя на мрачное ночное небо. - Мне почему-то думается, что хорошей погоде конец.
И действительно, утром все небо было обложено темными свинцовыми тучами, и вдали слышались раскаты грома.
А когда хотели сняться с якоря, началась страшная буря, сопровождавшаяся сильною грозою. Молнии сверкали, и оглушительные раскаты грома безостановочно следовали один за другим. Казалось, все небо было в огне, и тысячи несущихся по нему огненных колесниц производят этот страшный беспрерывный грохот... Буря свистела, стонала, выла, угрожая снести и плот, и людей, и самый остров, на котором ютились переселенцы.
К счастью, она продолжалась недолго, но за нею последовал страшный ливень, низвергавший на землю целые потоки воды.
Европейцы, никогда не видавшие тропических дождей, не могут иметь о них никакого представления. Достаточно сказать, что тропический ливень дает воды в час более, нежели европейский дождь за целую неделю.
Этот ливень шел в течение пяти с половиною дней. Он прекращался только по ночам, но эти ночи были так темны, что не было возможности что-то увидеть даже на расстоянии двух шагов.
Конечно, все это время путешественники не выходили из своих шалашей на острове.
Ян ван Дорн внутренне сильно досадовал на себя за то, что, поддавшись страсти к добыче, упустил возможность покинуть остров в хорошую погоду. Положим, дождь не мог продолжаться вечно, но переселенцы могли заболеть от лихорадки, а это было бы худшее из всего того, что они уже пережили.
Дождевые периоды в тропических странах большею частью вызывают опасные лихорадки, от которых гибнет множество людей. Среди переселенцев пока еще ничего не было заметно. Все они хотя и страдали от сырости, но чувствовали себя вполне здоровыми и бодрыми.
Утро седьмого дня было более ясное, чем предыдущее. Свинцовые тучи сменились однообразной тонкой сероватой пеленой, сквозь которую по временам порывались даже пробиться солнечные лучи.
Бааз, Карл де Моор и Смуц на общем совете решили, что необходимо немедленно сняться с якоря. Может быть, погода разгуляется на несколько дней, а этим следует воспользоваться.
Пол-острова было залито водою. Пришлось пробираться к плоту чуть ли не вплавь. Женщин и детей снесли на руках.
Хорошо, что догадались крепко привязать плот канатами, иначе бы его, несмотря на два якоря, сорвало и унесло. Тогда переселенцам пришлось бы проститься не только со всеми их радужными мечтами и надеждами, но, пожалуй, и с самой жизнью!
- Лимпопо сильно вздулась, - сказал бааз. - Еще день такого ливня - и нас затопило бы.
На плоту все, что не было прикрыто просмоленной парусиной, размокло, но это не особенно пугало путешественников. Они хорошо знали, что стоит показаться солнцу - и в несколько часов все снова будет сухим.
Как только готтентоты и кафры перенесли на плот последнюю вещь из шалашей, бааз приказал поднять якоря.
- Прощай, Мейстья! - прокричали Пит и Людвиг, махая шляпами.
- Ну этот островишко не заслуживает такого прекрасного имени, - заметил Андрэ. - Мы ему доверились от всей души и чуть было не погибли на нем... Я убежден, что мадмуазель Мейстья никогда не будет такой предательницей.
- Да разве остров виноват, что Лимпопо вышла из берегов? - возразил Пит. Этот остров дал нам целое богатство - вот о чем следует помнить и не поминать его лихом. Я нахожу, что он вполне заслуживает данного ему имени. Вместо того, чтобы подвергать этот остров напрасным порицаниям, я нахожу, что следует проститься с ним как можно душевнее, и предлагаю крикнуть ему на прощанье ура... Да здравствует остров Мейстья! Ура!
Все единодушно подхватили этот крик, далеко разнесшийся потом по реке...
С этой минуты плавание продолжалось без всяких препятствий и приключений. Плыли теперь уже безостановочно, чтобы достичь Порт-Наталя до возобновления дождей. Во избежание всяких случайностей ночью раскладывался на очаге громадный костер, и на обеих сторонах плота ставились надежные часовые.
Через пять дней, в течение которых небо хотя и было пасмурным, но не разражалось ни дождем, ни грозою, путешественники достигли устья Лимпопо. Здесь уже труднее было пробираться между множеством подводных камней, но благодаря такому искусному лоцману, каким оказался Карл де Моор, плот прошел везде благополучно.
Переселенцы теперь глядели весело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18